Фанфики с участием: "Тилл/Иван"

Пришельцы решили, что шоу должно продолжаться, и это не обязательно должен быть песенный конкурс. Ведь заставить людей петь и выступать можно по-разному.

теперь он видел. видел, но было как-то слишком поздно. потому что точно также он совсем недавно видел его бездыханное тело у своих ног.

что такое любовь ? болезненно-кровавое чувство,вызванное раздражением ? сладко-розовое чувство,вызванное комфортом ? В этой истории повествуется о совершенно иных,смешанных чувствах,о которых,порой,лучше не знать.

- Для вас не будет ни одного правильного ответа. - довольно резко ответил Тилл, кидая на врача неоднозначный взгляд. Настороженный немного, недоверяющий. - Почему же? Любой твой ответ станет для меня очень важным, Тилл.

Прошу, выживи!

Тилл никогда не обращал внимания на Ивана, пока не стало слишком поздно.

Сияй как звезда, Тилл.

Выходит, Иван касался его целенаправленно; будто хотел вылизать эти буквы, как пёс вылизывает больное место.

"Тилл бы никогда не назвал это любовью."

Тилл медленно открывает глаза. Он оказывается немного дальше от окна, чем обычно бывает, и это приносит его в небольшое замешательство. Более того, кажется, его подушка совсем прогнулась, так как голова немного затекла от твердости кровати. А еще есть ощущение, будто его кто-то обнимает...

Иван боготворит Тилла. Но между тем ощущает неимоверный стыд, ведь оскверняет Его. Его Бог такой же грешник, как и он сам.

Иван будто забыл сердце в кусте крапивы. Но когда Тилл смотрел на него, внутри, как вересковый мёд, растекались тепло и сладость.

Рядом с Тиллем было свободное место, куда Иван лёг с заговорщицкой улыбкой во время сончаса в саду Анакт.

«Что он чувствовал, когда я умирал у него на глазах тысячи раз?» «А что чувствовал ты, когда спасал меня снова и снова?»

Иван безнадёжный. Безнадёжно одержимый, позорно потакающий своих нездоровым прихотям. Он укрывается одеялом, надеялась, что там никто не увидит. Не услышит. Не заметит и не узнает. Он бы сказал, что ему стыдно за это, стыдно за то, что он делает и чем заняты его мысли... но увы, Ивану не стыдно даже перед Ним.

Это просто была помощь. Ничего более.

На его дверной ручке червь. На его дверной ручке ЧЕРВЬ. На его дверной ручке червь. — КАКОГО ХУЯ ЗДЕСЬ ЧЕРВЬ И КТО ПОЛОЖИЛ ЕГО СЮДА, — очень спокойный и нормальным голосом спросил Тилл. Из-за коридора высовывается голова, черные волосы и пухлые детские щечки: — Я это сделал, — шепчет Иван, — ты не любишь червей? — Что? Нет. Они мне нравятся, — говорит Тилл, — они такие...червивые. За одну ночь Иван из двадцати трех стал семилетним. Кажется, только Тилл с трудом к этому привыкает.

Иногда нужна небольшая встряска, чтобы что-то осознать. Но крайне важно осознать вовремя: пока человек жив.

Иван и Тилл решили вместе пройтись до моря. Вода теплая, руки Ивана тоже, а щеки Тилла пылают от его слов и неразрешенного вопроса.

Пусть Тилл смотрит на Мизи. Пусть не замечает Ивана. Иван просто готов быть рядом и наблюдать из тени. И если им суждено отправиться в самое пекло, он прыгнет туда первым. Если суждено отправиться в Ад, он пойдёт ради Тилля первым. Где будет плохо – уверенно шагнёт первым, а где хорошо – отправится следом. Чтобы просто быть рядом.