***
— НЕТ! — крик разрезал тишину в комнате. Чуя подскочил на кровати, хватаясь за рукой за воздух, тяжело и нервно дыша. Оглядываясь вокруг, он заметил, что находится на футоне в углу комнаты. Сердце стучало как бешеное, рука опустилась на живот. Это все был сон, простой кошмар, так ведь? Но если это был всё обычный сон, то где же Дазай? Воспоминания сегодняшней ночи начали проникать в сознание, совсем не помогая ужасному состоянию. Ночь, нападение, потеря сознания. Это был не сон… Глаза начали слезиться. Ну почему всё так случилось? Что вообще понадобилось этим людям?! — Ты уже проснулся? — при звуке незнакомого голоса, Накахара поднял взгляд на вошедшего в комнату, утирая глаза. Перед ним стоял невысокий, беловолосый паренёк с янтарными глазами. Он прошел внутрь комнаты и поставил поднос с фруктами на столик, рядом с футоном, сев на колени рядом с ним. — Я Ацуши, — с улыбкой проговорил блондин, протягивая руку. — Ты Чуя, верно? — Чуя кивнул, протягивая и пожимая чужую руку. — Верлен попросил меня присмотреть за тобой. Он скоро вернётся. Блондин начал тараторить что-то про прошлую ночь, как все взволновались, когда в их деревню пришли другие кицунэ. Накахара смотрел на Ацуши, не обращая внимания на его слова. Немного успокоившись, он всё-таки прервал его вопросом: — Кто ты? — спросил он обычным своим тоном, будто спрашивал про погоду. Демон аж замер от такого вопроса. Он же вроде представлялся? — Я Ацуши… — повторил он помедленнее. — Нет, я имею в виду… — Чуя немного взбодрился, пересаживаясь в другую позу, показывая пальцем на собеседника. — Ты не кицунэ. — А, ты об этом, — он улыбнулся, проходясь ладонью по круглым ушкам. — Нет, я тигр. Меня нашли в лесу и принесли в эту деревню, я не знаю даже, есть ли у меня родители. Печально. Накахара знает, что у него родителей нету, но наверное проще уж так, чем совсем не знать о том, есть ли они или нет. Он захотел выйти прогулятся, но Накаджима сказал, что Поль скоро должен вернутся и что будет лучше подождать его, на что рыжий просто кивнул и лёг обратно на футон, спиной к своему новому знакомому. Хотелось просто впасть в спячку на несколько лет, лишь бы побыть одному и ни с кем не разговаривать. Он не любил, когда что-то меняется. Новая обстановка значит новые знакомства, новые друзья, новый стресс. Ему просто нравилось спокойно жить, не думая совершенно о завтрашнем дне. К глазам вновь начали подступать слёзы злости и бессилия, предвещая истерику. На теле начали появлятся красные, пока что, еле видные пятна, которые начинали больно жжечь.Успокойся
Чуя распахнул глаза, прижимая ладонь к груди, почувствовав разливающееся тепло. В такие моменты он был невероятно рад, что метка, связывающая их, даёт им двухстороннюю связь и возможность ощущать чувства партнёра, что помогало не чувствовать себя одиноко. Значит Дазай жив. Это уже радует. Так он пролежал минут пять. Вдруг от тепла в груди, не осталось ни следа, только пустота и холод. Осаму? В ответ тишина. Недолго длилось это счастье, теперь Чуе вновь оставалось додумывать, что там с ним происходит. — Чуя? Со стороны прохода послышался знакомый голос. Верлен подошел к рыжему и присел рядом, прося Ацуши оставить их наедине. Накахара даже не шелохнулся, продолжая лежать спиной к Полю. Он был всё ещё зол на него. Он просто не понимал, почему он не мог помочь, его способность могла вполне защитить всех в деревне и убить всех людей. Но он не сделал этого, потому и разговаривать с ним не очень хотелось. Блондин придвинул один из своих хвостов к рыжику, поглаживая по спине. Но омега не сильно то это оценил. Он дёрнулся, царапнув когтём по хвосту, который альфа поспешно убрал, смотря на рыжеволосого виноватыми глазами. Чуя сел, сгорбившись, убрал хвосты за свою спину, смотря в ответ ненавидящим взглядом. — Чуя, послушай… — Заткнись! — прошипел он, не желая слушать чужие оправдания. — Ты знал, что я тебя видеть не хочу, нахрена приперся? — Чуя, он взял с меня слово, что я не отойду от тебя ни на шаг. Я просто защи-! — Не оправдывайся! —омега подлетел к Полю, хватая того за воротник кимоно, гневно глядя тому в глаза. — Ты знаешь, что мог его спасти, не ври мне про клятвы! — прикрикнул он. — Мог хотя бы раз засунуть свою неприязнь себе в задницу! Я не хочу с тобой разговаривать! Я не хочу тебя видеть, даже не подходи ко мне! — он ударил того головой о стену позади, заставляя того зашипеть от боли, вскакивая на ноги и несясь на выход. Вырвавшись на улицу, у него немного закружилась голова, от резкого переизбытка кислорода. Он оперся о ствол дерева, держась рукой за голову и посмотрел прямо. Перед ним открылась полянка, скрытая от лучей солнца густой листвой деревьев. На него смотрели пара глаз, проходящих мимо детей кицунэ, спрашивая всё ли в порядке. Тот только кивнул. Он посмотрел налево от домика, где, стоя у дерева, с Ацуши разговаривал Рюноскэ. Надо же, он так легко разговаривает с первым встречным? Случится что-то страшное… А, ну да. Акутагава обратил свой взор на Накахару, кидая что-то напоследок своему собеседнику и подходя к нему. В глазах было видно волнение. — Чуя, с тобой всё в порядке? — поинтересовался он, получая в ответ кивок, поддерживая того под руку, ведя куда-то в глубину леса. — Давай пройдёмся немного, — Чуя решил, что ему действительно нужно пройтись и, уже твёрдо стоя на ногах, шел рядом с черноволосым альфой. — Как ты себя чувствуешь? — Голова немного кружится, а так вроде норм, — грустно улыбаясь, ответил он. Дойдя до какого-то озера, они сели на камни у воды. — Моя связь с Дазаем оборвалась, — уже не скрывая своего поникшего состояния, продолжил он. — Я не знаю, что с ним, может его вообще убили, — Он уткнулся Рюноске в плечо, чувствую чужие руки, поглаживающие его спину. Рыжие хвосты лежали на камнях, совсем не шевелясь, ушки опустились. Как же он устал. — Не думаю, что его так просто смогут убить, — альфа пытался утешить голубоглазого. — Боюсь ничто не поможет, если ему просто отрубят голову, — криво улыбаясь, прошептал он в ответ. Спустя две минуты тишины, он вдруг вспомнил о девочке, которую он обучал. — Рю? — Да? — А где Хитоми? — спросил он, про себя молясь, чтобы хотя бы она была с ними в этой деревне. Акутагава помолчал, словно взвешивая все «за» и «против», но всё же ответил. — Её не нашли. Возможно она просто потерялась, но я думаю, что её всё-таки тоже забрали. Это, казалось, окончательно добило Накахару и он просто уже не смог сдержатся и всё-таки заплакал, обняв альфу за спину, пока тот прижал его ближе, твердя, что всё будет хорошо, хотя оба прекрасно понимали, что это всё ложь. Ничего не будет уже хорошо.***
Дазай очнулся на поляне. Вокруг была тишина, даже птицы не пели. Голова, словно свинцом налитая была. Он поднялся на ноги, слегка пошатываясь. Вокруг всё выглядело, как после пожара. Деревья некоторые сгорели до тла, некоторые стояли обугленными, мертвыми изваяниями. Прямо перед Дазаем стояло дерево, совсем нетронутое огнём. В стволе мощного дуба, находилась дверь. Осаму подошел к ней, тяня на себя ручку, дверь легко поддалась и альфа вошел внутрь. Он оказался у них дома. Поднимаясь на второй этаж, альфа заметил на футоне Накахару. Он сжался в комочек в самом углу, обворачиваясь своими хвостами вокруг себя, словно пытался защитится. Чуя весь дрожал, было слышно, как он плачет. У Осаму сжалось сердце, он хотел подойти к нему, но ноги, словно вкопаные, никак не хотели двигаться с места. -… — ни единого звука. Осаму резко откинуло назад и он начал падать вниз, теряя сознание. Очнулся он где-то в тёмном лесу, под деревом сакуры. У него на плече лежала рыжая голова. Одна рука лежала на бедре Накахары, обнимая его, а вторая гладила омегу по голове, отчего тот начал мурлыкать. — Думаю… — начал голубоглазый, поднимая голову, смотря своими сонными глазами в карие. — Думаю, я всё же люблю тебя, — он улыбнулся, ожидая ответа. Осаму притянул за голову Чую ближе, прижимаясь к мягким губам, нежно сминая их, пока рыжик прикрыл глаза, отвечая на поцелуй. Дазай помнит этот день. Они тогда впервые поцеловались. Он снова захотел сказать что-нибудь, позвать его, да хотя-бы один звук из себя выдавить. Но опять ничего не получилось, из него не вышло ни звука. Альфу снова начало откидывать назад, хотя казалось куда, если сзади только ствол огромного дерева. У него перед глазами начали проскакивать моменты из прошлого, обрывки фраз доносились, казалось, отовсюду.//А какая у тебя способность? //
//Говорят, что такая связь самая сильная.//
//Может я действительно тебя люблю? //
//Я ненавижу тебя! //
Где ты?!
***
Дазай резко распахнул глаза, хватая ртом воздух. Он схватился за грудь, переворачиваясь на бок. Послышался звон цепей. Где он находится? Вокруг не было слышно ни единого голоса. Ну или он просто ещё не до конца пришел в сознание. Перед глазами всё было как-то размыто. Голова казалась неподьёмным грузом. Так, ладно. Единственное, что он пока понял, так это то, что он явно не дома и Чуя определенно точно не знает, что с ним, отчего сильно нервничает. Успокойся Хах, интересно призывать свою пару успокоится, учитывая все обстоятельства, но так уж получилось, что Дазай в первую очередь думает сначала о других и уже потом о себе. Чуя частенько злился на него за это. Возможно он и сейчас будет на него злится за то, что сказал Верлену защищать его, а сам ускакал куда-то в пещеру. Надо хотя бы разобраться, что вообще вокруг происходит, а то пока у него только гул голосов на фоне мутного сознания. Такое ощущение, что он находится в лесу или зоопарке. Жаль, конечно, что не в лесу. Наверное ему что-то вкололи. Хвосты всё ещё жгло, так что он старался лишний раз не шевелить ими. Почему они так медленно заживают? Он перевернулся, на другой бок и увидел перед собой решетку. Супер. Именно то, что он хотел в подарок — попасть в клетку. Он постарался сесть в удобную позу, чтобы лучше оглядеться. Снова звон цепей. Только сейчас Осаму понял, что у него на шее железный ободок, напоминающий ошейник, к которому крепилась толстая цепь. Дазай хотел подползти к решетке, но ему немного не хватило, рука еле доставала до железных прутьев, как цепь натянулась, перекрывая кислород. — Привет, — неожиданно протянул голос незнакомца. Осаму перевёл взгляд направо, замечая человека, который сидел у стенки, справа от камеры. Беловолосый парень. Человек. — Меня Николай зовут. Можешь звать меня Коля, — проговорил он, смотря на кицунэ, улыбаясь. — Зачем… — говорить было сложно, он бы предпочёл вообще с ним не разговаривать, будь он в сознании. Но что-то просто затуманивало ему мозги, он даже не мог нормально думать. — Зачем мне знать… твоё имя? — в конце он уже просто шептал. В горле было ужасно сухо, отчего альфа закашлялся. — Фёдор попросил, чтобы я за тобой присматривал. Обычно я просто разговариваю с заключенными, чтобы им скучно не было, — он снова улыбнулся. Шатен посмотрел по сторонам и заметил других демонов и обычных животных в клетках, большинство были без сознания. Где-то в клетках была засохшая кровь. — Мы надеемся, что ты поможешь нам достичь нашей цели. — Какой? — всё так же шепетом спросил он. Может он быстро поможет и всё? — Это ты узнаешь чуть позже, — загадочно улыбнулся Гоголь. Осаму прикрыл глаза. Раз уж ему сейчас делать ничего не остается, то лучше не стоит тратить свои силы попусту. Он прилёг на бок, лицом к Николаю, думая о своем. Ему хотелось укрыться хвостами, чтобы было хоть немного тепло, но они сильно болели, чтобы ими двигать. Гоголь так странно смотрел на него. Как-то обречённо что-ли. Ему нужно будет отсюда выбраться. Эти клетки, покрытые кровью, его совсем не радовали и не успокаивали. Ему нужно вырваться из этого ошейника. Он мог бы пробраться сквозь прутья, обратившись маленьким лисом, этим же способом вырваться из ошейника. А дальше… А что ему нужно делать дальше? Он попробует обратится, когда к нему зайдут, а там уже подумает. Не оставят же его в этой клетке навсегда,. Пока что он попытается поддерживать связь с Чуей, а то перенервничает ещё. Он мог только помочь своим фантомным присутствием, передавать ему свои мысли он, словно, разучился. Коля что-то сказал в его сторону, но когда альфа посмотрел на него, тот смотрел куда-то прямо, не в его сторону. Дазай повернул голову и заметил второго парня. Брюнет, в белой рубашке и таких же штанах, смотрел прямо ему в глаза пронизывающим взглядом. Ему аж не по себе стало, от него прям исходила угроза. Он присел на корточки, чуть ли не в притык к клетке. — Привет, — произнёс он, с мягкой улыбкой, которая никак не компенсировала его взгляд. — Ты у нас такой красивый котик, двухцветный. Шатен хотел было возразить, что он вообще-то лис, но заметив краем глаза, как к нему в камеру пытаются забраться в камеру два человека в какой-то униформе, дернулся вглубь клетки, обращаясь маленьким лисёнком, но ошейник в секунду уменьшился до его нового размера шеи и выбраться не получилось. Достоевский только цыкнул, приказав людям вколоть ему успокоительное. Дазай оскалился на них, придвигаясь к стене ближе, шипя от боли в хвостах, которые рефлекторно вспушились и торчали в разные стороны. Его ударили током, отчего кицунэ сильнее зашипел, обращаясь обратно в получеловеческий облик. Вдруг он почувствовал, как ему вводят какое-то вещество, прямо в шею. Альфа снова провалился в беспамятство.Осаму?
***
Осаму открыл глаза. Опять. Опять это ужасное состояние. Он снова сел на колени упираясь руками в пол, открывая глаза. Он находился уже в какой-то другой комнате, всё с тем же ошейником на шее, но в этот раз на внутренней его стороне были маленькие шипы, которые больно впивались в кожу, если натянуть цепь. Комната довольно большая, напоминающая бетонную коробку, единственное отличие которое было — окно на одной из стен в верхней половине. Что находилось за ним, не было видно, скорее всего что-то типа комнаты наблюдения. Дверь в комнату была почти незаметна. Она сливалась с цветом стен. Что от него хотят? Дверь открылась и в комнату зашел Достоевский. Кицунэ даже не пытался шелохнутся и просто смотрел на него гневным взглядом. Брюнет подошел к нему, держа дистанцию метров десять, присел на корточки и проговорил с мягкой улыбкой: — Наш котик проснулся наконец-то, — как же раздражает этот его голос заботливого отца. — Знаешь, наши препараты действуют на тебя намного сильнее, нежели на твоих… собратьев, — он прервался на этом слове, словно боялся ошибиться на этом моменте. — Такая доза должна была усыпить тебя максимум часа на два. А ты проспал аж два дня. Это очень тяжело — рассчитывать нужные дозы лишь на тебя одного, — он встал, подходя ближе. Он что, совсем инстинкта самосохранения лишился? Подойдя чуть ли не в притык, он протянул руку, касаясь ушей, отчего Дазай резко дёрнул головой, пытаясь укусить его, но брюнет успел убрать руку. — Я не кот, я лис! — прошипел он. — Поверь, котёнок, я знаю, — Достоевский перестал улыбаться, холодно смотря вниз в карие глаза. — Давай просто будем считать, что у нас договор. Ты поможешь мне, а я не буду тебя трогать и, возможно даже отпущу тебя. — Да подавись ты своим договором. — Хорошо, так не сработает, — он снова улыбнулся. — Давай ты мне помогаешь, а мы не будем трогать всех тех кицунэ, которых поймали. Идёт? Тварь. Демон зарычал. Конечно, найти точки давления можно легко, если захотеть. — Что ты хочешь? — Так уже лучше. Я хочу, чтобы ты помог мне найти одного человечка. — Человека? — он шутит что-ли? — Ошибочка. Ты должен помочь нам поймать демона. — Даже не думай, — прошипел альфа, уже готовый кинутся на человека. — Тогда твой ненаглядный будет страдать. Осаму кинулся на него, целясь когтями в горло. Достоевский поднял руку и цепь на шее кицунэ резко натянулась, перекрывая кислород и впиваясь шипами в горло. Дазая оттащило немного назад. Издавая, что-то между шипением и рычанием, он продолжал рваться вперёд, несмотря на боль. Возможно потом он будет чувствовать вину за то, что заставил Накахару ощущать его боль, но он не может контролировать гнев, когда тот уже начал проявляться. Фёдор смотрел на него, словно чего-то дожидаясь. — Тебе лучше согласится, а то твоему партнёру придётся очень тяжело. Он повторял эту фразу, казалось, бесконечно и с каким-то давлением. Словно пытался чего-то добиться этой фразой. Спустя минут 10, Осаму смог порвать цепь и вот он уже кидается на брюнета, как тот вновь поднял руку и демона сильно ударило током, заставив вскрикнуть от боли и упасть на пол, схватившись на горло, практически раздирая его, пока ток продолжал поступать по шипам прямо в искалеченную ими же шею.Дазай!
— Прекрати это! — кричал шатен, корчась от боли. Слёзы боли катились по щекам. — Не переживай, ток тебя не убьёт, сколько его не пускай, но ослабить, ослабит. Боюсь у тебя нету другого выбора. — Я не буду этого делать! — альфа посмотрел на него карими глазами, в которых были видны нотки красного цвета. Он потянулся руками, хватая Достоевского за ногу, сильно за неё дёргая, сразу же теряя после этого сознание.***
— Ты в порядке? — спросил Гоголь, на следующий день, когда Фёдор вышел из комнаты с повязкой на голове. — Да, всё в порядке, просто ударился сильно, — угрюмо произнёс брюнет, потирая заспанные глаза. — Короче, он после вчерашнего часа ещё 2 может не проснется. Как проснётся, попробуй поговорить с ним. Если будет какая-либо агрессия, скажи, пусть вколят ему транквилизатор, вечером я с ним поговорю. — Чур я не буду при этом присутствовать, — предупредил его Коля, смотря в пол по пути к лифту. — Как ты думаешь, что у него за способность? — У меня только два варианта. Или у него её нету, или она у него нейтрализирующая. Думаю второе самое вероятное, — они зашли в лифт и пока опускались, Фёдор добавил: — Ты выходи, а я схожу поговорю с Н. В ответ Гоголь только кивнул. Он вышел и направился к камере, где был заперт белохвостый демон. Наверное существа, запертые здесь, считают паренька самым добрым. Иногда, если животные даются, он любил их гладить, все всё-таки хотят ласки, тем более в таком месте и даже если боятся доверять. Когда шел куда-то конкретно, он предпочитал не смотреть по сторонам, вместо этого просто пялясь в пол. Он единственный в лаборатории, к кому запертые существа действительно относились немного лучше, может аура у него такова. Поэтому когда кого-то надо было вывести на другой этаж, их всегда сопровождал Николай. Он подошел к камере и посмотрел на пленника. Дазай лежал на полу, лицом к прутьям. Глаза закрыты, сам он иногда подёргивается во сне, что-то шепча. Наверное кошмары снятся. Как он его понимает. Он сел спиной к прутьям, пренебрегая правилом безопасности. Какая разница, если он не достаёт даже кончиком пальца до этих железных штук. Осаму что-то прошептал во сне и вскрикнул, резко подрываясь на месте, сразу же жалея о таком поступке, когда боль прошибла его тело. Ну хоть хвосты уже не так сильно болят, шевелить вроде как уже может. Он посмотрел перед собой, замечая белые волосы паренька, который сидел к нему спиной. Пока он думал, стоит ли с ним разговаривать или лучше замолчать и забыть про него, Николай сам начал. — Твои хвосты уже не болят? — спросил он абсолютно спокойным голосом. — Какая тебе разница? — спросил он. — Я ведь должен за тобой присматривать, — он повернулся, сидя на коленях перед прутьями, грустно улыбаясь. — Помнишь? Альфа зарычал, бросившись к прутьям, забыв об ошейнике, который натянулся, впиваясь шипами в шею. До прутьев он, очевидно, не достал. — Присматривать?! Я что по-вашему, смогу сбежать?! — похоже его накрыла истерика. Он смеялся с этой всей ситуации, пока слёзы от боли текли по щекам. — Успокойся пожалуйста, — попросил его блондин. Его голос звучал довольно виноватым. Дазай засмеялся ещё сильнее. Сегодня ночью он увидел, как у одного из кицунэ отрезали хвост. Ему вдруг так страшно стало за Накахару, что он не знает ничего о его состоянии или хотя-бы местоположении. — Успокоится?! — прошипел он, специально натягивая ошейник сильнее, смотря тому в глаза. — Отпустите его или я вас убью! — Ты же знаешь, что ты даже выбратся не можешь, в последний раз прошу, успокойся, тебе же хуже будет, — он понял, про кого говорит этот демон, сразу же вспоминая просьбу, хотя скорее приказ, не говорить, что рыжий демон находится на свободе. Однако на эту его фразу никакой другой реакции не было, поэтому он сказал охранникам, что стоял рядом с камерой вколоть ему транквилизатор. Гоголь нажал на кнопку на пульте и ошейник больно ударил лиса током. Двое человек зашли в камеру, пока тот снова кричал, смотря в пол и что-то неразборчиво мямля, вкололи ему транквилизатор. Сознание помутнело и Осаму отрубился. Доза, при которой все кицунэ чувствовали себя слабо часа четыре, на Дазая подействовала намного сильнее. Настолько сильно, что он провалялся без сознания часа три. Когда он вновь очнулся, то Николай всё так же сидел у клетки, только уже боком облокачиваясь на железяки. Картинки перед глазами всё ещё были мутными и сил совсем не было, чтобы пошевелится. Как же тут холодно. Тут всегда было так холодно или у Осаму уже кукуха едет? Он не привык находится один в неизвестной обстановке, где вокруг только одни чужаки. Он попытался укрыться хвостами. Вроде немного подвинулись, но осязание почти не чувствовалось. Как же ему хочется спать.Осаму, скажи хоть что-нибудь
Что ему делать? Человек посмотрел на него, услышав шуршание и произнёс. — Ты очень чувствительный. Я бы на твоем месте просто согласился помочь, а то страдать будешь дольше, чем потом винить себя в помощи людям, — Дазай ничего не ответил. Он даже не уверен, что он вообще слышит, что он говорит. — Я надеюсь, что ты меня слышишь и не будешь совершать такие ошибки. Он его слышит. Как будто из-под толщи воды, но слышит. Спустя часа три, альфа уже мог шевелится, но решил никого не злить. Он забился в угол камеры, сворачиваясь в клубок, накрываясь хвостами. Теперь он понял, почему многие кицунэ просто лежат в клетках и не двигаются. А тем, кто пытается противостоять людям, получают удары током, наверное их тоже только недавно поймали. Интересно как же долго лежали демоны, которые даже не шевелятся?Почему ты молчишь?
Почему он такой спокойный? Скорее всего, если бы не препараты, он бы уже давно накинулся на кого-нибудь, после чего снова получил бы током. Где-то через несколько часов, Дазай снова услышал тот противный голос брюнета. — Как тут наш котик? — он выводил из себя за считанные секунды, шатен ненавидел это. — Коля говорт, что ты был очень послушным питомцем. Ты подумал над моим предложением? — Я не буду тебе помогать, — ответил он, смотря в щёлочку между хвостами. Блондин куда-то ушел или он просто его не видит? — Ну опять ты за своё. Неужели демоны так не заботятся о своей паре? — кицунэ начал рычать, но не двинулся с места. Фёдор слишком сильную точку давления нашел. Тварь. — Знаешь, а я сегодня с ним виделся, — брюнет улыбнулся, закрыв глаза, изображая из себя мечтательного человека. — Такой красивый, такой преданный. Я аж влюбился. Будет очень жаль убивать такого лисёнка с таким милым личиком. Глаза Осаму гневно распахнулись. Это было чересчур. Он опять повёлся и дёрнулся к Достоевскому. Снова та же история. Снова ток, снова транквилизатор и падение в беспамянство. Только в этот раз перед провалом в сон, Дазай увидел холодный взгляд брюнета, который взял его за волосы, потянул и ударил головой сильно о железные прутья. — Не думай, что ты убьешь меня. Я сломаю тебя быстрее.