***
Фёдор вспоминал об этом, с ужасом смотря на немного трясущегося блондина на пороге своей квартиры. — ... Коля...? — на улице уже темно и холодно. Неужели он весь день провёл на улице? — Заходи скорее! Парень переступил порог квартиры, шагая вперёд к Достоевскому, пока не уткнулся тому в плечо, обнимая того за спину. Ладно, он снова смог его удивить. Брюнет обнял его в ответ, поглаживая по спине. Обычно он не очень тактильным к кому-либо, кроме своей девушки, но что-то подсказывает так сделать. Со стороны блондина послышался судорожный вздох. Что ж случилось то? Спустя несколько минут, Гоголь издал нервный смешок, говоря дрожащим голосом: — Хаха, похоже я-я... — ещё один нервный смешок, граничащий с судорожным всхлипом, — похоже я убил человека, хах... — Коль, успокойся, — тихо, но настойчиво сказал Фёдор, немного отстраняясь, кладя руки тому на плечи, гладя их и пытаясь согреть. — Пойди переоденься и потом расскажешь, — проговорил Достоевский, только сейчас замечая небольшие алые пятна на рубашке под курткой друга. В ответ тот только кивнул. Уже позже, Гоголь, сидя в гостинной на диване в своей другой одежде, которая лежала у брюнета на всякий случай, рассказывал, как мама ему напомнила об их уговоре, как он угрожал ей своим карманным ножиком, чтобы она не подходила, а потом... — Я...не помню как это...п-получилось, — дрожащим, тихим голосом рассказывал блондин, пытаясь согреться после улицы, укутавшись в одеяло. — Ей б-было всё равно на мои угрозы, а я...испугался и-и..так получилось... Фёдор сидел в кресле справа от дивана и, мягко говоря, был в шоке. Он знал, что Николай только притворяется тем, кто вообще ничего не боится. Но чтобы страх доходил до убийства, это конечно удивило его. Гоголь взял чашку с чаем с журнального столика, отпив немного. — Что мне делать? — спросил он. Он надеялся, что Достоевский сможет ему помочь. Он всегда ему помогал, он даже умудрялся отпрашивать блондина на прогулку, под предлогом совместного проекта. Он же сможет что-то придумать, не так ли? Фёдор не хотел отказывать ему в помощи, хоть и понимал, будут серьёзные последствия. Но они так крепко дружили, что просто не хотелось оставлять друга одного. Но ему ведь самому даже 18 нет. Хотя скоро будет. Это... Будет невероятно тяжело, но он ведь одарённый, не так ли? Брюнет тяжело вздохнул. — И как ты ушёл, что никто не остановил? — так он хотя бы узнает, насколько всё плохо. — Н-ну, я же в куртке был... — неуверенно начал Гоголь. — Ты что, хочешь узнать сколько я улик мог оставить? — улыбнувшись нервной улыбкой, спросил юноша, получив в ответ честный кивок. Фёдор не сомневался, что тот об этом узнает, он же не глуп в конце то концов. — Ну я почти всегда в перчатках, но это ведь моя комната, там по-любому найдут то, что может помочь в деле... Похоже это ничто не исправит, хаха, — снова защитная реакция — смех. — Успокойся, — Фёдор примерно прикинул, насколько всё плохо, что нужно сделать. Вляпался так вляпался, посмотрев на часы и увидев на них время 21:43, сказал. — Я сейчас пойду поговорю кое с кем, а ты, часа через 2 должен будешь пойти домой таким же путём, каким ты обычно возвращаешься после своих побегов. Дома есть ещё кто-то? — Н-нет, отец уехал два дня назад в командировку, он должен вернутся дня через...три наверное.. — Тогда вызовешь полицию, скажешь, что вернулся и увидел труп. Расскажи про свои конфликты с матерью, про свои побеги, не надо это скрывать, — говорил Фёдор, смотря в глаза напротив, в которых, кажется появилось ещё больше страха. — Вчера перед сном ты с ней вновь поссорился и сбежал ко мне, придумай какую-то серьёзную причину, которая могла бы хоть немного оправдать твоё сегодняшнее отсутствие в школе. Сегодня ты вернулся домой и обнаружил её уже убитой. — Я... — Гоголь хотел бы сделать всё, чтобы всё встало на свои места, но слушать то, что он должен был сделать просто невозможно. — Я не смогу.. Федь, я не могу... — казалось, на него снова накатывает истерика. Он конечно был необычным ребёнком, но не настолько. — Ты же знаешь, что я не могу так хорошо скрывать это всё... — Коля, — он встал и подошел к дивану, присаживаясь рядом, кладя руку тому на плечо, — Ты достаточно сильный, чтобы ты не говорил. Так будет лучше для тебя. Если ты не хочешь сесть, то должен так сделать, — настойчиво, но спокойным голосом проговорил брюнет, затем встал и выходя из комнаты, кинула на последок. — Ты пока успокойся, будешь так сильно нервничать, только хуже станет. Я скоро приду. Выйдя из квартиры, Достоевский ушел, в принципе, недалеко. В соседнюю квартиру. Там жила одна пожилая женщина. Всегда была ко всем добра. Коля бывало пару раз у неё ждал, пока он придёт, так что можно сказать они достаточно хорошо знакомы. Постучав в дверь три раза, брюнет ждал, пока дверь откроют. Открыли через несколько секунд. На пороге показалась пожилая дама, на вид лет 60. Среднего роста кареглазая шатенка в вязаном свитере. Увидев своего соседа, она улыбнулась, поприветствовав его. — Здраствуйте, я случайно Вас не разбудил? — неловко улыбаясь, поприветствовал её Фёдор, кивая головой. — Ну что ты, вовсе нет, — посмеиваясь, женщина открыла дверь шире, пропуская парня внутрь. — В последнее время так много работы, что ложится спать в это время получается только по выходным. Как твои дела? Что-то случилось, раз зашел ко мне? — спросила женщина, закрывая за ним дверь и приглашая на кухню. — Да, есть кое-что, с чем мне бы не помешала Ваша помощь...***
Прошло уже два часа, а Коля всё так и сидел на диване, пялясь куда-то сквозь журнальный столик. Он всё никак не мог заставить себя принять всё то, что произошло. Так же как и то, что ему сейчас придётся возвращаться в ту квартиру, в ту комнату и делать вид, что это вовсе не он убил свою же мать. Он ведь её не любил, так почему же ему сейчас так плохо и тяжело? — Ты всё ещё здесь, — проконстатировав факт, Фёдор вздохнул. — Коль, я понимаю, что тебе тяжело, но так надо. — Почему мне так плохо? — тихо спросил юноша, поднимая взгляд на друга и надеясь услышать ответ на свой вопрос. — Я ведь её ненавижу. — Она твоя мама, к сожалению как бы мы не ненавидели своих родителей, эта родственная связь всегда даст о себе знать, тебе просто нужно время, да и это вполне нормальное поведение для того, кто убил человека, — он подошёл и сел на диван, обнимая того за плечи. — Давай, соберись и иди. Я буду тебя ждать.***
На удивление Гоголя, он не чувствовал дрожи, которая была у него после убийства, пока он залазил по дереву. Пожалуй, Достоевский был прав на счёт того, что если Коле что-то надо сделать, он сделает это почти на высшем уровне. Вот он перелазит через окно в комнату. Вот он смотрит на пол и... Снова истерика накатывает на него. И в правду, что он ожидал увидеть? Чудом выжившую мать? Как же он глуп. Полиция приехала минут через 20, после того, как пытались выяснить по телефону, что произошло. И вот уже они минут 5 ходили по квартире, пока высокий полицейский вывел парня на улицу, чтобы он успокоился. Благо Николаю не пришлось играть напуганого. После одного взгляда на труп, у него снова начали катиться слезы и затруднялось дыхание. Отвратительное ощущение. — По трупу не скажешь, что она была убита часа три назад. Где ты был весь день, что даже дома ни разу не появлялся? — спросил полицейский, видя, что парень немного успокоился. — Мы утром поссорились сильно... — вспоминая, что ему нужно сказать, дрожащим голосом начал Гоголь. — Я-я весь день у друга провёл, только сейчас вернулся. — Тоесть в школе тебя не было, — в ответ кивок. — Какая причина ссоры? — Оценки... Она всегда говорила, что я д-должен отлично учится. — И часто вы ссоритесь по этому поводу? — Она редко смотрит на них, — он не хотел говорить лишнего, но иногда просто хочется выговорится первому встречному обо всём, что накопилось. — У нас ссоры были очень часто, но по большей части, когда она была пьяная, — вспоминая это всё, глаза снова защипало. — Это были не то, чтобы ссоры, она просто приходила и кричала на меня, иногда избивала, — его голос иногда срывался, стал тише так, что полицейскому приходилось прислушиваться. - Я часто сбегал из дома, потом тихо возвращался и никто не замечал. А сейчас пришел и... — слёзы предательски покатились по щекам. Он больше не может. Почему он сейчас должен здесь стоять, когда он хочет просто побыть в тишине? Полицейский положил руку на плечо парня, немного сжимая. — У тебя глаз замотан, это от неё? — Да... — А где твой отец? — Он в командировку уехал три дня назад, сказал, что вернётся через неделю. Ну, тоесть дня через 4. — Тебе есть куда сейчас пойти? Коля немного помолчал, делая очень задумчивый вид и всё же отвечая: — Я бы мог пойти к другу. Я всегда к нему ходил, когда сбегал из дома. — Давай я тогда тебя отвезу, — сказал полицейский и пошёл в квартиру сообщить, что сейчас отвезёт Гоголя.***
Уже где-то через час после того, как Николая привезли домой, после диалога полицейского с Фёдором и попыток успокоить блондина, он наконец-то лежал на диване, укрывшись одеялом, которое любезно предоставил брюнет, пока тот сидел напротив него в своём ноутбуке, всё время что-то печатая. — Федь? — подал тихий голос Гоголь, чувствуя сильную сонливость. — А где твоя мама? Она про меня знает? — Пока нет, — проговорил Достоевский, поднимая взгляд на юношу. Его родители развелись, спустя несколько недель после того, как матери стало лучше. Она с Фёдором переехали в новую квартиру, - Она сегодня у подруги ночует, ну я не думаю, что она будет против. — В прошлый раз, когда она пришла домой, а я выходил с кухни, она так испугалась, что чуть не кинула в меня тапком, — усмехнулся Николай, вспоминая эту неловкую, но определённо смешную историю. — После этого она просила хотя бы писать ей, когда я ночую у тебя, помнишь? — спросил он с улыбкой на лице. — Хаха, я бы тоже испугался тебя. Твои глаза почти светятся в темноте, как у котов, — просмеявшись, произнёс Фёдор. — Я думаю ты тогда был похож на какую-то дикую гигантскую кошку. Хорошо, я напишу ей о том, что ты у нас. — Когда она вернётся? — Та думаю завтра и придёт. Спи лучше, а то будешь ходить как зомби завтра. — Если я стану зомби, то тебя я съем первым, — усмехнулся блондин, всё же закрывая глаза и пытаясь уснуть, под звуки нажатий клавиш на клавиатуре. — Обязательно, — тихо ответил ему Достоевский. Только когда он убедился, что Коля действительно спит, он ушел в свою комнату.***
Прошло уже дней пять, но никто ещё не заявился к ним по поводу убийства. Гоголь до сих пор поражался умениям Фёдора. Думается, он справится с любой работой. Ну точно одарённый. Первые пару дней Коля был какой-то поникший. Даже на улицу не ходил ни разу. Он даже сам не понимал, что чувствовал все эти дни. С одной стороны он чувствовал некую свободу от странного контроля матери, но с другой он чувствовал некие вину и стыд. Вину за убийство, стыд за то, что не смог взять на себя ответственность за него. В школу ему разрешили пока не ходить, понимая все обстоятельства. Так что Гоголь целыми днями отсиживался дома и даже завёл себе кактус, который ему купил Федя в первый же день, отвечая на вопрос "зачем?" примерно так: — Хоть чем-то теперь будешь занят, будешь следить, чтобы он не сдох. — За кактусом не очень уж и сильный уход нужен, неужели ты думаешь, что я не справлюсь с чем-нибудь посерьёзнее? - наигранно возмущался блондин, но всё же принял маленький кактус с тремя круглыми сегментами. — Ага, я помню. Даже тот кактус, который ты купил года 3 три назад и то засох. — Ты помнишь Инокентия?! — радостно воскликнул Коля, смотря на Фёдора — по его же мнению — горящими глазами. — Вообще-то он сам умер, я ничего не делал, я тут ни при чём! — Вот именно, что ты ничего для него не сделал, — упрекнул его Фёдор. — Короче, теперь ты обязан о нём заботится. Считай, что это ради Инокентия. Вот так теперь у него на подоконнике стоит горшочек с милым кактусом, а на самом горшочке написано "Инокентий 2.0". Пожалуй, это единственное, что ещё не довело юношу до глубокой депрессии. С другой стороны проживание у Фёдора дома так же имело плюсы. Ну, по крайней мере, для Николая. Это значило, что он мог в любое время прийти к Фёдору и просто подоставать его. Он мог в любое время прийти к нему и поговорить, если ему было скучно. С Достоевским всегда было о чём поговорить, даже если эти темы находились не сразу. Мама брюнета, несмотря на немного странный характер Гоголя, относилась к нему довольно хорошо. По мнению самого Гоголя просто отлично, намного лучше, чем к нему относилась его собственная мать. В последние дни к Николаю вновь вернулось его беззаботное веселье, лишь иногда он вновь обдумывал всё, что произошло. До дня рождения Фёдора осталось всего ничего и это немного мотивирует блондина выбраться из своего поникшего состояния. И всё шло бы гладко если бы не поведение Достоевского. Он стал более раздражительным, иногда просто запирался в комнате. Его мама начала беспокоится и попросила Гоголя поговорить с ним, он всё же его друг. И вот он пытался найти более менее подходящий момент и дождался, когда брюнет прогулял уроки, чего он в принципе не делал. Как-то во время ужина он выглядел даже радостным, соответственно это мог быть единственный шанс. — Федь, можно? — спросил из-за двери юноша, постучав перед этим в неё. Получив разрешение войти, он приоткрыл дверь, проскальзывая внутрь. — Ты сегодня такой радостный, случилось что? — Да, я просто нашёл то, что искал, — произнёс Достоевский, переводя взгляд на друга со своего рабочего места. — Ты знал, что недалеко от нашего города есть лаборатория? — Эммм... ну да, нас же туда возили на экскурсии, ты что, забыл? - ответил блондин, проходя и плюхаясь на кровать. — Так что ты такой радостный, из-за дня рождения? — Коля... — брюнет смотрел на того, о чём-то задумавшись, но всё же выдал, — меня не будет на празднике, прости. — Что?... — Гоголь действительно расстроился. Он никогда не отказывал в празднике и Коля искренне не понимал, с чего вдруг такой настрой. — Но почему? — ... — Фёдор вздохнул. С одной стороны он и так планировал рассказать всё Николаю, но всё равно хотелось умолчать. Он встал с кресла, подошёл к кровати и присел на неё, глядя тому в глаза, — Послушай...***
Было окончание 4 урока. Фёдор залип в телефоне. Урок литературы хоть и был для него очень интересен, но, казалось, что учитель говорит постоянно об одном и том же. Если бы он вёл уроки, постарался бы сделать их хоть немного интереснее. Пока он листал новости, ему пришло сообщение.М: Привет, извини, сегодня погулять не получиться, я в больнице
Ф: Что случилось?
М: Просто плохо чувствовала, вроде ничего критического нет
Они ещё переписывались и, несмотря на заверения о том, что всё в порядке, Фёдор всё равно выведал у неё адрес больницы и пошел туда вместо последних двух уроков. Он бы волновался меньше, но в последний месяц Мария часто жаловалась на головную боль. Поэтому он уже был у главной больницы минут через 15 ходьбы. — Привет, — заходя в палату, поздоровался Достоевский, улыбаясь. — Что-то не очень похоже на что-то несерьёзное, — говорил он, подходя ближе. — Ты до сих пор уверенна в своих словах? — девушка лежала с немного бледным лицом. Выглядит она конечно не очень, чтобы утверждать, что она в порядке. — Давай рассказывай, что случилось. Не надо врать. — Я не знаю, — честно ответила шатенка, потупив взгляд куда-то в сторону. — Врачи не могут определить что не так. У нас это вроде как наследственно. Ну эта болезнь вроде как есть с рождения, но обнаружить её никто не мог тогда. О ней даже не подозревали, ведь по сути никаких симптомов нету, — жестикулируя, пыталась объяснить Маша, смотря время от времени на лицо Фёдора. — Наша бабушка говорила утверждала, что это всё из-за демонов, но ей никто не верил, она рассказывала об этом, когда ей было уже лет 80. Вот мы и подумали, что ты это просто мог быть бред. — Да ладно. Только не говори, что ты совсем прям не веришь в это. Я ж видел твою комнату, прям мечта экзорциста. — Это просто декорации! — улыбаясь ответила девушка на такое чёткое замечание. Она конечно интересовалась всякой нечистью, но это всё было от скуки. Шатенка никогда не рассматривала что-либо с ней связанное, как нечто реальное. — Ну, в общем мы сначала забили на это, ну потому, что бабушка по сути спокойно прожила 89 лет и умерла от старости. Но похоже с каждым поколением эта болезнь усиливается и мне очень "повезло". — Ну давай, рассказывай то, что говорила ваша бабушка, — произнёс Достоевский, садясь рядом с ней на койку. — Она ж в детстве в деревне жила, — начала Мария, — и по её словам, когда ей было года 4, то там рядом произошел взрыв. Где-то на грани леса. И многие, кто не умер, погибали по неясным причинам. Ну, с медицинской точки зрения непонятно, но трупы выглядели примерно так, будто внутри них бомбу кто-то заложил. Моя бабушка потеряла так своих родителей. Но ведь сама она осталась жива, мы поэтому посчитали, что она это придумали, — она ненадолго замолчала, посмотрев на Фёдора. Он сидел с одним выражением лица, будто о чём-то задумавшись. — Что думаешь? — О чём я могу думать, когда ты можешь умереть? Угадай блин, — раздражённо проговорил брюнет. Это было очень обидно. Он никогда не пытался привязываться к людям именно из-за их смерти, но так уж получилось и теперь... Это ещё тяжелее, — Прости, я просто думаю, что делать. — Не надо что-то делать, — ответила девушка, приобнимая парня за плечи. — У меня в детстве уже было подобное, но всё прошло и я спокойно прожила ещё несколько лет, — пытаясь исправить ситуацию, неловко улыбаясь, проговорила она, — давай просто- — Нет, — прервал её Фёдор, — я не хочу это так оставлять. Я найду способ. Если врачи не могут найти причину болезни, то сможет кто-нибудь другой, — сказал он, поднимаясь и накидывая куртку. — Ты поправляйся пока, если что, я тебе напишу, — он обнял её напоследок, поцеловал и направился на выход.***
Гоголь слушал Фёдора и не мог понять как ему реагировать. Он не знаком с его девушкой, чтобы сочувствовать ей. Достоевский так на ней зациклился и это именно то, за что у Николая была какая-то неприязнь. Но ведь он так хочет ей помочь и эта привязанность к Феде такая сильная, что Коле просто его становится жаль. Он никогда не видел друга, как человека, который может сделать столько всего для своей пары. Ему просто хочется помочь своему другу. Отблагодарить его за всё, что он сделал для него. — Та лаборатория, в которую нас водили, — продолжал Достоевский, — это как бы прикрытие. Я попробовал связаться с одним из учёных. Эта часть, где мы были, всего лишь прикрытие для правительства. Под землёй есть ещё несколько этажей, не знаю точно, сколько. Там проводятся эксперименты над людьми и некоторыми животными. Это незаконно, но они отлично скрываются, — услышав про эксперименты на людях, у Коли на мгновение появилась гримаса ужаса. — Я попросил у них помощи. Думаю им больше известно, чем нашим врачам. — Ты хочешь... — Нет, конечно нет, — предугадывая вопрос друга, поспешил утешить его брюнет. Конечно, он бы не позволил проверять на своей девушке различные препараты. — Я просто думаю, что та история могла быть правдивой. Мы разговаривали с одним учёным, он называет себя "Н". Он сказал, что на месте взрыва вновь существует небольшое поселение. Люди там действительно видели иногда тени людей, которые не были на них похоже. Простыми словами, они видели оборотней, я бы так сказал. В общем, я не знаю, что у него на уме, но он согласился помочь. — Почему ты не сказал? — спросил Гоголь. Они же друзья, при чём очень близки. — Сначала я не хотел кого-либо в это впутывать, — честно ответил брюнет. — Но... Я подумал, что это также может быть подстраховкой. Если ты будешь с ними сотрудничать, тебе могут обеспечить безопасность даже перед законом. Я подумал, что ты захочешь пойти со мной. Он бы пошёл. Пошел, если бы это звучало более менее безобидно. Эксперименты над людьми это звучит слишком жестоко. Но в крепкой дружбе для Николая должна быть одна вещь... — Если бы не убийство... — прервал тишину блондин после нескольких минут раздумий, — ты бы сказал мне об этом? — Нет. Чётко и ясно. Да, он бы не сказал. Значит дружба недостаточно крепкая, чтобы Николаю можно было что-то доверить. Оба сидели на кровати в тишине, смотря кто куда. Гоголь смотрел куда-то перед собой, Достоевский смотрел на Гоголя. Раздался смешок. Затем ещё один и вот Коля уже нервно смеётся, утирая слёзы, которых слишком много, чтобы удержать, но слишком мало, чтобы они скатились по щекам. Он встал, направляясь к выходу из комнаты, но останавливаясь на пол пути, чтобы обернутся и спросить: — Серьёзно? — глядел он на друга раскрытыми глазами, — Ты бы просто взял и ушел, не сказав ничего? Оставил бы меня? Почему?! — переходя то на более громкий голос, то на тихий спрашивал юноша. — Я думал, что знаю тебя лучше всех, я думал мы с тобой достаточно близки, чтобы знать, что ты чувствуешь! — теперь слёзы всё-таки текут по щекам. — А я тебя совсем тебя не знал получается... Чего ты молчишь? — Ты бы меня просто так не пустил, если бы я тебе сказал, — тихо ответил Фёдор, с трудом смотря в глаза напротив. Это действительно было тяжело в этот раз. — Но я же сказал тебе в итоге. Сегодня ночью я собирался уходить. Если хочешь... — Да пошел ты... — Коля развернулся и начал уходить. — Коль... — Ненавижу тебя, — сказал он, захлопывая дверь. Гоголь не хотел идти с ним только по одной причине, а именно, что они хотят сотрудничать с нелегальной лабораторией. Но Фёдор так чертовски прав, он не сможет его так просто отпустить.***
Два часа ночи. Коля сидит в коридоре на полу, всё ещё не отошедший от небольшой ссоры, нервно покусывая губу, пялясь в одну точку на полу, пока не почувствовал прикосновение к голове. Дёрнув головой, чтобы руку убрали, юноша встал и посмотрел на Достоевского, правда в глаза посмотреть так и не смог. — Пойдём, — шёпотом сказал брюнет, закидывая свою сумку поудобнее на плечо. У блондина тоже была примерно такая же, куда он сложил пару комплектов одежды. Эта фраза была единственная в их диалоге. На улице стояла машина, из-под опущенного окна на них смотрел мужчина, который позже открыл им дверь. Они сели и действительно поехали в сторону лаборатории. Спустя пол часа езды, они прибыли на место. Поездка прошла молча, никто даже и слова и не сказал. Гоголь не мог понять, что сейчас в голове Достоевского, но он честно был немного подавлен. Он бы не смог его отпустить из-за сильной привязанности и в итоге просто идёт против своих принципов в лабораторию, где ставят опыты на людях. У входа их ждал мужчина высокого роста, с слегка поседевшими волосами, скорее всего от возраста, хотя он выглядит вполне себе молодо. — Доброго времени суток, — поздоровался он, переводя взгляд на Николая. — Это твой, друг о котором ты говорил? — улыбаясь, спросил он, в ответ получив кивок. — Называй меня профессор Н. Приятно познакомится. — Николай Гоголь, — ответил блондин, пожимая протянутую руку, желая поскорее лечь и уснуть. — Ну что ж, я вижу вы устали, давайте я отведу вас в ваши комнаты, а завтра будет мини экскурсия по нашей лаборатории. Ребят повели по главному коридору, в конце которого был лифт, Н что-то нажимал на панели в лифте, после чего он поехал вниз. По ощущениям они проехали пару этажей, после чего лифт открылся и перед ними открылся не менее длинный коридор с дверями по бокам, они прошли где-то до половины. Сказав, что это их две комнаты, он пожелал им спокойной ночи и сообщил, что завтра он зайдёт за ними. Комната была достаточно просторная для одного человека, слева от входа в комнату была ещё одна дверь, ведущая в душевую. В комнате была кровать, рядом стояла тумбочка, справа от входа был кухонный гарнитур, чуть дальше него стоял шкаф для одежды. Справа от тумбочки стоял стол с креслом. На кровати лежал комплект постельного белья. Коля так устал, что просто упал на кровать, почти сразу же отключаясь и решая застелить постель завтра. На следующий день, ближе к десяти утра к нему в дверь постучались. Кое-как собравшись, Гоголь вышел из своей комнаты, где его ждал Фёдор, смотря в какой-то листок. Их комнаты находились друг напротив друга. — Что ты делаешь? — спросил юноша, пытаясь забыть вчерашнее. — Н дал мне лист с кодами, чтобы ходить по лаборатории. Тебе тоже надо будет их выучить, — ответил Достоевский, поднимаясь с пола. — Пойдём, Н ждёт на -3 этаже. — У него странное имя. — Он говорил, что это скорее прозвище, держи, — брюнет протянул тому листок с теми кодами. — А ты? — Я уже их запомнил, — ответил он, вызывая лифт, чтобы он спустился к ним. — Там несколько кодов для лифта, — начал объяснять Фёдор, — первые 2 знают все. Они нужны, чтобы перемещаться между первым и -1 этажами. Там находится что-то типа склада. Другие знают только те, кто работает внизу. На минус втором этаже находится этаж для персонала. Многие тут живут. Минус третий этаж, как написано на листке, это "тюрьма" для подопытных, — на этой фразе лицо Коли аж перекосилось. Звучит отвратительно. — Не смотри так. Многие люди, которые здесь оказываются, находятся тут по договору, тут платят хорошие деньги таким людям. У них более благоприятные условия чем у зверей каких-то. А на минус четвёртом этаже оборудования для самих экспериментов. Точно не знаю, сейчас увидим. Пока он объяснял, лифт уже привёз их на минус третий этаж. На выходе их действительно ждал Н. — Доброе утро, — улыбнулся он. — Я надеюсь вы выспались. Я думал, что будет лучше потом рассказать кое о чём. — О том, что вы уже поймали одного оборотня? — предугадывая дальнейшее предложение профессора, произнёс Фёдор. — Откуда ты знаешь? — Искренне, с неким восторгом удивился Н. Николай на это только ухмыльнулся. Ну да. Он ведь плохо знаком с его другом. Хотя он и сам уже в нём сомневается. — Ну в прочем это даже хорошо, что ты такой догадливый. Да, мы смогли поймать одного оборотня. Кицунэ. Девятихвостый лис-человек, умеющий перевоплощаться в лиса и зачастую обладающий магией. Правда про магию пока мало, что известно, но у всех она разная. Я вам сейчас покажу одного. Пока они шли, Гоголь смотрел по сторонам коридора. Это место действительно было похоже на тюрьму. В первых нескольких камерах находились люди. Они не выглядели счастливыми, абсолютно не выглядели. Они были напуганы. Конечно, кто же им с самого сначала правду то скажет, что с ними будут делать. Дальше в клетках сидели некоторые животные. Коле больше всего понравился олень с двумя головами. Он такой милый, жаль, что он вынужден торчать тут и терпеть людей только из-за своей особенности. Они подошли к клеткам, которые находились чуть дальше половины. Хотя это были скорее камеры. Дальше были пустые. Они остановились напротив последней камеры, которая была не пустая. Там на цепях сидело существо, которое действительно было похоже на человека. За исключением того, что у этого человека было девять чёрных хвостов и лисьи уши. Похоже он спал, раз никак не реагировал на них. На руках были кольца от цепей. Ноги были спрятаны за хвостами, голову было почти не видно из-за них же. — Эй! Просыпайся давай! — крикнул Н, доставая ключи. Оборотень аж дёрнулся бедняга. Это ж насколько здесь все запуганные? Лис увидев троицу, словно сорвался. Он рванул вперёд и Гоголь клянётся, если бы не цепи, они вполне могли бы уже быть мёртвыми. Теперь его было видно лучше, цепи были буквально везде, на руках, на ногах и даже на шее был ошейник, к которому крепилась цепь. Лис сильно шипел, как разъерённый зверь. Его хвосты распушились и торчали во все стороны, пытаясь прибавить мощи. Он пытался вырваться из этих цепей. И случилось то, чего блондин не ожидал, это точно. Человек превратился в большого девятихвостого лиса и уже больше походил на мифичиское существо, что продолжало кидаться на них. И он кидался из одной формы в другую, веря в то, что может выбраться. Это выглядело бы красиво, если не тот факт, что это буквально напуганое до смерти животное, которое сидит тут уже давно и что ему делали, Коля даже представлять не хотел. Н подозвал двух людей, в руке первого был судя по всему какой-то шприц, а другой с какой-то продолговатой палкой. Открыв дверь, люди зашли внутрь и тот, что с палкой тыкнул в оборотня, после чего раздался разряд тока. Из яростного лиса, существо стало словно беззащитным котёнком. Он заскулил и казалось за долю секунды лис переместился в угол камеры. Уши стали прижатыми, хвосты окружили тельце животного, пытаясь защитить. — Цепи для них сделаны из специального метала, мы сделали их с кровью этих оборотней и теперь эти цепи блокируют его способность, — говорил Н, пока двое мужчин вкалывали в скулящее животное какой-то препарат. — Они вкололи ему вещество, которое на время может ввести оборотня в полусонное состояние. То есть он не сможет никак нападать — так как у каждого своя способность, я сейчас покажу его. Я надеюсь, Фёдор, что ты сможешь нам помочь больше иследовать этих демонов. — Конечно, — абсолютно спокойно ответил Достоевский. Блондин смотрел на него и не мог поверить, что его друг может быть настолько холодным и жестоким. У самого Гоголя слёзы стояли в глазах от увиденного. Он так сильно рвался к свободе, а сейчас он буквально смотрел, как это животное живёт в этих цепях. — Коль, — позвал тихонько Достоевский, когда они вели этого демона по коридору, видимо, на другой этаж. Николай перевёл взгляд на него, — Всё нормально? — спросил брюнет, кладя руку на плечо. Как у него может быть всё нормально?! Он перевёл взгляд обратно в пол, слишком резко скидывая с себя руку друга. Если они дальше будут так же мучать лиса, чтобы увидеть его способность, то он не хочет этого видеть. Он лучше... — Где твоя девушка, — спросил он неожиданно. — Я хочу с ней поговорить. — На минус втором этаже, первая дверь слева, — ответил Фёдор, после небольшой паузы. — Я потом с тобой схожу. — Нет, — отрезал Гоголь. — Я не пойду с вами, я сам хочу с ней увидеться, — сказал он и пошел быстрее, чуть ли не переходя на бег, к лифту, вводя внутри нужный код с листочка на свой этаж. Тем временем Профессор спросил: — Ты так уверен в нём. Не думаю, что это была хорошая идея. Да. Это была плохая идея. Он сам это понимал, но не мог ничего сделать уже. — У него просто стресс, — пытался оправдать своего друга брюнет. — Это пройдёт, — "Надеюсь" мысленно добавил он.***
Ворвавшись в первую дверь слева от лифта, он просто прислонился к стенке, съезжая вниз. Похоже у него снова началась истерика. — Извините, — послышался женский голос, — Вам плохо? Девушка подошла к Николаю и присела перед ним, глядя на того с беспокойством. Спустя несколько минут, он всё таки смог отдышаться и посмотрел на девушку. Каштановые волосы, зелёные глаза. Фёдор был прав, когда говорил, что она красивая. — Мария, верно? — чуть нервно спросил Коля. В ответ получил кивок. — Я друг твоего парня. — Коля? — Да. — О, да, я много о тебе слышала, — успокаивающе улыбнулась она, помогая юноше подняться. — Что случилось? Ты сильно напуган. Они сели на кровать Марии и Николай рассказал ей всё, начиная с их ссоры. Она слушала его внимательно, эмоции сменялись одна за другой. В основном это были сострадание, удивление и лёгкий испуг. — Мне правда жаль, Коль, — после всего, произнесла шатенка. — Когда я познакомилась с ним, мне очень понравился его характер. Он таким упрямым был. Я не думала, что может дойти до такого. Он так трудится ради меня и я боюсь, что он зайдёт через чур далеко, — она сделала небольшую паузу, после чего тихо спросила. — Пообещай мне пожалуйста одну вещь... Следи за ним пожалуйста. Я не хочу, чтобы в случае моей смерти он покончил с собой, хорошо? Я доверяю тебе. — Мы знакомы всего ничего... — грустно улыбаясь, произнёс Гоголь. — За то ты очень давно знаком с Фёдором, для меня этого достаточно, — по-доброму ответила она. Пусть они знакомы всего лишь несколько минут, Николай считал её действительно хорошим человеком. — Обещаю...***
Где-то уже под вечер, Достоевский решил зайти к Гоголю в комнату. Он неважно чувствовал себя сегодня. Постучавшись, он зашел в комнату и обнаружил блондина на кровате, обнимавшего подушку и плакавшего уже не сдерживаясь. — Коль, — ему было больно за друга, но он просто не мог почувствовать то же, что и он. У него сейчас было совсем другое в голове. — Что случилось? Юноша оторвался от подушки и сел на кровати, прижимая подушку ближе к себе, смотря на стоявшего посреди комнаты друга. — Тебе что, всё равно на того оборотня? На всех тех животных? — тихо и почти неразборчиво спросил Николай. — Им просто не повезло, что они тут оказались, — Достоевский действительно так считал, всё же он был немного скуп на эмоции, по крайней мере на чувства животных ему было всё равно. — Просто не повезло?! — вскрикнул блондин соскакивая с кровати и зло смотря на брюнета с мокрыми глазами. Он больше не может терпеть, ему нужно хотя бы выговориться. — Они заслуживают такой же свободы, что и мы! Почему к ним так относятся?! — Почему тебе не всё равно Коль? — спросил брюнет. Он понимал отношение к свободе своего друга, но тот переживал животным, это слишком мягко. — Ну правда, не ты же на их месте. — Я был на их месте! Знаешь как мне было страшно находится под контролем?! — крикнул Николай, снова переходя на тихий тон. — Но ты мне помог... Я всей душой верил в то, что ты мне можешь признаться во всём! Я действительно считал, что ты меня понимаешь!- — Я тебя поним- — Нет! — резко перебил его блондин. — Ты не можешь понять меня, если ты так холодно смотришь на этих существ! Почему тебе так всё равно было?! — Да потому что я думал о своей паре! — взрываясь, ответил Достоевский. Он старался придерживаться спокойного тона, но он просто уже не может сдержаться. — Я разговаривал с ней! Если бы ты думал о своей девушке и слушал её, ты бы не делал этого всего! Она не хотела этого, и ты, зная это, всё равно поступил по своему. Ты чёртов эгоист! — Хватит! Хватит говорить это! Ты не знаешь как я стараюсь изо дня в день, чтобы всем было хорошо! Мне тоже тяжело, но меня вообще никто не понимает! Ты не был в моей шкуре, чтобы понять как тяжело думать постоянно как уберечь каждого близкого человека от бед! Раздался истерический смех вперемешку со слезами. — У тебя ужасно получается... — улыбаясь проговорил Николай, — Никто из твоих близких не счастлив сейчас... — с каждой фразой он подходил всё ближе к другу. — Ни я, ни Маша, ни твоя мать. Ты подумал хоть о ней?! Пощечина. Довольно сильная, аж голова повернулась. На лице Гоголя застыла злобная ухмылка. — Не смей ничего говорить о ней, — низким, угрожающим тоном проговорил брюнет. Они смотрели друг другу в глаза, не отводя яростного взгляда. — Тогда уходи... Ещё пару минут простояв в полной тишине, Фёдор развернулся и с громким звуком за ним захлопнулась дверь. Вновь раздавшийся смех разрушил тишину в комнате. Не будет больше всего того, что было когда они ещё крепко доверяли друг другу. Больше такого доверия точно не будет.