Вечер. Она
7 декабря 2014 г. в 09:59
Я должна была уехать на последнем экспрессе до города. Или лучше было не приезжать совсем. Зима в этом году пришла раньше календарного срока. И здесь, в пригороде, окруженном лесами, это ощущается лучше всего. Сколько часов я провела на холоде в бесполезных попытках заранее заученными фразами узнать хоть что-то от местных жителей? Глупо было ехать наугад в неизвестное место в чужой стране, вооруженной лишь расплывчатой информацией, что он где-то здесь. Но я должна была проверить и убедиться самой...
И я бы уехала, если в последний момент не увидела у железнодорожной кассы, единственном островке света от уличного фонаря, человека, играющего с собакой. И уже не мороз сковал мои внутренности, когда я узнала его. Это ли был не знак свыше, заставивший еле передвигать онемевшие ноги в его сторону? Это мог быть и обман зрения от нежелания вернуться ни с чем.
Сколько прошло? Десять - двенадцать лет? Он изменился почти до неузнаваемости, но его скрипучий хриплый смех остался тот же. Он падал на колени в сугроб вместе с псом, закидывал его снегом и подражал игривому лаю, и для них двоих не имели значения ни температура воздуха, ни порывистый ветер, ни начинающаяся вьюга.
Значит, правда то, что о нем говорили... Он стал отшельником, просто оборвал связь с прежней жизнью, не смог справиться с тем, что случилось много лет назад. Но неужели никто не пытался его найти? Неужели я единственная, кто еще помнит о нем?
Я так и продолжала идти, пока не оказалась совсем близко. И даже не заметила, как поезд, издав прощальный сигнал, тронулся и умчался прочь в темноту. С каждым вздохом горло скребло от колючего мороза, и я поднесла замерзшие руки ко рту, стараясь согреть их дыханием. И что теперь? Непродуманные действия всегда ведут к неприятным последствиям.
Мужчина попрощался с псом, потрепав того напоследок за ухом. И, наверное, если бы он так и прошел мимо, мои примерзшие к платформе ноги через несколько минут пришлось бы откалывать ломом.
Я не смогла бы выдавить ни слова даже под страхом смерти. Необъяснимая паника, смешавшись с дрожью во всем теле, лишила способности говорить. Да и мой базовый английский внезапно затерялся в глубинах сознания, оставив лишь бесполезную чепуху с первых страниц разговорника.
Что он сказал? Из-за ветра, пробирающегося под шапку и швыряющего волосы, я не могу понять ни слова. Трясу лишь от холода подбородком и, судя, по его взгляду, он принимает это за согласие. Не могу сдвинуться с места, а он громче повторяет свои слова, в которых я теперь явно разбираю "мой дом" и "пошли".
Заснеженное бездорожье, сплошные сосны за окном его "Тундры" и на каждом ухабе я молюсь не застрять здесь посреди леса. Мы будто едем в противоположную от цивилизации сторону и, когда вижу темные очертания дома, облегченно вздыхаю. Тайком поглядываю на человека рядом, его руки на руле, мысленно пытаюсь связать слова в предложение, но не знаю, что сказать. Радуюсь, что и он молчит, избавляя от необходимости отвечать.
Невысокий на фоне вековых деревьев домик сейчас кажется самым теплым и уютным местом на земле. Внутри приятно пахнет хвойной смолой и свежими опилками, а обстановка, в отличие от самых худших ожиданий, ничуть не напоминает берлогу гризли. И я не помню, как по-английски звучит "располагайся", но, возможно, он сказал именно это, прежде чем выйти обратно на улицу и загнать машину в гараж. Чтобы быстрее согреться и вернуть всем частям тела нужную температуру, необходимо движение и согревающее питье. Он ведь не будет против, если я сама позабочусь о чае?
Ну вот, кажется, начинаю чувствовать пальцы на ногах. Как раз к возвращению хозяина в низко надвинутой на лоб шапке, крупными снежинками в лохматой бороде и прилипшими комьями снега к сапогам.
Он что-то бормочет, роясь в шкафу в темноте коридора, а я не нахожу себе места, до конца не придя в себя от осознания где я и с кем. И нервный смешок сквозь закушенную губу становится сочувственным вздохом, когда обнаруживаю банку сахара в ящике с гвоздями и рыболовными снастями. И зачем я только спросила, сколько кусочков ему в чай? Ответ содержал слишком много слов. Лучше оставлю несладким, сам решит.
Он, должно быть, совсем одичал от затворничества здесь. Оттого сейчас молчит и только торопливо пьет чай. А у меня нет сил поднять взгляд. Чувствую, что сорвусь, если увижу всю правду в его глазах. Боль, годами живущую внутри, самоистязание и безысходность, ставшие единственными спутниками жизни.
Я даже не подозревала, сколько эмоций во мне всколыхнет поездка. И как сильно повлияет близость этого знакомого, но совершенно чужого человека. Я борюсь с желанием назвать его по имени и нечаянно раскрыть себя, ведь правдоподобно объясниться потом моих полузабытых от волнения слов не хватит. И я боюсь, что он разозлится или неправильно поймет меня...
Только теперь начинаю задумываться, что совершенно его не знаю. Что мы находимся абсолютно одни посреди леса. Но это почему-то совсем не пугает. И откуда только столь безоговорочное доверие? Он смотрит на свое отражение в окне, а я украдкой на него. Взлохмаченные темные волосы, угрюмо сдвинутые брови с глубокой морщиной посередине и густая борода с едва заметной проседью делают его похожим на дикаря, или на дремучего варвара, или на сурового лесного жителя... И именно поэтому он выглядит на свои сорок пять.
Я стараюсь справиться с дрожью, наливая ему еще одну чашку чая, но этот северный климат с ветрами и морозами, пробирающими до костей, все еще не отпускает тело, несмотря на домашнее тепло и горячий напиток. И мне не по себе от пристального взгляда, чувствую, как он пытается понять, о чем я думаю. Интересно, какие выводы он сделал? Самой себе мотив приезда кажется настолько диким, ужасным и глупым, что щеки начинают краснеть от стыда.
"Я приехала убедиться, что с тобой все в порядке. Спасибо, что живой. Пока"
Так должно было быть по более успешному сценарию?
Свет выключается неожиданно и я нечаянно проливаю чай на колени. Но ни испуг, ни тревога не успевают даже мимолетно проскочить в мыслях. Ведь мужчина на то и мужчина, что у него всегда должно быть все под контролем. И как кстати целая коробка свечей так предусмотрительно спрятанная где-то внизу под кухонным столом - в темноте не разглядеть. Я подаю спички, нечаянно коснувшись его теплых пальцев и, должно быть, впервые решаюсь взглянуть ему прямо в глаза, стоит первой свече зажечься и осветить его лицо.
Он сказал "холодно" и куда-то собрался уходить. И ноги сами понесли меня следом, повинуясь возникшему вдруг желанию следовать за ним даже, если он решит выйти на мороз. Хочется взять его за руку, ведь боюсь упасть в полумраке от неяркого света. Но не решаюсь, он может неправильно понять...
Больше запаха потухшей спички я люблю только запах горящих древесных щепок, а еще и вид зарождающихся языков пламени, и начинающий свой танец огонь в камине. Мне становится так же смешно, как и мужчине рядом, когда, не сдержавшись, чихаю от угольной пыли. И оставшись в одиночестве на несколько минут, я не могу не думать о нем и его улыбке. Она была почти радостной, почти мальчишеской.
Я помню то время, когда он улыбался именно так, помню, каким он был... Очень давно. Сам того не зная, на что только ни вдохновлял меня когда-то. И мой выбор профессии определенно сформировался под веянием его влияния на мою жизнь. Хотела следовать по его стопам, только без потери годов поиска себя. Но ведь мы не учимся на чужих ошибках, каждый должен пережить свои, понять смысл и усвоить опыт... В тот день, когда авария разделила его жизнь на до и после, отняв семью, в тот день я защищала диплом журналиста...
Поток мыслей прерывается, когда спины касается тепло мягкой шерсти и мужские руки, задержавшиеся на моих плечах немного дольше, чем необходимо. А тихое "спасибо" хранит в себе намного больший смысл, чем благодарность за плед. И, наверно, совершенно случайно я говорю "спокойной ночи", хотя уходить совсем не хочется. Но он тут же кивает и я, взяв одну свечу с собой, ухожу в холодную пустую комнату...
Раздеваюсь и снова закутываюсь в халат. Большой и мягкий, пахнущий и табаком, и опилками, и, кажется, машинным маслом. Забираюсь под одеяло, потягиваюсь и позволяю себе расслабиться на несколько минут. Но разве я могу сейчас уснуть?
Встаю и прохаживаюсь от окна до двери и обратно. Стена напротив заполнена книжными полками, и только одна книга привлекает внимание - та, которую читала в переводе еще в студенческие годы. Его книга. Путевые заметки по странам Западной и Центральной Африки. Твердый переплет неброского зеленого цвета, но по обложке книгу не судят, ибо содержание ее расцветает всеми красками, на которое способно воображение... Что-то падает на пол, спрятанное между страницами. И подняв, начинаю чувствовать, как радость от находки оригинала любимой в юности книги испаряется.
Старая фотография, из тех, что не выкладывают в сеть на всеобщее обозрение, а бережно хранят в домашнем архиве или в рамке на письменном столе. Счастливое семейство: его жена и двое маленьких близнецов... С трудом проглатываю ком в горле и осторожно убираю фото на место.
Я была совсем девчонкой, горячо увлекающейся и быстро остывающей ко всему. И пока мои сверстницы сходили с ума по британским актерам и музыкантам, я пыталась справиться с внезапно возникшей любовью к британскому искателю приключений. Ему старались соответствовать, подражать, превзойти. Но он был лучший в своем деле. Писатель-путешественник, создатель многочисленных фильмов о дикой природе, учредитель благотворительных фондов и ярый борец за мир во всем мире, он был молод, полон энергии и жизни, желания действовать во благо и быть нужным обществу... Которое его не преминуло осудить, стоило лишь появиться ужасному поводу для гнусной сенсации. Он был за рулем и он остался жив... Общественное правосудие действует совсем иначе, нежели государственное. И оно растоптало и так убитого горем человека...
А что с ним теперь? Он кажется вполне справившимся с болью прошлого, привыкшим к новой жизни и, возможно, нашедшим в ней радость и успокоение. Его задорные игры с псом на вокзале живо рисуются в памяти. И ничто на свете не заставит меня напомнить или дать понять, что я знаю его прежнего. Иначе, боюсь, он неправильно поймет...
Ночь скоро закончится, как и метель, как и необходимость оставаться здесь... И не было ли это знаком свыше, что годами планируемая поездка к подруге в Канаду, осуществившаяся только теперь, повлекла за собой случайное знакомство с ее друзьями, скучные разговоры о проблемах вырубки лесов на северных территориях и случайно произнесенное знакомое имя, упомянутое как бы между делом? Или все же случайности не случайны? И может, это было единственное верное решение, хоть раз сделать что-то спонтанно и необдуманно. Из разряда "или сейчас или никогда" и у разума не было ни единого довода выбрать второе. Теперь я знаю, все последние десять с лишним лет моей жизни медленно, но верно вели к этой единственной встрече. Но утром я должна буду уехать...
И разум снова молчит, ни предостерегая, ни подталкивая, когда я тихонько закрываю за собой дверь, покидая комнату.
Он лежит на полу, вытянув ноги к огню, и сквозь сон почесывает ступни друг о друга. Подбрасываю еще пару дров языкам пламени на съедение, задуваю свечи. И более удачной идеи, чем лечь рядом с мужчиной и уткнуться носом в воротник его фланелевой рубашки, мой взволнованный мозг сформировать не сумел. Теперь можно не обманывать себя, что дрожу от холода. Пожалуй, сейчас мне тепло сверх меры. И прикосновение к колючей шее с терпким мужским запахом вызывает желание дотронуться губами, уже не боясь быть понятой неправильно...
Он просыпается, я нервно сглатываю, встретившись с ним взглядом. И я даю ему возможность решиться самому, но он не двигается и молчит. Его лицо так близко, а мои действия опережают намерение и саму мысль. Дотрагиваюсь до его заросшей щеки и прижимаюсь поцелуем, отыскав мягкие губы. Волнение учащает пульс, я чувствую каждый удар по вискам. И мужские руки, нежно гладящие спину, забравшись под махровую ткань халата. Пуговицы рубашки торопливо расстегнуты, и мурашки бегут по телу, стоит прижаться обнаженной грудью к его теплой коже, пробежаться пальцами по крепким плечам и сильнее прижать к себе. Ласковые прикосновения и требовательные поцелуи перехватывают дыхание, заставляют забыться, отдаться и принадлежать только ему.
И иного я не хочу. Он понял меня абсолютно правильно.