Потому что ты всегда был где-то рядом

      Тилл сидел напротив костра, наблюдая за языками пламени, вслушиваясь в успокаивающие потрескивания. Казалось, Сад и Ферма давно позади, хотя прошёл всего месяц. Хёна несколько раз порывалась взять Тилля в патруль и объяснить сложившуюся ситуацию, что их ждёт дальше, но Тилл только глубже вяз в мыслях, как зыбучих песках Эоса.       Иван выжил. Ему повезло, что большая часть энергетических снарядов не задела жизненно важные органы. Неудачно влетел только один, пробив лёгкое, что вызвало большие кровопотери. Однако в лагере Сопротивления оказалось достаточно инопланетных медикаментов и рукастых врачей.       Первое время Иван приходить в себя не спешил. Врачи то диагностировали положительную динамику, то «проснётся – будет жить». Иван просыпался. Потом открывалось кровотечение, и он долго не приходил в сознание. Но стабильность всё-таки пришла, и Тилл решил, что можно, наконец, выдохнуть.       Мизи рассказала, что в суматохе раунда с Суо её тоже вытащили из цирка уродов, как и парней. Тилл был рад послушать и просто узнать, что девушка всё это время была жива и в безопасности. Но в мыслях вылупилась неприятная глиста: если сбежать было так просто, почему она не пришла раньше? Нет, почему она даже не попыталась ему об этом как-то сообщить? Какая-то часть понимала, что, как и почему, но подростковый максимализм и гормоны затаили обиду. Мизи не в ответе за чувства Тилля, и он это прекрасно понимал. Но даже если она не любила его, они ведь были друзьями.       Когда Иван поцеловал его, в голове всё перемешалось. Мысли о Мизи стали отзываться в голове редким эхом. Да и вьющаяся вокруг девушки Хёна отбивала любые потуги. Он всё ещё любил Мизи, но в отличие от неё, Иван всегда был рядом.       Впервые они встретили друг друга в капсулах Фермы, когда твари проводили первые тесты и отбирали детей для Сада. Тилл и Иван подходили. Тогда Иван ещё не смотрел на Тилля. Он едва ли напоминал свою бледную теперешнюю тень. Тощий, безучастный, совершенно спокойный и покорный, будто живой труп. Тилл всегда боялся его чёрных глаз. Суо как-то сказала ему, что если смотреть слишком долго, то из черноты бездны могут посмотреть в ответ. Тилл отправился в Сад, а за ним позже и Иван. И тогда из бездны посмотрели в ответ. Полудохлый бродячий щенок выглядел лучше, почти дорого-богато. А его всего лишь откормили и отмыли. А вот лицо оставалось пустым. Поэтому, когда Тилл встретил в Саду Мизи, он забыл о существовании Ивана. Пока бездна не зашевелилась и не растоптала его венок.       Тилл из тех, кого легко завести. И его всепоглощающий юношеский гнев не ограничивался одними лишь словами. Он был готов бросаться с кулаками и разбивать костяшки в мясо. И тогда Иван попал под прицел. Его тупорылая ухмылка, которую Тилл прежде никогда не видел, так выбесила, что дальше Тилл событий почти не помнил. Вот он летит с кулаками и бьёт первым в челюсть. А вот Иван уже сверху и бьёт в ответ. Мальчишек быстро разняли Смотрители и посадили Тилля, как зачинщика в карцер, вколов успокоительную сыворотку. Позже, когда Тилл вернулся в Сад через несколько дней, Иван увивался за ним хвостом, будто ничего и не было. Тилл не возражал только потому, что обратно в карцер не хотелось.       Как-то раз Иван увёл Тилля с собой на край Сада. Они прошли через длинный коридорный перешеек и миновали входную арку. Кругом была только пустошь. Можно было бежать, куда глаза глядели. Иван крепко держал Тилля за руку и вёл в неизвестную пустоту. Вдали виднелись какие-то здания, но Тилл не всматривался. Он нервно оглядывался через плечо. Позади осталась Мизи. Она была где-то там, в чёртовом Саду. И он не мог вот так уйти, бросив её.       Тилл обнял ноги и уткнулся подбородком в колени. Когда Иван пытался его вывести – Тилл вернулся за Мизи. Когда Мизи сбежала – она не спешила вернуться за Тиллем. Он понимал, что всё было не так просто и обстоятельства были разные, но чувствовал себя преданным. И хотя Тилл отказался бежать, Иван все эти годы оставался рядом. А ведь в тот день Иван впервые не был послушным мальчиком, коим считал его Тилл.       Сейчас Тилл понимал достаточно хорошо только одно: чувства к Мизи были уже не такими важными, хотя где-то глубоко внутри до сих пор и шевелились. Поцелуй заставил открыть глаза на какое-то новое чувство, как отрезвительная пощёчина. Заставил посмотреть на Ивана.       Хотелось побыть в тишине. Тилл сбежал к воде и развёл костёр поодаль только потому, что в лагере Сопротивления было слишком шумно и очень душно. Кто-то лез со своими советами, кто-то докапывался с вопросами или звал в патруль. Хотелось просто собраться с мыслями и услышать себя, свои чувства. Разложить всё по полочкам.       Тилл услышал звук сыпучих шагов, проваливающихся в песок, и внутри сжался. На разговоры он сейчас совсем не был настроен.       — Чего невесел? Мизи тебя обыскалась.       Тилл повернул голову, щекой упираясь в колени. Отчасти, кажется, именно ему он сейчас был рад. И даже совсем не против почесать языком.       — Тебе разве уже разрешали с постели вставать, придурок? — недовольно отозвался Тилл и отвернулся к костру.       — По показаниям уже всё не так плохо.       — Пизди больше. Буквально неделю назад видел, как док носился с окровавленными повязками.       — Регенерация у меня всё ещё человеческая.       — А по ебалу так и не скажешь. Вот смотрю на тебя и каждый раз кажется, что внутри тебя какая-то инопланетная тварь сидит. Просто кожу человеческую натянула.       Иван рассмеялся в голос, прикусив губу, показывая клык. Тилл бросил короткий взгляд на Ивана, посмотрел на губы и вспомнил поцелуй. Он быстро уткнулся в колени лбом, пряча нарастающее смущение. Нашёл, что вспомнить!       — Хочешь проверить?       — Что? — Тилл от удивления раскрыл рот и поднял взгляд на Ивана.       — Ну. Человек я или нет?       — Совсем больной, что ли? Тебе там не только лёгкие, но и мозги заодно вышибло?       Иван остановился взглядом на губах Тилля и медленно посмотрел парню в глаза. Тилл прекрасно уловил дорожку взгляда, сжал руки в кулаки и почти подорвался с места. Но Иван успел перехватить его за запястье и тут же завалил на песок.       — Вообще, я не думал, что у меня будет ещё один шанс. Но раз он есть, я хочу кое-что исправить.       Тилл старался оставаться невозмутимым и держать в голове мысль, что раненных не бьют.       — И что же?       — Помнишь наш поцелуй? Ты только что так жадно смотрел на мои губы.       Тилл вспомнил странное чувство, когда Иван во время поцелуя кусал его и шумно выдохнул, сбрасывая смущение и желание втащить. Он всё ещё не разобрался со своими чувствами, но точно понимал, что к Ивану у него что-то есть. Любовь, симпатия, какая-то привязанность или что-то, что только должно появится – неважно. Что-то тёплое уже поселилось глубоко в сердце, нежно обнимая изнутри.       — Знаешь, я не из тех, кто говорит словами через рот. Я из тех, кто делает. И я не даю какие-то имена или окраску происходящему. Мне всё равно на такие вещи. Но меня раздражает, что ты такой слепой. Я не думал, что вообще буду говорить нечто подобное. Но жизнь, оказывается, очень легко потерять. А жалеть о несказанном мне совсем не хочется.       Сейчас Тилл понимал Ивана немного лучше. Если на Сцене смысл слов дошёл до него не сразу, учитывая действия Ивана до того момента, то сейчас Тилл понимал. Потому что видел не только Мизи. И думал не только о Мизи. И сейчас – конкретно в этот промежуток времени, пока они здесь вдвоём – Мизи вообще не было в его мыслях.       Тилл не отвечает, а Иван не стремится продолжить разговор. Они только смотрят друг на друга. Иван наклоняется. Тилл не убегает и послушно закрывает глаза. Иван скользит по руке вверх, переплетает пальцы и получает взаимный ответ. Целует и улыбается прямо в губы. Тилл податливо приоткрывает рот. Иван ловит момент и скользит внутрь, переплетаясь с языком Тилля.       Иван отстраняется, разрывает поцелуй, и Тилл следует за ним, зависая. Парень открывает глаза и не понимает – а где? Где продолжение? Иван смотрит нагло, с немым утверждением: даже спрашивать не буду, вижу, что нравится. Тилл краснеет и закусывает нижнюю губу. Иван наклоняется и трётся с Тиллем носом, обводит кончик, спускается к щеке и снова целует.       Напряжение, накопленное за эти несколько месяцев, растворяется в поцелуях. Пережитое ещё долго будет напоминать о себе паническими атаками и кошмарами, но сейчас всё это было совершенно неважным. Сейчас они свободны. Сейчас Тилл готов отпустить привязанность к Мизи.       Сейчас Тилл видит Ивана.