*
Вот в чём дело с Джереми: Он — ходячий комок нервов, беспокоящийся абсолютно обо всём девяносто процентов всего своего существования. Бедный парень сомневается насчёт своих сомнений, и ставит всё под вопрос так часто, как будто за это кто-то платит ему немалые деньги. Он пытается не показывать этого, но на самом деле тот полон горечи и злобы из-за многих вещей в его жизни, начиная с его родителей и заканчивая своим социальным положением. Иногда, даже когда сам не хочет таким казаться, он ведёт себя как полный мудак. Состояние самоуважения Джереми к самому себе сродни горящему мусорному баку, который продолжает полыхать всё ярче и ярче каждый раз, как Майкл пытается его потушить. ...Но он также постоянно носит эти глупые кардиганы, которые на самом деле очень мягкие и тёплые; они обычно ему слишком велики, так что они закрывают его ладони так, что только пальцы слегка и выглядывают. У него странный, но просто очаровательный хриплый смех, напоминающий ему о его астме, из которой он вырос после одиннадцатилетия. Мальчик всегда держит при себе пару канцелярских скрепок, потому что при панических атаках Майка тому нужно чем-то занять руки. Он всегда помнит о дне рождения Майкла, когда больше никто и не вспоминает. Его тагальский ужасен, но он всё равно пытается разговаривать на нём, чтобы Мэлл чувствовал себя комфортнее. Дело в том, что Джереми — лучший человек, которого Майкл когда-либо знал.*
Входящий вызов от heerefarwhereveryouare...
— Говорит самый крутой парень на планете, чем могу помочь? — втискивает Майкл телефон между головой и плечом, освобождая руки, чтобы продолжить отчищать тарелку. Джереми на линии издаёт очень эмоциональный вопль. — Э, приятель? — ...Ты сейчас занят? — спрашивает Хир. — Просто мою посуду, — парень тянется за ещё одной тарелкой. — Чё как? Ты вроде поехал домой к Кристин, чтобы подготовиться к проекту, да? — Вот именно! В смысле, сейчас-то я уже у себя, но Господи! Я был у Кристин дома! — Оооо, я понял, ты весь звонок будешь изливать душу насчёт всего опыта, верно? — любовно спрашивает мальчик. — Нет, ну, в принципе да, но типа... — Всё в порядке, Джер, можешь не оправдываться, — Майкл думает, что если бы у него и вправду были другие друзья, он бы с удовольствием изливал бы им душу о Джереми. Увы, с этим ему повезло меньше. — Вперёд, выкладывай. — ...Окей, ты уверен? — Для меня было бы честью намыливать тарелки под твой звучный голос, повествующий свой пиздецки поэтичный монолог о Кристин, — искренне сообщает Мэлл. — Дай волю своему буйству, чувак, я готов. Вперёд. — Окей, ладно, — отвечает Джереми. — Окей. Окей. Начну с самого начала. Итак, вот, э, она живёт не так уж и далеко, и мы, в общем, прогуливаемся до её дома, и было немного неловко? Я такой, агх, к чёрту это, так что я решил сказать первое, что пришло бы мне в голову, и, э. Я начал говорить о дельфинах. — О боже, ты гребанный фурри. — Сказал парень, следящий за Поместьем Сурикатов религиозно, — без колебаний парирует Джереми, и окей, Майк этого и ожидал, — Так вот, на Animal Planet недавно была документалка о дельфинах, посвященная силам их эхолокатора, или вроде того, да? И поэтому я просто сразу выпалил это, и, ну, я уже собирался просто прыгнуть в сточную канаву и сразу умереть от стыда, но она продолжила спрашивать об этом? Ей было, типа, реально интересно! И она в какой-то момент так мило пыталась издать звук дельфина, и это было просто... — Джереми на линии издаёт звук, который Майкл полностью понимает. Ему тоже иногда хочется издать супер рандомные звуки над всякими милыми мелочами, которые Джереми сам незаметно для себя делает. — Видишь? Быть собой — рабочая схема! Даже если речь идёт о дельфинах, — смеётся парень. — Как прошло всё остальное? — Э, ну, мы были продуктивны, по большей части. Мы набросали примерный черновик тех частей, которых хотели бы пересказать, — вздыхает Хир. — Она правда, правда очень умная, Майкл. У меня, типа, норм с английским, но она просто чёртов гений. Она так страстно и проницательно раскрывала темы, присутствующие в тексте, я просто в шоке был. Она и о себе немного рассказывала, и я узнал, что она очень увлечена театром, и потом она рассказывала, что так взволнована насчёт всей этой школьной пьесы, там же скоро будет регистрация, да? Чувак, если она запишется, то я просто обязан буду тоже. — Круто! — улыбается он. — Прямо чувствую всю эту твою уверенность. Это классно. — Ага, я просто... Она, знаешь, так уверена в себе, что мне тоже хочется попробовать, если это имеет смысл? — Конечно, имеет. Я рад, что она пробуждает в тебе такое, чел. — Да, я тоже, — вздыхает Джереми до нелепого нежно. Это тихий и мягкий звук, но он отдается эхом в голове мальчика, отскакивает от стенок его мозга, гремя вокруг, и это заставляет его погорбиться, чувствуя ту самую боль в груди. Ох, как же он желает. Он так сильно этого желает. — Майкл? Майкл, ты всё ещё здесь? — голос Хира возвращает его обратно. Да. Точно. Он продолжает намыливать тарелку и разговаривать по телефону с парнем, который и понятия не имеет. — Ага, всё ещё тут, чувак, — говорит Майкл. — Просто немного отключился. Ты знаешь, как у меня с мойкой посуды. Всё это намыливание такое экзистенциальное. — Как скажешь, чел, — посмеивается его лучший друг. — Слушай, мне надо бы уже идти. Я пообещал отправить Кристин ссылку на гугл-документ того, что мы набросали. Спасибо, что выслушал, Майкл! Ты просто лучший. — И никогда об этом не забывай, — Майк вытирает руки. — Уже довольно поздно, да? Спокойной ночи, чувак. — Ночи! — и Джереми вешает трубку. Майкл делает глубокий вздох. Затем ещё один. И ещё. Он проводит рукой по лицу, и думает, что чёрт возьми. Майкл счастлив, окей? Он должен быть счастлив. Его лучший друг в самом деле взаимодействует с девушкой, которая ему нравится, и Майкл от этого просто на седьмом небе, хорошо? Даже если комок в его горле упрямо говорит об обратном. Sawi даже мягко говоря не описывает то, что он сейчас чувствует.*
Вот в чём дело с Майклом: Его голова — беспорядочная масса, движущаяся со скоростью восемьдесят восемь миль в час практически каждую секунду, и проблема в том, что никогда в нужном направлении. Он любит странные вещи, которые поймёт не каждый второй. Мэлл понимает, что иногда говорит слишком быстро, или слишком громко, или вообще слишком много, но не знает, как приглушить самого себя. Он странный и не крутой, но в самом деле, в этом нет ничего такого, пока ему весело. Мальчик прослыл одиночкой, но, хей, если честно, кому вообще какая разница, если у него есть Джереми? Майкл был лучшим другом Джера ещё с тех пор, как они встретились двенадцать лет назад в какой-то тайной запрятанной песочнице; он до сих пор помнит, как Джереми ниоткуда начал с ним разговаривать, держа в руках какого-то жучка. Он видел Хира на высоких точках его жизни (первое место на научной ярмарке в шестых классах с его экспериментом, проверяющим скользкость фруктовых кожур или вроде того) и на низких («— ...Майкл? М-можно мне к тебе приехать? Эм, ну, я в порядке, клянусь. П-просто... мама ушла и. Я в порядке, правда, только. Я—...»). Он сам медленно вырыл себе яму совершенно не платонических чувств к своему лучшему другу, но заметил, что не взял с собой лестницу, чтобы найти выход, в тот момент, когда был уже слишком глубоко. Дело в том, что Майклу не привыкать, ведь у него уже полно практики в этом деле.*
Кто-то трогает Майкла за плечо в коридоре школы, и у него чуть не случается сердечный приступ. Мальчик медленно оборачивается, опасаясь, потому что Джереми никогда не прикасается к Майку из ниоткуда без чёткого визуального предупреждения, зная его триггеры, из чего можно сделать вывод о том, что это или очередной хулиган, убийца с топором, или (в наилучшем случае) самая тяжёлая муха в мире. Ничего из перечисленного не появляется перед его взором. Мэллу приходится немного опустить взгляд, чтобы увидеть Кристин Канигьюлу, робко машещую ему рукой. — Эм, — парень стягивает свои наушники вниз. Это что-то странное. Люди не говорят с Майклом. Кристин — это люди. Он, наверное, должен что-то сказать. — Привет? — Ох, привет, эм, я не в курсе, знаешь ли ты меня вообще, — говорит Кристин, обильно жестикулируя, несмотря на то, что проговорила всего две секунды. — Но ты же друг Джереми Хира, да? Майкл? — Ага, это я, ты по адресу, — улыбается он. Мудро с её стороны насчёт такого прозвища, считает он. Друг Джереми Хира звучит для него гораздо лучше, чем Анти-Социальный Ребёнок В Наушниках. Он надеется, что теперь его будут запоминать так. — Ты Кристин. — Ага, откуда ты знаешь? — Джереми много о тебе рассказывал, — говорит он, потому что он чертовски хороший друг, окей. — Типа, очень много. Ты отличный партнёр по английскому. Самый лучший, если верить его словам. — Он меня переоценивает, — смеётся Канигьюла. Он слышит немного глупый и забавный хриплый смех, и понимает, что Господи Иисусе, они же созданы друг для друга. — Джереми очарователен. — Ага, он, типа, наимилейший мальчик в мире, — говорит ей Майкл. — Мне нравятся твои нашивки! — восклицает она, указывая на патч, гласящий «Rise Above Racism». — Спасибо. Мне нравится твоё платье. — выдавливает парень, потому что ему больше нечего сказать. Он никогда не получал пошагового руководства о том, как разговаривать с людьми, окей? Платье и в правду довольно красивое. — Спасибо! — Ну так, эм, — Майкл теребит провода наушников. — Ты что-то хотела? — Ох! Точно, — моргает Кристин, стягивая ранец с плеч. — Он забыл свой кардиган у меня дома вчера. Я хотела вернуть его завтра, когда у нас будет совместный урок, но он такой тощий, знаешь, а в нашей школе что-то неладно с батареями, так что я волновалась, что он может замёрзнуть. Я правда не хочу, чтобы мой партнёр по проекту умер от, типа, переохлаждения, или вроде того. Тем более, он отличный партнер! Я действительно рада, что меня поставили в пару с ним, потому что я почти уверена, что всем остальным в классе в основном пофиг, и им наверняка не очень то и нравится этот текст. Но, хей, есть причина, почему Шекспир — это просто вне времени, знаешь? Но многие люди нашего поколения отказываются дать ему шанс, чтобы увидеть, как невероятны все его работы были, и до сих пор есть, даже сейчас! — выразительно восклицает она, и всё на одном дыхании. — Ага, чел, Шекспир — настоящий рок-н-ролл, — улыбается Майкл, немного озадаченный, но и очарованный в то же время. В нём нет ни капли гетеросексуальности, но он может понять, почему Джереми нравится Кристин. — Джер наикрутейший. — Да! — радостно соглашается девушка, всё ещё держа в руке кардиган Хира. Выглядит очаровательно. — Вот, держи, можешь рассказать ему, какой я была мелодраматичной. Хех, мэллодраматичной.¹ Понял, да? Ха-ха. — О Господи, я передам ему эту шутку, он прямо сразу помрёт, — смеётся Майкл. — Замечательно, — она раскачивается взад-вперёд, а затем внезапно вздрагивает, будто что-то вспоминая. — Блин! Погоди, слушай, извини, мне пора бы уже бежать. Спасибо тебе большое, Майкл. Увидимся! А затем, миг спустя, она быстро разворачивается и убегает, счастливо перескакивая с ноги на ногу.*
Вот в чём дело с Кристин: Майкл её не знает. Он знает обожаемый его другом коллаж из цветного стекла, отражающий только некоторые стороны её характера, ласково созданный Джереми с помощью мечтательных слов и печальных вздохов. Он знает, что, должно быть, есть большая разница между этой любовно придуманной картинкой и настоящей Кристин Канигьюлой, но просто вспоминая их разговор, он может с уверенностью сказать, что Крис — прекрасная девушка. Он бы сказал, что на самом деле она немного нерд, бесстыдно увлеченная и взволнованная тем, что ей интересно, и она никогда не будет за это извиняться. Она говорит слишком много, но хей, и Джереми тоже. Она улыбается так часто и так ярко, что от этого и тебе самому тепло на душе, и счастье, верно, тянется за ней, как преданный щенок. Она складывает одежду как, право, настоящий босс. Майкл совсем ничего о ней не знает, но чётко уверен в том, что она делает Джереми счастливым. Дело в том, что Кристин делает Джереми счастливым. И это, блять, самое главное.*
— Чувак, на тебе мой кардиган? — позже спросит Джереми, когда они встретятся на ланче. — Абсолютно точно, бро, — ответит Майкл, доставая свой пакетик сока. — Я столкнулся с Кристин на прошлой перемене, и она сказала, что ты забыл его, и решила отдать мне, вместо того, чтобы ждать до завтра, потому что волновалась, что твоя тощая задница помрёт от холода. — Она волновалась обо мне? — трепетно улыбается Джереми, настоящий нерд, прежде чем моргнуть и продолжить, — Подожди, это всё ещё не объясняет, почему ты надел мой кардиган. — Он чертовский мягкий и он мне нравится, — Майкл покусывает трубочку и катает её на языке взад-вперёд, — Можешь забрать после ланча. — Ладно, справедливо, — говорит он, начиная есть что-то, что подают сегодня в кафетерии. Со стороны это нечто выглядит не очень, по мнению Майкла, конечно же. — Ну и что ты думаешь? — Насчёт чего? — Насчёт Кристин, — говорит Джереми. — Это ведь был первый раз, как ты её встретил, да? — Ну, думаю, она неплохая, наверное. — кивает Майкл, решая немного подразнить Джера. — Наверное? — шипит он. — Окей, всё, это конец, снимай кардиган. Носить его разрешается только тем, кто ценит Кристин во всей её красе. — Агх! Шучу, шучу, ладно, она невероятна, совершенна и прекрасна, и она сможет возглавить целую армию щенков, чтобы воевать с людьми, которые не ценят Шекспира. — смеётся Майкл, откидываясь от рук Джереми, тянущихся снять с него кофту. Джереми фыркает, садясь обратно, и на мгновение замолкает. — Думаю, я ей скоро признаюсь. — нарушает тишину он. Эти пять слов гремят, дребезжат, отстукивают и трещат у него в голове. Лязг, лязг, лязг, уёбок. Но у Майкла уже много практики, он уже достаточно привык, поэтому он умело затыкает эти голоса и запихивает их в коробку в самом дальнем углу своего сознания на потом. Приоритет номер один: Джереми. Всегда. — Чувак! Так рад за тебя! Отбей, — и Майкл поднимает руку. Джер немного смущённо даёт пять. Ладно, так тоже неплохо. — Как собираешься это сделать? — Я ещё не так далеко продумал, — мямлит он. — Я всегда заикаюсь и забываю, как нормально разговаривать, когда нахожусь рядом с ней... Будет сложно. — Может, попробуешь написать письмо? — предлагает Майкл, игнорируя комок в горле. — Ей наверняка понравится что-нибудь такое. — Ты правда так думаешь? — улыбается Джереми, немного неуверенно, немного идеально. — Я не думаю, я знаю, — уверяет его мальчик. — И чтобы не случилось, я всегда буду рядом, чтобы помочь тебе, 'кей? — Спасибо, бро, — Джереми кладёт голову на плечо Майкла. — Чтобы я вообще без тебя делал, Майкл Мэлл? — Полностью облажался бы, вероятно, — говорит он, проглатывая ком в горле, и улыбаясь, будто ничего и не было, будто ничего и нет.*
И такова его точка зрения. Ведь в этом-то и всё дело, Кристин, если она когда-либо полюбит Джереми, — что довольно вероятно, учитывая, что Джереми — настоящая находка, чёрт возьми, — была бы лучшим человеком в мире для Хира на данный момент. Они стоят друг друга, в самом деле, и Майкл может представить их, как самую очаровательную парочку в школе. Они оба нерды немного, милые до невозможности, и вместе были бы так хороши. Майкл, быть может, и влюблён в него, но он в первую очередь его лучший друг, что он не должен забывать, верно? Лучшие друзья делают своих лучших друзей счастливыми. И Джереми, прежде всего остального, чертовски заслуживает счастья. Даже если с кем-то другим.