***
На одной из водокачек почтальон увидел ещё одного своего дикого сородича, тоже крылатого, без сопровождения каких-либо саней. И первое, что увидел сразу — непосредственно крылья и антенны. Уж их было сложно не заметить, как и всю такую крупную «птицу». Меньше того драконоподобного, но аномально высокую для человеческого роста. Перья у того лери были громоздкие и волочились по земле, основательно покрытые металлическими жилами, а антенны были чуть ли не в длину самой упряжки мелкокрылого, похожие издали на троллейбусные рожки. Джеспер не сдержал своего любопытства и заглянул за стену крыла, увидев более-менее человеческую часть тела этого двухметрового существа, а то и немного выше. Худое, как у подавляющей части сизошкурых, тело обхватывали с десяток металлических перемычек, соединяя крылья не только на спине, но и по бокам и бёдрам. У каждого такого штатива был сложный на вид сустав, почти, как у длинноногого ювелира, которого почтальону удалось встретить. С одной стороны — неудивительно, что лери был таким высоким и мощным. Его кости должны были выдерживать на себе эту увесистую конструкцию, похожую на домик рака-отшельника в оригами. Чудо, да и только. Пожалуй, единственный плюс, что этот шалаш за спиной заслуживал — в дождь сидеть там было просто идеальней некуда. За такими крыльями в тумане, особенно таком, как сейчас, существа практически не было заметно. Но как могла летать такая громадина — Йохансен не мог себе представить. Он пригляделся внимательнее, пройдя ещё несколько шагов, и увидел почти круглые, не считая некоторых углов, большие глаза эйло, отсвечивающие каким-то ультрафиолетом. Грубые, но молодые черты лица, или того, что от него оставила природа, могли намекать на то, что это существо, вероятнее всего, было мужского пола. Это было легко заметить, не то, что с мелкими «пташками» вроде Джеспера, которых после лерского «взросления» различить можно было разве что по голосу, если повезёт. Большекрылый носил прикреплённые железными кольцами к голеням две большие самодельные канистры. Это были инородные тела, и выделить их с первого взгляда было очень сложно. Джесперу канистры напоминали ножные сумки, только данные предназначались для жидкости, за которой и прилетел этот «самолёт». Он кропотливо и погружено в своё дело возился с колонкой, которую заклинивало от рычага, и в конце концов, пришлось её разобрать. Детальки безнадёжно издавали предсмертные скрипы, но высвобожденные из мшистого плена, заработали, как новенькие. Лери по очереди шлифовал части водокачки человеческим карманным ножичком, очень тщательно, даже до мелких стружек, сходивших вместе с ледяной корочкой и сухим мхом. Тут стоило задуматься о силе существа, способного делать такое не своими перами, из которых у большекрылого были только антенны, а простой сторонней железкой без всяких причуд. Корнотéку — промелькнул в голове механика отголосок из прошлого, когда тот искал в одной книге свой вид ради интереса и наткнулся на эту «птицу». Для людей её название было просто «сателлит» или «спутник», или уж совсем точно «сопровождающий» если переводить с энори. Но одно дело — удивиться книге, а в них ещё и выдумки могли писать, а увидеть вживую что-то подобное — было совсем иное впечатление. Джеспер припомнил, каков был на характер этот птах. Несмотря на свою разумность вряд ли бы тот стал хорошим собеседником. Сателлит, как говорилось в книге, должен был быть самый отчуждённый и молчаливый даже среди самих лери. Большую часть жизни в прямом смысле витал в облаках, парил высоко в небе, как гриф, смотря на всех сверху вниз. А вот с работой пернатого у памяти Йохансена возникли затруднения, как и со своей. Да и было сейчас это не важно. Не заблудиться бы в этой белой прибрежной пустыне. Можно было и один раз взглянуть на карту, сверившись по Виндовере с внутренним компасом. Ничего страшного. Водички только выпить, чтобы взбодриться. А чтобы ожидание не было столь унылым, как и вся кродоновая пустошь, белизны в которую добавлял наметённый снег, почтальон решил попробовать выйти на контакт с местным. — Э-эм… Допустим, ты меня понимаешь. Здравствуй, дружок. — начал эйло, тщательно подбирая слова и своим стеклянным взглядом смотря в такие же «птичьи» глаза большекрылого. Тот же приостановился, увидев перед собой «подстриженное» молодое, ещё в душе человеческое, существо, тянущее старую, как мир, парадоксовую телегу. Судя по действиям, увидеть такого лери для корнотеку тоже казалось чем-то необычайным. Ответной реакции в словах Йохансен не дождался. Чтобы не держать неловкую паузу, он высвободился из упряжки и стал доставать ёмкости из ящиков, оставаясь под наблюдением «собеседника»: — Можешь делать, я подожду… Вроде сателлит понимал речь собрата и всё-таки продолжил работу. Большие восьмигранники опустились, смотря на руки, заботливо счищающие замёрзший налёт на блестящем металлическом цилиндре. Лери по-прежнему молчал, был, должно быть, самостоятельный, как и многие те, из хиньих стран, но не говорящий. — А ты, случаем, — подумал Джеспер, не боясь тронуть за одно из крыльев хоть и мощное, но безобидное существо, — не покажешь мне ближайший населённый пункт? Он где-то тут должен быть, недалеко, на острове. Я просто… Не очень доверяю своим крыльям. Да и туманно сегодня... Почтальон расправил одно из своих опахал, в то время, как другой пернатый вновь остановился, выронив деталь колонки. Услышать такое он не ожидал, и даже без эмоций в виде шестигранников это было понятно. Спутник обернулся на меньшего эйло, смотря то на него, то куда-то в пространство, и слегка приоткрыл рот, но чтобы набрать побольше воздуха перед речью. — Послушай внимательно, птенчик, — заговорил «самолёт» на каком-то устаревшем наречии энори с очень пробивающимся французским акцентом и этим ещё больше удивил механика. — Если хочешь, чтобы тебе крылья окончательно доломали — то ты по адресу. Но я скажу тебе от себя лично — ты идеален и хорош, в кого бы из нас не превратился. Тот, как зовут его, «дельтаплан», что всегда есть со мной, весит больше, чем ты с твоей таратайкой вместе взятые, — лери махнул рукой, показав на Джеспера и телегу. — Знаешь, почему я не избавился от всего этого, по-вашему, ненужного хлама? Он переставлял ноги медленно и размеренно, двигая и гигантскими крыльями, взрыхляющими белую почву. Сателлит отвлёкся от колонки, видно, такие случаи были для него редки. Не удивительно. С кем ещё было поговорить в такой глуши, как не с потерявшимся путником? — Я бы совсем не мог летать, — продолжил говорящий, не дав сказать Джесперу. — А то, что иногда неудобно из-за крыльев, это не преграда. Скорее, условие. Я не летаю резво, не ношу большую массу. Я предпочёл бы долго находиться под брюшками облачков, на одном уровне. Чтобы это уметь, нужно быть… — Э-эм… Я… Не об этом, мистер, — понимая, что был бы вынужден проторчать здесь весь день, если не прервал бы этот монолог, ответил почтальон и, не торопясь, подошёл к лежавшему на лёгком снегу предмету, чтобы подобрать. Но путь преградило испещрённое перемычками одно из белых, сливающееся с туманом, крыльев, которые «птица» расставила в стороны, чтобы так же, как и недавно, осторожно и медленно, присесть на колени и самой взять шестерню длинными пальцами. — Не надо тебе туда, — ответил сателлит. — Я почти три века здесь живу, ничего с тех пор так и не изменилось. — А что конкретно? Объясните мне, ну, пожалуйста! — мелкокрылый, в сравнении с таким-то эйло, уставил в бока руки, выглянув из-за исполинского рулевого пера. — Информация не для слабонервных. — С той же интонацией, не вызывающей эмоций, отрезал «самолёт» и шумно расправил крылья, спрятавшись в них. — Уходи отсюда. «Орид мне про такое точно не говорил! Мог бы и упомянуть "да, здесь нет разумных лери, но живёт один упрямый нелюдимый комок перьев, неизвестно как обратно выучившийся говорить"», — подумал Джеспер. Он решил проявить настойчивость, сменив тон на более приятный, как мог: — Вы же знаете, какие у нас нервы. Ну скажите, мне интересно! — Нет, — глухо донеслось из центра «шалаша». — Учтите, я от вас не отстану, — механик упёрся спиной в пернатую стену, которая оказалась довольно прочной. Ответ последовал через некоторое время, где-то больше минуты: — …А я не дочиню колонку, и ты останешься без воды. — Ну и вредная же ты машина. — Будь я человеком, я бы сильно обиделся на это. Городской приезжий уже не обращал внимания на местного и сменил тему на более личную: — Ну что, Орид, доволен? Теперь какой-то тип не хочет помогать мне дойти до места работы. Ты этого хотел добиться, отправляя меня в какое-то захолустье? Несколько огромных перьев сдвинулись в сторону, корнотеку посмотрел сквозь них, как через щель в жалюзи: — Ты поэтому так сюда рвёшься? Йохансен обернулся к ультрафиолетовому свечению: — Я бы ни за что сюда не сунулся без надобности, поверьте. Как вас там? — Эх, уже не помню, — безымянный выбрался из своего «домика», встав в полный рост и вскинув внушительные антенны, — Здесь никто не зовёт меня по имени. Стараюсь держаться от местных на расстоянии. Они… так сказать, часто бывают не в настроении. Нас не любят, очень… Джесперу показалось слегка странным это «нас», но вероятно гигант сказал о всех лери, в том числе… о том, кто себя таковым не считал до сих пор. — Я слышал о суеверных племенах, считающих, что лери воруют их души. Но в Радонии не может твориться то же самое. И почему меня не предупредили? — механик перебрал пальцы возле подбородка. — Там же люди живут. В большинстве. И даже почта у них есть. На Зесамоэ же разные люди попадают? Да? Или, может, лично ты им чем-то не понравился? — Притихни звуком. Ты почтовик, что ли? — большекрылый взглянул на «младшего» краем глаза, снова достав ножик из маленькой форсунки на шее и начав скрести им по шестерне. — …Да, — робко кивнул Йохансен. — Теперь да… А что в этом такого? Я хочу быть, как все люди, жить с людьми. И я совсем не желал оказаться в-вот таким, — он провёл руками по своей сизой шкурке. — Если честно, не будь я лери, это было бы жутко смешно. Тебя ни за что не возьмут. — Я догадывался об этом. Мне жутко стыдно показываться им в таком виде. Но дай мне хотя бы шанс! — явно нервничая, произнёс мелкокрылый. — Ты там уже закончил? И без слов было понятно, что сателлит уже почти собрал очищенную от нароста колонку. Соединив все её части, он поднялся, расстегнул ремешки на ноге и взял на руки блестящую канистру. Опрокинул её крышку, чтобы налить обычной, совсем не тёмной, воды, а потом сразу её выпил, причём, всю ёмкость сразу. Корнотеку просто вылил в себя содержимое канистры, как будто не пил, а заправлялся, как механизм. И после этого спокойно вытер рот рукавом: — Странно, да? Здесь вода никогда не замерзает. На поверхности она снег со льдом, а здесь всегда в виде еды. — Да-да, я знаю. Это называется «грунтовые воды», — Джеспер бегом добрался до тележки, чтобы достать свои небольшие по сравнению с канистрами бутыли. «Самолёт» помог разлить ледяную воду по ёмкостям, заметив, как механик пристально, с интересом разглядывал его тело, особенно штативы и перемычки, поддерживающие некоторые перья на весу. — Впервые такого видишь? — сателлит протёр свои глаза от пыли, когда обернулся к «младшему». Джеспер, как и раньше, неохотно кивнул. Больший эйло немного рассказал о своём виде. Впрочем, это всё беспёрый уже знал, но сделал заинтересованный вид, чтобы не обидеть существо. Сателлит, допив остатки жидкости, продолжил: — Обращайся, если захочешь узнать побольше и о себе, о любимом деле, которое дала тебе Виндовера. Я такой от природы. Я подсказываю, направляю, я всё знаю о нас. Правда, недолго я занимался этим, к сожалению. Не с кем поговорить теперь. Все другие эйло тут не местные: прилетают и улетают. Я их отсюда спроваживаю подальше от беды. Хотелось бы кого-то родного, что б рядом жил и имел разум не соваться в город. — Значит, вы про город знаете. И, к тому же — вы человеческий лери, пусть и странный немного, — бормотал себе Джеспер, укладывая бутыли обратно и удивляясь, что этот лери-интроверт оказался очень болтливым. — Ах, говорящий, ну и слава Богу. Так, как добраться до этой Радонии? Здесь есть пристань? — развёл руками эйло, показав жестом, что в густом тумане сам никогда не найдёт дороги. Большекрылый взглянул на того, а затем посмотрел куда-то вдаль, словно всё видел, как в ясный день. Зрачки сбавили грани до семи, а из носа повалили объёмные клубы пара. Вот кто из лери действительно дымил, как паровоз. — Есть… — собеседник, оставляя борозды концами белоснежных перьев, прошёл дальше от водокачки, вымеряя кривоватую дорогу взглядом. — Туда недалеко? Покажите дорогу. Если паро́м есть, или мост, то очень хорошо, хе-хе, — затараторил на радостях механик, возвращаясь на «водительское» место. — А если только лодка, то и она сойдёт. Грести я смогу. Если я такой сильный, то боюсь представить, что вы можете! — …только транспорта там нет. — всё так же спокойно ответил лери, паром заслонив своё лицо, — Туда давно уже ничего не ходит. И эйло облетают это место сто-ро-ной, если ты понял, о чём я, — а дальше ответил ещё тише. — О чём я пытаюсь тебе сказать. Пойми, наконец… Джеспер остановился и отпустил лозу-пристёжку, которая медленно поднялась, как колодезный журавль. Не перебивая, он выслушал спутника, неторопливо шагающего обратно и смотрящего на механика, наклонив голову. — Это полностью самостоятельное, отделившееся от мира общество, и там ни за что и никогда не бывает ничего нового. Застрявшее в моменте, вымершее и пустое, нетронутое цивилизацией место. И там всё ещё в обороте суеверия, самодельные орудия труда и сувениры из наших органов. Радония закрыта для посещения телендорами. — Я думаю, меня бы не стали посылать на верную гибель, — Джеспер помотал головой, мол, нет, не настолько мир сошёл с ума. — Здесь только меня жалуют. Ты здесь не более, чем охотничья тушка. Источник ресурсов. — А… Может, вам так просто кажется?.. Кхм, можно нескромный вопрос, вы когда в последний раз заглядывали к психологу? Вы знаете, кто это? Было и так ясно, что этот нескромный вопрос собеседник пропустил мимо чёлки: — Да думай, как хочешь, я не лезу в чужое мнение. Что ж, твоё упрямство может тебя погубить, но это хороший шанс для меня… Хмм… Правда, хороший шанс начать всё заново… Корнотеку задумался, опять смотря куда-то вдаль. Он медленно запрокинул руку за голову, погладив одну из антенн, как бы успокаивая дрожащие «рожки». Дальше он пробормотал что-то неразличимое даже чутким слухом другого эйло, и опустил к нему голову: — Сейчас оглобли от саней открепим. У тебя есть, чем связать их? — Это совсем не водный транспорт, мистер. Они утонут! — подбежал Йохансен, потянув за ребро крыла к себе, чтобы этот радонийский гражданин (?) не натворил дел. Остановить такое существо, конечно, было себе дороже. Хорошо, что этот лери оказался, как и в описании из книги, очень спокоен да ещё и медлителен при ходьбе. — Я об этом не говорил, — сателлит осмотрел телегу, сразу догадавшись о её способности превращаться в «машинку для гольфа». Он поднял крышу за ручки по бокам, так, что механику казалось, что эйло вот-вот отдерёт её вместе с опорами. Но те оказались крепче, чем можно было подумать на первый взгляд. Спутник на секунду слегка поднял транспортное средство над землёй. Затем ещё немного покачал сани на месте: — Вроде бы не такая уж и тяжёлая кабинка, не кирпичи же в неё нагружены. — Я брал только самое необходимое. Так, значит, едем на пароме, — подумал вслух Джеспер. — Не так уж всё и плохо. Другой эйло повторил своё действие, прислушавшись к позвякиванию чего-то тяжёлого и металлического возле дна саней. Не сказав ничего, безымянный стал вытаскивать из корпуса ящики целиком, один за другим. От такого зрелища Йохансен насторожился, ощутив шестигранники в глазах, но был относительно спокоен. Осматривать содержимое багажа «птица» не собиралась, а просто подцепила пальцами выемку в донышке саней и сдвинула в сторону. Механик раскрыл рот от удивления. Сдвинутая дверца вылезала с наружной стороны телеги, где осыпались сухие остатки мха, которым сани успели обрасти в лесах. А на поверхности настоящего дна покоился ещё один свёрток с «набором юного лери». Не думая о том, что лез в чужие вещи, сателлит одной рукой с лёгкостью достал бруски и развернул ткань на них, осмотрев каждый. Один из них он даже немного сплавил себе, видимо, нуждаясь в этом элементе. На бумажку, слегка взлетевшую от вихря на дне, он совсем не обратил внимания. — Выбрось их лучше, — сказал большекрылый, — этого добра на острове хватает. Найдёшь себе. — Но… Но, — повторил несколько раз Джеспер, — как вы узнали, что здесь двойное дно? Я сколько ехал… — Это ползучка стандартная, на ней даже никаких модификаций нет, — ответил эйло, завернув ткань и с лёгкостью, будто те были деревянные, отбросив железки на несколько метров. — А тебя, кстати, самого как звать? У тебя-то имя есть? — …Да-да, конечно, — опомнился механик, зачитавшись текстом записки со дна телеги, и представился. — Вот, — безымянный тряхнул корпус ещё раз, — теперь она гораздо легче. Полезай в кабину, Джес. Мелкокрылый сел под крышу, по очереди складывая рядом с собой части упряжки, разбираемой сателлитом. Лозы были скреплены ремешком от давно истёртого хиньего полотна, используемого до последнего. Хозяин телеги всё же дал себе высказать свои мысли, ворча сквозь зубы: — Ну, Орид, вот хитрюга. Вот я как знал, что он знал, что я выброшу этот металлолом, так подложил мне запасной. Он посмотрел на своего нового знакомого. «Самолёт» был настолько высок, что его глаз из-за крыши и вовсе не было видно. Но пригибаться, чтобы сказать что-то в лицо, ему было затруднительно, поэтому лери спокойным, как прежде, шагом отправился вокруг тележки: — Вот так сейчас сиди. А лучше лежи, возьмись за что-нибудь, — сателлит немного позволил себе наклониться, чтобы ощупать механика за плечо. — Ты лёгкий, думаю, крыша тебя выдержит. — Но я же не сижу на крыше. Как это? — спросил Йохансен, немного побаиваясь длинных пальцев, обхвативших его шею полностью и попробовавших приподнять «птичку» за неё, чтобы проверить вес. Почтальон наблюдал за тем, как его знакомый, ослабив хватку, медленно выпрямился на ходу и молча скрылся в тумане. Куда-то ушёл, даже ничего толком не объяснив, только антенны и было видно, пока и те не исчезли в дымке. — Ты там крепко держишься?! — услышал Джеспер и оглянулся на голос, дрожащими руками выискивая какие-нибудь удобные углы среди ящиков или сложенной упряжки, чтобы схватиться за них и не отломать, не рассчитав силу. Время ожидания в тишине прошло незаметно. Человек в сизой шкуре уже подумал, что его разыграл этот странный пернатый — сам выбросил чужие металлы, чтобы позже их забрать. И притом… довольно умно всё продумал, прикинулся сумасшедшим. Но выходить из саней Джеспер не стал, вместо этого рассматривал каменистый пейзаж, тающий в тумане через несколько метров, будто находился лери в снежном шаре без снега. Тот волшебным образом успел растаять за это время. Неудивительно. Его и было не так много. — Ну, держись, долговязый, — механик освободил руки, привстав, чтобы выбраться наружу. — Найду, антенны пообломаю, даже не заметишь… Затем кто-то тряхнул этот снежный шар изо всех сил, и под белой дымкой мгновенно скрылась земля. Треугольная рамка сомкнулась на глазах кувыркнувшегося на спину эйло, выражая его дикий испуг. Трепыхаясь на ветру, Джеспер старался успокоить крылья с хвостом, которые так и тянули его прочь из тележки. Он, схватив обе конечности за концы перьев, завернулся в них и прижался к лозам, по привычке шумно втягивая воздух. Он бы зажмурился от страха, будь у него такая возможность. Но вскоре зрачки стали квадратами, когда сквозь завывание ветра послышался знакомый голос: — Ну что?! Видишь остров?! — Да я в-вообще ничего не вижу! Ты с ума сошёл, предупреждать надо! — выкрикнул нелётный в пространство. Он судорожно повернул голову с растрёпанными волосами и посмотрел наверх, на гигантские крылья, недвижимо распахнутые в пространстве, концы самых длинных перьев сливались с общей серо-белой гаммой. Их редкие взмахи за время полёта можно было без труда сосчитать. Ещё в крышу по бокам впилось по четыре пальца, которые наверняка даже Йохансен не смог бы расцепить. — Ах да, это я забылся! — ответил сателлит, не крича, а просто говоря громче. — Сильный сейчас туман, да?! — А ты что, сам… — лери в санях дёрнулся от промелькнувшего мимо тёмного пятна, выглядящего, как цельнометаллическая скала, висящая на толстых проводах. Что это точно за объект — он разглядеть не успел, но в неё, казалось, корнотеку чудом не врезался, — …не видишь?! — А я по местным смотрю, — вновь раздался спокойный голос сверху, — они здесь совсем близорукие! Когда прохожие в меня врезаются, вот это уже что-то значит! Порой и для меня погода бывает нелётная, вот тогда для них это комендантский час! Пролетев ещё немного, большекрылый ещё раз чуть наклонился вслед за повёрнутым хвостом. Оглянувшись назад, Джеспер видел, как напрягались штативы у левой ноги, но задние конечности были расслаблены полностью и в полёте не участвовали. Телегу снова тряхнуло, а впереди из дымки вынырнула стена из высоких металлических зданий, в окнах которых светились огоньки. «Пилот» начал снижаться, задрав хвост кверху: — Давай так, я остановлюсь на причале, а то твоя телега мне руки оторвёт. Я всё-таки не курьер. — Говорил он уже тише. — Как пожелаете! — добродушно отозвался механик, затем повторяя себе, как молитву, одну фразу. — Лишь бы поскорее этот кошмар закончился… Под санями что-то как будто врезалось в дно, по инерции те проехали с искрами ещё немного, а с крыши исчезли пальцы. Большой эйло, издалека вправду похожий на легковой самолёт, снова чуть ли не исчез в тумане, немного пробежав по обшивке пирса на виду у Джеспера, пока не остановился. — Что ж… хм, я у цели. Больше никаких полётов… Ура? — старался успокоить себя почтальон. Сателлит, не оглядываясь, стояв там же, где закончил приземляться, медленно подбирал к себе пёстрые металлом крылья, с которых капала тёмно-серая переливчатая вода. Пристань была низкой. Эйло стоял, загородив собой путь и дожидаясь крылатого собрата, так он больше походил на неживого робота. Джесперу понадобилось некоторое время, чтобы понять, что просто так развернуться этот лери не мог, а позвать с собой… Неужели он сорвал голос, когда кричал? «Опять в свой режим ожидания ушёл… Надо будет в обратный путь заказать себе нормальный самолёт, не это» — думал сизошкурый человек, направляясь к недвижимо стоящему спутнику. Тронул его за хвост, заканчивающийся самым длинным клиновидным пером в середине. Но вместо него дёрнулись антенны. — Джеспер, — не оглядываясь, тихо сказал безымянный, — собрал уже ползучку свою? — Н-нет, — почтальон хотел заглянуть вперёд, чтобы хотя бы высмотреть глаза собеседника, но везде лежали «пёрышки» ещё распахнутых крыльев. — Вы как, в порядке? Ничего у вас не сломалось? — Так, быстрей давай! Будет лучше, если нас никто не увидит. Мы тут… мешаемся. На дороге. Не особо люблю здесь приземляться, место слишком людное. Просто мороз по коже… — Вы мёрзнете? — удивился Джеспер. — Для лери это… — Люди так говорят, — прервал собеседник. — А ты совсем юный, очень похож на них, я решил, что эта фраза тебе, Джес, будет понятна. — …А, — чуть кивнул механик. — Ясно. Сателлит развёл антенны в стороны: — Запрягай меня, и поехали. Не медли. Йохансен понял, чего от него ждал большекрылый. «Самолёту» тоже захотелось побыть лошадкой, но говорил он это серьёзно. Или, как обычно говорил, без каких-либо эмоций. Приподнял антенны, чтобы другой эйло смог привязать их к оглоблям, до конца свернул крылья и ступил длинными мощными ногами по скрипящим металлическим пластинам. С непривычки голову сателлита запрокинуло назад, но лери вскоре привык и пошёл чуть быстрее. — Подкинете до почтовой станции? — услышал он позади. — Дальше я сам разберусь, такая планировка города как раз по мне, хоть и странновато выглядит. — Извини, но туда не смогу. И тише. Пожалуйста, тише, — безымянный поднял руку и помахал ладонью Джесперу. — Ещё как подвезёте. Я ж не с пустыми карманами сюда топал. Дайте-ка поищу… Раздалось звяканье горстки пластинок, что лежали в небольшой коробочке. — Нет же, — шагнув на блестящую металлическую брусчатку, корнотеку поджал ногу. — Ты ведёшь себя как человек. Телега остановилась. — Просто лежи, как будто спишь, все подумают, что я везу вещи. И прикрой телегу. Хорошо? — спутник недвижимо стоял, смотря куда-то в небо. — Ладно, сделаю, как ты просишь. Только зачем? — Чтобы не было конфликтов. Я тебе всё потом объясню… Тихонько убрав коробочку с долями на место, почтальон устроился на боку, поджав ноги и руки, слегка заслонившись крылом. Он недоумевал, почему надо было вести себя так скрытно — всё-таки приехал приличный человек, может, и выглядел немного… совсем по-другому. Перед грамотной и осознанной речью любой землянин просто обязан был узнать в этом пернатом существе своего. Если только говорил он на энори. А эту странную «птицу», чьё мышление вызывало многие вопросы, скорее всего не зря считали не более чем разумным животным. Тем более… Кто в здравом уме стал бы впрягаться в тележку?! Пусть даже такой выносливый сателлит. Йохансену даже казалось, что его недавний знакомый всегда таким был, без всякого прошлого в виде человеческой жизни. Вылупился из яйца такой самолётик и вырос среди таких же взрослых… — И шторкой накройся, тебя будет вообще незаметно. Местные не смотрят, что я везу, потому что это всегда их же вещи. Заслышав скрип крыши и шорох ткани, лери двинулся дальше, волоча за собой крылья и сани. — Глаза притушил? — Угу, — тихо послышалось с тележки, заезжающей в тёмное полумрачное пространство. Механик хорошо это видел, ведь без собственного света глаза быстро различали тени. — Эх… — бормотал гигант, — хорошее какое место, очень хорошее. Сколько здесь еды и материалов, ну просто загляденье. Джеспер приподнялся, сдвинув ткань с тёмного сине-зелёного глаза, чтобы увидеть хотя бы немного от этой загадочной вечно туманной Радонии. Лерский взгляд встретил мрачные дома, наверняка построенные из руин уничтоженных телендорских заводов, о которых был наслышан сизошкурый человек. Стёкла разнообразных окон отражали мутно-белый туман, кое-где их рамы были отделаны потускневшим от пыли и тёмных дождей деревом. Казалось, что это всё существовало не на самом деле, а в какой-то жуткой видеоигре, в которую занесло и бедного пернатого. — А можно вопрос? — подал голос почтальон. — Валяй. Пока никого на улице. Видать, вправду туман сильный, — безымянный не сбавлял шаг, слегка виляя тележкой, так как осматривался по сторонам. — Здесь есть ещё…? Э-эм, вы один тут такой? — Корнотеку всегда один, птенчик. — Нет, в смысле, лери. Может, кто-то разбирается в них. Да кто угодно, лишь бы… «…лишь бы не ты» — закончилась фраза в мыслях эйло. — Лишь бы кто? — Ладно, проехали. Доеду… вот так, — понервничал крылатый, глядя в туман. — А там и разберусь сам. — Пустота давит на душу? Бывает. Я тоже бывал в кромешной тишине, в жутком молчании, где мои антенны просто две лишние железки. И я привык… Как-то. Многоэтажки часто соединялись друг с другом, а их арки, с которых сыпался хрупкий снег, хорошо выделялись из серого дымчатого пространства. Улочки были сделаны в старинном европейском стиле и сияли чистотой, словно каждый уголок оттёрли до металлического блеска. — Получается, здесь из лери только вы?.. После вопроса стояла холодная тишина, и Йохансен на всякий случай спрятался обратно. Сани немного тряслись и дребезжали на неровной брусчатке. Как раз в этот момент сбоку прошуршали чьи-то лёгкие шажки. Хины? Нет, для цыплёнка тяжеловато, для взрослого слишком быстро и коротко. — Замри, — на резком выдохе приказала «птица». — Видела? Троллейбусоро́г опять кого-то принёс, — послышался неподалёку детский мальчишеский голосок. Эйло, лежавший под тканью, удивлённо ахнул, ощутив в глазах шестигранники. Так давно он не слышал человеческих настоящих голосов. Пускай и общающихся тем же старо-энорским говором, как и сателлит. — Может, не скажем родителям, что мы его видели? — взволнованно сказала какая-то девочка. — А зачем? — спросила вторая. — Большому ангелочку же грустно одному, наверное. Вот он и приносит себе друзей. А взрослым зачем-то надо разделывать их на части… Хорошо, что дети не слышали, как под тканью что-то щёлкнуло от таких слов. — Мама же сказала — они не живые. Значит, и переживать за них нечего. — Да… Но ведь Троллейбусорог такой спокойный и мирный, как живой прям. — А потому что крылья у него тяжёлые. Если обидит кого-нибудь из нас, взрослые с ним быстро справятся. — Ага! Далеко не убежит, кукурузник… — присвистнул цыплячий голос. Подкрадывалось чувство, говорящее, что не всё так было складно со всем этим городом, а не только с его, пожалуй, единственным крылатым обитателем. Как только беседа стихла, Джеспер выглянул из-под шторы снова: — Троллейбусорог? Ты говорил, что тебя здесь никак не зовут. — Это не имя, — ответил сателлит, поворачивая за угол. — Кличка, данная мне людьми за то, что у них нет таких хороших антенн, как у меня. Я так думаю. — Ясно… Но всё же, скажи мне, дружок. Эти люди… ты, ты их знаешь хорошо, уже много лет. Они станут меня слушать? Или это плохая идея? — шептал почтальон из-под ткани. Большекрылый словно нутром чуял волнение: — Эй, а это не ты ли хотел наладить контакт с местным населением? В таком случае будешь лери-первооткрывателем… На первые полчаса. А, не имея в арсенале вообще никаких эмоций и тонов речи, этот долговязый парень мог вполне отчётливо донести свои мысли. Механик уже сначала понял, что его пернатый знакомый хорошо владел словами. Настолько хорошо, что иногда нужно было время, чтобы отгадать намёк. — Лучше не сейчас, — сухо ответил Йохансен, теперь он был настроен серьёзней. И это «самолёт» тоже подметил: — Уже правильный выбор. Никогда не доверяй здесь людям и хинам, если ты лери, иначе твои крылья вскоре будут висеть над чьим-нибудь камином. — Мне они и так не особо нужны, — Джеспер изобразил усмешку. Большекрылый вновь остановился, услышав шаги проходящего мимо одного из жителей Радонии. То был на этот раз такой же почтальон, что и новый приезжий. Только без крыльев, огромных светящихся глаз и сумок на ногах, и вместо сизой шкуры на настоящем человеке была чистенькая рабочая форма и сумка через плечо. Из её мелкого наружного кармана мужчина достал один помятый конверт и подошёл к высокому существу: — Держи, вот, отнесёшь на ферму, как обычно. Затесалось, как всегда, «особое» письмецо. — Давай, — кратко ответил эйло, протянув руку. В серой ладони оказалась салатово-зелёная бумага, которую Троллейбусорог заткнул за сумочный ремешок на худой шее, на человека он старался не смотреть. — Смотри, не забудь, улитка, — захохотал почтальон, шагая дальше. Крылатый никак не придал этим словам значения, он вспомнил кое-что более важное. И когда человек скрылся из слуха, сателлит заговорил и продолжил путь: — Вот, про крылья… зря так говоришь. Любой эйло должен уметь летать, тем более, почтовый и, тем более, в нашем городе. Как тебя вообще на работу взяли такого? Задумался на этот раз механик. Немного поворчав, он ответил: — Произошла некоторая ошибка, и я не обязан тебе о ней рассказывать. — И не надо. Меньше слов — больше шансов, что мы отсюда выйдем, как ни в чём не бывало… Большекрылый, подождав, пока мимо не проедет небольшое транспортное средство — электро-автомобиль, такого же мрачного, как и город, вида, свернул на соседнюю улицу, минующую туманную стену, где дома заканчивались. За это время мимо успело проехать ещё несколько визжащих моторчиками «карет» с противотуманными фарами, ненадолго разрезающими вездесущую дымку. Джеспер, надеющийся на то, что был уже у края городской черты, тревожно спросил: — Почему мы свернули? Разве ты не из города меня вывозил? — Там площадь, а я обычно по ней не хожу. Не люблю то место, там странно убили рельсоукладчика, с которым я так хорошо дружил. Теперь на площади стоит дом радонийских вожаков. — Но хотя бы мэр города должен быть адекватным. — В таком случае он был бы жутко недоволен повадками своей стаи. Джес, ты один раз когда-то уже пришёл в новый неизведанный, опасный, а возможно, и неприятный мир, — сателлит развёл руками, будто собеседник всё видел. — Неужели второй раз тебя так смутил? Железобетонное спокойствие этого существа уже сбивало с толку. Этот лери был такой сильный, что смог бы одними руками спокойно ломать людям хребет и раздирать их на части, но при этом был такой терпеливый и скромный. Даже все свои прозвища он вроде как выдавал за свои достоинства. Йохансену такой характер действовал на нервы, и он, приподнявшись и слегка выглянув наружу, высказал своё мнение: — Это не второй раз, отсюда есть обратный путь! И сейчас ты, чтобы доказать его существование, разворачиваешься и идёшь обратно на пирс или к какой-нибудь ещё взлётной полосе. И вот, когда вернусь домой, я… Я больше сюда не вернусь, вот, что! И забуду про это место! И вообще!.. Крылатый вскрикнул, ощутив резкую тяжесть на спине. Его прижало крышей, на которой топталось что-то небольшое, размером с кошку, и... двуногое. Вскоре гостя высвободили — кто-то поднял крышу. Джеспер не знал, что ему оставалось делать, бежать отсюда или просто прижаться, в надежде, что цыплята в Радонии были такими же сочувствующими к лери, как и человеческие дети. Крылья ощутили небольшой порыв ветра от слетевшей с них ткани, а глаза увидели лапку с маленькими, но уже опасными коготками, полоснувшую по стёклам обратно-цветных очков. Цыплёнок цыплёнком — а царапины остались. Хорошо хоть не на своих глазах. Лери сжался, пряча лицо от когтей. — Я поймал его! Я почти поймал! Не дайте ему улететь, быстрее! — вопил детёныш хина, усеивая серебристыми полосами крылья стонущего от зуда эйло. — Эй-эй-эй! Ты что себе позволяешь? Мелкий… Зверюга настоящая, — пернатый, распахнув крылья, сбросил маленького хищника на землю. А он приземлился прямо на ноги, будто зная это наперёд. — Глядите, какой умный! Голосит, ещё и в тележке спрятался, чтобы мы не поймали! — цыплёнок завертелся на месте. К нему примчалось ещё несколько таких же, но тележка вместе с Троллейбусорогом и другим телендором уже скрылась. Были слышны быстрые переговоры, хладнокровных в обоих смыслах цыплят о том, как бы выследить и поймать эту «ксолу» без лишнего внимания, а то ведь могла и улететь, слишком напуганная этим местом, а особенно — её обитателями. Густой туман играл на руку сегодня, и крылатый почтальон был несказанно благодарен такой погоде. — Они все здесь настолько дикие? — трясся от ужаса Йохансен, сжавшись в комочек. — Пожалуйста, увези меня обратно, я всё для тебя сделаю… — Вполне нормальная реакция, — ответил корнотеку, прибавив шаг и делая крюк через одинаковые блестящие металлические улицы. — Ладно, раз обратно, то время у нас ещё есть. Тебе повезло, что это оказались всего лишь дети, иначе бы… — его перебил чужой голос где-то далеко из тумана. — Что за шум вы тут развели?! Домой все живо, пока неуклюжие бесхвостые об вас не поспотыкались! На дороге появился взрослый степной хин, резво следящий за каждым своим цыплёнком. Он тоже был не прочь побегать, но, судя по ломаному шраму поперёк всей морды, уже не рисковал встретиться с железной стеной на полном бегу. Снова горожанин столкнулся с невидимым в тумане крылом сателлита, который из-за спешки не заметил ихха. Но уходить было поздно, Троллейбусорог прижал крылья плотнее. — Да чтоб тебя, скотина! Говорят тебе, ходи по обочине! — от нахлынувшей злости хищник глубоко царапнул перья, по которым потекла серебристая жидкость, капающая на брусчатку и почти сливающаяся с ней. Большекрылый не стал возмущаться, а лишь молча и не оглядываясь, отошёл на пару шагов, услышав вслед: — Гриву повыдираю, ещё раз попадёшься мне. Цыплята столпились вокруг родителя, о чём-то тихо ему рассказывающие. Послышались быстрые шаги, и этот же хин встал перед высокой «ксолой». — А теперь постой. У тебя в повозке лежит наша вещь, и мы это заберём. Потом иди дальше по своим делам. Делать нечего, сателлит остановился, смотря на собственное отражение на дороге и немного грустно сказав себе: — И снова я нас потерял… Ничего не меняется в этом городе… — он провёл носком ступни по своим отражениям глаз в блестящих кирпичах. Для напуганного до треугольников лери такое поведение было ещё большей дикостью, чем стая маленьких злобных «рапторов». Тем не менее, Джеспер сохранял спокойствие и под шум утаился за боком телеги, пока гривастые, закутанные в какую-то плотную тёплую ткань почти полностью, бродили с другой стороны. Крылья предательски зашуршали, вздымаясь по стенке, возмущаясь, отчего это хозяин прижал их к поверхности так сильно. Это не могло не привлечь внимание ихха с его цыплятами. — М-м… И вправду очень хитрый стеклоглазый, — осторожно подкрался хин со стороны. Тем не менее, эйло обратил на него внимание. Вариантов больше не было, кроме, как начать диалог с этой малоприятной личностью, а точнее сказать — хищностью. Как птица с кошкой, беспомощная кроха пыталась отвлечь внимание, чтобы удрать, зная, что терять ей нечего. — Прошу прощения за такое дикое поведение, — еле выдавил Джеспер, стараясь побороть судорожное тяжёлое дыхание. — Мне хотелось бы извиниться за то, что этот лери был у вас на пути. А я… я ваш новый почтальон, приехал ненадолго, поживу тут буквально недельку или даже меньше, хе-хе. Я официально зарегистрирован в государстве Рыжь, и если вы меня тронете, то вам не поздоровится, — последнее Йохансен сказал смелее, чем обычно, поднявшись на дрожащих ногах и подтянув ослабленные крылья в царапинах. Поправив чёлку и протерев вторые стёкла от пыли, механик уже смелее держался своего мнения. Он смерил взглядом степного хина, чья вытянутая вверх шея была до самых серых глаз облачена в тёмного цвета плотную ткань, излучающую тепло. Только колоски торчали меж складок ткани где-то посередине шеи. Та же одежда покрывала тело с хвостом, оставляя снаружи лишь перьевую кисточку и пальцы на руках и ногах. Самое интересное, что поверх этого греющего костюма тоже лежало «профессиональное» полотно, так же закреплённое ремешком у основания шеи и свисающее вдоль ног. Джеспер затем взглянул и в перетекающие зрачки завропода, их взгляд чем-то напомнил Орида в последнем разговоре. Такой же настороженный и очень подвижный. Но многогранники надолго не удержались в странных хиньих глазах, так как те закрылись третьим веком, затем гривастый просто опустил голову, дёргая хвостом: — Знаете, сколько вас уже, «голубей мира», ловили? До сих пор как-то поздоровилось. Ты мог бы сохранить свою шкурку, но уже посмотрел на меня… — он повернул голову макушкой к чужому взгляду, чтобы не попадаться ему. — А́йшен, сбрось силок, быстро! Крайний из цыплят весело запищал и скрылся в тёмном подъезде, так же быстро, как мышь в норе. — Улетай, птенец! Туман спасёт тебя! — крикнул большекрылый, а затем еле ушёл от прилетевшей железки, которую бросил заметивший это хинёнок. Почтальон, которому, скорее всего, уже было не суждено им быть, тем временем пустился наутёк, через лабиринт города на ту самую площадь, где смог бы скрыться в туманной завесе. Хин не стал догонять, что смог бы сделать с лёгкостью, не будь сегодня такой погоды. Он начал настукивать когтями ноги по железным кирпичам какой-то ритм, побуждавший к действию весь остальной город. То где-то сверху раздастся металлическая трель, то в стороне, в закоулках, от которых нелетающая «птица» шарахалась, как от огня. На повороте эйло поскользнулся на подтаявшем от тепла дома снегу. Рука обо что-то ударилась, так, что осталась небольшая рваная рана на рукаве. Было непривычно осознавать, что и «ткань костюма» чувствовала боль. Джеспер подавил в себе крики, и быстро прижал к себе повреждённую конечность, прикрывая рану другой рукой. Перепачкавшись в серой грязной воде и своей перекве, он бежал уже осторожнее, избегая сырых участков а иногда перепрыгивая их. Крылья механик старался тоже прижимать к себе, чтобы не мешались. Вскоре каждая улочка звенела своеобразной альтернативой охотничьего горна. Даже где-то в центре площади, отдалённой от домов, были отчётливо слышны трели Радонии. Обнаружив скрытое от этих звуков место, вроде как оказавшись в безопасности, пернатый вновь почувствовал треугольники в глазах. Он смог убежать! Выжил! Но потерял ориентир, и на этот раз в «снежном шаре» он был один. Среди высоких зданий и тесных улочек вряд ли бы Троллейбусорог сумел бы так ловко пролететь над землёй на своих исполинских крыльях и подхватить нелетающего собрата, на этот раз, чтобы унести отсюда. Подальше… Подальше… — Он здесь пробегал! — крикнул противный хиний голос из-за угла. «Вот кто меня заставлял смотреть ему в глаза? Наверняка бы отпустили, если бы не… — само собой проносилось в мыслях эйло. — Хотя, откуда я это знаю?! Я же вообще здесь ничего не знаю!..» — Да, сизой шкурой пахнет! — прозвучал ещё один. Если от людей можно было бы легко скрыться, то с хиньими навыками выслеживания почтальон был не так хорошо знаком. С таким отчётливым запахом стирального порошка, исходящим как от тёмной воды, так и от лерской шкуры, ничто нельзя было спутать. Чуткий нюх завроподов и без тумана «видел» телендора, куда бы тот не отправился. Йохансен уставился в сторону голоса, постепенно отходя назад. И в этот момент кто-то позади незаметно накинул ткань на его чувствительные к свету глаза, а вскоре человеческие руки с хиньими лапами быстренько оплели жёсткими тросами представителя другого вида, который вялыми движениями пытался выбраться. Эйло даже сказать ничего не мог, он будто провалился в глубокий сон и пытался проснуться. Барахтался, как вялый слепой птенец. Крылья ослабли и путались под ногами, пленника куда-то вели, тихо общаясь между собой. — Он вообще странный. Наверное, слишком ручной, не улетает, и пёры срезаны, погляди, — острые когти впились в затылок, отчего механик слегка зашипел, и повернули голову лицом вниз. — Жалко, я уж думал, подарю новый нож дочке. Готовить любит, вся в маму, — сказал на этот раз человеческий голос, который было слышно как через стену — его обладатель носил какой-то противогаз. — Но заметь, мы никогда так быстро их не ловили! — восхищённо произнёс гривастый. — Да что там с ножами, главное — зубы все на месте. Нам, чать, они куда важнее всяких резаков, которые можно и самим выточить. Взял железку в руинах, облагородил — вот тебе и нож! — прохрипел недалеко ещё какой-то старик. — Попридержи коней, может, это турбинка новая, — ответил более молодой голос. — Проверить бы. Можешь, дадим ему отрастить переходники? Когтистые пальцы смяли войлок на боку, ощупав внутренности сквозь шкуру: — Да шкурка у него не тянется. Без перов ясно, что не та это птица. — Я слышал ещё, что он говорить умеет. — Вот и пусть, хе-хе, скажет, куда дел свою гриву стальную. — Да, пусть тупая курица поговорит, — прошёл мимо какой-то ещё парень и неприятно щёлкнул пальцами по кродоновым перьям. Ответить Джеспер не мог при всём желании. Оставалось лишь слушать голоса вокруг (многие из которых слышались из респираторов), а больше — насмешки в сторону такого непохожего на всех сизошкурого, а, скорее, просто источника сырья под разнообразные нужды, пока его не положили на твёрдую металлическую поверхность, напоминающую алтарь для жертвоприношений. Крылья плотно привязали к худым бокам, руки положили немного дальше от них, придавив запястья чем-то тяжёлым, а затем тоже связав с чем-то. Голоса затихли, их сменило множество других, шепчущихся неподалёку. Вокруг собралось много народа, и внезапно все замолкли, остались только шаги и два голоса, принадлежащих разным расам. — Пташка на разбор, значит. Скорее бы посмотреть, что внутри! — начал один мужчина средних лет, чей голос был слегка грубоват и насмешлив. — Итак, — последовал за ним рассудительный хиний голос, — ты был в прошлый раз, а я в позапрошлый. Значит, сейчас его ты прикончишь. — Почему это? Твоя очередь, — быстро ответил человек. — Нет же. Моя — если бы я в поза-позапрошлый раз его вырубал. — Ты меня путаешь. — Можно я сначала отрежу ему крылышки? — кончик лезвия прошёл по одному из пёрышек, слегка задевая кродон. — А ты сделаешь всё остальное. — Да всю тушку забирай, твоя же очередь. — Ты очень щедрый. Держалка готова? — Сейчас… Пусть увидит свой конец своими окулярами. — Обожаю эту традицию. По бокам что-то заскрипело, подъезжая к голове. Она оказалась в тисках, чтобы пленник случайно не посмотрел на кого-нибудь из толпы. Трёхгранные зрачки увидели белое пустое небо и края железных зданий, когда повязку сняли с потухших от света глаз. Джеспер явно ощущал, как сердце, или что-то, что было на его месте, в страхе просто сгоняло к себе серебряную кровь, опустошая концы пальцев и перьев. Но те не немели, а наполнялись тяжестью. Крылья сами собой вновь предательски дёрнулись, а эйло готов был обрушиться на них бранью, но лишь слегка простонал от вскрывшихся вновь саднящих царапин и стягивающих тело металлических тросов. — А это что такое на нём надето? — острый нож прошёл рядом с виском, небрежно сорвав ремешок с перного пенька, и вместе с этим оставив глубокий порез на мягком кродоновом виске. Мир ничуть не изменился от снятых «розовых» очков. Радония была чёрно-белой в любой гамме: хоть в привычной человеческому глазу, хоть в обратном цвете. Наверх, звякнув о глаза, поднялись реверсивные стёклышки. Человеческая рука тут же забрала их себе. — Лери-очкарик? — человеческий голос пустился в хохот. На лицо снова накинули ткань, что была грязной, перепачканной в чьей-то ещё перекве тряпкой. Оставив на виду небольшой краешек глаза, хин постучал по нему когтем. Было неприятно. Но Джеспер прекрасно понимал, что если перевёл бы свой взгляд туда, то ему стало бы ещё неприятнее. Нож, поблёскивающий в лапке ихха, был идеально заточен под «железную птицу». — Да что там, — скромно отозвался хищник. — Смотри, какие глаза! — М-м-м, морская волна с прожилками океанической бездны. Красив чёрт. — Во многих народах считают, что лери с таким цветом глаз приносят удачу. — Редкость, да? — Сам цвет не особо. Там по градиенту, по сочетанию оценивается, и всякая фигня. Целая наука, в общем… Наука для дебилов. Не приносят эти твари счастье, а только одну разруху, — говорил завропод, точивший об тёмный кусок породы лезвие, точно взятое с перов ещё одного несчастного, разделанного на этом же холодном металлическом столе. Глаза. Они были свободны, они видели, что происходило сейчас. И это было совершенно немыслимо — просто лежать и ожидать конца своей так быстро закончившейся новой жизни. Пускай и в этом странном, каком-то животном, не принятом людьми теле. «Но это ведь моё тело… — думал механик, — …не иллюзия. Неужели теперь я отвечаю за то, что я такой? И перед кем отвечаю? Будь я человеком, они ведь… не сделали бы со мной всего этого. Проклятая моя шкура! Жалкое подобие одежды, которая никак не снимается! Ладно, я всё-таки нечто немного другое, чем человек, соглашусь… И я хочу жить!» — Стойте! Пожалуйста! — выкрикнул почтальон. Ещё бы чуть-чуть, и тонкое лезвие прошло бы ему между глаз, по самому центру дужки. Люди, стоящие вокруг, завороженно ахнули и стали переговариваться, а завроподы — выписывать разнообразные пищащие трели, похожие на общение дельфинов. Судя по этому, таких телендорских «попугаев» в Радонии видели очень редко. Хин перестал жмуриться и отшагнул обратно к человеку: — Мне показалось, или он говорит? — Да, — пернатый глубоко вздохнул, ощущая в теле какой-то разряд облегчения, — и я прошу отпустить меня, очень прошу. Никому не скажу об этом. Честное слово! Можете взять что угодно, только без вреда для здоровья. Нужны крылья? Забирайте оба, я стерплю! Они красиво смотрятся над камином. После этой отчаянной речи внимание, сосредоточенное на эйло, было потеряно. Мужчина спокойно обратился к своему гривастому напарнику: — Смотри-ка, он умоляет нас о пощаде языком, доставшимся с исходного человека. Они и это могут? — Могут… К сожалению это всего лишь отголоски того бедняжки. Не ведись на них, душа давно покинула это изуродованное тело. Но сейчас я избавлю его от мучений. Когтистая лапка перехватила нож поудобнее.СЛОВАРИК
Кродо́н — одна из живых тканей лери, плотное вещество белоснежного цвета, похожее на ощупь на резину. Некоторые виды кродона и вправду очень хорошо тянутся, да так, что подходят для производства многих полезных вещей. Кродон — неотъемлемая часть организма лери, он выстилает изнутри полости и органы, из него состоят основы для самостоятельный частей шкуры (рукава, штанины, плащ), а так же крылья, плавники, хвосты и т.д. Сево́з — омертвевшее вещество лери, являющееся и его защитой. Это мягкое рыхлое вещество, напоминающее войлок, которое на ощупь кажется влажным, а если надавить, выделяет некоторое количество влаги. Состоит из отработанных кусочков металлов и других веществ, которые лери выводит из организма. Накапливается на поверхности шкуры, придавая ей серые мрачные тона, но ещё и избавляя хозяина от лишнего вещества и защищая его от повреждений. Севоз наслаивается постоянно, поэтому его необходимо время от времени счищать, что лери делает линьковыми лезвиями. Человеческий лери — лери, имеющий разум человека. Дикий лери не может стать человеческим, даже, если будет обладать всеми знаниями того, кем он был. Человеческий лери ощущает себя человеком, но в другом теле. Это происходит из-за недостаточной адаптации к новым инстинктам (если лери живёт не в своей среде, занимается не свойственными ему делами). Корнотéку (сателлит) — большекрылый эйло, отличается очень хорошо развитыми большими антеннами, которыми может общаться с более, чем 4 000 лери одновременно. Его задача в том, чтобы организовывать сложную работу, в которой будет действовать множество эйло разных видов. Корнотеку очень медлительны на земле, и поэтому они предпочитают низменные участки платформ, что отличает их от других крылатых.