Come Primavera

Tu lugar es a mi lado Hasta que lo quiera dios. Hoy sabrán, Cuanto te amo, Cuando por fin seamos dos.1 Наступил новый 2004 год, принеся в творческий процесс группы множество изменений. Работа над альбомом подошла к экватору, и Коуэлл несказанно удивился тому факту, что сроки пришлось уменьшить в несколько раз. Участники коллектива ладили друг с другом, вдохновляя на покорение новых музыкальных вершин, поэтому проблем на рабочем месте не возникало, за что продюсер был благодарен каждому из музыкантов. Навестив коллектив в студии в очередной раз, Саймон, позвонив Джулии, договорился о встрече и, попрощавшись с Рене, скрылся из поля зрения уставших за день вокалистов. — Думаю, что на сегодня работу можно закончить, — улыбнулся сэр Арно, сняв наушники, — должен вас обрадовать — мне практически не приходится чистить записи, голоса великолепно сочетаются, такого я ещё не встречал за все долгие годы работы, — Рене довольно кивнула уходившим мужчинам и, убрав бумаги со стола, заметила, что Себастьен забыл свой пропуск на столешнице. — Арно, я сейчас вернусь, — она обняла коллегу за плечи и, не заметив его усмешки, вышла в холл, притворив дверь в комнату. — Себастьен, — позвала девушка и, догнав Изамбара, протянула ему заветный бейдж. — Вы забыли, — тихо произнесла она, когда француз дотронулся длинными пальцами до пластмассового листа. — Спасибо, Рене, что не покинули растерянного шансонье, — ответил музыкант, и девушка почувствовала, что не может найти себе места. — До завтра, Себ, — произнесла она и, постаравшись не выдать своих эмоций, вернулась в студию. Y nunca estuve tan seguro De amar así, sin condición. Mirándote mi amor, Te juro Cuidar por siempre nuestra unión. 2 Арно заварил кофе и, попивая его из высокой кружки, поднял бровь над оправой очков, внимательно посмотрев на гостью. — Выглядишь ты, прямо скажу, неважно, — констатировал мужчина. — Будешь со мной кофе, пока старик Арно добрый? — мягко поинтересовался он, в глубине души испытывая жалость по отношению к помощнице. Она и так много пережила, да и теперь присутствие Себастьена играло определенную роль. Француз явно был неравнодушен, но по каким-то причинам не хотел придавать это огласке. Режиссер догадывался, в чем дело, и надеялся, что Себ сможет переступить через себя — Рене была прекрасной, умной девушкой, и безумно напоминала мужчине покойную жену, которую он безмерно любил. Горечь подступила к горлу, и Арно как можно скорее отогнал от себя мучительные воспоминания. — Я слишком много работаю, не забывайте об этом, — вздохнула девушка и, отказавшись от арабики, накинула на плечи шерстяное пальто. Арно покачал головой — одежда явно не соответствовала погоде, и он много раз пытался убедить девушку носить более теплые вещи, на что получал невнятное бормотание. Рене не могла признаться в том, что все деньги, которые она накопила за последние полгода, ушли на лечение ее младшему брату, страдавшему онкологией. С детства внутри сидел ужасный комплекс, который не давал свободно выражать свои мысли, заставляя краснеть от собственной беспомощности. «Всё должно быть, как у людей!», — голос матери постоянно звучал в ушах, не позволяя Рене распространяться о своих проблемах. Именно из-за этого она поставила саму себя в неловкое положение, когда на горизонте появился Себастьен — она чувствовала его именно тем человеком, с которым можно поделиться наболевшим, не думая о последствиях. Проблема заключалась в том, что Рене не была уверена в том, как он воспримет её откровения. Девушка, попрощавшись с Арно, вышла из студии и, намотав на шею цветной шарф, оказалась на оживленной улице. До метро оставалось несколько кварталов, и Рене, наплевав на непогоду, бушевавшую все сильнее, решила пройтись пешком. В вечерней темноте ярко горели вывески магазинов, гирлянды овивали деревья и мигали разноцветными огнями, внушая праздничное настроение и веру в лучшее. Телефон завибрировал в кармане пальто, и Рене, остановившись около одной из витрин, с опасением взглянула на экран — только не это. — Да, мама, что-то случилось? — Эхом спросила она, почувствовав, как нехорошее предчувствие сковывает горло. — Джон? — Да, — шепчут в ответ, и до слуха девушки доносятся одинокие тоскливые гудки. Рене казалось, что с этого момента мир вокруг перестал существовать. Снежные хлопья, падавшие с алмазно-черного небосклона, моментально таяли, дотрагиваясь до нежной кожи девушки, напоминая о том, что она до сих пор жива, в отличие от её горячо любимого брата. В мыслях она не представляла, как переживет такую потерю и, теперь, столкнувшись с ней лицом к лицу, понимала, что не выдержит испытания, свалившегося на её хрупкие плечи. Теперь предстояла долгая дорога до Австралии, где жили родители и брат, похороны, множество бумажной волокиты. Коуэлл, конечно, отпустит её, в этом нет никаких сомнений, но, сможет ли она после таких событий вернуться на работу — это уже другой вопрос. Рене не заметила, как села в снег и, закрыв лицо ладонями, зарыдала в голос, ничуть не обращая внимания на прохожих, с опаской шарахавшихся в стороны. — И не стыдно молодой девушке так себя вести? Она услышала высказывание со стороны и, задохнувшись от несправедливости, не стала отвечать на обидную реплику — на то, чтобы ввязываться в спор, совершенно не хватало сил. Слезы градом катились по щекам, и девушке было абсолютно плевать на то, как она сейчас выглядит со стороны — часть её ушла из этого мира навсегда, и восполнить недостающую брешь не представлялось возможным. Hoy te prometo Amor eterno, Ser para siempre Tuyo en el bien y en el mal. Hoy te demuestro, Cuanto te quiero, Ámandote hasta mi final. 3 — Рене! — Голос Себастьена неожиданно раздался так рядом, что зимний морозный воздух отчаянно завибрировал. — Что случилось, боже, давайте, я Вам помогу! — в тоне Себа не было ни капли упрека, и он, аккуратно подхватив девушку под локти, помог ей подняться на ноги, легкими движениями стряхивая с пальто липкие хлопья снега. Когда ладонь Изамбара дотронулась до бедра девушки, он, смущенно произнес: — Извините, я не хотел, — его добрые глаза излучали такой уют и умиротворение, что Рене, не думая не минуты, обняла музыканта и, уткнувшись в воротник куртки, снова зарыдала, не стесняясь эмоций, бивших, словно из рога изобилия. Себ прижал её к себе и, тихо нашептывая строки одного из любимых стихотворений Рембо, гладил знакомую по волосам, в которых запутались мерцавшие в искусственном освещении снежинки, делая прическу поистине королевской. — Джон… — выдавила из себя Рене, заглянув Себу в глаза и прочитав в них неподдельное беспокойство. Мужчина вспомнил, что Арно вскользь упоминал это имя и, если ему не изменяет память, речь шла о брате помощницы, тяжело страдавшего онкологией. — Я не буду говорить глупых слов сочувствия, Рене, — произнес француз и, подняв с земли дамскую сумку и кейс для бумаг, дополнил: — Домой Вам нельзя — там слишком много будет напоминать о Джоне. Идите со мной, я не причиню Вам вреда, — Рене знала, что Себастьен говорил правду и, молча кивнув, отправилась следом за ним. Что было дальше — она не помнила. В памяти на следующий день появились воспоминания о том, как они садились в такси, и Себ бережно сжимал её холодные ладони, согревая их умиротворявшим дыханием. Провал, за которым следует мягкая теплая постель и музыкант, накрывавший ее одеялом после того, как попросил её выпить травяного чая, заваренного в хрупком фарфоровом чайнике. Lo mejor que me ha pasado, Fue verte por primera vez Y estar así de mano en mano- Es lo que amor siempre soñé. 4 Себ же, напротив, запомнил каждую секунду, проведенную рядом с Рене. Он был безумно рад, что решил вернуться на злополучную улицу, почувствовав, что на душе неспокойно. Водитель автомобиля, как нарочно, перепутал поворот, и Себастьен надеялся, что его сил хватит, чтобы помочь девушке держать себя в руках до того момента, как они окажутся в уютной квартире. С детства музыкант следовал одному очень важному для себя правилу — в его жилье всегда играла приятная музыка, горел мягкий свет и стоял аромат молока с мёдом. Почему именно такую формулу выбрал француз? Всё просто — каждая из деталей напоминала ему о тех временах, когда он впервые взял в руки гитару, исписал старый нотный лист и заработал деньги для того, чтобы содержать семью. Девушка достала из кармана пальто несколько купюр, сложенных вчетверо и протянула их Себу. Француз улыбнулся и, забрав деньги, положил их в сумку Рене, покоившуюся у него на коленях. — Будем считать, что я выступил посредником, — добродушно произнес мужчина и, обняв собеседницу, попросил: — Я не обеднею, и обращайтесь ко мне за помощью, она Вам явно понадобится, — она кивнула и спокойно рассматривала снегопад за стеклом, пока Себ расплачивался. Не дождавшись помощи, девушка вышла из автомобиля и, представив, как она выглядит со стороны, почувствовала, насколько нелепая и неловкая ситуация произошла с ней, несмотря на всю трагичность и неожиданность. Она была безмерно благодарна Себу и не боялась, что об этом узнают остальные участники группы. Рене доверяла Себастьену и хотела поблагодарить его, как можно скорее, но, заметив, как открыто и искренно он улыбается, решила отложить этот ритуал на более позднее время. Открыв дверь парадной, Себ, поддерживая коллегу за руку, помог ей подняться на второй этаж — француз, как никогда, был рад, что лестница до нужной двери коротка, и возможность получить травму минимальна. Рене, набрала чей-то номер, когда Изамбар искал ключи, и, прислонившись к стене, терпеливо ждала ответа. — Когда мне стоит приехать? — Коротко спросила она. — Послезавтра? Боюсь, что не смогу оправиться за такой короткий срок, — в голосе вновь зазвучали ноты отчаяния. — Я постараюсь собраться, мама, обещаю. Ты только не говори ничего отцу, он не переживет такой новости, а, следом за ним, и я. Знаю, что он давно не подает каких-либо вестей, но, лучше не стоит — папа очень любит Джона, несмотря на его уход из семьи. Не говори таких слов, ты сама прекрасно понимаешь, в чем было дело, — Рене замолчала и, поймав на себе взгляд Себастьена, смутилась. Мало того, что она пользуется его добротой, так и тратит время на то, чтобы услышать очередную порцию оправданий. — Жди меня послезавтра. Извините, — произнесла девушка и, зайдя в квартиру, присела на кожаный пуф возле стены. — Я повешу Ваше пальто, — спокойно сказал Себ, забрав верхнюю одежду, — Вам нужно отдохнуть, Рене, и набраться сил. Я постелю Вам в спальне. — А Вы? — осторожно поинтересовалась гостья, почувствовав неловкость из-за того, что стесняет хозяина дома. — Лягу в гостиной, не переживайте, сейчас вся забота должна доставаться Вам, — мужчина подмигнул и, обняв девушку за плечи, добавил: — Нужно переместиться в спальню, чтобы выпить теплого чая на травах, успокоиться и настроиться на сон. — Себ, что будет утром? — спросила Рене, едва ее голова дотронулась подушки. — Новый день, другая жизнь и чистые мысли. Подождите меня, я скоро вернусь, — Изамбар наклонился и, проведя ладонью по спутавшимся волосам гостьи, поцеловал её в лоб. В этом жесте не было ни капли пошлости, и Рене, поднявшись на локтях, прижалась к французу, подарив ему ответный поцелуй. Раздался свист, и Себастьен, извинившись, ушел на кухню. Оказавшись в родных владениях, он принялся колдовать над множеством полотняных мешочков, привезенных из Прованса, создав уникальную смесь из трав и, позволив воде немного остыть, заварил чай. Аккуратно взяв в руки высокий стакан, Себ поставил его на поднос и, достав из шкафа рафинад, накапал на несколько кусков коньяк. — В нынешней ситуации лучше предотвратить возможную истерику, правда, Себастьен? — прошептал француз и, закончив приготовления, вернулся в комнату, по дороге ловко погасив свет в холле, не побоявшись расплескать ароматный напиток. Рене дремала, и Изамбар, на цыпочках подойдя к окну, плотно задвинул гардины, не позволив свету уличных фонарей помешать сну прекрасной леди, оказавшейся у него в плену. В комнате было довольно прохладно, и мужчина, достав из шкафа второе одеяло, бережно накрыл девушку, удостоверившись, что теперь ни один сквозняк не грозит её здоровью. Музыкант оставил поднос на тумбочке и уже собрался уходить, как Рене, метнувшись во сне, издала сдавленный стон, от которого у Себа свело челюсть. Бросать Рене наедине с горем он не имел никакого права и, плюнув на какие-либо условности, лег рядом, постаравшись не шуметь. Секундная стрелка на настенных часах мирно работала в своем ритме, мысли в голове начинали путаться, и Изамбар подумал, что, скорее всего, он обязательно предложит Рене сопроводить её на похороны брата. Друзья поймут его и отпустят на несколько дней — в такие моменты жизни присутствие рядом сильного плеча, на которое можно опереться необходимо, как доступ свежего воздуха в душный летний полдень. Себ подложил ладонь под подушку и, задумавшись о том, сколько же он чуть не потерял, решив изначально отказаться от участия в группе, заснул, оставив все проблемы и невзгоды в прошлом.