Террор / The Terror / Сериал, 2018

Что хуже: страдание или смерть?

Ночами, высвобождаясь из оков сна, Ирвинг, лежа в кровати, сгибался в три погибели, захлестываемый виной и воспоминаниями. Вспоминалась ему, в первую очередь, заповедь, с которой они с семьей всегда начинали служение. Да, Дьявол - коварный искуситель, царь ужаса, король греха. Однако просто так он в мире не появляется и никогда никого не искушает. Дьявола надо вызвать. И что самое страшное, действительно хотеть, чтобы он пришел.

Он рисует его постоянно вот уже три года, не зная ни имени, ни звания. Он встретил его на улице и не смог забыть.

Корабль скрипел. Лед скрипел. Океан бесновался под белой коркой, все это чувствовали. Именно поэтому белая корка и расходилась трещинами. Не до игр. В этой части общей палубы было темно и тихо. У фонаря кончалось масло, а в крови у собравшихся здесь мужчин кончались силы, чтобы продлить горение огня, чтобы просто встать и подлить немного. Он все затухал и затухал, как надежда. И о фонаре точно также никто не говорил, как и о надежде. Все молчали.

Они замолчали. Солнце вставало дико неохотно. Но вот покрывается золотом крыша то этого дома, то того, вот — свет бьет в окна, отражаясь и пуская блики по всему двору, а вот уже и листья на деревьях светиться принимаются, как бы просвечивая ярко-зелеными лучами. В размыленных пьянкой глазах эти светящиеся березки становятся чем-то подобным на рождественскую елку.

Он слышал, кажется, именно слышал, как скребется по стенкам то, о чем говорил Магнус. Вообще, от любого воспоминания о Магнусе у него инстинктивно болело что-то в голове, словно сопротивляясь, поэтому долго он лицо нового дружка перед размытым сознанием держать не стал. Хикки нервно сжал зубы, прикасаясь к сигарете и ведя пальцем по её боку. Он ещё помнил, как Билли вёл по ней вот так — а затем пытался отобрать. Ему не нравилось, когда Хикки курил.

Наверное, все на обоих кораблях, каждый затухший матрос на Терроре и Эребусе знал, что Хикки склонен к гиперсексуальности, да что там склонен - что он от нее страдает. Каждый, кроме самого Корнелиуса, кажется, просто любящего секс как самосущность. Секс... А еще Билли.

Мимо нас проходили люди — Гудсер с характерной для него миной легкой растерянности, матросы — уже пьяные, уже распевающие какие-то странные, полу-богохульственные песни. Я подумал, что даже очень хорошо, что сэр Джон их не слышит… Я видел нашего кока — Диггла — в костюме толстой китаянки, видел врачей с обоих кораблей — кажется, они уже успели найти тему для спора. От всего этого веяло чем-то таким родным. Это место стало для нас домом — и мы не станем это отрицать.

Тут вообще всегда холодно было. Сколько поддевок ты бы не надевал — все равно холодно, вот хоть убей. На корабле было холодно, на палубе было холодно, на льду холодно было. Мороз кусал и жег щеки и нос, как крапива руки жгла, если ее коснуться. И море было холодным. Уильям знал, что там, подо льдом — бесконечные метры холодной воды. Здесь ничего не росло — от холода, да и не жил никто. Люди отмораживали пальцы на ногах и руках. Люди падали замертво. Было очень, очень холодно.

Внутри Крозье полыхает пожар. Иссиня-голубой, небесный, одновременно ядреный и чистый, почти черный и настолько прозрачно-нежный, что прям-таки светит, светит откуда-то изнутри. Они не винят живых — их духи ничуть не злые. Эти люди улыбаются, и как раз эти улыбки и горят синим пламенем. Синим, как лунный свет Он видит, как их трупы, обмотанные и заклеенные в парусину идут ко дну. Видит и улыбается сам себе.

Томас Блэнки погибает, раздираемый когтями ужасного Зверя, однако не уходит на тот свет с концами, а попадает на добрые пятьдесят с хвостиком лет вперед, во времена Второй Мировой войны. И не куда-то там, а в тело мятежного сына немецкого чиновника, выступающего против нацизма и пытающегося выбраться из страны, ополчившейся на него. Блэнки рад божьему подарку – полученному телу, однако Франц совсем не планирует мириться с моряком, свалившимся на его долю на манер снега на голову.

Хуже, чем забыть его может быть, только помнить на страницах собственных трудов. (Сборник ответов для ОТП аска)

Коммандер Фицджеймс безнадёжно влюблён в своего начальника, сэра Джона Франклина. По подсказке старинного друга, лейтенанта Левеконта, он воплощает свои фантазии о тайном возлюбленном в рисунках и портретах, которые становятся всё смелее и смелее. А потом коммандер оказывается вознаграждённым за свою верность и пылкость души.

После долгой разлуки и наступления темноты чувства всегда горят ярче.

Во время своего первого назначения новоиспеченный лейтенант Эдвард Литтл впадает в безумие и крадет драгоценный камень с захваченного пиратского корабля. Десять лет спустя, когда Эдвард оказывается застрявшим в экспедиции, где всё, что может пойти не так, идёт не так, как надо, и налаживает отношения со стюардом капитана, камень крошится.

Находясь в плену арктических льдов, сэр Джон Франклин начинает страдать от отравления свинцом и видит галлюцинации - женщину с головой белого медведя.

«Я ненавижу и люблю. Зачем я это делаю, спросите вы, - я не знаю, я только чувствую, как это происходит, и мучаюсь».

После злосчастного совета офицеров, когда Крозье настаивал на том, чтобы обе команды объединились на "Терроре", а Франклин выразил жёсткий протест, между капитанами произошло резкое объяснение. Оно окончилось вопиющим непотребством. Об этом - в фанфике Im Namen des Herren: https://ficbook.net/readfic/11696432 Но ситуация не может оставаться не разрешённой, отношения всё-таки предстоит выяснять. А быть может, развивать и выводить на другой уровень? Кто знает...

- Это называется... - фыркнул Френсис в трубку, вверяя свою душу богу, в которого он не был до конца уверен, что всё ещё верит.- Прямо сейчас это называется...- он вздохнул.- Это называется "Молодые пекари Барроу".