Come Primavera

Luna, tú Cuántos son los cantos que escuchaste ya, Cuántas las palabras dichas para ti Que han surcado el cielo solo por gozar Una noche en puerto de tu soledad.1 Загородный дом в окрестностях Лондона. Яркое пламя камина освещает комнату, верхний свет погашен, рама распахнута настежь, и в просторную гостиную яростным потоком врывается ледяной зимний ветер, завывая в такт треску гибнувших дров. Искры, то и дело стрелявшие в стороны, подхватываются порывом, мгновение — и один из раскаленных углей падает на идеально чистый ковер. Метель не сдает позиций, тление усиливается, не проходит и нескольких секунд, как гардины, спускавшиеся до самого пола, поглощаются жадным, требовавшим энергии, пламенем. Огонь пожирает всё на своём пути, вызвав своим появлением реки слёз и стонов из молящих о пощаде стен. С каждым дуновением стихия бушует всё больше, в помещении становится невыносимо жарко, не видно ни единого живого места — вокруг лишь страстное пламя, подчинявшее себе все новые территории. Нет сил для того, чтобы позвать на помощь, тело, словно застывшее в судорогах, не хочет слушаться, осознание скорой гибели приходит раньше, чем желание найти выход. Глаза медленно закрываются, сознание отключается, заставляя вместо ужасной картины наблюдать за перемещением неприятных радужных кругов в полнейшей темноте. Когда звуки тонут в агонии страха, на голову словно проливается ледяная вода, позволившая, наконец, закричать — Марин не смог выдержать сновидения и проснулся. — Карлос, неужели ты снова это видел? — прошептал он, почувствовав, как по лицу градом течет холодный пот, застилая глаза. Отбросив одеяло в сторону, мужчина, не надевая обуви, пошёл в ванную и, недолго думая, открыл кран с холодной водой, подставив голову под струю. Мысли постепенно пришли в правильный порядок, и Марин, завершив экзекуцию, промокнул лицо полотенцем, любезно оставленным домработницей накануне вечером. Хлопок впитывает лишнюю влагу, и Карлос облегченно вздыхает, почувствовав прилив жизненных сил — на сегодня о кошмаре можно забыть, но никогда нельзя предугадать, когда он вернётся вновь. Щёлкнув выключателем, музыкант вернулся в спальню и, облачившись в домашний костюм, присел в кресло, машинально нажав на кнопку телевизионного пульта. На часах всего лишь два часа ночи, вряд ли по одному из каналов можно найти что-либо достойное внимания, но Карлос не унывал — ему всего лишь нужен был фон, чтобы не чувствовать себя в полном одиночестве. Сонное лицо диктора оглашало сводку новостей, и Марин в глубине души обрадовался, что лишён надобности работать в такое позднее время суток – сон, по мнению музыканта, был необходимой потребностью, лишать себя которой было совершенно нельзя. Проблема заключалась в том, что в царстве Морфея Карлоса поджидали не самые лучшие гости и ощущения, но, как в полной степени справиться с этим — мужчина не знал, пусть и прилагал для этого множество усилий. Отпив из высокого стакана сок, оставленный на утро, музыкант заметил на журнальном столике мирно отдыхавший телефон. Желание набрать один из заученных наизусть номеров не давало покоя. Раз уж он переехал в Лондон на довольно долгое время, то почему не навестить одну из старых знакомых, с которой он не виделся несколько лет? Карлос не знал, что вызовет его звонок — удивление или безразличие, радость или гнев, ему было всё равно. Главное, чтобы он вновь почувствовал себя кому-то нужным, как во времена студенчества. Марин не думал о том, что рядом с ним находятся люди, поддержка от которых не заставит себя ждать – Себ, Урс и Дэвид готовы были ради него на многое, но Карлос об этом не задумывался — не появлялось повода. Прошло ещё слишком мало времени, чтобы строить грандиозные планы на почве их дружбы — всё имеет свойство заканчиваться, и данный союз был не исключением. Испанец не знал, когда он придет к точке, не позволяющей ему вернуться назад, и старался насладиться каждым моментом во время встреч с коллегами, даже, когда они носили чисто рабочий интерес. Ближе всех по характеру Карлосу оказался Дэвид и, как выяснилось, мужчины нашли множество тем для разговоров, но беспокоить Дэйва Марин не хотел — он не виноват в том, что «лидер» их коллектива в плане личной жизни оказался не у дел. Во время гастролей с оперной труппой мужчина всегда привлекал множество внимания со стороны женщин — обладая не только редким талантом, но и сумасшедшим обаянием, баритон брал крепость за крепостью, не особо обращая внимания на то, с кем имеет дело, предупреждая дам, что отношения не будут носить постоянного характера. Такая тенденция продолжалась из года в год, пока Марин не встретил Луну — девушку, работавшую в одном из театров Мадрида в качестве главы пресс-службы. Она владела несколькими языками и была прекрасно образована, поэтому не собиралась долго задерживаться на данной работе — немного опыта для общения с людьми, и из скромного сотрудника Луна превратилась в уверенного руководителя, к мнению которого прислушивались люди на несколько десятков лет старше. Конечно, и в характере девушки произошли изменения — терпеть безразличное отношение к себе, как к личности, она не позволила Карлосу с их первого разговора, и мужчина понял — он либо добьётся её всеми возможными способами, либо сломает зубы, надкусывая спелый, сочный плод, как в итоге и вышло. Он остался за бортом и, испытывая дикие муки со стороны гордыни, попытался всем видом доказать, что его ничуть не задела эта ситуация, но был разоблачен, от чего вновь почувствовал себя не в своей тарелке. Первый раз за много лет его отодвинули на задний план — такое было слишком сложно осознать. Luna tú, Sabes el secreto de la eternidad Y el misterio que hay detrás de la verdad. Guíame que a ti mi corazón te oye. Me siento perdido y no sé… No sé que hay amores, Que destruyen corazónes, Como un fuego que todo lo puede abrazar.2 Решив рискнуть, Карлос набрал номер, ожидая услышать в очередной отказ на просьбу поговорить. С течением времени Марин хотел бы взять многие слова назад, но не в его праве было ставить условия — он и так постарался когда-то, чтобы всё испортить. Музыкант был убежден, что жалеть о чем-либо не нужно, но постараться не допустить подобного в будущем — это уже настоящее достижение. Испанец умел учиться на своих ошибках, ему всего лишь нужен был толчок, задавший правильное направление, и он его получил, как бы ни было больно осознавать собственную никчемность. Ровные, монотонные гудки резали слух, и Карлос изо всех сил давил в себе желание бросить трубку. Нет, он проявит настойчивость, несмотря на позднее время. Где Луна сейчас, он не знал, но, вдруг, окажется рядом? — Я тебя слушаю, Карлос, — раздался знакомый голос, и музыкант растерялся — что ему сказать, чтобы не усугубить и без того плачевную ситуацию? — Марин, либо ты отвечаешь на мое приветствие, либо прощай, у меня много дел даже в такой поздний час, веришь ли. — Луна, — не поверив своим ушам, выдохнул испанец, — неужели ты позволила мне услышать тебя? — Брось, Карлос, — усмехнулась девушка, подавив в себе потребность в насмешке, — от тебя давно не было вестей, я надеялась, что ты взялся за ум, но, оказывается, моя интуиция выдала ошибку, о чём я безмерно сожалею. Когда ты уже повзрослеешь? — в интонациях собеседницы проскочила нота доброжелательности, за которую Марин тут же ухватился. — Никогда, разве ты мне об этом не говорила когда-то? — Улыбнулся испанец и, решив, что Луна полностью настроена на разговор, спросил: — Как у тебя дела с работой? Нашла что-либо по душе? — Да, — лаконично прозвучало в ответ, — отличное место в Лондоне, отныне не приходится иметь дело с глупыми людьми, ничего не смыслившими в своём деле, за это отдельное спасибо Коуэллу. — Саймон? — не удержался Марин, перебив собеседницу. — Чего в тебе никогда не хватало, так это вежливости, — процедила она, стиснув зубы. Мужчина представил, как сильно Луна прищуривает глаза, и длинные ресницы делают взгляд ещё более вызывающим, бросающим вызов: — Он самый. Я не служащий в его компании, но моё дело часто с ним пересекается. Я слышала, что он собрал новый коллектив, имена на данный момент не разглашены, но я не верю в успех, если ты хочешь знать моё мнение на этот счёт, — Карлос был уверен, что вся информация уже в Луны под боком, просто она проверяет его на прочность. Нет, сегодня он будет совершенно другим. — Соглашусь с тобой, — произносит музыкант, чем вызывает долгую паузу со стороны знакомой. — В самом деле? — Удивленно спрашивает она. — Что же, ты, как я вижу, провел неплохую работу над собой, друг. «Друг!», — в этот момент для Марина всё вокруг перестало существовать. Этот день нужно пометить в календаре, честное слово! Выигрыш следует один за другим — в чём подвох? Luna tú, Alumbrando el cielo y su inmensidad. En tu cara oculta qué misterio habrá? Todos escondemos siempre algún perfil. 3 — Когда мы виделись в последний раз? — вопрос сам слетает у Карлоса с губ, и он прикусывает язык – но, поздно. Слова, словно пленники, не могут вернуться в свой родной дом. — Я ждала от тебя этого вопроса, — тихо произносит Луна, и Марин слышит, как она нервно стучит ручкой по стеклянной поверхности стола, — ты не спишь в такое время — муки творчества не дают покоя? Опять саркастический тон. Испанец знал, что заслужил это, но ему казалось, что она перегибает палку — ему становилось противно, на душе скребли кошки — во что он опять ввязался?  — Извини, день был слишком тяжелым, нет сил на то, чтобы контролировать себя, всё нутро моментально вылезает со всеми проблемами, я не хотела. Пальцы музыканта побелели — с такой силой он сжал телефонную трубку, боясь, что их невидимый контакт разорвется в самый неподходящий момент. — Это ты меня прости, — отвечает он и, сглотнув, закрывает глаза, откинувшись в кресле. Спина вновь начинает болеть, воспоминания о неприятном сне залезают под одежду, вызывая ледяными прикосновениями озноб, в висках неумолимо стучит, неприятный привкус во рту. Только бы не заснуть, не увидеть дикий пожар, раздиравший кожу - такими темпами он может вовсе не проснуться. — Тебе плохо? — Голос Луны становится настороженным. — Черт тебя возьми, Карлос, ответь мне! Где ты находишься? — В Лондоне, — отвечает испанец, выпив кисло-сладкой жидкости, чтобы хотя бы на несколько секунд испытать облегчение. — Ах, значит твоя работа у Саймона — это не пустой слух, боже, — прошептала Луна, не веря собственным словам, — я приеду. Говори адрес, и не смей спорить со мной, нет времени для этого, — мужчина продиктовал улицу и номер дома, почувствовав, что сознание вновь его покидает. — Быстрее, — единственное слово, которое он успевает произнести перед тем, как погрузиться во тьму. *** Somos corazónes bajo el temporal, Angeles de barro que deshace el mar, Sueños que el otoño desvanecerá, Hijos de esta tierra envuelta por tu luz, Hijos que en la noche vuelven a dudar… Que hay amores, Que destruyen corazónes, Como el fuego que todo lo puede abrazar. 4 Луна, войдя в квартиру — Карлос вновь не запер дверь, схватилась за сердце. Почувствовав запах дыма, она поняла — нельзя терять ни минуты. Сизые клубы дыма струились из-под закрытой двери, и девушка, несмотря на весь риск, прикрывшись носовым платком, забежала в помещение. Шторы неистово полыхали, языки пламени окутали кровать, разъедая ядовитыми прикосновениями белоснежное бельё. Ледяной ветер, струившийся из открытой рамы, разносил огонь по периметру комнаты со страшной силой, показывая гостье — здесь ей явно не рады. — Карлос! — выкрикнула девушка, почувствовав, как сильно пот начинает течь по лицу. Ответа не последовало, и Луна увидела знакомый силуэт в кресле возле кровати. Наплевав на опасность, гостья, схватив мужчину за одежду, постаралась как можно быстрее помочь ему выбраться из опасной зоны. Карлос мог передвигаться, но самостоятельно найти выход он бы не сумел — слишком сильно бредил, постоянно упоминая имя матери. Луна знала о ней из коротких рассказов и никогда не придавала этому особого значения.  — Быстрее, мы оба погибнем, мать твою! — потеряла она остатки терпения и, отчаянно кашляя от едкого запаха, вывела Карлоса на лестничную клетку парадной. На улице раздался вой сирен, и Луна поняла, что внимательные соседи уже вызвали пожарный расчет. — Немедленно очнись! — выкрикнула она, отвесив музыканту пару сочных пощечин. Сейчас было не время, чтобы экономить силы. Марин, откашлявшись, приоткрыл глаза и, увидев сидевшую перед собой девушку, не нашел ничего лучше, как просто улыбнуться из последних сил.  — Я убью Саймона вместе с его заместителем, обещаю, — прохрипела Луна, в спешке вытирая лоб грязным платком. — Джу молодец — подсунуть тебе квартиру с дряхлой проводкой — последнее дело, за такое немедленно увольняют, без каких-либо объяснений! Я не спущу этого с рук, вот увидишь, — гостья замолчала и, встав на ноги, произнесла: — Нам нужно спуститься вниз пешком, на лифте нельзя, Карлос. — Сейчас, — ответил музыкант и передумал самостоятельно подниматься на ноги, когда в поле зрения появился взволнованный Дэвид.