*Собирай вещи, мы уходим.
Как вопрос его слова не прозвучали — он будто поставил перед фактом, но она не знала языка, даже не представляла, что он мог сказать. И поджала губы, вопросительно смотря в его глаза. Кивнуть — кивнула, этим наверняка вызвав недопонимание, но что он хотел? Что сказал? Таким словам бабушка Сорано не учила: в лексиконе были только смутные воспоминания о том, как будет «рука», «нога», «голова» и «тазик» — все остальное вылетело из головы так же быстро, как она вылетела из деревни. Мужчина, очевидно, сопоставив все факты и поняв, почему она стоит как вкопанная, не повторял то, что говорил ранее — просто развернулся в сторону корзинки, быстро закинув внутрь ее кофту и рюкзак, снова посмотрел на нее и кивнул на кроссовки. Агнес сообразила мгновенно, смутившись, и принялась натягивать грязно-белые носочки, пытаясь устоять на одной ноге, а затем обулась, перевязывая шнурки по-новому. Конечно, что еще он мог ей сказать, — корила она себя за собственную глупость, стараясь закончить со своим занятием как можно быстрее. Когда крепкий узелок на втором кроссовке был готов, выпрямилась и посмотрела в золотые глаза, неловко улыбнувшись. Сещемару, терпеливо ожидая и наблюдая за ее действиями, протянул ей свою когтистую руку. Неожиданно. Залипнув на длинных пальцах, Агнес, кусая губы, неуверенно вложила ладошку в его большую пясть — и ее тут же аккуратно сжали: крепко, чтобы она не смогла вырвать руку, но несильно, не причиняя никакой боли. Значит, ее не оставят одну? — забилось от радости сердце. И мужчина развернулся в сторону выхода. Покидать пещеру было страшно, казалось, будто они стали еще больше оголены перед опасностью, отчего поджилки задрожали. «Все же будет хорошо?», — мысленно спросила она у себя, жмурясь от яркого солнца, освещающего лес. Конечно, глупо думать, что в пещере безопасно — того жуткого монстра это не остановило — но Сещемару убил его одним лишь маленьким камушком. Сколько сил он для этого приложил, представить не могла — такая мощь одновременно и пугала, и восхищала — и не хотела знать, боясь правды. Значит, остальных встречных монстров он победит без проблем? Верно ведь? Вчера его плохое состояние не помешало справиться с опасностью. Сегодня — он в полном здравии. Интересно, от этого у него стало больше сил? — с вопросом прозвучало в голове, но Агнес не могла спросить. Не знала правильных слов для этого, да и не стала бы, даже если бы умела говорить на этом тяжелом языке, а посему поджала губы, покорно топая за следом. Пока, в определенный момент, они не остановились. — Мы что-то ищем? — недоуменно проговорила Агнес, подходя ближе — по правую руку — и посмотрела в его сосредоточенное лицо. Сещемару посмотрел на нее на мгновение, чтобы вновь сосредоточить свой взгляд куда-то вдаль. Нахмурился, отчего складка залегла у него меж бровей, а затем неожиданно наклонился, подхватывая Агнес на руки. Вскрикнув и рефлекторно обняв его за шею, толком ничего не успела понять, как они взмыли в воздух. Сжавшись, крепче прижимаясь к чужому телу, судорожно выдохнула, наблюдая, как быстро отдаляется от них земля. «Значит, Сещемару умеет летать?», — удивленно подумалось ей. Прямо как те чудные звери у пары воинов, спасших в первый день появления в этом мире. Кто же он такой? Какой-то супер-чудесный Эльф? И много здесь таких? Перед глазами мелькали поля и деревья — они летели быстро, из-за чего ветер неприятно холодил спину. Задрожав от холода, изумленно выдохнула, когда мужчина накрыл ее сверху своим мехом. Тепло сразу разнеслось по всему телу — Агнес ткнулась носом куда-то в район его шеи, устало закрыв глаза. Куда они летят? Она надеялась, что не в другую деревню. Не хотелось, чтобы мужчина ее оставил так же, как это было в первый день пребывания в этом мире. И обняла крепче. Пожалуйста, пусть это будет не так, — просила Агнес всем сердцем. Что она будет делать в новой деревне? Вдруг ее обратно оттуда выгонят? — бежать по лесу, где ее могут разорвать, не хотелось. Не хотелось снова испытывать тот ужас. Лучше пусть скинет с этой высоты — так она хотя бы быстро встретит свою смерть, не пытаясь отчаянно искать способы пожить чуть дольше. — Только не оставляй меня, — и тихо попросила, прекрасно зная, что ее не поймут. Все равно. Ей так было легче. Вокруг зашелестели листья деревьев — и Агнес открыла глаза. Они быстро снижались, отчего дух захватывало, а внутри груди защекотало от страха — зажмурившись снова, чтобы не видеть приближение земли, с облегчением вздохнула: деревней тут и не пахло. Значит, он все-таки ее не бросит. Вокруг перестало все перемещаться, воздух перестал щекотать лицо — и Агнес сначала приоткрыла один глаз, видя, что мужчина ровно стоял на земле, а затем и второй, с интересом принявшись оглядываться — они были в лесу, но в этот раз он отличался: из-за плотных лапок величественных елей, свет солнца почти не попадал на землю, отчего вокруг застыл мрак. Какое жуткое место, — подумалось следом, заставляя сжаться сильнее. Сещемару, не отпуская, двинулся вперед. Агнес была благодарна, что он решил не сразу поставить ее на ноги — из-за подскочившего адреналина, гулко разгоняющего кровь по всему телу, не смогла бы сама идти, свалившись обессилено вниз. Поджилки подрагивали даже навесу, как остальное тело, порывами дрожащее от пережитого и напускной тревоги от этого места, выдавая ее страх с потрохами. В прошлый раз катание на тигре воспринималось не так бурно — наверное, тогда она толком не отошла от шока после первой встречи с чудовищем, из-за чего полет не вызывал в ней сильного волнения — и сейчас накрыло с головой. Широкими шагами преодолевая расстояние — деревья быстро мелькали перед глазами — судорожно выдохнула, поражаясь, насколько тот быстр. Мужчина был высок, выше, чем другие азиаты и даже американцы. Со своим ростом Агнес дышала ему в грудь. Как оказалось, тут даже девушки были выше среднего — взять в пример ту воительницу. Влияние риса? Или условий этого мира? Естественный отбор* тут работал во всей своей красе, поэтому в этом не было ничего удивительного.*Это процесс, направленный на выживание более приспособленных и уничтожение менее приспособленных организмов.
Спустя пару минут мужчина остановился — они оказались на небольшой поляне. Здесь не было ничего, кроме деревьев, травы и мха, отчего вопросы сыпались градом на голову: для чего они сюда прилетели? Что-то ищут? Кого-то ищут? Ответ нашелся сам собой. — Sesshōmaru-sama! Sesshōmaru-sama! Koko de anata o matte iru ma, Jaqen wa atama ga okashiku nari-sō ni narimashita!* — прокричал кто-то совсем рядом писклявым и каком-то странным, неестественным голосом.*Сещемару-сама! Сещемару-сама! Джакен чуть не сошел с ума, пока ждал вас здесь!
Завертев головой, Агнес никого не увидела. Не понимая, кто мог разговаривать, чуть отстранилась, посмотрев на чужое лицо. Проследив за взглядом, неловко обернулась, чувствуя себя глупо в этих попытках найти источник звука, и обомлела, заметив внизу стоящую с посохом лягушку. Что? — Modotte kimashita*, — сказал в ответ тому Сещемару и слегка наклонился, чтобы поставить ее на ноги, но Агнес, пораженная существом, намертво вцепилась в широкие плечи, в панике поджимая под себя ноги.*Я вернулся.
Пусть оно и выглядело безобидно, от этого не было менее страшно. Не вразумляло даже то, что из-за таких глупых действий мужчина может запросто скинуть ее с рук на растерзание жуткой лягушки. Агнес не в силах была контролировать себя, ища любую защиту в чужих сильных руках. Из смутных воспоминаний старых аниме, помнила, что даже милый на вид кролик мог сожрать в одно мгновение, не подавившись, и разум подсказывал, что в этом мире что-то подобное вполне могло быть нормой. Если оной не является. Сещемару не стал ее насильно ставить на землю, позволяя остаться у себя на руках, отчего Агнес облегченно выдохнула, наблюдая за лягушкой с высоты чужого роста и поджимая под себя плечи, встревожено дыша и слегка подрагивая. — Sesshōmaru-sama tte don'na ningen no on'nanoko?* — противно проговорило это маленькое существо, махая своим странным посохом в разные стороны.*Что это за человеческая девка, Сещемару-сама?
Сжавшись, Агнес отвернулась, прячась от лягушки, ткнувшись носом в чужую шею. Она не понимала, что происходит, но мужчина разговаривал с этим маленьким чудиком, значит, тот не несет никакой опасности? Проверять все равно не хотелось — слишком многое она пережила за эти пять дней. Если ей можно вот так быть в чужих руках, то она лучше оставит все, как есть. Так легче пережить что-то новое, непонятное для ее разума, чем в ужасе стоять рядом с этим существом и смотреть, что оно могло сделать. Мужчина развернулся, слишком резко ответив: — Maigoninaru. Anata wa kanojo o kowagara semasu*.*Сгинь. Ты ее пугаешь.
На подобное маленькая лягушка возмущенно начала что-то кричать — ее речь была непонятна и многословна, отчего из всего услышанного могла разобрать только многочисленное: «Сещемару-сама». Кажется, существо даже заплакало, — на мгновение стало жаль его, но Агнес все еще боялась, поэтому могла только сильнее сжиматься, цепляясь за чужие плечи, как за единственное спасение. Как только они отдалились от чужих криков, стало легче. Сердце прекратило стучать так сильно, а вздох облегчения вырвался неосознанно. Мужчина куда-то шел. Покачивания при ходьбе убаюкивали, поэтому, чтобы не уснуть, она отстранилась, посмотрев вперед: они подошли к большому дереву, отдаленно напоминающему иву, но листья были странными, похожими на сердечки тускло-зеленого цвета, — и Сещемару рукой раздвинул листву, опускающуюся до самой земли и скрывающую место, к которому они шли. Как только он прошел сквозь нее, Агнес ахнула. Горячий источник. Восторженно выдохнув, не заметила, как они подошли к нему — и мужчина опустил ее на теплые камни; на одном из них лежал тот самый корень, который бабушка ей давала у себя дома. Благодарно обняв Сещемару, уткнувшись носом в его грудь, отстранилась и осторожно подошла к самому краю источника, боясь поскользнуться — не удержавшись, Агнес наклонилась, присев на корточки, и опустила руку в воду, наслаждаясь теплом. Сещемару подошел к ней, подняв с камня корень и вручив его ей, что-то сказал на своем японском — воодушевленная, не расслышала ни слога — и развернулся, собираясь уходить. Что? Нет. Сердце тревожно ускорило свой ритм. Испугавшись, Агнес в панике поймала его за руку. Одной остаться здесь было очень страшно — несмотря на потрясающий вид, страх сковывал все тело, отчего в ужасе была готова бросить все и пойти за ним следом. Вдруг в воде кто-то есть? Какая-нибудь вторая лягушка, которая откусит ей ногу? Или из-за листвы выползет чудище, а она даже не успеет закричать, чтобы позвать на помощь? Как глупо звучит в голове — как детские страхи — но подобные события в этом мире имеют место быть. Она имеет право бояться. Сещемару в непонимании вскинул бровь, но, увидев ее дрожащие плечи и очевидный страх, только кивнул, вздыхая. Подвел ее к воде снова, а сам, развернувшись к ней спиной, сел рядом. Прямо на землю. Так было спокойней. И безопасней. Если ей когда-нибудь удастся вернуться в свой мир, то она обязательно заберет этого чудесного мужчину с собой, — промелькнуло в голове. Покраснев от собственных мыслей, Агнес погнала их прочь, неуверенно дотронувшись до воды снова, а затем принялась раздеваться. Бабушка завязала штаны на совесть, потому что развязывала она их с трудом и — о чудо — спустя пару минут ей это удалось. Встряхнув одежду, бережно сложила ее на камушке и зашла в воду, опускаясь по самую шею. Здесь глубоко. Болевшие мышцы заныли от восторга, но, боясь задержаться слишком надолго, не позволила себе просто лежать, а поэтому, взяв в руки корень, принялась натирать им тело, сплошь покрытое синяками от многочисленных падений. На ладонях была стерта кожа — она слегка отдавала зеленым — и корочка на них размокла, отчего раны жгли, причиняя дискомфорт. Жалеть себя было некогда — не в сказку попала, а в мир, полный опасностей. Все могло быть куда хуже, — успокоила она себя и принялась приглаживать руками волосы. Неожиданно для себя нащупала на затылке что-то твердое — и, скривившись от боли, подцепила ногтем и принялась вытягивать. Пару секунд мучений — и на ладони лежала корочка от раны и засохшие травы. Такие, как те, что она наносила на ранение мужчины. Удивившись, Агнес посмотрела в спину Сещемару, не повернувшегося к ней ни разу, и улыбнулась. Когда она спала, он обработал ей раны? Вот почему ладони отдавали зеленой, — вмиг пришло осознание. Тепло разлилось внутри. Невыносимо сильно хотелось подойти и обнять его; выразить благодарность за то, что он так внимательно относился к ней. Но сейчас она была обнажена, поэтому вряд ли ее верно поймут. И смутилась, как только представила себе эту картину. Агнес стеснялась, что находится в таком шатком положении — и если мужчина захочет, то в любой момент может обернуться и увидеть ее нагой, но чувство страха затупляло все остальные эмоции и ощущения. Лучше так. К тому же, она не была подростком — тело давно перестало быть угловатым: к двадцати пяти формы округлились, делая ее более женственной, поэтому именно себя она не стеснялась. В конце концов, пусть Агнес и любила вредную пищу, старалась кушать правильно — и поддерживала свой вес на одной цифре. Боже, о чем она только думает? — укорила себя и, сняв очки, положила их на стопку одежды. Потерла себя по щекам, словно так могла прогнать жар, коснувшийся ее лица, и окунулась. А затем, гоня все мысли прочь, принялась мыть волосы, стараясь сильно не тревожить полученные раны. И, как только закончила, почувствовала себя свежо и чисто. Облегченно вздохнув и вернув корень на место, подошла к краю. Источник был глубоким, поэтому, пройдясь вдоль него, медленно переставляя ногами из-за сильного сопротивления воды, обреченно выдохнула. Спуститься — спустилась, а вот как забраться обратно? Неловко положив руки на камень, служивший бортиком, подпрыгнула — учитывая ее плохое зрение и силу с кроху, она надеялась, что все получится. Первая попытка оказалась провальной. Насупившись, она попробовала еще. Потом еще и еще раз, пока не получилось взобраться. Слава богу. Хотя бы с этим она справилась самостоятельно. Усевшись на мокрый камень, принялась высушивать волосы руками — полотенца рядом не имелось, поэтому просто затрясла головой, пытаясь хотя бы так избавиться от большей части влаги. Когда более-менее получилось, Агнес еще немного посидела, справляясь с головокружением, на которое сама себя обрекла, и встала, щурясь и пытаясь найти стопку вещей. Благо, на темных камнях они выделилась, поэтому, нащупав очки, сперва надела их, а затем накинула на мокрое тело рубаху и штаны, пытаясь правильно завязать, как это делала Сорано. Было бы неплохо вовсе постирать одежду, но у нее не было другой, а щеголять без нее не хотела. Безнадежно борясь с устройством штанов, обречено опустила руки. Подойти или нет? — билось в голове. Выбора нет. Либо она завяжет как умеет бантиком — и потом испытает стыд, когда в ненужной момент потеряет штаны, либо сейчас поборет себя — и попросит о помощи. Решено. И неловко подошла к мужчине. Тот, услышав приближение, обернулся, удивленно распахнув глаза, увидев ее мокрой и растрепанной. Щеки налились жаром. Потянув себя за красные завязки, которые не раз пыталась обкрутить вокруг талии, Агнес жалобно посмотрела на него. Сещемару был довольно сообразительным — нахмурившись, он сперва нерешительно дотронулся до ее рубахи, перекрученной от усердия ее стараний, и принялся помогать более уверенно. Спустя пару мгновений японское кимоно приобрело свой первоначальный вид. — Спасибо, — смущенно поблагодарила она. — Arigatō*, — вдруг сказал он коротко, и пытливо на нее посмотрел, будто что-то ожидая. В отличие от него, Агнес сильной сообразительностью не отличалась, поэтому застыла в непонимании, пока мужчина не указал пальцем на ее губы, повторяя: — Arigatō.*Спасибо.
Нужно повторить? — Ари… гато, — неуверенно произнесла она, смущаясь нелепых звуков, которые издавались из собственного рта. Значит, так звучат слова благодарности. Он будет немного ее обучать, правда же? Сещемару кивнул, словно подтверждая ее мысли. Агнес улыбнулась, и вскрикнула, когда тот ее неожиданно подхватил. Снова. Кажется, будто ему самому нравилось таскать ее на руках. Не возражая, потянулась ладошками к его плечам, расслабленно обнимая и опираясь головой о твердую грудь. Она будто попала в детство, когда, будучи ребенком, постоянно просилась к нянечке на руки. Ей нравились ее тепло и забота — и сейчас ощущала примерно то же, окунаясь в свои воспоминания. Няня была уже пожилой. Она заботилась об Агнес до тринадцати лет, пока старое сердце не поразил обширный инфаркт миокарда*. Узнав о том, что нянечки больше нет, Агнес не ела несколько дней и постоянно плакала, не в силах смириться с потерей. Грусть тронула сердце — и так постоянно, стоит погрузиться в счастливые моменты из детства — няня была чужим по крови человеком, но стала родной. Ближе, чем собственные родители.*Это очаговый некроз (омертвение) сердечной мышцы (миокарда), обусловленный более или менее длительным прекращением доступа крови к миокарду.
Обняв мужчину крепче, выдохнула, ощущая горечь на языке от собственных воспоминаний. Так легко принять человека, и так тяжело его отпустить. Они снова вышли на поляну. Напрягшись, вспомнила о той лягушке, панически пытаясь найти ту взглядом, и удивилась, замечая ее рядом с костром — та что-то кашеварила, периодически разговаривая сама с собой, а затем, увидев их, начала ругаться. Сещемару ничего ей не отвечал, молча опустившись возле дерева, опираясь о него спиной и утаскивая ее за собой. Ойкнув, Агнес не могла позволить себе расслабиться — и не отводила взгляд от существа, будто оно могло в любое мгновение напасть. Однако то, все еще причитая на своем языке странным голосом, продолжало копошиться у котла, висящего над костром. Неужели оно и на самом деле безобидное? Аккуратно поднявшись с места, Агнес, с быстро стучащим сердцем, медленно к нему подошла, опускаясь на корточки, чтобы лучше рассмотреть. Оно действительно похоже на лягушку, только передвигалось на двух ногах, а его тело было облачено в маленький кукольный халатик. Немного осмелев, неуверенно протянула руку, пытаясь ткнуть в него пальцем, но оно вдруг повернулось и громко что-то закричало. Испугавшись, Агнес молнией понеслась обратно к мужчине на подгибающихся ногах, юркнув на чужие колени и тревожно спрятавшись. Сердце билось как у загнанного в ловушку кролика — еще чуть-чуть, и оно, кажется, могло проломить грудную клетку. Сещемару в ответ успокаивающе погладил ее по спине, но, напуганная, боялась оторвать голову от его широкого плеча и снова посмотреть в ту сторону, где находилось маленькое чудовище. Кажется, оно даже на секунду засмеялось, но быстро смолкло. Пожалуй, на сегодня приключений было достаточно, поэтому Агнес намеревалась даже не двигаться со своего места, пока ее, по крайней мере, не оттолкнут. Судя по поглаживанию, мужчина не собирался этого делать — и от того чувствовала себя более спокойно. Помимо всего, он еще что-то говорил тому чудищу, и она не понимала ни слова, просто слушая звук его приятного голоса, исходящий из широкой груди. Что было бы, не провались она в ту пещеру? Наверное, плутала бы по лесу, пока не свалилась со скалы, или ее бы кто-то сожрал. Казалось, будто сама судьба позволила встретиться с Сещемару — и только за это была ей благодарна, в остальном — проклинала. Мужчина не казался злым: он спас ее от того чудовища, забрал с собой, дал возможность помыться и бережно относился к ее здоровью, молча заботясь и благородно спасая от маленьких жутких лягушек. И сама не заметила, как за своими мыслями начала засыпать, медленно погружаясь в мир грез — окончательно уснуть ей не дал Сещемару, разбудивший ее совсем неожиданно, испугав, и всунул ей тарелку с супом. Сонно приняв еду, несколько раз моргнула, не совсем понимая, что происходит, и вопросительно посмотрела в его золотые глаза. — Taberu*, — сказали ей.*Ешь.
Посмотрев на миску в своих руках, Агнес на этот раз сразу осознала, что просит мужчина. Суп был наваристым. В нем плавали нарезанные грибы, рис и различные овощи — и все это не выглядело страшно, как казалось на первый взгляд. Лягушка с разрядом повара, — вредно подумалось ей, но взглядом найти странное существо не пыталась, боясь, что оно вновь могло ее напугать. Кушать не хотелось. Ее желудок наверняка прилип уже к спине, но голода она не чувствовала до сих пор. Будь ее воля, то просто бы отказалась от ужина, однако не могла — строгий взгляд явно говорил, что отказы не принимаются, заставляя тяжело вздохнуть. Кажется, она нашла вторую няню. — Аригато, — в ответ произнесла Агнес более уверено, чем в первый раз, и снова посмотрела на миску в своих руках, смирившись с тем, что придется подчиниться. И застыла А есть-то как? Руками? — и снова осторожно посмотрела на мужчину. Тот, вооружившись своей порцией, просто пил из миски, держа ту одной рукой. Нахмурившись, закрепив информацию, мысленно обрадовалась, что не придется орудовать палочками, которые бесполезны в ее руках. Поднеся суп к губам, немного отпила. Вкусно. Это было намного лучше безвкусной рисовой каши — и мысленно извинилась перед бабушкой Сорано. Лягушонок и впрямь поваром оказался. Будь он не таким страшным, они, может, и смогли подружиться. Несомненно. Но Агнес слишком труслива, чтобы сделать это сейчас — маленькое существо постоянно ругалось, и этим пугало. Словно могло в один миг стать огромным чудовищем и показать, что страх не беспочвенный. Закончив со своей порцией, еле доев остатки, неожиданно для себя вспомнила, что не сказала заветное «Итадакимас» перед трапезой, но мужчина не произнес ни слова. Значит, он так не делает? Почему? В ответ он забрал у нее миску, положив в свою, и отложил в сторону. Затем вернул взгляд к ней, изучающе смотря прямо в глаза, протянул руку вперед касаясь щеки — и провел пальцем до скулы, заставив смутиться. Однако Агнес не двигалась с места, позволяя ему трогать себя — в конце концов, это было равноценно. Пока Сещемару находился в бессознательном состоянии, она делала с ним то же самое, изучая его татуировки и странные эльфийские уши. Когда он снял с нее очки, заставив на мгновение закрыть глаза, она перестала видеть его выражение лица — все вокруг стало размытым, отчего ощущала себя слепым кротом. Теплая рука очертила ее веки, брови, коснулась все еще влажных волос, опустилась ниже — к шее, проводя пальцем по нежной коже, сразу же покрывшуюся мурашками — и вернулась к подбородку. Покраснев, Агнес неловко прикусила губу. В этот миг очки вернулись на место. Поморгав, фокусируясь на чужом лице, она вопросительно приподняла брови. Сещемару оперся головой о дерево, закрывая глаза, всем своим видом показывая будто ничего не было. Смущен? На вид было не похоже. Стеснительно и неловко улыбнувшись, решила, что все-таки да — смущен. С громко бьющимся сердцем прислонилась к широкой и теплой груди, вслушиваясь в ровное дыхание, и последовала его примеру, закрыв глаза. Кажется, все не так уж плохо складывается. На этой мысли она и уснула, все еще ощущая фантомные прикосновения его горячих пальцев на своей коже. Так и не увидев теплого взгляда золотых глаз, внимательно следящих за тем, как она спит.