Come Primavera

Qui dove il mare luccica, E tira forte il vento, Sulla vecchia terrazza, Davanti al golfo di Surriento. 1 Дэвид, получив письмо о зачислении в штат группы, не верил своим глазам. Здравый смысл подсказывал ему, что это всего лишь награда за работу, которую Миллер выполнял каждый день, независимо от того, где он находился, и каковым было его состояние. Привычка вкладывать в дело все силы дала о себе знать — в сентябре Дэвида начали беспокоить головные боли, усталость, и он понял, что на определенное время нужно сделать паузу. Коуэлл информировал музыканта о том, что их первая встреча с коллективом состоится лишь в декабре, поэтому в распоряжении Миллера было несколько свободных месяцев. Подойдя к старому глобусу в кабинете куратора, Дэвид вслепую дотронулся до карты, в надежде, что именно она поможет сделать ему правильный выбор. Результат не заставил себя ждать. «Сорренто, Италия», — гласила надпись, первая попавшаяся на глаза. Именно в провинцию Неаполь мужчина и отправился. Средиземноморский воздух, обилие зелени, яркий солнечный свет и шепот прибоя — американец знал, что он нуждается в этом как можно скорее. Решив, что разбор вещей может подождать, Дэвид вышел из гостиницы и, надев солнечные очки, принялся бродить по узким незнакомым улицам. К его удивлению, он прекрасно ориентировался, и с интересом наблюдал за местными жителями — яркими, эмоциональными, несмотря порой на довольно низкий достаток, настоящими, искренними. Это поистине восторгало Дэйва, и он обещал себе приезжать сюда каждый год. Городские пейзажи захватывали дух, излучая невероятную энергетику и умиротворение: обрывистая местность, множество мостов, яркие зеленые насаждения, невысокие здания из кирпича, потемневшие от времени, лавки с сувенирами и самыми разными местными деликатесами — Миллер давно не погружался в атмосферу полного уединения и растворения в окружающем мире, за что искренне себя корил. Оказавшись возле монастыря Св. Франциска, мужчина с жалостью окинул взглядом приведенное в упадок здание — местами откололась штукатурка, стены, некогда светло-бежевые, почернели, на колонны было страшно смотреть — краска слезла чулком, обнажив недовольным туристам каменную основу. Миллер поймал себя на мысли, что он сравнивает себя с этим почти заброшенным местом, оставшимся без ухода и поддержки. «Кто в этом виноват, кроме меня? Никто», — подумал он, проследовав прочь, опасаясь развития приступа самобичевания. Сара неделю назад вышла замуж и, конечно же, пригласила Дэвида на свою свадьбу. Миллер хотел отказаться, но потом решил, что покажет себя не с очень хорошей стороны, ведь они дружили много лет, и игнорировать такое событие в жизни подруги — глупое и оскорбительное для неё занятие. Американец молил небеса, чтобы пытка закончилась быстрее, но не тут- то было — Сара решила, что праздник продлится до самого утра, и ни один из гостей не имел права уйти раньше положенного срока. Естественно, для Дэйва не было сделано исключения — девушка не понимала, на что вынуждает друга, но мужчина не смог высказать своего возмущения. Он не знал, догадывается ли Сара о его чувствах, хотя многие говорили ему, что они лежат на поверхности. «Ты достоин большего, дорогой», — произнес куратор на следующий день, и Дэвид понял — нужно что-то менять и как можно скорее. Un uomo abbraccia una ragazza, Dopo che aveva pianto Poi si schiarisce la voce, E ricomincia il canto. 2. Оказавшись возле ликерной лавки, Миллер аккуратно открыл дверь и, зайдя внутрь, присвистнул — высокие стеллажи до самого потолка были плотно заставлены различными емкостями с напитками. Солнечный свет, проникавший в высокие окна, пронизывал бутылочное стекло, отражаясь на стенах разноцветными бликами — зелеными, желтыми, коралловыми. Такого великолепия Дэвид не видел уже давно — в Вашингтоне, обычно, в различных магазинах свет был искусственным, что только вредило товару. Здесь же царил покой и настоящее искусство — в деревянных бочках, на каждой из которых был подписан год изготовления, хранилось вино. 1920, 1943, 1905 — Миллер удивился, какие образом такие сокровища сохранились до нынешних дней. В зале играла приятная музыка, и одна из композиций показалась Дэйву знакомой, но он не успел опомниться, как к нему навстречу вышла молодая темноволосая девушка в бежевом фартуке. Её приветливая улыбка дала понять мужчине, что он не уйдет отсюда без покупки — слишком хотелось сохранить в своей памяти ощущения от пребывания в лавке. Te voglio bene assai, Ma tanto tanto bene sai, E' una catena ormai, Che scioglie il sangue dint'e vene sai. 3. — Доброго дня, — поздоровалась консультант и, с надеждой посмотрев на посетителя, спросила: — Я могу Вам помочь? — Нет, к сожалению, нет, — неожиданно для самого себя ответил Миллер, поняв, какая песня звучала из стерео-системы, замаскированной среди множества стеллажей. Девушка не поняла, что имел в виду собеседник и, приняв реплику на личный счет, произнесла: — Я довольно компетентна в вопросе того, чем занимаюсь, — её тон моментально изменился — холодные интонации с примесью обиды вмешались в разговор: — Если Вы считаете, что моё нахождение здесь не является допустимым, то, что же, Вам лучше покинуть магазин — иначе у нас двоих могут быть проблемы, — американец опомнился и извинился: — Мои слова никаким образом не относятся к вашему профессионализму, Мэрилла! — Заверил мужчина, успев прочитать имя на бейдже. — Это — личные переживания, вырвавшиеся на волю из-за «Caruso», извините меня. Наступила неловкая пауза — каждый не знал, как продолжить разговор, чтобы не задеть друг друга за уязвимые места. Мэрил решила, что инцидент исчерпан и, пройдя мимо первого стеллажа, начала объяснять: — Здесь находятся лучшие ликеры на травяной основе, — произнесла она, проведя ладонью по идеально чистому стеклу, горящему в солнечных лучах цветом морской волны, — в следующей секции — молочно-сливочные напитки, более утонченные, вашей возлюбленной они точно придутся по вкусу, — добавила она. Миллер поймал себя на мысли, что ему трудно дышать — воздух сгустился, темнота заслонила глаза, перед взором прыгали черные мухи, которых с каждой секундой становилось всё больше. «Только этого не хватало, Дэйв», — подумал американец и, извинившись, вышел на воздух — холодный пот, выступивший на лбу, говорил о том, что с прогулкой нужно заканчивать. Присев на одну из кованых скамеек, Миллер дрожавшими руками достал из потайного кармана носовой платок и промокнул лицо. Ветер становился прохладнее, вечер стремительно захватывал город в свои владения. Музыкант судорожно пытался понять, что с ним происходит — подобным образом организм никогда не реагировал на внешние раздражители. Виски, словно стиснутые железным прутом, ломило от боли, в глазах темнело — Дэвид готов был отдать многое, чтобы отмотать сегодняшний день назад и пройти мимо двери с надписью: «Fabbrica Liquoru». Чёртова музыка, как он ей будет заниматься, если он в каждой песне будет видеть Сару? Ему это, признаться, порядком надоело, но Миллер не решился признать, что у него проблемы, пусть и осознавал это. Мэрилла присела рядом с музыкантом и протянула ему стакан воды. Миллер с благодарностью посмотрел на неё, и отпил несколько глотков, согревая жидкость во рту, настолько она была прохладна. Озноб постепенно стал отступать, и на его место пришла слабость и желание провалиться в сон. — Спасибо, — произнес Дэйв, поставив стакан на одну из деревянных реек. — Вы меня спасли, я Вам благодарен. Никогда не испытывал подобных ощущений, видимо, не привык к климату, — мужчина развел руками и, почувствовав, что он в состоянии самостоятельно вернуться домой, попрощался. — Удачи. Берегите свою личность, а остальное придет само, — прошептала Мэрилла, и, не дождавшись ответа Дэвида, скрылась из поля зрения его глаз. Мужчина не помнил, как оказался в гостиничном номере — свет был моментально выключен, шторы плотно задвинуты, телефон отключен. «Вот тебе и отдых», — усмехнулся про себя Миллер, упав на кровать, даже не удосужившись её разобрать. К чему подобные мероприятия, когда речь идет об эмоциональном и психическом здоровье? — Быстрее в работу, окунуться с головой, — прошептал мужчина, почувствовав, что постепенно начинает отключаться. В голове вновь зазвучала ненавистная мелодия, и музыкант попросил: — Уйди, — тишина. Ни единого звука. Улыбнувшись и, зарывшись в одеяло, Миллер моментально заснул. Ma due occhi che ti guardano, Сosì vicini e very, Ti fan scordare le parole, Сonfondono i pensieri. 4. *** Урс внезапно решил переехать. Желание пришло спонтанно и ничуть не испугало мужчину — он хотел раз и навсегда оставить прошлое за бортом, и делал для этого всё, что только возможно. Старые вещи, тонны макулатуры со времен студенчества, отправились на свалку. Приведя жилье в идеальное состояние, Бюлер довольно подмигнул себе в зеркале и, набрав номер агентства, терпеливо слушал одинокие гудки, доносившиеся из телефонной трубки. Вскоре приятный мужской голос произнес название фирмы, и швейцарец довольно быстро объяснил суть дела, с которым хотел разобраться, не откладывая его в дальний ящик. Договорившись о том, что арендодатель сам заберет ключи, Бюлер собрал оставшуюся одежду, документы и, навсегда попрощавшись со своей обителью, служившей ему верой и правдой, вышел за дверь, с радостью захлопнув её за собой. Кому-то этот поступок мог показаться безумием, ведь Урс ушел буквально в пустоту — близких друзей за время учебы он не завел, слишком высоки были его требования к дружбе, которые никто из окружающих обеспечить не мог. Бюлер не признавал ни малейшей лжи между близкими людьми, что уж говорить о предательстве. Такого Урс терпеть не собирался, из-за чего приобрел славу холодного, равнодушного человека. Мужчину всегда удивляла такая характеристика со стороны, ведь ни один из говоривших не знал его достаточно близко. Бюлер не обращал внимания на подобные высказывания, но в глубине души надеялся, что рано или поздно он встретит человека, способного стать ему истинным другом. Мужчина, побродив по городу, не выдержал и, поймав машину, попросил водителя отвезти его на вокзал. Шум, суета и множество лиц – вот, что сейчас требовалось Урсу, как глоток свежего воздуха. Как только автомобиль остановился у входа в здание, Урс поблагодарил мужчину и, отдав ему последние деньги, вышел из машины. Он понимал, что теперь его путь обрезан — все сбережения остались на банковской карте, которую совсем недавно заблокировали из-за угрозы нападения хакеров. Мужчина по прошлому опыту знал, что не менее недели деньги будут под замком, поэтому не надеялся на ближайшие банкоматы. Бюлер, сжимая в руке кожаный саквояж, зашел в здание и, пройдя через металлоискатель, слился с бурлившей толпой. К его удивлению, лица пассажиров показались ему незнакомыми, чужими, словно он оказался в другой стране, о которой не имел ни малейшего представления. Даже голоса были наполнены воодушевлением, о котором Бюлер в последнее время и не слышал — слишком много душевных и физических сил ушло на то, чтобы привести себя в порядок. Как Урс не пытался казаться невозмутимым, он осознавал, что усталость начинает брать над ним верх — никто от этого не застрахован. — Молодой человек, я могу пройти? — спросила недовольная женщина, дотронувшись до локтя музыканта. Он опомнился и, отойдя в сторону, пропустил незнакомку. «Ты уже выпадаешь из реальности, Бюлер», — покачал головой швейцарец и, набрав в легкие как можно больше воздуха, вышел на одну из платформ. Внезапно пальцы нащупали в кармане несколько бумаг, и мужчина понял, что ещё не всё потеряно — до слуха донесся приятный хруст банкнот. Урс засмеялся от собственной растерянности — как он мог забыть о том, что совсем недавно снимал довольно крупную сумму и, обратив внимание на выходе из банка на компанию дерущихся подростков, спрятал банкноты в карман. В любой другой ситуации Бюлер не позволил бы себе такого — для каждой вещи, по его мнению, существовало определенное место, и деньги не являлись исключением. Вдалеке раздался шум приближающегося электропоезда, и музыкант решил, что ещё один шаг навстречу будущему он сделает прямо сейчас, не мешкая ни секунды. Как только состав распахнул свои двери, мужчина уверенным шагом зашел внутрь и, заняв место возле окна, с огромным удовольствием расслабил спину, начинавшую гудеть он перенапряжения, накопившегося за день. — Уважаемые пассажиры! Наш поезд отправляется, просьба приобрести билеты у проверяющих! — раздалось из динамиков, и Бюлер искренне обрадовался — ему было всё равно, куда он прибудет, это не играло никакой роли. Самым главным было осознание того, что с этого момента он уже никогда не вернется в те времена, где ему было некомфортно. — Всё заново, с чистого листа, и точка! — прошептал Бюлер и, закрыв глаза, погрузился в дрему, сопровождавшуюся ритмичным стуком колес.