"𝑇𝑒𝑙𝑙 𝑚𝑒 𝑎𝑙𝑙 𝑦𝑜𝑢𝑟 𝑠𝑤𝑒𝑒𝑡, 𝑠𝑤𝑒𝑒𝑡 𝑙𝑖𝑡𝑡𝑙𝑒 𝑙𝑖𝑒𝑠 𝐴𝑙𝑙 𝑎𝑏𝑜𝑢𝑡 𝑡ℎ𝑒 𝑑𝑎𝑟𝑘 𝑝𝑙𝑎𝑐𝑒𝑠 𝑦𝑜𝑢 ℎ𝑖𝑑𝑒 𝑇𝑒𝑙𝑙 𝑚𝑒 𝑎𝑙𝑙 𝑦𝑜𝑢𝑟 𝑝𝑟𝑜𝑏𝑙𝑒𝑚𝑠, 𝑚𝑎𝑘𝑒 𝑡ℎ𝑒𝑚 𝑚𝑖𝑛𝑒 𝑇𝑒𝑙𝑙 𝑚𝑒 𝑎𝑙𝑙 𝑦𝑜𝑢𝑟 𝑠𝑤𝑒𝑒𝑡, 𝑠𝑤𝑒𝑒𝑡 𝑙𝑖𝑡𝑡𝑙𝑒 𝑙𝑖𝑒𝑠" - bülow Sweet Little Lies
Бежать от себя, действительно, было некуда. Понимание было ему необходимо, а желание кому-нибудь довериться постепенно принимало очертания навязчивой идеи, как следствие, вызывавшей у Драко волну отвращения к собственной персоне. Он не до конца разобравшийся в собственных ощущениях от ошеломляющей новости о разводе родителей, попросту растерялся, когда Блейз пошел ему навстречу, оттолкнул его, нагрубил Панси, в конце четвертой недели учебы осознание того, что желание возвращаться домой на зимних каникулах отсутствовало ударило, едва переносимым весом, слишком тяжелым, чтобы слизеринец мог его столь просто вынести. Он все больше времени проводил наедине с собой, старясь лишний раз не попадаться на глаза даже собственным сокурсникам. Ведь он староста, пример, он должен и не должен одновременно. Должен быть сильным, тем, на кого стоит ровняться, но не должен показывать чувства, давать волю эмоциям. Впрочем, даже если бы был должен как раз обратное, не смог бы, так просто открыться, позволить себе быть потерянным и вымотанным, уставшим, заметно. Он не привык к сожалениям, к жалости, привык к похвале, предвзятости, поддерживать образ, позволять себе слабость лишь на глазах матери, потому что по большому счету, проявить эмоции перед отцом было равносильно грандиозному провалу. Он раз за разом цеплял маску, каждое утро, а вскоре, начал ложиться в ней спать, не сразу это заметил, а когда осознал, оказалось слишком поздно. Лгать было проще, выработать защитную реакцию, язвить, не всегда потому что хотелось, а потому что действительно умел, ведь язык у Драко был подвешен идеально - это неоспоримо. Давно вросшая в кожу маска не позволяла, когда он в очередной раз хотел попросить помощи у сокурсников, разомкнуть губы. Он ощущал это, словно на физическом уровне, ощущал, что как бы не старался, не мог позволить себе того, чего не одобрил бы отец. Впрочем, сигареты стали отдушиной. Раз за разом вдыхая ядовитый дым, он понимал, что из всех зол - это меньшее, что показать слабость окружающим хуже, а о вредной привычке знают лишь Забини и Паркенсон, ведь если Блейз сказал "все", значит, все, кому было не наплевать на него. По-настоящему, не наплевать. И Драко понимал, что таких было двое. Знал имена, знал, связанные с ними ощущения, чувствовал, когда они лгали, недоговаривали, но они не всегда видели его насквозь. Ведь, на самом деле, Малфой попросту слишком хорошо лгал, часто думая о том, что поистине ужасен, что не "все", в контексте тех, с кем следовало бы подружиться, а все - и гриффиндорцы и рейвенкловцы и хаффлпаффы и профессора и родители, все, абсолютно все видят, как давно въевшаяся маска трещит по швам, как осыпаются осколки. Так жаль, что лишь метафорически, окрашенные чем-то бордовым.***
Что делать, если переживания слишком сильны, а сотканный тонкими нитями статус не позволяет просто поговорить, открыться, понимая, что он может доверять, может ведь, имеет на это полное право, но Малфой считал иначе, он не мог, вернее, теоретически мог, но слишком резко осознавал, что делает и затихал, боясь, что позже будет жалеть, ведь попытки открыться, согласно чужому опыту, редко помогали. Люди жестоки, как бы не были близки, отворачиваясь, без труда шли на предательство, Драко и сам не считал себя честным человеком, понимал, на что способен, но не имел достаточно близких связей, даже дружеских, чтобы судить объективно. Он много читал, преимущественно литературу, знания, полученные в которой были применимы на практике, питал искренний интерес к алхимии и зельеварению, в меру интересовался историей магического мира и прочими науками, но не мог осилить и главы романа, не любил вымысел, почти его остерегаясь, боясь, что окунувшись однажды, погрязнет в иллюзии. Но это был секрет. Для большинства, Драко Малфой, староста Змеиного факультета, был циником, попросту ненавидевшим слащавые сказки и относящимся с пренебрежением к непрактичным источникам. В тайне от всех, мечтавшим о счастье, понимании, возможности открыться и отношениях, нет, ни как в ненавистных романах, лучше, более искренних и, Мерлин, разумеется, с хорошим концом, на драму он был не согласен. Он жаждал тепла и спокойствия и лишь устроившись с сигаретой, в сломанной уборной, мог мог позволить себе мысли о том, чего хотел на самом деле.***
Он просто устал, от необходимости соответствовать, давления, возложенного на него обществом, собственной неуверенности в том, что достоин счастья, обреченности и поэтому согласился на предложение Панси и Блейза, устроить по прошествии балла нечто наподобие вечеринки в гостиной факультета, разумеется, с огневиски и иными видами спиртного. Так, получив разрешение своего префекта, слизеринцы приступили к подготовке, а атмосфера, в целом, начала приобретать несколько менее удручающие нотки, чем прежде. "Интересно, допустил ли бы отец нечто подобное? А впрочем, навряд ли он не пробовал ничего крепче сливочного пива до совершеннолетия." - Думал парень, устроившись в кресле со стаканом, наполовину наполненным огневиски. - Скучаешь? - Голос Блейза, ставший в последнее время слишком "своим" выдергивает из размышлений. - Нет, совсем нет, - несколько растерянно отвечает блондин, - просто, - выдерживает паузу, обернувшись к сокурснику, - думал о том, сколько времени остается до выпуска, - парень отводит взгляд, но боковым зрением замечает, как Забини, обойдя кресло, садится на против, взмахом палочки, придвинув соседнее кресло, так чтобы устроиться напротив. - Понимаю, - произносит брюнет, делая паузу и наполняет свой стакан спиртным, - полагаю, наш курс сложно назвать сплоченным. - Да-а, - протягивает Драко, делая очередной глоток крепкого алкоголя, - порой, мне кажется, что я... "Не позволяй им усомниться." Он делает паузу, думая о том, что не стоило начинать разговор. - Слишком много времени уделяешь успехам в учебе, кубку школы, команде, но слишком мало общению внутри факультета? - Внезапно, следует продолжение, то что сам Малфой никогда не смог бы озвучить, впрочем и преподнести, столь, некритично, как вышло со стороны Блейза, на что блондин лишь рассеянно кивает, удивленно смотря на собеседника. "Мерлин, как?" - На тебе лежит большая ответственность, Драко, все это понимают и, признаться, грустно то, что ты сам не можешь это увидеть. - Мне кажется, я слишком сфокусирован на том, что получается у меня лучше всего, а также, на том, что мне интересно, - быстро осушив содержимое стакана, Малфой смотрит на сокурсника. Привлекательный, открытый, умный, определенно, слишком хорош даже для того, чтобы быть его другом и попросту не должен погрязать в его проблемах, слишком много того, что проще скрыть от чужих глаз, о чем он может позволить себе подумать лишь наедине с собой, вдыхая ядовитый дым и почему-то, именно в этот момент, ребра словно сжимает что-то, неизвестное, что-то, на самом деле, не имеющее физической силы, он просто начинает физически ощущать нежелание сидеть ровно, держаться, желание, откинуться на спинку кресла и утонуть, позволить себе расслабиться, позволить мягкой коже поглотить себя, утонуть. - Малфой? Собрался спать в гостиной? - Из размышлений о мягкости зеленой кожи кресла, его выдергивает голос собеседника. - Нет, - тихо отвечает блондин, растерянно мотнув головой, - здесь очень шумно, душно, я хочу выбраться на улицу, - недобро улыбнувшись, парень поднимается с кресла, - составишь мне компанию? - О, Драко Малфой - пример всего факультета нарушает правила? Мерлин, конечно, я с тобой, где твой колдограф? - В голосе сокурсника прослеживается слишком отчетливый энтузиазм, что на мгновение заставляет Драко усомниться в верности своего поступка, но то ли осознание того, что он не может всю жизнь загонять себя в рамки, то ли ударивший в голову огневиски, меняют его взгляд на ситуацию, слишком резке, нет, достаточно резко, чтобы не пожалеть, - если мы не уйдем сейчас, я передумаю, - отвечает, одернув воротник рубашки, - в подземелье еще никогда не было настолько жарко. - Хочешь сказать, что наш уход поможет ему остыть? - С ноткой иронии в голосе, интересуется Блейз. - Я не об этом. Но можешь считать, это комплиментом. Осторожно покинув гостиную, два силуэта в зеленых мантиях утонут во мраке ночных коридоров.