courtship gifts from a seven year old

Тилл устал за всю пережитую хуйню в своей жизни. Провести большую её часть в качестве домашнего питомца для властвующих инопланетян - вот что это сделало с ним. Это должно было быть верхушкой всех вещей. — Так что теперь...он ребенок, — без чувств говорит Тилл, — Потому что выпил апельсиновый сок? — Согласно медицинским данным Ивана, у него специфичная реакция именно на эту марку сока, — отвечает Суа, читая файлы, принесенные Хёной, — Ну, не повезло ему. — И все? — Хм? — Это...это все, что ты хочешь сказать? — Это Иван, — Суа говорит так, словно это что-то объясняет, пока Хёна и Мизи согласно кивают. — Так? — спрашивает Тилл, чувствуя себя на грани истерики. Иван превратился в ребенка. А дети хрупкие. Они плачут, их легко вывести на чувства, их нужно учить, развлекать, давать уроки морали или чего-то другого. Их нужно защищать, лелеять и любить, а Иван сейчас именно такой ребенок, и для этих людей это даже не важно? Он говорит тоже самое Суа, но замешательство на её лице не меняется, — Тилл, это правда для нормальных детей. — И? — Иван никогда не был нормальным. — Иван все еще человек! То есть, да, он был чудаковатым, когда мы были младше, но он не какой-то прототип робота, которого, когда он вырос, поменяли на более крупную модель с тем же оборудованием, ясно? — Тилл кричит. — Вообще-то, это похоже на Ивана, не так ли? — задумчиво размышляет Мизи. — Это вообще никого не волнует? — требовательно спрашивает Тилл. — Он всего лишь ребенок, — вмешалась Хёна, — что самое худшее он мог сделать? Тилл переводит взгляд на Ивана. Тот лежит на полу в своем крохотном комбинезоне, подпирая себя локтями, болтая ногами, рисуя каракули на ненужных бумагах, которые Хёна дала ему, чтобы отвлечься. Или, по крайней мере, он должен был рисовать. Мелки отброшены в сторону и он просматривает бумаги с интенсивностью, совершенно не подходящей под воспоминания Тилла о семилетних детях. — Ребята, вам нужно было проверить бумаги еще давным-давно, — говорит Иван своим детским голоском, почти с благоговением. — Ладно, неважно, — отмахивается Хёна, — он может немного надоесть. Но он все равно все еще Иван. Нам просто нужно...отвлечь его, пока он не вернется обратно. И тогда все наладится. Проблема решена. — Эй, этот человек - Дэниель? Кажется, он добавляет дополнительную цену сверху на ваши оружия, чтобы нажиться на этом, — прерывает Иван. Взгляд Хёны возвращается к нему со скоростью, которая не должна быть человеческой, — Как думаешь, я смогу использовать его как секретаршу? — вздыхает она. — Нет, — громко заявляет Тилл, — он ребенок, его не нужно заставлять работать. Ему нужно... Не знаю - солнечный свет, вода, еда. — Он не цветок, — подмечает Суа. — Я знаю, но, ах, но этот ребенок — Тилл подчеркивает, — все еще Иван. Иван превратился в ребенка и никого это не волнует? Мы не проведем ему, не знаю, осмотр или что-то в этом роде? — С ним все будет в порядке, — говорит Суа, пожимая плечами, — не похоже, что-то серьезно изменилось. — У него такие пухлые и милые щечки, — вздыхает Мизи. — А что, если я буду работать с ним только шесть часов в день..., — размышляет Хёна. — Вы все, вон отсюда, — не выдерживает Тилл. - Тилл сможет это сделать. Определенно. Он имел дело с детьми раньше. Ну, если честно, когда сам был ребенком, тогда и общался с детьми, но он же помнит это. Так что он вполне способен присматривать за семилетним Иваном в течении нескольких недель (по крайне мере, так сказала Хёна), пока тот не вернется в прежнее состояние, и Тилл сможет продолжать свою жизнь. Все будет хорошо. — Тилл, я сделал тебе это, пока ты спал, — первое, что слышит Тилл, когда открывает глаза. Он едва сдерживает крик — пустые, черные как смоль, глаза Ивана впиваются в него, пока он склонился над кроватью Тилла, как гибкий кот со слишком большим количеством позвонков. Его руки что-то протягивают. Тиллу требуется время, чтобы понять, где он и кто этот ребенок. Верно. Иван. Стал ребенком. У которого есть для него подарок. — Ох, — говорит Тилл, потирая глаза и пытаясь успокоится, от надвигающейся остановки сердца, — спасибо? Ты проснулся рано. — Я работаю с рассвета, — отвечает Иван, — вот. Подарок бесцеремонно опускают ему на колени. Тилл смотрит вниз и сдерживает очередной вопль. Эта штука чертовски проклята. Святое ебанное дерьмо. Это нечто было вытащено из преисподней. Каждый атом этой штуки воняет гибелью. Это маленькая кукла, сделанная из того, что похоже на увядшую траву, и по общему признанию, сплетенная со знанием своего дела. Глазами были зеленые пуговки — и где Иван взял пуговицы, точно такого же цвета, что и его глаза? — пришитые к голове цепочками для ожерелья. Голова была все еще мокрая от липкого клея, или может, все еще сохнувшей желтой краски. Это...чертовски жутко, мягко говоря. Если Тилл будет держать эту штуку в своей комнате, то она высосет его душу, и завтра к полудню он умрет. — Тебе нравится? — выжидающе смотрит на него Иван. Он даже не дышит. Иван в двадцать три года жуткий, раздражающе красивый, и словарное определение гребанного урода, всегда стремившийся превратить жизнь Тилла в хаос. Иван в семилетнем возрасте — кажется, все вместе, с дополнительной особенностью: быть чертовски очаровательным. Это конец для Тилла. — Это круто, — слабо отзывается Тилл, — спасибо. Лицо Ивана озарилось, — Ты оставишь её в своей комнате? Я наложил на нее некоторые чары. — Ты что? — Я нашел книгу в подвальной библиотеке. Ты голоден? У них была библиотека в подвале? Тилл даже не знал, что у них есть подвал. У него кружится голова. Каковы шансы, что Иван случайно вызвал меж пространственный портал, на самую проклятую планету во вселенной, а затем вытащил эту штуку из недр ее глубочайшей бездны? Он нащупал свой телефон, судорожно отправляя Мизи сообщение:

"эй, у нас здесь есть подвал?"

Ответ приходит сразу же: "Насколько я знаю, нет. А что?" — Тилл? — тихо шепчет Иван, вопросительно смотря на него. — Всё хорошо, — отвечает Тилл. Он берет куклу и ставит ее на прикроватную тумбочку, стараясь не придавать ей слишком пристального внимания, — спасибо за куклу. Давай...пойдем завтракать. — Хорошо, — говорит Иван, ярко улыбаясь. - К полудню всем, включая Тилла и его попытки самовнушения и промывания себе мозгов, становится очевидно, что он не способен заботится о ребенке. Одна поездка в лес, чуть ли не смертельный опыт и неудачный опыт с лягушками — и у Суа уже развился комплекс превосходства. — Я же тебе говорила, — самодовольно говорит она, — он любит меня больше. — Ты не бля-..чертовски серьезна, — Тилл осекается, рыча, — ты ничего не делала, кроме как быть кошмарной. — Тогда почему он цепляется за меня? Тилл хмурится. Он не собирался отгонять Ивана к Суа. Они просто-...Просто они играли на берегу реки, или, Тилл пытался удержать Ивана от того, чтобы тот не бросился в реку и не утонул в ее смертоносном течении, как обернулся и встретился лицом к лицу с самой бородавчатой лягушкой, которую ему к несчастью пришлось видеть в своей жизни. Так что да, он закричал, упал в реку и чуть не умер, но это не причина увольнять его с импровизированной работы няньки Ивана. Рана на голове не такая уж и серьёзная. Но маленькая ручка Ивана крепко сжимает штанину Суа. Он смотрит на Тилла, как маленький потерявшийся щенок, и что-то в сердце Тилла щемит от этого, и это, блять, так неправильно. Тилл ярко помнит, как Иван в детстве дрался с ним, ухмыляясь как маньяк с топором. Ребенок он или нет, но Иван это Иван, поэтому он не должен думать, что тот милый. Но. Иван миленький. Даже очень. Так и в добавок, его глаза наполняются маленькими детскими слезами. У Тилла нет выбора. Он должен умереть. — Прости меня, — говорит Тилл Ивану, — я не хотел выбрасывать лягушку, которую ты нашел для меня. Я правда считаю..., — "лягушек очень милыми, лягушек очень милыми, лягушек очень милыми", повторяет про себя Тилл, — Лягушек очень милыми, — наконец выговаривает он, — Я очень ценю это. — Правда? — Ага, это было здорово, — мычит Тилл, — Хочешь поиграть со мной еще немного? В этот раз мы можем половить лягушек вместе. Иван смотрит на Суа. Её волосы закрывают лицо, поэтому Тилл не может видеть ее выражение лица, но она, должно быть, что-то передала своими демоническими способами, потому что Иван оглядывается и качает головой. Он выглядит, если это вообще возможно, еще более подавленным. Это все равно, что увидеть дух обанкротившегося патриарха, который только что узнал, что его вторая жена умерла. — Все хорошо, — отвечает Иван, — Мне не нужно, чтобы ты играл со мной. Теперь ты можешь идти. — Что? — Суа и я... — Для тебя это нуна. — Суа и я, — продолжает Иван, как будто Суа его не поправляла, — все хорошо. Ничего, если я приду к тебе позже? — Конечно, — слабо отвечает Тилл. Так ли чувствуют себя родители, когда их дети отбрасывают руку помощи и настаивают, что могут перейти дорогу самостоятельно? Тилл не знает, поскольку в детстве у него не было ни родителей, ни возможности перейти дорогу. Но он предполагает, что эмоции будут похожими. Шесть часов, и Иван не хочет играть вместе с ним. Он ебанный неудачник. — Я...я буду рядом. — Хорошо, — отвечает Иван, затем снова тянет Суа за штанину, и они уходят, оставив Тилла позади. Тилл опускается на землю и смотрит в пол. Затем он зарывается головой в подушку и кричит, пока рана на голове не начинает кровоточить. Заебись ! - (бонус: — Я хотел сделать ему предложение на берегу реки, — рассказывает Иван, едва слыша себя за шумом смеха Суа, — Я искал самую идеальную лягушку, чтобы подарить ему её, так как он любит животных, и собирался использовать ее тело как сосуд для кольца, которое я сделал из ромашек. Я даже не успел спросить, как он упал в реку и чуть не умер. Из-за меня. — Стоп-стоп-стоп, ты меня убиваешь, — задыхается Суа, — Я не могу дышать, это самое смешное, что я когла-либо слышала. Тебе семь — Возраст - всего лишь число, — парирует Иван, хмурясь. — Он в три раза старше тебя, — выговаривает Суа, прежде чем засмеяться так сильно, что слезы потекли по ее лицу. Официально: Иван должен убить ее к вечеру. Если он справится с этим быстро, то сможет избавиться от её тела быстро, подсыпав снотворное в еду каждого, и когда они проснутся, то даже не узнают о произошедшем. Он должен начать прямо сейчас. — Эй, положи свой камень, — говорит Суа, вытирая слезы, — У тебя недостаточная масса тела, чтобы одолеть меня. Иван цокает и опускает камень. Лучше застать ее врасплох позже. — Так какой теперь план? Ты сдаешься? — Нет, — сразу же отвечает Иван, — Это...Тактическое отступление. Я попробую еще раз, когда он будет здоров. — Маленький псих, — говорит Суа почти с привязанностью и любовью, заставляя Ивана нахмурится и все равно бросить в нее камень.)