Come Primavera

Наступил апрель. Запись первого альбома подошла к концу, началась крупная маркетинговая кампания, за которую Коуэлл взялся лично, не доверив работу над ней даже Джу. Женщина решила не спорить и, спокойно отреагировав на данную новость, написала заявление на увольнение по собственному желанию, чем вызвала большой резонанс в стенах компании. Недоброжелатели тут же нашли пищу для разговоров и сплетен, и продюсеру пришлось приложить множество усилий, чтобы уговорить коллегу остаться рядом с ним. Как бы ни было сложно Коуэллу, стоило признать, что без Джулии он не представлял своей работы и был многим ей обязан, ведь только она могла найти с ним общий язык в минуты отчаяния, гнева и спада работоспособности. Спустя несколько часов откровенных пререканий, споров и уговоров Джу решила не торопиться. Рене, вернувшись из отпуска после похорон брата, постепенно втягивалась в работу, конечно, не без помощи Себастьена — его забота и поддержка оказалась как нельзя, кстати, и девушка порой испытывала угрызения совести, когда по утрам видела Изамбара с заплаканными глазами, не спавшего всю ночь. Смерть Джона француз принял близко к сердцу и переживал не меньше своей возлюбленной, за что получил огромное уважение со стороны родителей Рене, собравшихся вместе впервые за несколько лет. Чувства между молодыми людьми возникли постепенно. Рене, находясь в угнетенном состоянии долгий период времени, не отвечала взаимностью на ласки со стороны Себа, и француз не стал настаивать, полностью приняв позицию платонической любви на любой нужный промежуток времени. Первая близость с Рене запомнилась ему ощущениями, которых он никогда раньше не испытывал — понятие о духовной сексуальности перестало быть для него чужим, посторонним и непонятным. К банальному физическому влечению добавилась потребность в общении, совместному развитию, и музыкант, как и Рене, чувствовал себя бесконечно счастливым. *** — Себ, ты уверен в том, что не торопишься? — спросил прагматичный Бюлер во время их встречи с Изамбаром после возвращения из Австралии, сидя в одном из уютных кафе Лондона. Весна постепенно захватывала Лондон в свои владения — погода наладилась, снегопады давно сошли на «нет», и на улицах города стало заметно мрачнее. Вид за стеклом не доставлял французу особого удовольствия, и Себастьен, лучезарно улыбнувшись, ответил: — Я полностью отдаю себе отчет в том, что делаю, — спокойно пояснил он и, заметив легкое раздражение на лице Бюлера, добавил: - Урс, ты, как я успел заметить, одиночка по внутренним ощущениям и потребностям. Тебе гораздо спокойнее находиться в своём обществе, чем делиться соображениями, эмоциями, чувствами с другим человеком. Я - полная противоположность, прошу, не нужно судить по себе. Можешь обижаться, но я говорю чистую правду. — Обижаться — удел слабохарактерных персон, Себ, — глаза Урса моментально наполнились тоской, и Изамбару показалось, что через несколько секунд швейцарец разрыдается, не сумев сдержать внутри себя рвавшиеся наружу эмоции, — я всего лишь следую своим принципам и не собираюсь отступать в сторону, как бы меня порой не тянуло сделать поступок, совершенно мне не свойственный, — Урс поднял горловину теплого бежевого свитера с крупными косами и, закутавшись в воротник, поежился. — Хочу сугробы, метель и дикий мороз. Ты не находишь, что такая погода идеально похожа на меня? — Себ искренне удивился таким словам. Он видел друга в общих шумных компаниях, и о какой-либо отстраненности не было и речи. — Никогда не думал, что ты зависишь от мнения со стороны! — Себ выглядел шокированным. — Прекращай верить в том, что о тебе говорят люди, с которыми ты даже не знаком, — твердо попросил француз и, отпив из бокала несколько глотков изумительного красного вина, подмигнул Бюлеру, полностью ушедшему в себя, — Дэвид рассказал мне о вашей поездке во Флориду, — произнес Себастьен, решив, что именно сейчас нужно сменить тему разговора, — как вы только ноги унесли от этого сумасшедшего? — Урс усмехнулся, промокнув слезившиеся от усталости глаза. — В стрессовой ситуации об этом думать не приходится, Себ. Особенно запомнилась дорога в Лондон, когда Миллеру самому нужна была медицинская помощи из-за болезни. Я ещё до сих пор дико зол на него из-за его поведения. Как можно было отказаться от госпитализации, еле стоя на ногах? Нет, я, конечно, тоже хорош, — мужчина тяжело вздохнул, — нужно было насильно отправить его на карете скорой помощи в больницу, но я надеялся на самостоятельность, все-таки Дэвид уже далеко не мальчик, за которым нужен присмотр, но, как выяснилось, я ошибся. В тот момент, когда Саре была нужна поддержка, Миллер сам чуть не отправился в лучший из миров, но, к счастью, всё обошлось. Пришлось взять заботу о девушке на себя, пока он приходил в себя, — собеседник напрягся. — Ты не… — договорить Себу не дали. Урс, подняв бровь, полностью лишил друга желания продолжать фразу. — Не ожидал, что в твоей голове могут возникать подобные мысли, — протянул тенор и, выпив залпом остывший кофе, продолжил, дабы не смущать тишиной смятенного Изамбара, — мне казалось, что Дэйву мало не покажется спустя несколько часов после нашего возвращения, — увидев испуг на лице Себастьена, Урс понизил голос, словно не желая распространить информацию, и прошептал: — сейчас расскажу. *** Вернувшись в Лондон, Дэвид отвёз Сару к себе домой и, вызвав врача, проверил электронную почту, пестревшую всеми цветами радуги от обилия писем: несколько спам-посланий, сообщения от Коуэлла с просьбой вернуться в студию, откровенные фото поклонниц — Миллеру всегда было интересно, откуда фанаты узнают его личный мейл. Отправив письма в корзину, Дэйв захлопнул крышку ноутбука и, вымыв руки, принялся готовить ужин — на часах половина десятого, а, значит, требовалось срочно восполнить запас энергии после долгой дороги. Желудок неумолимо ныл от голода и микстур, и Миллер подумал, что не зря продолжил поездку, находясь в отвратительном состоянии. Если бы он послушал Урса, то Сара, скорее всего,оказалась мертва, а этого Миллер себе бы никогда не простил. Врач задерживался, и Дэйв заметно волновался — по его мнению, такие стрессы не могли пройти бесследно для здоровья Сары, если её состояние можно было охарактеризовать подобным словом. Множественные следы побоев, расшатанная психика — американец был уверен, что данный список не заканчивается двумя пунктами и приготовился взять всю ношу ответственности на себя — слишком дорога ему была женщина, ютившаяся у него в кровати. Как только огонь под ароматным стейком погас, раздался настойчивый звонок. Дэвид промокнул руки кухонным полотенцем и, не посмотрев в глазок, распахнул дверь. На пороге стоял мужчина в идеально чистом хирургическом костюме под стеганой рабочей ветровкой. Лицо скрывалось под марлевой повязкой и очками в тонкой оправе. Из-за диоптрий глаза выглядели непропорционально большими, и Дэйв поймал себя на мысли, что данный факт его очень забавляет. — Добрый вечер, я по вашему вызову, — сообщил доктор и, представившись, зашел в квартиру, надев на уличную обувь бахилы. — Ванная комната — налево по коридору, я провожу, — любезно произнес музыкант, почувствовав, как волнение надевает железные оковы на его горло. Что-то было не так, но Дэйв, понимая, что болезнь ещё не отпустила его, осознавал, как мысли мгновенно путались, не дав возможности построить единую логическую цепочку — на это требовалось время, которого у Миллера как раз и не было. — Где пациент? — Задал вопрос врач, надев резиновые перчатки и обработав руки до локтя антисептиком. — Надеюсь, что смогу Вам помочь. «Странно», — мелькнуло в голове у американца. Он не был знаком подробно с принципами медицинской этики, но подсознание сообщило ему - гость весьма некомпетентен, что не могло не внушить опасений. — Я буду присутствовать при осмотре, — сухо произнес Дэвид и пропустил сомнительного медика вперед, приготовив себя к худшему повороту событий. «Да ты совсем спятил, Дэйв, окончательно сошёл с ума, поздравляю!», — подумал певец. В спальне горел ночник, и Сара, открыв глаза, еле заметно улыбнулась, заметив Миллера. — Сколько сейчас времени? — устало произнесла девушка, наблюдая за тем, как врач, распахнув чемодан с инструментарием, достал ампулу и, надломив верхушку, принялся набирать её содержимое в шприц без каких-либо предшествующих мероприятий. — Десять, — осторожно ответил Миллер и преградил путь гостю, собравшемуся сделать укол. — Кто Вы? — Прошипел музыкант, захватив поднятую руку с иглой. — Я не настолько глуп и слеп, чтобы допустить продолжение этой никчемной комедии. Покиньте квартиру немедленно, иначе Вам придется иметь дело с полицией. Врач усмехнулся и, сорвав свободной рукой маску, заставил Сару вскрикнуть — слишком неожиданно перед ней появился мужчина, присутствия которого она боялась на протяжении последних нескольких лет. — Зачем ты это сделал? — спросила она, поднимаясь на подушках. — Я всего лишь слежу за тобой, как полагается настоящему супругу и защитнику, — нагло ответил собеседник, — для того, чтобы оказаться здесь, мне пришлось всего лишь лишить жизни несколько работников здравоохранения, мирно погрузившихся в сон на долгие сотни лет. Лучше бы они не выходили из машины возле парадного входа, а разъехались по домам, — он замолчал и, криво улыбнувшись, закашлял. — Оставь меня в покое, у меня больше нет сил терпеть. В ответ на признание девушки следует реакция, которой ни один из присутствовавших не ожидал. Мучитель молча садится на ковер и, яростно впившись в шевелюру, начинает выть, вырывая собственные пучки волос, ничуть не подумав о том, какую панику он может создать своими действиями. Вой плавно перешел в утробный животный крик, отчего у Дэвида заложило уши. — Ты никогда меня не любила, каково было жить рядом с тобой, осознавая это, — прошептал он, размазывая по щекам струившиеся из глаз слезы, — твои родители слишком алчны и во всем ищут выгоду, как и ты, лучше бы я убил тебя в первую же совместную ночь, когда ты отчаянно сопротивлялась, было бы идеально! Дэвид, потеряв остатки терпения, моментально нажал на горячую клавишу в гаджете, надеясь, что полиция прибудет вовремя, ибо пускать на самотек данную ситуацию нельзя. Заметив это, гость пожал плечами и, достав из-за ворота формы тонкий одноразовый скальпель, произнес: — Не стоит подобных беспокойств, Дэвид, — мгновение, и алая кровь из сонных артерий ярким фонтаном покрывает хирургический костюм. *** Себ, отложив в сторону вилку, замер. — Ты хочешь сказать, что он покончил жизнь самоубийством на глазах у Сары и Дэйва? — голос француза эхом разнесся по кафе, отчего многие из посетителей обернулись, предвкушая продолжение заманчивой истории. — Тише, не нужно так громко выражать свои эмоции, прошу, — Бюлер пытался выглядеть строгим, но это у него плохо получалось — непосредственность Себа была ему очень по душе и, каждый раз, когда музыкант встречался с ней лицом к лицу, он не мог сдержать улыбку. — Извини, это слишком меня шокировало, — Себ попросил официанта принести ему стакан холодной минералки с лимоном и растер виски, — голова начинает ужасно болеть, как только представлю, что испытали Дэвид и Сара. — Дэйв гораздо легче это перенес, поэтому и не распространяется об этом - даже Карлос не в курсе, несмотря на то, что они дружат. Если бы Сара не позвонила мне, то данный случай прошел бы мимо меня. Думаю, что информация могла дойти до Саймона и остаться за семью печатями, что, несомненно, верно. Опять же, у Марина накопилось много проблем после пожара, но он старается разбираться с ними самостоятельно. Изамбар выпил воду и, расплатившись по счету, произнес: — Мы весьма засиделись, завтра нас ждет тяжелый день, — француз пытался донести свою мысль до собеседника, но это выходило из рук вон плохо. Урс молча оставил несколько купюр под кофейным блюдцем, накинул на плечи пальто и, не попрощавшись, покинул заведение. Себ не стал останавливать друга — он знал, насколько тяжело ему приходилось, когда вокруг с близкими людьми происходили трагические события. Бюлер привык ограждать себя от стрессов и испытывал жуткий дискомфорт, когда его картина мира в очередной раз разрушалась. Себастьен догадывался, в чем причина подобной позиции и искренне надеялся, что всё со временем наладится. Телефон завибрировал, напоминая о себе долгим неприятным звуком, но француз не стал поднимать трубку — он знал, что его ждут дома и не мог поверить, что это происходит именно с ним.