Дипломная работа, так сказать.

      У Грея в животе что-то скрутилось в неприятный, ноющий узел. Кажется, его начало подташнивать. Откуда явился этот голос? Этот знакомый, но в то же время совершенно новый голос, ранее никогда им не слышимый? Покрепче обхватив плечи дрожащей блондинки, юноша с широко распахнутыми глазами уставился на агрессивных местных, которые, словно ошпаренные кипятком, расступались пред тем, кто так истошно закричал. Только жрецы не тронулись с места. - Что происходит?..- Кана подавилась вздохом, чувствуя, что тонкая верёвочка мысли, сдерживающая разрастающийся разрыв между её сознанием и телом, трещала и готова была лопнуть: - Мне показалось или... - Ничего тебе не показалось, - отрезал блондин, чьи глаза заблестели странным, непонятным выражением, которое не предвещало ничего хорошего: - Не могут же быть такие массовые галлюцинации. Из толпы шагал... Нет, даже скорее почти летел к пришельцам их знакомый чудак. Его загорелые губы были неестественно сильно сжаты в полосу, а весь стан будто за мгновение приобрел странную статность. Оливковые очи горели такой решимостью, такой страстью, что любому показалось бы, что шамана подменили, пока он был в этом странном шалаше. Посох в руке он держал, как эфес любимого меча, и казалось, будто он был готов драться. - <Отпустите __________,> - как ни в чем не бывало молвил он, и Люси на полном серьёзе задумалась, не причудилась ли ей фиорская речь. Такого чуда попросту не могло бы быть. - <Они назвали наших Богов собаками,> - проскрипел один особенно старый, но, видно, более менее разумный жрец, верча в руке, словно детскую игрушку, нож, увешанный ритуальными камнями: - <При всём нашем уважении к тебе, дитё, мы не можем...> - <Падайте на колени и молите п'гощения,> - оборвал его Мистган, обращаясь к студентам и движением руки призывая закончить нравоучения. Все переглянулись. - Что ты сказал? - словно специально на своем родном языке процедил Дреяр, чуя, как в душе его закипает злость. Как жаль, ах, как жаль, что пока что, по крайней мере, он не мог высказать этому обманщику всё, что хотел! Всё, что думал по его поводу! Скулы спасителя чуть сильнее обрисовались на красивом, забитом языческими рисунками лице, но своего гнева мужчина не выразил. - <П'хостите п'гощения, и тогда мы сможем п'рройти к маленькой.>       Больше, чем эти слова, не понадобилось как минимум одному человеку среди путешественников. Услыхав, что она сможет увидеться с лучшей подругой, Сердоболия вырвалась из хватки Фулбастера, а потом, с лицом полным скорби и отчаяния, пала взничь пред огромной толпой одуревших аборигенов. За ней, ни минуты не теряя, опустилась и Кана, тихо шепча всевозможные ругательства. - Вы серьезно? - простонал Грей, но не стал препираться и, рукой загребая своего огромного друга с собой, потянул его к земле. - <П'гощение не забудьте.> - Блядь... - взревел блондин, чувствуя, как краснеет от злобы его красивое, мужественное лицо: - И мы ещё прощения должны просить? - <Простите!> - смелым голосом крикнула Люси, придавая ему благодаря своим актерским навыкам такое смирение, что, казалось бы, смогла бы разжалобить и человека без сердца. За ней трое её спутников в разнобой тоже покаялись в своих прегрешениях. Когда у агрессоров не осталось резонного повода их задерживать, Мистган, как каменный атлант стоявший между местными и приезжими, чуть расслабился и легонько стукнул по спинам посохом, а после указал на вход в палатку, призывая пойти за собой. Молодые люди поднялись, и, опасливо оборачиваясь, пошли к палатке.       Темнота странного тканевого помещения приятно сочеталась с относительной прохладой в нём. Как только они зашли, на них выпрыгнул маленький ураган ярких эмоций, восторга и радостных слез. МакГарден не сдерживалась, обнимая всех и каждого своими тонкими ручками, словно не видела их годами. В принципе, каждый день на этом проклятом острове может было расценивать примерно также. Она была увешана всякими камнями, и сейчас наблюдательная блондинка заметила, что на плече девушки был узор, подобно тому, который был у Редфокса. Заметив удивленный взгляд, Леви, вытирая глаза от влаги, прощебетала себе в оправдание: - Это Гажил... Ну, чтобы, если что, я была бы под его опекой... - Мило, - скривилась Альберона, напрягаясь от удивительной близости между студенткой и кровавым мужчиной. Причина, может, крылась и в том, что до селе Иви ни разу не состояла в отношениях, и близко к противоположному полу не подходила. А тут - такой жестокий бугай, а она так ласково о нём говорит! Кана очень надеялась, что ошибается. Но, видно, Дюймовочка была не единственной проблемой студентов. Мистган, не оборачиваясь, стремительно подошёл к какому-то кривому, самодельному столу, начиная перебирать какие-то травы, смеси, мешочки. Что-то дерганное, нервное было в его движениях, и причина волнения уже скоро обязательно должна была вскрыться. Только, на самом деле, мужчина очень очень этого не хотел. Когда все уселись и думали уже начать обсуждать своё будущее, хмурый Лаксус, молчавший всю дорогу, не взглянув на того, к кому обращался, спокойно высказал на фиорском: - Не знал, что ты так прекрасно и быстро усваиваешь языки. Удивленный взгляд Леви был красноречивее слов, особенно, когда она поняла, к кому относились эти слова. Широкая, скрытая за уймой тряпок спина шамана замерла, словно он обдумывал, что ответить. Грей, Кана и Люси переглянулись, понимая чуть больше, чем Дюймовочка, но и чуть меньше, чем Дреяр. Это начинало раздражать. И когда МакГарден уже хотела что-то спросить, Сердоболия хоть и мягко, да только вместе с этим крепко, сжала её ладонь, прося помолчать. Абориген какое-то время не двигался, оперевшись о стол, а потом, как ни в чём не бывало, зашуршал своими мешочками. - Мистган, я с тобой разговариваю, - нетерпеливо гукнул бугай, чувствуя, как нарастает в нем удивительно злорадное наслаждение. Он угадал. С этим паршивцем было что-то не так. - Да, - неожиданно заговорил чудак, и Леви еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Он говорил на их языке! Не на языке дикарей. Все остальные будто бы и не удивились этому: - Мой жизненный опыт научил меня всякому. - Какая гениальность! - прогремел блондин, с злобной иронией: - И как быстро ты ему обучился без стараний? За этот месяц? - Несколько фаз Луны мне вполне хватило, - голос Мистгана звучал спокойно, без дрожи или других указателей лжи. Но лицом он к ним не поворачивался, резковатыми движениями готовя какое-то снадобье. - Это больше м-месяца, - несмело ответила МакГарден, ловкий ум которой начал постепенно понимать, что происходит. Верилось во всё это, мягко сказать, с большим трудом, но попытки проанализировать всё, что было раньше, заняли бы уйму времени. - А мы тут чуть менее месяца, - Грей не сводил хмурых глаз с своего друга, не обращая практически никакого внимания на виновника ситуации. Его поражала скорость осознания всего будущим архитектором, который в этот раз проявил небывалую наблюдательность. - И почему ты всё время молчал, хоть понимал нас? - удивлённо спросила Люси. Она не чувствовала злобы, какой была наполнена душа Дреяра, но вместе с тем, сердце её наполнялось лёгким негодованием. Раз всё это время он понимал их, почему не помог? Почему они были вынуждены учить чужой язык, хоть с ними и был "переводчик"? Мистган молчал. - А сомневаться в том, что ты нас понимал - глупо. Ну, конечно! С самого начала, когда я обозвал собак шавками - ты всё понял! Ты совершил ошибку ещё раз, когда, буквально час назад, ты ответил Грею, говорящему по фиорски. Ну, и, конечно, вишенкой на торте стало... Да ты и сам всё знаешь! - Не может быть...- прошептала Леви и неожиданно подскочила на ноги. Её лицо, по непонятным всем причинам, сначала омрачилось думами, а потом просветлело из-за какой-то отгадки, одной ей понятной: - Человек, много лет назад попавший сюда, человек, который также, как и мы, был приговорен к смерти... - Что за человек? - Фулбастер дёрнул бровью, чувствуя, что ещё немного - и у него закипит голова: - О ком ты? - Да, всё ве'хно, - руки шамана обессиленно опустились на стол, и он уже не пытался сделать вид, что чем-то ужасно занят: - Не знаю, откуда ты всё это узнала, но ты п'гава. - Это был ты?! - Да кто был, трах тебедох?! - не выдержала Кана, и дернула подругу, чтобы та села обратно и всё объяснила: - Что за человек? Причем тут этот сумасшедший? - Я...- Дюймовочка хотела было начать свой рассказ, но замерла, понимая, что рассказывать ей особо и нечего: - Я ничего такого не знаю... Только то, что более десятка лет назад сюда прибыл кто-то. Но девушки, обсуждавшие это, сказали, что он был не похож на нас. - Неужели это был ты, Мистган? - осипшим от волнения голосом спросила Сердоболия: - Но почему тогда непохожим? - Я не был никогда вашим соотечественником, - сильная спина вздымалась от излишне медленного дыхания. Приезжим были не видны его оливковые глаза, в которых усталость мешалась с паникой и принятием: - Вы фио'гские. Я этой земли в помине не видал. - Неужели ты... - Да, всё ве'гно, всё ве'гно...- он наконец обернулся к ним. Впервые его отрешенное лицо было настолько молодым в их глазах, настолько понятным. Сложив руки за спиной в забавном жесте, мужчина не глядел на своих спутников, словно боялся их: - Поскольку в нашем ми'хе существует т'ги стадии ____________, - чудак сказал что-то, но никто из присутствующих его не понял: - для вас понятнее слово "эволюция", ве'грно? И если ост'гава считаются пе'ррвой стадией, то Фио'г - последней... - И между ними есть Арболес, - хмыкнул Лаксус: - Не туда, так сказать, и не сюда. Стремительное развитие их остановилось, когда все умы устали от войны и убежали на небольшой материк, построив там ещё более продвинутое государство. Фиор. - Да...- чуть поморщился мужчина, кивая в подтверждение головой, словно слов было мало: - Можно сказать, что Фио'г стал центром наук и 'хазвлечений, но не обладал никакой политической силой в ми'ге. У него даже не было своего собственного языка. Все основы они увезли с 'годины. - Зато у него была страна-мамочка в виде Арболеса, готовая в любой момент поднять свои средневековые копья в защиту помогающей нации, - подытожил Грей. Всё становилось до смешного нелепым: - И ты, получается... - Моё имя - Дже'га'хд Фе'гхнандес, я - конкистадо'х, коли вам будет так удобно. Моя 'ргодина - А'гболес, кото'гую я покинул в пятнадцать лет.