Просто представьте, где он, почему не хихикает с заднего ряда аудиторий, не дурачится, не топчет коридоров кампуса, и наткнётесь на чудовищный вывод.

Кошмары Авантюрина, длинные, крепкие, удушающие и слишком реалистичные, чтобы заподозрить в них сон, сосредоточены не на том роковом празднике Какавы, когда его дома не стало, даже если этот дом, по сути, никогда не существовал фиксированной точкой на карте и в памяти, и не на тех нескончаемых днях, когда он вынуждено забирал жизни других невольников, чтобы продлить свою на ещё один день, а на некогда отчаянной мечте отомстить катиканцам, не жалея ни души.

Это основная из причин, почему Рацио идёт на абсолютно безумный план Авантюрина: статистика его поступков, как бы та не противоречила всем законам математики, нормальному распределению, здравому смыслу, усердно твердит, что авгин добьётся своего. С ним или без него.

Авантюрин не дурак: что-то меняется. Во взгляде, движениях, голосе Веритаса, и ему кажется, что тот смотрит на него, как на покойника, и брови чуть сводит домиком, будто бы с жалостью.