Коммунальное Чудо

Иногда ему снилось прошлое. Неизменно залитое солнцем, пропитанное тысячами запахов. Невероятно настоящее, кажется, более реальное даже, чем окружающая его действительность. Ему снились маленькие домики с резными зверями на двускатных крышах, костры на День Весны, бесконечная зелень родных лесов и золотистая глубина рек. Ему снилась Она. Невероятно, до боли прекрасная. То танцующая в развевающихся одеждах в отблесках огня, то сидящая на мраморной скамье с тяжёлой книгой, то прижимающаяся к нему долгой звёздной ночью… А сегодня Она снилась ему злой, отчаянной, как в одну из последних их встреч, когда Её окружили захватчики, а Она, не имея ни капли боевого опыта, стояла с почти игрушечным ножом в травленых узорах и была готова биться до конца. Тогда он пришёл и спас её, но во сне расстояние между ними ничуть не уменьшалось, а время текло медленно, так медленно, что… Он проснулся, хватая воздух. Показалось даже, что перед пробуждением он сдавленно вскрикнул, но этого, похоже, никто не заметил. И слава… как там говорят? Богу? Слава Богу. День начинался. Воспоминания из сна быстро таяли в предрассветной дымке, истончаясь и всё больше напоминая сказки, вроде тех, что Андрей читал в книгах. Повинуясь внезапному порыву, он подскочил с кровати и, схватив ручку и блокнот, постарался написать что-то на родном языке. У него всегда был ровный и красивый почерк, но сейчас буквы выходили неуверенными и корявыми — он вспоминал их с усилием, выводил — с трудом. Получилось что-то, похожее на детскую писанину. Ради интереса он написал рядом простую фразу на русском. Подумав, поправил ошибку. Даже с помаркой вышло ровно, аккуратно. Будто всю жизнь на нём писал. Вздохнув, Андрей отложил блокнот. Сегодня надо будет поискать ещё книг. Было на удивление ясно, небо было насыщенным, ярким, и видно было разгорающуюся полоску рассвета. По случаю хорошей погоды и почти закончившихся денег Андрей решил дойти до работы пешком, через парк. Ранним утром там почти не было людей, только редкие собачники да пара таких же замороченных, как и он, работяг, спешащих по делам. Нетронутый иней лежал на траве и нависающих над дорожками ветках деревьев, искрясь в свете фонарей и медово-рыжей зари россыпью самоцветов. Холод, правда, пробирал до костей: куртка была старой и не по погоде лёгкой. Но всё отходило на второй план, уступая тревожным мыслям. Андрей снова чувствовал себя зверем, загнанным в угол. Сердце тревожно и часто стучало о рёбра, голова отказывалась нормально работать, а мир плыл и отходил на второй план. У самого выхода его окликнула компания молодчиков в спортивках — из той, уже почти выродившейся породы классических гопников. Но Андрей только ускорил шаг и, выйдя на оживлённую улицу, смешался с толпой на ближайшей остановке. Молодчики недовольно сверлили взглядом его удаляющуюся светлую макушку. К обеду неприятный эпизод уже забылся. К нему часто приставали такие вот кадры, недовольные его внешностью или поведением, так что удивляться подобному он перестал давно, и эти эпизоды быстро и бесследно стирались из памяти. Кроме того, у него был хороший повод для радости: день зарплаты. По этому случаю вечером он решил дойти до новой городской набережной: посмотреть на людей, на воду. Пройтись, чтобы морозец, вновь окрепший к темноте, выбил лишние мысли из головы. Путь к набережной лежал через реставрируемый квартал старой застройки: на каждом доме, на обваливающейся ветхой штукатурке, висела табличка о невероятной архитектурной ценности. Частично эти дома уже расселили и начали ремонтировать, но часть улиц была покрыта остатками асфальта, положенного, видимо, ещё в конце прошлого века, и частично огорожена полосатыми лентами, на которых болтались бумажки с предупреждением об аварийности построек. В маленьких мутных окнах горел свет: тут жили люди. Или не только люди. — Какая удивительная встреча, ты глянь! — Андрей очень хотел верить, что грубый голос за спиной говорил не про него, и ускорил шаг. Сзади послышался топот, и на его плечо легла тяжёлая рука. Дохнуло вонью дешёвого пива, сигарет и несвежих вещей. — Это ж та недотрога из парка! — обладатель грубого голоса заставил Андрея развернуться лицом к себе. — Какая-то ты странная, — утренний гопник с сомнением рассматривал его. Крепкий, хоть и пропитый, парень. И трое таких же дружков. Очень, очень плохой расклад. — Может потому, что я всё-таки «странный»? — голос у Андрея, в противовес действительно женственной внешности, был глубоким, бархатным и абсолютно точно мужским. Вопрос возымел нужный эффект: парень брезгливо отшатнулся, а Андрей, не теряя времени, развернулся и бросился бежать. С четырьмя такими быками ему никак не справиться. Вслед неслись нецензурные комментарии его ориентации, а потом и топот. Было скользко и неудобно. Кроме того, эту часть города он не знал, так что с ужасом ждал, когда за поворотом окажется тупик. В отчаянии Андрей свернул в узкий тёмный переулок, но шаги и крики за спиной не стихали. И как они только умудряются так быстро бегать со своими, насквозь прокуренными, лёгкими? К счастью, проулок вывел на следующую улицу. Андрей вспомнил, что в одном из дворов есть проход практически к людной набережной и свернул в знакомую подворотню. Ошибка была фатальной: крошечный дворик, почти колодец, окружали с трёх сторон стены почти расселенного дома. Выход был только один, и его уже заняли агрессивно настроенные юноши в спортивках. Андрей подумал, что, наверное, он достаточно крепок, чтобы не умереть от побоев, но сколько ему придётся провести в больнице… Тем временем его потихоньку окружали. Слышен был угрожающий звук разминаемых пальцев и ехидные злобные комментарии по поводу ситуации. Ситуация была — дрянь. Теперь уже совсем. И тут полетел первый камень, попав в лоб главарю, красочно описывающему, что он сделает с Андреем после того, как качественно его изобьёт. Парень заткнулся на полуслове и яростно закрутил головой. Количество камней тем временем увеличивалось. Парочка попала в Андрея, но по большей части эльфу удавалось увернуться: во-первых, ловкости ему было не занимать, а во-вторых, целились явно не в него. Наконец хриплый голос, усиленный эхом, потребовал: — А ну отпустите нашего кореша. На какое-то время обстрел прекратился, а после из разбитого окна в дальней части здания вылезли два угрожающе крупных фигуры. Гопники повысили тон, готовясь накостылять уже им: численный перевес они до сих пор имели. Но когда атмосфера совсем уже накалилась, а крики достигли совсем уж неприличной громкости, из окна, расположенного прямо над входной аркой, вылилось ведро ледяной воды. Залило, конечно, почти всех. Женщина, державшая ведро, закричала: — Пошли отсюда нахрен, срань! Алкашня проклятая, задрали! Ща я ментов вызову, а не свалите — кипятку плесну! — она поставила на подоконник второе ведро: поменьше, зато угрожающе исходящее густым паром. Вектор внимания гопников опять переместился — теперь они, уверенные, очевидно, что далеко их жертвам не уйти, начали подробно расписывать возмущённой женщине, где они видели сотрудников полиции и что с ними делали, и что сделают с ней. В это время одна из фигур потянула Андрея за рукав и он, не тратя время на раздумья, безрассудно бросился за побежавшими обратно в здание спасителями. Эта часть оказалась совсем нежилой и давно заброшенной. Пробежав по этажам, они вышли к оконному проёму, из которого к другому дому, ещё более ветхому и стоящему впритык, была проложена доска. Дома образовывали прямой угол, и если бы не высота — третий этаж — и не куча битого стекла и кирпичей внизу, можно было бы сказать, что этот путь практически безопасен. Один из провожатых таки предательски покачнулся, почти уже дойдя до цели, но тот, кто пошёл первым, вовремя его схватил. Андрей проскочил без особых проблем. Наконец, они пришли в очередную заброшенную комнату, в которой были навалены матрасы и чадили остатки костерка. Спасители сняли капюшоны и повернулись к Андрею. В тускловатом свете последних язычков пламени он увидел совсем молодые физиономии двух парней. Повисло напряжённое молчание: чем обернётся этот их неожиданный альтруизм? Наконец один, тот, что был пониже, патлатый и плохо выбритый, рассмеялся. — Не нервничай, чувак. Нам просто показалось, что на твою жопу покушаются и ей нужна помощь. Я — Гена, а это, — он ткнул своему спутнику, тощему и бритоголовому, в бок пальцем, — Хлорка. Вообще-то он Женёк, но мы зовём его Хлоркой, — кто это «мы» Гена не пояснил, как и смысла странного прозвища Жени. Андрей представился в ответ. — Ты располагайся. Сейчас добавим огоньку, посушимся и выведем тебя, — Хлорка, очевидно, заметил напряжение гостя. — Не бойся, мы правда просто хотим помочь. Голоса у обоих были странные: хриплые и ломкие, одежда — одинаково неопрятной, но в разговоре Жени явно сквозили хотя бы зачатки полученного образования. Когда в костёр подкинули деревяшек, и он разгорелся с новой силой, а мокрые куртки повесили посушиться на торчащих над ним арматуринах, спасители достали картонный пакет с вином и весело рассказали, что тут собирается их компания, но все, кроме них, сегодня уже ушли. Они тоже собирались, но, вот, пришлось задержаться. Вино пили прямо из пакета, и щедро предложили гостю. — Я, конечно, безмерно вам благодарен, но… — Андрей вежливо пригубил вино, хотя по большей части только сделал вид. — Почему, собственно, вы мне помогли? — Как это — почему? — Гена хмыкнул и пожал плечами. — Потому что нужна была помощь, ясен пень. Эти уроды обещали тебя избить и трахнуть. Совсем некруто допускать такое. — Вот как. Что ж, спасибо, что мне попались благородные люди. Хотя забавно: такие вот кадры, похоже, просто мечтают меня поиметь, но гей, при этом, почему-то всегда я. — Не ищи логики, парень. Они пропили её вместе с совестью, — Женя растянулся на грязном матрасе, положив руки за голову. — Не всем быть умными и хорошими — так устроен мир. — Мир вообще полон дерьма, — согласился Гена. — А вот тут ты не прав, — Хлорка приподнялся и наставительно поднял палец. — В мире нет ничего кроме любви. — А откуда тогда всё зло? — Андрею стало интересно. — Просто любовь бывает разной и не всегда ведёт к добру. Жадность — всего лишь любовь к деньгам. — Так ты оправдываешь зло? — Я оправдываю мир. А то он сам не справляется с этим. — Странные вы, ребята, — эльф сидел близко к огню, зябко потирая руки. — Спасаете незнакомцев, говоря, что они ваши друзья, говорите, что мир — это только любовь. Тусуетесь ночью в заброшках. — Джа — это любовь, и он создал мир по своему подобию. И завещал нам любить ближнего своего. А человек, попавший в беду — всегда наш друг, — охотно пояснил Женя. — Что насчёт заброшек, тут просто не так много любопытных. Мы, знаешь, не всегда… ведём себя хорошо, н-да. — Так вы… — Растафарианцы, — гордо заявил Гена и залил в себя хорошую порцию плохого вина. — Настоящие, а не те, которые просто любят дуть. — Правда, для настоящих мы недостаточно чёрные… — Хлорка вздохнул. — Но в целом он прав. А вот ты кто? Смотрю на тебя и не могу понять, что не так. Думал, что дело в твоём акценте, но нет, не только. — он внимательно уставился на Андрея. Карие глаза были покрыты сетью сосудов, а кожа вокруг них опухла. — Кстати, да, — Гена почесал щетину. — Акцент странный. Восточный, что ли? — Может быть. Но дело не только в этом. Даже не во внешности. Видал я косплееров и ролевиков. Ты, Андрюха, странный. Не такой. Как будто действительно не отсюда. Андрей похолодел и лихорадочно стал придумывать, что сказать, но Хлорка опередил его: — Мы недавно видали одного мужика. Совсем на тебя не похож, но ощущается вот прямо так же. — Как он выглядел и где вы его видели?! — вопросы вырвались помимо воли. Их надо было задать по-другому, но время было упущено. — Да рядом с вокзалом, — охотно ответил заинтересовавшийся Гена. — Крупный такой старик лет шестидесяти. Волосы такие длинные, седые, но немного с тёмным, нос горбатый. Очки стариканские. Жутковатый тип. С месяц назад встречали. А он тебе нужен? Андрей шокировано молчал. Он определённо знал того, кто подходит под это описание. Правда, в прошлой жизни этот человек не носил очков, но магия, работавшая там и позволявшая корректировать здоровье, здесь не существовала, так что неудивительно, что у него могли появиться проблемы со зрением. В остальном же всё совпадало. Включая жутковатость. И если это был единственный человек, который мог ему помочь, то ему требовалось чудо. — Если ваш Джа есть, то это точно он послал вас мне… вот что. — Андрей схватил палку с обуглившимся концом и намалевал на стене номер. — Мне надо бежать. Найдите меня как-нибудь, я вас нормально поблагодарю. Вы классные, — он сорвал свою, едва подсохшую, куртку и выскочил из комнаты. Путь к тому месту, где его завели в первое здание он запомнил, но выходить там не захотел. Поблуждав немного, он обнаружил плохо прикрытый железным листов выход на улицу. Лист легко отодвигался, и эльф очень быстро оказался на улице. Совсем рядом, за следующим домом, её пересекала другая — она вела прямо к набережной. В конце осени это не самое популярное место, но час был хоть и тёмный, но не поздний, так что народу было достаточно, чтобы не бояться за свою жизнь. Андрей спустился на деревянный настил у воды и глубоко вдохнул морозный воздух. Мало того, что за помощью ему придётся обратиться к самому страшному своему врагу, для начала его надо ещё найти, а это, подсказывало сердце, будет ой как непросто.