— То есть как это, вы предлагаете нам выступать без лифчиков? – Несса встала в позу, уперев руки в бока, — Это неприемлемо!
Женщина одарила танцовщиц суровым взглядом, который говорил, что спорить бесполезно. Либо повиновение, либо... А другого варианта и не дано.
— Тебе бы говорить о непорочности, – двойственная усмешка на одной стороне губ, — Разве я говорила выступать вам голыми?
— А что тогда всё это значит? – никто не был в восторге от спонтанной идеи тренера, которая вдруг стала диктовать странные условия, — У нас и так через топики всё просвечивает, а вы нам предлагаете вовсе без нижнего белья выступать?
— Любишь ты, Мария, утрировать сказанные мной слова. Танцевать совсем без белья – это проституция. Я категорически против этого.
— А так чем же отличается ваша затея от этого, миссис Ньянг? Мы чирлидерши, а не эскортницы, – Авелин указала на себя и остальных девушек, — И не согласны с идеей выступать полуобнаженными перед сотнями зрителей.
— Вы действительно глупенькие или просто притворяетесь? – латиноамериканка, чьё громкое имя – Карен Ньянг – уже вызывало смешанные чувства, была непреклонна, — Неужели вы не поняли, что такой ход делается для привлечения ещё большего количества фанатов? Чем красочнее представление будет, тем больше предоставится шансов пройти на второй тур вместе с нашей командой баскетболистов. Разве не вы хотели известности?
— Да, но не такой. Светить перед всеми своим телом – это... Это просто отвратительно. Особенно, когда это делается в угоду получения первого места.
Карен замолчала, но не задумавшись о словах подопечных, а потому что в дверь гримёрки негромко постучали. Крикнув «открыто», она лишь своим видом показала, чтобы девушки тотчас стёрли со своих лиц нескрываемую злость и усталость.
— Извините, – у порога комнаты остановился юноша, – Миссис Ньянг, мне нужно с вами поговорить.
Мария, увидев знакомое лицо, оживилась и приветственно махнула рукой, на что получила ответную улыбку.
— Линч? Ты где ходишь, чёрт возьми? Я тебе звонила раз двадцать, игра начнётся через полчаса, – было начала возмущаться тренер, однако увидев внешний вид парня, замялась, — Ты чего не в форме?
— Вот на счёт этого я и хотел с вами поговорить, – уже зная, что скандала не избежать, Егор приготовился выслушивать длинные нотации, — Мы можем выйти?
— Ненадолго, – прежде чем выйти, Карен обернулась и раздражённо шикнула, — А вы начинайте делать то, что должны. Без слёз и смущения. Вы это делаете не ради меня, а ради вас самих и, собственно, победы. У вас десять минут.
Комната наполнилась недовольными девичьми возгласами. Никто не собирался мириться с тем, что придётся выступать без бюстгалтеров для услады мужских глаз. И без того откровенная форма могла сменить своё предназначение с "ободряющего танца" на откровенный стрип-стайл. И, между прочим, раньше тренер никогда не говорила о подобных условиях. Отчего вдруг её профессиональность сменилась на транжиру за погоней на столь дешёвый ажиотаж?
— У меня в зале будет сидеть мама. Как я ей это объясню потом? – одна из девушек закрыла лицо ладонями и тяжело вздохнула, — Она и так позволила заниматься моим хобби скрепя сердце, а если сегодня увидит мой внешний вид, то точно вышвырнет из дома.
— Эта истеричка словно с ума сошла! Раньше у неё тоже были не все дома, но сейчас, похоже, её жилище совсем опустело.
— Откуда ей вообще эта идея пришла? Неужели инопланетяне явились к ней ночью и пророчили одно и то же : долой лифчики, свободу грудям! Сильным девушкам лиф не нужен!
Все одновременно засмеялись больше от абсурдности сказанного, чем от веселья. Настроение подпортилось, однако унывать повода не было. Сейчас главное – это безупречно выступить и не ударить в грязь лицом. Всё остальное потом, если всё пройдёт изумительно.
За дверью слышались нервный говор и громкие вскрики. Теперь весь гнев Ньянг приходилось терпеть Линчу, который в свою очередь пытался оправдаться, но его не стали даже слушать. Спустя несколько минут такого эмоционального давления на мозг и физического насилия для ушей всё наконец стихло. В комнату молча зашёл Линч и прикрыл за собой дверь, приземлившись на небольшой белый диванчик. На него вопросительно уставились и ждали, пока он первым начнёт говорить.
— Это полный провал, – бесцветно заявил он и откинулся на мягкую спинку софы, — Она меня чуть не съела.
— Задам банальный, но резонный вопрос, что случилось с тобой, товарищ по несчастью? – Нора подала ему стакан с прохладной водой, но Егор отказался; ему было не до этого, — Та-ак, давай, выкладывай. Я не хочу видеть эту кислую мину на твоём симпатичном лице.
— Симпатичное лицо, увы, не смогло разжалобить эту кобру. Да и рассказывать особо нечего, – он стянул с себя плащ и небрежно бросил его на ближайший стул, — Я, так сказать, потерял сумку с парадной формой. Змея прошипела, что это уже мои проблемы, и чтобы я разбирался с этим сам.
— Потерял? – Несса округлила свои голубые глаза и неверяще похлопала ресницами, — Да быть не может. Не верю, что твои внимательные и пунктуальные тараканы смогли допустить такую оплошность.
— У тараканов отпуск.
Видимо, только стрекозы копошатся внутри, – он мгновенно замолк, не зная, почему из уст сорвалось именно это, — Да неважно уже. Как думаете, если выступлю нагим, это сможет отвлечь внимание от отсутствия наряда?
Мария тихо засмеялась. Линч попал прямо по больному, как насквозь глядел. Да уж, ситуации у них незавидные. Одна хуже другой. Вот только вариантов для их развязки никак не находилось.
— Как иронично. Ведь нас Ньянг искушает на совершение греха. Только делается это намеренно. Представь, мы должны прыгать, скакать и бегать в этих тоненьких тряпочках, – она дёрнула за лямку белого топика, демонстрируя синтетический материал, — без бюстгальтеров. Она как себе это представляет?
Разговаривать на подобные, для кого-то неприличные и откровенные, темы являлось нормальным средь спортсменов. Как никак, одна гримёрка на всех : женская и мужская совмещена, а между ними лишь небольшая перегородка. Говоря без двойственного подстекста, здесь никто особо друг друга не стеснялся. Конечно, никто и не смел лезть на половину противоположную своей. Общение было панибратским, дружеским, словно все знали друг друга с малых лет, однако познакомились и сдружились всего в течении месяца-полтора.
Десятки, которые уже воспринимаются как должное. Сотни, вызывающие щекотливое ощущение внизу живота. Уже тысяча. Нет, более. Две с половиной тысячи людей, собравшихся сегодня здесь, на баскетбольном матче. Неисчислимое количество людей : болельщиков и немых зрителей. По четыре тысячи глаз, устремлённых на спортсменов. Гул от громких разговоров, подбадривания, небольшие конфликты из-за каких-то нелепостей, чьи-то удивлённые радостные возгласы. За всё время это наибольшее число людей, пришедших на игру. На их игру. Игру Буйволов. Против кого – Кугуаров или другой команды – плевать. Они все сегодня собрались посмотреть на матч. На то, как будут играть и вести себя баскетболисты; оценивать их навыки, внешний вид и поведение. Непередаваемые ощущения, когда необъятное внимание уделяют именно твоей персоне среди остальных. Глядя с трибун, ты маленький муравей среди остальных бегающих возле букашек. Однако когда придётся показывать свою прыткость и быстрые ноги, твою значимость обязательно заметят. Всё зависит от тебя. И, конечно, от слаженности команды. Но пока ты никто и звать тебя никем, если не докажешь обратное.
Всего две с половиной тысячи среди миллионов, триллионов, чёрт подери, миллиардов людей. Но это много. Настолько, что дыхание захватывает, когда глядишь на толпу. Настолько, что колени безвольно трясутся и подгибаются, будто у примы, впервые выступающей в "Большом". До такой степени, когда навязчивые мысли перестают быть жуткими. Теперь в голове пусто. В душе пылает знакомое чувство мандража, заставляющего пальцы неметь, а руки не слушаться. Волосы на голове и теле встают дыбом, словно перед тем, как тебя вот-вот пронзит небесно-кошмарная молния Зевса. Но всё вдруг теряет смысл, когда объявляют, что матч начнётся через три минуты. Все волнения должны отместись в самый пыльный угол подсознания. Ты должен забыть, что такое страх. Если отступишь хоть на миллиметр назад – не видать тебе света людского. Сотри с лица неуверенность. Люди не должны видеть, что ты беспокоишься и переживаешь. Ударь себя по лицу, если не можешь успокоиться и совладать с языком своего тела. Сфокусируй свой взгляд, твои глаза не должны бешено метаться по помещению. У тебя только одна предельно ясная задача – выиграть. Девиза “
Главное не победа, а участие„ в спорте не существует. Либо ты победитель, либо проигравший. Третьего нет. Неважно, что творится у тебя внутри, какие кошки с острыми когтями терзают твоё трепетное сердце – сейчас ты должен выложиться на полную. Отдать всего себя, тело и душу, лишь бы не облажаться и не подвести команду.
Кэцуо, собрав баскетболистов в круг, слегка отвёл их в сторону, чтобы лишние уши не слышали и слушали их разговор. То же самое сделал тренер Пум, встав в противоположный конец площадки.
— Ну и что? – Миура прошёлся взглядом по каждому игроку, будто насквозь видя все их тревоги и читая мысли, — Готовы?
— На самом деле не очень. Мне кажется, что я умру раньше, чем закину мяч в кольцо, – Остин беспокойно сжимал подол длинной майки, — Нужно было всё же успокоительным закинуться.
— Ты бы ещё допингом закинулся, придурок, – Юджин шутливо пихнул друга в плечо, но замялся под пристальным взглядом тренера, — Простите.
— Неверный ответ, Остин.
Ты готов. То, что вы сейчас испытываете, совершенно нормально. Нормально заламывать пальцы или прикусывать губы, волнуясь. Ненормально стоять в полнейшей прострации, как Джон, – взгляд Кэцуо зациклился на капитане команды, который уже с самого утра был сам не свой; несговорчив, мрачен и излишне тих — на него вообще не похоже, — Эванс, я к тебе обращаюсь. Если ты изображаешь Статую свободы, то я прошу тебя делать это после игры. Соберись, не время считать ворон.
Джон рассеянно кивнул, не поднимая полузакрытых глаз. Он и не слышал, что говорил тренер. Пол под ногами как-то странно трясся, будто был готов тут же обломиться. Полосы на паркете были похожи на змей и ползли в неизвестном Джону направлении. Наверняка готовятся улететь на запад, как птицы. А затем переплыть Северно-Тихое море на титанике.
— У тебя всё нормально? – Миура щёлкнул перед лицом баскетболиста, стараясь привлечь его внимание, — Неужели тебя сковал страх?
Кто же заявлял, что ничего не боится, Джон?
Мартин и Эванс пересеклись глазами.
Потерянный взор, словно почерневшая радужка глаза, расширенные зрачки. Нет, Джон бы так не поступил. Не стал бы подводить себя и команду. Но глаза не врали. Уотерс сильно сжал челюсть так, что слышался тихий скрежет зубов. Он всё понял. Чёрт возьми, ублюдок. Мартин определённо его убьёт после игры, которая предзнаменуется быть насыщенной и издевательски долгой.
Громкий звук свистка. Кэцуо ободряюще кивает и указывает на середину площадки, словно беззвучно сказав «Удачи». Пятеро человек из каждой команды слишком крепко и свирепо пожимают друг другу руки, будто взаимно намеревась сломать кисти. Из Буллз играет основная пятёрка – Мартин, Юджин, Остин, Джон и Кьёр. Остальные находятся на скамейке, готовые подменить приятелей в случае чего. Пум также пять : Кайян, капитан команды, Чарли, Чейз, Маттео и Зейн.
Уотерс схватил Джона за локоть и пронзительно посмотрел на него, словно пытаясь уговорить не играть сегодня. По крайней мере не в первых двух периодах. Но тот лишь пренебрежительно отмахнулся, мол, всё хорошо, и встал на позицию. Мартин догадывался, что добром всё это не кончится, но нельзя просто взять и повернуть время вспять, чтобы не позволить Джону допустить катастрофической ошибки.
Вокруг линии хафкорта выстроились баскетболисты. Друг на против друга оказались Юджин и Кайян. В центральный круг встал судья, держа в руках мяч. Все взгляды были направлены на него. Никто не смел шелохнуться до того, пока кто-то из прыгунов не овладел бы мячом. Грант слегка присел и приобрёл серьёзность, в то время как Кай наоборот расслабился, будто коршун, заранее знающий, что добыча попадётся прямо к нему в когти в любом случае. Мяч взметнулся вверх. Они коснулись сферы одновременно, однако Юджин перехватил мяч и бросил Остину. Тот мгновенно среагировал и, отбивая мячом о паркет в такт биения своего сердца, побежал на сторону противников. Перед ним резко возник Маттео, атакующий, и Остин едва не лишился мяча, однако успел кинуть его в кольцо с расстояния в пределах трёхочковой дуги. Судья показал два пальца, опустив кисть вниз. На сегментном дисплее для счёта прибавилось два очка в пользу Буйволов. Игра началась весьма удачно.
Теперь мяч оказался в руках Чарли. Известный, как лучший 'снайпер' в команде, он не затруднился забить трёхочковый. Да, возможно действительно лучший
среди Пум, но прыжкам Мартина позавидовал бы даже он. Кажется, Уотерсу было всё равно на законы физики и притяжения. Он обладал особенной прыгучестью : высоко подпрыгивал и на две целых три секунды зависал в воздухе, замерев в одной позе. Это у него было уже с самого детства. Наверное поэтому Кэцуо присмотрелся к мальчику, сразу увидев в нём лёгкого форварда. У Мартина были длинные сильные ноги и он с лёгкостью прыгал в высоту и длину. Зайдя с прохода, он подпрыгнул и бросил мяч под кольцо лишь одной рукой. Мяч отскочил от щита и попал прямиком в корзину. Да, выглядело это и правда неплохо.
Судья дунул в свисток, оповещая об окончании первого периода, который, на удивление, закончился без фолов и с относительно равным счётом : одиннадцать против тридцати в пользу Буйволов. Однако отчего-то мячом ни разу не владел Джон. Каждый раз, когда мяч почти оказывался у него, ему постоянно кто-то мешал : то Юджин нечаянно плечом пихнёт, то Остин под ногами путается. Говоря прямо, Джон узнавал только очертания баскетбольного мяча. Всё кругом плыло и предметы двоились в глазах. Он пытался проморгаться, чтобы наваждение спало, однако сконцентрироваться было крайне затруднительно. Спазм в глазах, возникший из-за цвета странного светлого паркета, не позволял видеть многое, ведь периодически перед очами всё вмиг темнело.
Миура подозвал Буйволов к себе и стал о чём-то переговариваться с ними. Мартин, воспользовавшись моментом, отвёл Джона к скамейке запасных. Тот выжидающе смотрел на Уотерса, не зная, почему он это сделал.
— Ты не можешь играть, Джон. Тебя пока подменят. Посиди здесь хотя бы до того момента, пока не оклемаешься, – Мартин сжал его плечи и встряхнул приятеля, приводя в себя, — Извини, но так надо.
— Ты, чёрт возьми, совсем с дуба рухнул? – Джон заметно разозлился и не хотел даже слушать Марти, — Предлагаешь мне сидеть всю игру на ровной заднице и смотреть на то, как вы проигрываете? Да вы без меня и мяча закинуть не сможете!
Речь была чёткой, но немного заторможенной. Будто на понимание сказанных слов уходило больше времени, чем требовалось. Разум замутнился то ли от безумного импульса внутри, то ли от действия препарата.
— Если ты сейчас выйдешь на корт, то угробишь всю игру! Ты же не в себе, Джон. На тебя если посмотреть со стороны, то уже становится всё ясно. На какой хер ты припёрся сюда обкурившись, а? Какой бес тебя попутал? – Мартин пытался утихомирить друга и успокоиться сам, ведь понимал, что не стоит привлекать на себя внимание зрителей при помощи ссор.
— Я в полном порядке. С чего ты решил, что я не смогу играть? Можно подумать, будто я веду себя, как чёртов торчок.
—
Нет, Джон, ни в каком ты не порядке. Ещё с утра ты вёл себя подозрительно, а сейчас вообще принял, чёрт его знает, какую дозу нарко-, – Мартин прикусил язык, увидев, как на них с Джоном косятся другие баскетболисты, — Нет уж. Я не позволю тебе испортить сегодняшний турнир. Когда придёшь в себя, тогда и вернёшься на корт.
Резким движением он усадил Джона на скамью и, схватив первого попавшего под руку баскетболиста, толкнул в сторону площадки. Эванс было вскочил, несогласный с решением друга, но судья оповестил всех, что сейчас начнётся второй период. Пришлось через силу сесть обратно. Не скандалить же ему прямо на виду у всех и доказывать с пеной у рта, что с ним всё хорошо.
Линч осторожно выглянул из-за двери, находящейся под тёмной маркизой возле трибун. Он искал взглядом миссис Ньянг, чтобы наконец разъяснить вопрос с одеждой, но наткнулся на огромную грозовую тучу по имени Джон : парень бесцеременно расселся на скамейке и наблюдал за игрой, всем видом показывая свои истинные эмоции – гнев, недовольство и обиду. Неужели у него что-то болит, раз его отправили на скамейку? Хотя маловероятно. Зная темперамент Эванса, Линч мог безапелляционно заявить, что капитан команды Буйволов никогда не сядет туда добровольно. Джон продолжил бы играть, несмотря даже на сломанную ногу или руку. Так что же такого должно было случиться, что Джон сидел с такой физиономией?
Он совсем недолго следил за игрой, однако сразу понял, что что-то идёт не так : Пумы стремительно обыгрывали соперников, их счёт достиг девятнадцати, пока у противоположной команды еле доходил до пятнадцати. Буйволы постоянно перекрикивались между собой в их репертуаре : один был недоволен тем, что другой якобы не играет, а спит на ходу, третий вообще падал на ровном месте, а четвёртый никак не мог попасть в кольцо. У Кугуаров, напротив, всё становилось только лучше. Игроки обменивались многозначительными взглядами и улыбками, очевидно ликуя, что противники проигрывают.
С Буйволами Линч, конечно, никогда не находился в близких дружеских отношениях. Бывало, что ему сперва даже строили козни и делали мелкие, но чертовски неприятные пакости, которые могли испортить целый день. Но это осталось в прошлом.
Линч не умел долго держать зла на кого-то. Тем более, что после так называемой "столетней войны", только наоборот, было достаточно приятных моментов с ними : например, когда Юджин помогал снять котёнка с дерева, которого увидел Линч с высоты во время выполнения акробатических трюков. Или когда Остин однажды два часа подряд травил анекдоты, заметив у Егора плохое настроение. Что уж говорить про тот случай героического подвига Линча, когда он помог вызволить двух уличных бойцов, конечно, не без помощи мистера Нёрда, однако об этом инциденте по сей день даже не догадывался Кэцуо.
“
Эванс тот ещё кретин„. Это можно было сделать кричащей надписью и повесить как табличку над дверью. Хотя и к нему откровенной неприязни Линч больше не ощущал. С тем, что Джон конченый ублюдок с грецким орехом вместо мозгов, Линч был согласен. Ведь он сам собственно и придумал такое утверждение. Но несмотря на его невыносимый характер и пыл... Что? Линч и сам ведь не знал, что испытывает к Джону. Он много раздумывал, что же между ними творится. Их отношения метались меж щипательным холодом и жарким пламенем. И середины не существовало. Либо они искренне ненавидели друг друга, крича в лицо самые грязные оскорбления, либо взаимно касались друг друга, где вдруг им желалось. Прижимались, будто в последний раз. Цапались, как дворовые коты. До какого-то момента Линча устраивали такие отношения. Его не смущало то, что с утра Джон мог улыбаться и выразительно щурить глаза,
истину которых мог разглядеть только Линч, а вечером уже сжимать егоровы тёмные волосы и прижимать его к стене. В поступках Эванса не было никакой логики. Он всегда поступал так, как хотел.
Наверное, даже не задумываясь, что при этом испытает Линч : бывало, Егор часами ощущал странное тепло в той области тела, где его невзначай касался Джон; а случалось и так, что рассматривал синяки на запястьях и шее, оставленные теми же руками, которые его уветливо ласкают.
Порой.
— Линч, у парней нашлась сменная форма для тебя. Она, конечно, не парадная, но уже хотя бы что-то, – сзади бесшумно подошла Мария и положила руку ему на плечо, заставив Егора испуганно дёрнуться, — Извини, напугала.
Взгляд вновь остановился на Джоне. Затем поднялся на счёт. С этим нужно было что-то делать. Причём немедленно.
— Боюсь, она уже не понадобится...
Второй период подошёл к концу. Преимущество было на стороне Пум. Да и удача, по-видимому, тоже. В команде Буйволов возник разлад. Настал длинный перерыв перед началом второго тайма. Сейчас должны выступать чирлидеры обеих команд. Проблема в том, что у Чикаго Буллз их попросту нет. Они до сих пор не приехали. И не приедут.
Кэцуо снова собрал всех возле себя, чтобы узнать причину конфликта баскетболистов. Как тренер он был обязан разрешить раздор, дать советы и сказать ободряющую речь для победы. Но Буйволы молчали. Никто не говорил, в чём конкретная суть перепалки, ибо никто и не знал её, кроме Мартина и Джона, которые никогда в жизни не признались бы в истинной причине.
— Расслабились. Сильно. Какой результат вы ожидаете, раз до сих пор не можете взять себя в руки? – Миура был строгим, возможно иногда даже слишком резким и прямолинейным, но только тогда у баскетболистов была дисциплина, — Если продуете этот этап, то дальше вам дорога будет закрыта. Хотите быть в тени остальных и до конца жизни бегать по мелким состязаниям – хорошо, ваше право.
Однако если сейчас вы станете дружной командой, то не всё ещё будет потеряно.
На свободном корте началось выступление чирлидеров команды Вайлд Кугуарс. Казалось, что в составе отсутствует добрая половина танцоров. Обычно женской половины было гораздо больше, чем мужской, но сейчас всё будто поменялось местами.
Эффект от опиума ощутимо ослабился. Пелена пред глазами рассеялась, конечностями можно было вновь двигать, а тело отпустило чувство скованности и эфемерности. Теперь Джон чувствовал себя лучше и бодрее. Мартин неслабо его напряг и заставил прийти в себя. Всё окончание первого тайма Эванс сидел как на иголках, обдумывая свой сумасшедший поступок, совершённый в порыве сильных эмоций и минутной слабости. Но жалеть он об этом будет позже. Сейчас нет времени решать, кто плохой, а кто ещё хуже.
После окончания танцевального выступления зрители, казалось, что
все стали болеть за Пум. И даже та малая часть преданных фанатов отвернулась от Буйволов.
— День дерьмовый. Все настроены против нас. Даже судьба смеётся над тем, какие мы неудачники, – позитив и весёлый настрой Остина медленно угасал на глазах, сменяясь серым пессимизмом, несвойственным ему, — У нас же даже, блин, группы поддержки нет!
— Тогда это кто? – Кэцуо указал на площадку, слегка скривив губы в недоумении.
Их было семеро. Четыре девушки и три парня. Форма, надетая на них, была похожа на ту, в которой выступала предыдущая : шорты до середины бедра и белые обтягивающие топы у девушек, у парней – шорты чуть выше колена и шёлковые длинные майки тёмного цвета. Но отличительная черта была отчётливо заметной. На каждом из танцоров был аксессуар ярко-красного цвета : у кого-то это был ободок и заколки для волос, кто-то надел на себя браслет, а кто-то повязал ленточку на запястье или шею. Казалось бы, почти незаметные детали, но было точно понятно,
за кого они танцуют.
Кто они, откуда взялись и как здесь оказались – никто не знал.
Музыка повалила из колонок. В их танце не было медлительной и нудной экспозиции. Сразу наступила кульминация. Динамичность движений могла сравниться не с грацией Пумы, а с забегами от более опасного рогатого зверя – Буйвола.
Никогда не знаешь, что у них на уме.
У этих девушек в сравнении с предыдущими не было нежности и какой-то заигрывающей стеснительности. Выступающие на данный момент обладали действительной женственностью и одновременно пылкостью. Вместо юбок у них были шорты, благодаря чему даже без излишне эпатажного наряда они смогли собрать на себе восхищенные взгляды зрителей.
Джон долгое время мучался вопросом, отчего же в группе поддержки есть такое понятие как "чир-микс". Он просто не мог представить себе, что мужская половина танцоров будет вызывать у болельщиков опоясывающие эмоции, вызывая желание кричать и многозначительно присвистывать, как это обычно случается у женской.
Однако увидев знакомое лицо, Эванс был готов отказаться от консервативных принципов, ведь тот симпатичный танцор с зелёными глазами одним лишь своим внешним видом вызывал когнитивный диссонанс не в мыслях, а где-то внутри, там, где обычно пульсирует что-то горячее и необходимое для жизни.
Его раскованность, как жар от костра. Полное единство и совладание с собственным телом, как холодный океан и его игривые волны. Изгибы силуэта и очертания атлетичной, но не потерявшей оттого аттики фигуры, сравнимые с мраморными статуями, выкованными нечеловеческими руками талантливого творца прямиком из Афин. Сочетание снисходительности, умиротворённости и чего-то очень горячего, что напоминает баскетбольную площадку во время ожесточённой игры.
Кто бы думал, что этот обжигающий корт будет предназначен для нас двоих.
