«Сириус Блэк ||. 1877-1952»
Пожилой мужчина на полотне словно нахохлился, и поднял подбородок выше. Гермиона приметила, что Сириус, крёстный отец Гарри, очень похож на своего тёску. Такие же усы, борода, кудрявые волосы и глубокий разрез глаз. Судя по дате он умер совсем недавно... Приходился ли он кем-то Сигнусу? Она вернула своё внимание к портретам. Самый дальний датировался тысяче девятьсот шестьдесят пятым, который изображал женщину. После неё на стене оставалось достаточно места, чтобы поместить ещё штук пять картин, если бы они были такого же размера. Гермиона подумала, что таким образом Блэки увековечивают историю своего рода. Было похоже, что сами картины писались незадолго до смерти, ведь мужчина был изображён с сединой в волосах, а женщина, слева от него, была молода. Гермиона бы дала ей лет тридцать, если бы увидела на улице. Стало быть, определённого возраста, когда пишут картины, у них нет. Она уже возвращалась к портретам второго и третьего поколений, как запнулась о свои же ноги. Стремительно теряя равновесие, она схватилась за первое, что оказалось в пределах досягаемости: чёрный платок на одной из картин. Пролетев немного вперёд, Гермиона с визгом оказалась на полу, ударившись локтём. Пока она потирала ушибленную конечность, глаза ранее скрытого портрета Урсулы Блэк, матери ранее упомянутого Сириуса второго, упёрлись в девушку, уже шепчущую нужное заклинание, чтобы уменьшить повреждение. — А ты ещё кто такая? Грейнджер тут же подскочила с пола, направив палочку на говорящую молодую женщину. Подпись на том же месте, что и у Сириуса гласила:«Урсула Блэк, урождённая Флинт. 1860-1890»
Угораздило же... — Смеешь направлять палочку на меня?! Да что за неуважение? Хуже грязнокровки! Как ты попала в наш дом?! Отвечай! Гермиона мысленно и максимально быстро перебирала заклинания, не отрывая взгляда от портрета. Нужно было действовать как можно скорее, пока женщину не услышал кто-то из домочадцев. — Грязнокровка в благородном доме! Это немыслимо! Финиас, скажи что-нибудь! Это просто вопиющий скандал! Ух, будь моя воля, я бы выбралась из полотна и разорвала твою тухлую душонку на мелкие частицы! На секунду у Гермионы заложило уши от воплей. Она поспешила наложить заглушающие чары на коридор, дабы никто не заподозрил, что здесь творится что-то серьёзное. — Убирайся, убирайся, убирайся вон!!! — Заткнись уже! — крикнула на неё в ответ Гермиона, воровато оглядываясь по сторонам в страхе, что кто-то свернёт в этот коридор. — ДА КАК У ТЕБЯ ЯЗЫК ПОВЕРНУЛСЯ?! — Силенцио! Она быстро заглушила портрет, после чего, снова оглядываясь влево-вправо, она подхватила с пола ткань и накинула её обратно на позолоченную раму, скрывая Урсулу. Вдохнуть спокойно не представлялось возможным: уже через пару секунд из-за угла показалась никто иная, как Друэлла Блэк. Стоило ей заметить Гермиону, она ускорила шаг. — Ах, Ева, вот Вы где. Mes filles заждались. Гермиона в панике оперлась о свободный промежуток стены между рамами портрета Урсулы и Финиаса Блэков. Друэлла, заметив это движение, сбавила темп, внимательно сканируя девушку перед ней. — Что Вы делаете? Гермиона тут же встала ровно, по стойке смирно, опасаясь, что Друэлла заподозрила что-то неладное. Оглянувшись на портреты, она не увидела ничего необычного. Они молчали и не двигались. И не было совсем ничего, что говорило бы об инциденте, произошедшем пару минут назад. — Да, да, простите. Я уже иду. Просто... Пожалуйста, только не говорите, что Вы что-то слышали... — У Вас такие чудесные портреты. Это ведь что-то вроде семейного древа? Лицо Друэллы посветлело, она с гордостью подняла подбородок, демонтируя свою важность. — Ах, это наша история. Каждого члена дома Блэк изображают несколько раз за всю жизнь, чтобы в случае его смерти повесить тот портрет, который наиболее свежий. C'est notre tradition. Семейное древо тоже есть, изображено на гобелене, а он висит в поместье Ориона, — женщина прикоснулась кончиками пальцев к раме портрета с Сириусом вторым. Тот ей сдержанно кивнул, — Ах, Сириус... Ушёл так недавно. — Это родственник Вашего мужа? — Ты забываешь, что мы те же родственники, дорогая, — с ухмылкой проворковала Друэлла и тут же отмахнулась, — Наверняка читала о нас в старых газетах. — Признаться, да. Приходилось. — Большинство членов семьи живы, что не может не радовать. Дом Блэк процветает. И я верю, что это будет длиться вечно. Сердце Гермионы сжалось от тоски. Она видела, с каким благоговением и почётом Друэлла носит эту фамилию. И как уважает своих предков, не забывая о них. Но всего через каких-то ничтожных тридцать лет единственными носителями фамилии Блэк останутся Беллатрикс и Сириус, который и так скрывается неизвестно где с той самой ночи, когда умерли Лили и Джеймс. Нарцисса выйдет замуж, Андромеда бежит. И чистокровный род... Падёт. И учитывая, что у профессора Блэк нет детей... — Мы лишь четвёртое поколение, — отвлекла её от мыслей Гермиона, — А вскоре... Появится и пятое. — Когда вы отдадите дочерей замуж? Она удивилась от того, насколько резко звучал её голос. И тут же сжала челюсти. Друэлла, однако, даже если и заметила, то ничего не сказала и вернулась к любованию портретом. — Ma belle скоро окончит Хогвартс. Партия для неё уже давно присмотрена. Укол в груди отвлекает. Язык Гермионы присох к нёбу, когда она спрашивала, уже зная ответ. — Кто? — Рудольфус Лестрейндж. Выгодная для нашей семьи партия. Ах, ma belle так упрямится. Стремится вырваться за подарками, лишь бы не участвовать в подготовке. Для семьи? Для семьи?! Да он же сущий дьявол! Беллатрикс разве не ваша семья, почему бы вам, родителям, не спросить её, чего хочет она и её душа?! Не удивительно, как упряма Беллатрикс. Всё существо Гермионы кипело, а острое чувство справедливости было подрезано таким хамским отношением к своим дочерям. К своим детям, в конце концов. Да что это за семья такая?! Сперва выдают дочерей замуж насильно, затем изгоняют одну из них, когда она противится чужой воле. Ей так хочется всё высказать, что она едва держится. Она сжимает кулаки, глядя в стену, стараясь не выдать своего недовольства и гнева. Друэлла тем временем снова вклинивается в её мысли. — Ma tendre, простите за мою бестактность, но могу я спросить? — Конечно, мадам. — Ваши родители уже выбрали Вам мужа? Не поймите меня неправильно, Вы ведь одного возраста с ma belle. После окончания Хогвартса она выйдет замуж и займётся наследниками и очагом. А Вы? Да с чего Вы вообще решили, что она займётся этим?! — продолжала бушевать Гермиона, — Кому это нужно, ей или Вам? — Mademoiselle? — Что? — Вы не ответили, — подняла бровь Друэлла, — Я понимаю, что витать в облаках увлекательно, но это невежливо. — Простите, простите, я ничего такого не имела в виду. И не хотела Вас никоим образом оскорбить. Я... Я... Нет. Родители не выбрали мне мужа. — Как же так? — Друэлла в удивлении подняла брови, — Вы поэтому переехали в Великобританию? Холодок лизнул Гермиону по спине, и она поспешила перевести тему, чтобы уйти отсюда. — Эм... Вы не возражаете, если я предпочту ответить за ужином? — Ну что Вы, нет конечно! — она взглянула на наручные часы, театрально охнув, — Пойдёмте, mademoiselle Ева, Дромеда ждёт! С этими словами она поспешила туда же, откуда пришла несколько минут назад, оставив Гермиону в лёгком головокружении от произошедшего. Несмотря на свой интерес к родителям сестёр Блэк, она была поражена их поведением. В не самой лучшей форме. Она помассировала двумя пальцами висок, держась рукой за стену. Со злостью она глянула на портрет из-под лобья, что некоторое время назад пронзительно кричал на всё поместье. — Ещё одна такая выходка, мадам, и я перережу Ваше лицо поперёк. Тут же она в ступоре отскочила от стены, как будто та её ужалила. Обожгла. Шок и осознание сказанного разрезало воздух вокруг неё, как и слова, сказанные секундой назад её же ртом. Гермиона сглотнула, массируя ладонью грудную клетку. Слишком. Это слишком! Её начали пугать изменения, происходящие с ней против её воли. Она никогда не позволяла себе подобных мыслей. Она становилась раздражительной, злой, манипулятивной, дёрганной и далее по списку. Конечно, глупо было надеяться, что путешествие во времени на столько лет назад не оставит на ней жирных и грубых отпечатков, но их наличие до этого момента было куда проще игнорировать. Просто притворяться, что этого не существует, что она в порядке. Но она не в порядке. Все те нервы, которые она потратила, окупались не таким образом, каким бы хотелось именно ей. Судьба решила сыграть с ней злую шутку, которая, казалось, начала выходить из-под контроля. Но есть только два варианта: либо она будет плыть по течению, принимая все те события, которые та ей преподносит; либо она берёт судьбу за хвост и держит её на коротком поводке, контролируя ситуацию. Разумеется, ей больше приглянулся второй вариант. Поэтому она, запахнув зимнюю мантию поплотнее, направилась туда, куда её путь лежал изначально: к лестнице на первый этаж. Андромеда уже ждала внизу. Нельзя было заставлять её ждать.⊱┈───⊱༺♡༻⊰───┈⊰
Выйдя в главный холл, она выдохнула с облегчением. Андромеда поправляла рукава, на конце которых был мех, Беллатрикс и Нарцисса стояли перед зеркалом, висевшим на стене, а Стэн стоял прямо возле одного из проходов, ведущих дальше в поместье. Она приветливо поздоровалась с ним, а после и с сёстрами. — Привет. Андромеда, заметив её, помахала и подозвала к себе. Беллатрикс же смерила её прохладным взглядом, спустя мгновение потеряв к ней всякий интерес и очередным узлом завязав на шее Нарциссы вязаный шарф. А та определённо недовольна происходящим. — Белла, я же задохнусь! — Терпи, Цисси. Ты ведь не хочешь заболеть на зимних каникулах? — Скоро мне это не будет казаться такой уж плохой идеей, — пыхтела Нарцисса, едва передвигая конечностями, — Ради Салазара, Белла, я не настолько маленькая! Беллатрикс изогнула свою идеальную тёмную бровь. — Да ну? Ты хочешь пропустить «ледяные перья»? М? — и она наклонилась, чмокнув Нарциссу в лоб, — И для меня ты всегда чудесный, только распускающийся, цветик. И ты будешь сиять. Но только если останешься здоровой! — Зачем тогда волшебники изобрели согревающие чары, если даже с их наличием я похожа на капусту? Нарцисса фыркнула, а Беллатрикс щёлкнула её по носу. — Перестань капризничать и дай мне хоть немного о тебе позаботиться. Младшая Блэк не смогла удержаться и чуть скривила губы, стараясь ладошками ослабить петли шарфа, неприятно касающегося её шеи. — Если ты не дашь мне ничего делать самой — я вырасту слюнтяем! Этого ты хочешь, Белла? — Сиськи Морганы, — застонала Беллатрикс, возведя очи к небу, а точнее потолку холла. А после Гермиона услышала, как она проворчала что-то наподобие «Моя сестра чистейшая зануда». Хихикнув, она привлекла лишнее внимание. Чёрные глаза упёрлись в неё, разрезая невидимым ножом в одну секунду все внутренности. Она хотела сжаться, спрятаться Андромеде за спину. Но не дала себе этого сделать, стойко выдерживая её тёмный, нечитаемый взгляд. Тут же она что-то почувствовала. Что-то, слишком уж напоминающее давление легиллимента на разум. И она поспешно отвела глаза, показательно рассматривая шторы на окне. — Ты пойдёшь в этом? — Беллатрикс презрительно скривила губы, обращаясь к Гермионе второй раз за день и оглядывая её с ног до головы. — А что не так? Блэк стиснула зубы и отвернулась. — Ничего. Гермиона снова оглядела себя: голубые потёртые джинсы, осенние ботинки, шарф, мантия. Ну не пойдёт же она в школьной форме, в конце концов! И что ей не понравилось? Может быть, она и выглядела слишком... По-магловски. Но вполне можно было притянуть за уши то, что она прибыла из другой страны. И просто не привыкла к английским традициям магического сообщества Великобритании. Но с чем-то она была согласна. Над дальнейшим внешним видом и правда стоило поработать. — Стэн, — Беллатрикс повелительно махнула рукой в сторону, глядя на дворецкого, — Ты свободен. И скажи Фине, что, если она снова выкинет что-то подобное — разбираться будет уже не mère. Стэн учтиво поклонился и отступил к стене. — Конечно, мисс Блэк. Всей компаний они пошли по коридору к камину в одной из гостиных, чтобы перенестись прямо в Косой переулок. Беллатрикс отодвинула решётку на камине в сторону и проверила наличие летучего пороха в ёмкости. Она повернулась к остальным, снова пробегаясь своими колючими глазами по Гермионе. — Гостям дорогу, — сладко пропела Беллатрикс, отступая в сторону. Гермиона бросила короткое «спасибо» и ступила на золу, взяв летучий порох в ладонь. Может, она надеется, что меня расщепит из-за отсутствия концентрации? — Косая аллея! И бросила его себе под ноги, чувствуя, как переносится в совершенно другое место. Гостиная расплылась перед глазами, а вместо неё появилась каменная кладка зданий в одном из переулков аллеи. Она дождалась появления сестёр, прежде чем все вчетвером, пробираясь сквозь толпу и стараясь не терять друг друга, вышли на площадь. Беллатрикс щёлкнула пальцами, привлекая внимание. — Цисси, Энди, идите сюда. Гермиона уже хотела было возмутиться, что она, между прочим, тоже часть их компании на неопределённое время, но не успела ничего сказать. Андромеда потянула её на себя, поставив рядом. Тоже в круг, что образовали сёстры. Беллатрикс связала свой шарф в узел с двух сторон и поместила туда несколько кусочков пергамента. После протянула его Нарциссе, чтобы та с помощью палочки перемешала их маленьким порывом ветра. Гермиона хмурилась, наблюдая за всем этим действом. — Что вы делаете? — Не твоего ума дел... — зашипела Беллатрикс, но не успела договорить, как Андромеда зажала ей рот рукой. Ей осталось только в ступоре хлопать глазами. — Это традиция сестёр Блэк, — пояснила она, — Перед Рождеством мы идём в Косую аллею и разделяемся по локациям и магазинам, список которых подготовили ещё в прошлом году. — О, ух ты. Это интересно. И как это работает? Вы просто берёте эти бумажки не глядя? — Белла, можно мне показать? Беллатрикс скорчила гримасу, означающую «Да, Мерлина ради, эта плебейка не поймёт» и протянула Андромеде свой шарф с пергаментом. Та, с благородным кивком, приняла его. — Смотри. Здесь, — она указала внутрь шарфа, — все места, куда мы хотим зайти в этом году. Решили мы это в августе, перед учебным годом. — Не раньше? — У всех уже было время подумать, что он хочет подарить семье, — улыбнулась Андромеда, поясняя дальше, — Теперь нужно наложить на шарф заклинание левитации, а после распределения. — Распределения? Первый раз о нём слышу. Послышалось фырканье, которое, должно быть, принадлежало Беллатрикс. Нарцисса успокаивающе сжала ладонь старшей сестры, дабы та ничего не выкинула. — Мы создали его сами, — гордо сказала Андромеда, — Специально для этой традиции. Гермиона была поражена, о чём говорило удивлённое выражение лица. Поистине гениальные ведьмы. Они говорят о создании заклинаний так, словно это всё равно, что съесть яичницу с беконом на завтрак! — Теперь просто смотри. Грейнджер узнала движение палочкой для заклинания левитации, а после было другое, неизвестное ей ранее. Два завитка, прямая, круг, прямая и закорючка. Воздух рассекла вспышка золота, неизвестного происхождения пыльца, обвила кругом шарф, подняв его в воздух. — Попробуй ты, — предложила Андромеда, отступая в сторону. Она была без понятия, что делать. Первое, что пришло в голову, это протянуть руку к парящей импровизированной шляпе. Это было похоже на работу кубка огня, про который Гермиона читала когда-то на третьем курсе. Стоило ей прикоснуться к вязаной поверхности, как свечение усилилось, приняв голубой оттенок. И через секунду изнутри вылетела бумажка, приземлившись Гермионе в руки. — «Борджин и Беркс», — прочитала она написанное, — Получается, я покупаю что-то именно в этом магазине? — Ага. Попался тот вариант, который хотела я, — засмеялась Андромеда, — Но в целом, я готова с тобой поделиться. Беллатрикс же, не в силах больше это выносить, отшатнулась назад с огромными от ужаса глазами. — Энди... Брось. Это же наша традиция! Только мы можем... Только нам это позволено. Не ей! Она выглядела как преданный родителем ребёнок, которому обещали поход в парк аттракционов на выходных, а на деле просто пустили пыль в глаза, поменяв планы в последний момент. Блэк казалось... Разбитой. И причина была куда глубже, чем простое развлечение. Андромеда в лёгком удивлении от вспышки сестры дотянулась до шарфа и передала Гермионе, уверенная, что этот спор продлится долго. Поэтому распределение стоило отложить. Грейнджер в это время взяла шарф в охапку и сложила вдвое. — В чём дело, Белла? Было видно, как ноздри Беллатрикс раздувались от раздражения, и как ходили ходуном её жевалки. Нарцисса, до этого хранившая нейтральное молчание, взяла старшую сестру за руку. Маленький рост и общая миниатюрность не давала ей сделать больше. — Белла, — голова Беллатрикс резко метнулась в её сторону, — Я не вижу ничего плохого в том, чтобы Ева была с нами. Беллатрикс вырвалась из аккуратной хватки Нарциссы и отшатнулась, чуть не споткнувшись о камешек на дороге. Она неверяще смотрела на своих сестёр, а её ноздри раздувались от плохо сдерживаемого раздражения. — Серьёзно, Цисси? А ты, Энди? Что ты делаешь?! — её голос переходил на крик. В руке она сжимала изогнутую волшебную палочку, на которую косилась Гермиона, стараясь не выпускать её из виду. Вокруг них четверых уже начали скапливаться зеваки, желающие понаблюдать за разгорающимся спором. Андромеда всё ещё старалась сохранять самообладание. Желая ей помочь, Гермиона держала её за плечо. Вздыхает. — Белла, послушай... — Энди, ты слепа! — не даёт договорить Беллатрикс. Гермиона видит, как Андромеда поднимает бровь. — Ты не видишь очевидного! Настолько тебе запудрили голову, что ты не думаешь о последствиях, пригревая возле нашего рода гадюку! Выдержка Андромеды пугает Грейнджер. Но стоило Беллатрикс произнести последнее предложение, она вскипела. Её мышцы напряглась под хваткой Гермионы. А в следующую секунду она уже вырвалась, кипя от злости и сжимая кулаки. — А ты просто не уважительно относишься к моим друзьям, — шипит она, подходя к Беллатрикс и глядя на неё исподлобья. Слышно, как Беллатрикс рычит. Она складывает руки на груди, не прерывая зрительный контакт с сестрой. — У меня есть на то причины. — Так поделись со мной! Перестань ходить вокруг да около, обвиняя меня в слепоте. Я так много прошу? Нарцисса оглянулась по сторонам, презрительно сканируя скопившуюся толпу. Гермиона проследила за её взглядом и ужаснулась тому, сколько людей сейчас на них смотрят. Она с явным неодобрением во взгляде поджала губы, совершенно не представляя, как успокоить спорящих сестёр. А они только продолжали, казалось, не замечая ничего вокруг и только больше закипая. — Почему тогда ты со мной не делилась, что дружишь с какой-то девчонкой? — У меня тоже есть причины, — ехидно выдаёт Андромеда, щуря глаза, — Почему тебя так волнует мои взаимоотношения с другими? Беллатрикс в неверии распахивает глаза. — Серьёзно? Ты мне врёшь практически с того момента, как эта, — она указала пальцем на Гермиону, — перевелась в Хогвартс! Что прикажешь думать?! Грейнджер огрызается, будучи абсолютно недовольной тем, что на неё завуалированно указывают. — У меня вообще-то имя есть. — Не встревай! — рявкнула на неё Беллатрикс. Гермиона невольно отступила в сторону, решив больше не вставлять свои пять копеек. Андромеда, казалось, уже взяла эмоции под контроль, чего не скажешь о старшей Блэк, чьё лицо перекосила ярость. — Что мы друзья, Белла. — И эта дружба заставляет тебя врать своей семье?! Дружба ли это, Энди? Эта девчонка плохо на тебя влияет. Только хочет прибиться к великому роду, а потом пустить всем нож в спину! Брови Гермионы летят вверх. Так вот, в чём дело. Беллатрикс считает, что она желает прибиться к ним и пролезть по головам вверх, к карьере и светлому будущему. Просто воспользоваться связями. И это открытие было попросту глупым для Гермионы, которая знала правду. Она стремилась понять. Подумать, из каких её действий Беллатрикс сделала подобные выводы. Увидела в ней угрозу для дома Блэк. Но не понимала. Её намерения, может, изначально и были эгоистичными и полными выгоды для неё самой в случае успеха. Но спустя время она поняла, что поделиться с кем-то ей было необходимо. Ей нужно было чье-то понимание и утешение. И Андромеда с лёгкостью могла ей это дать, храня её тайну. Не рассказывая даже сёстрам, с которыми делилась всем и с кем была едина. Поэтому сейчас её интересовали не только библиотека и сбор информации, но и то, какой Андромеда человек. То, в каких условиях она живёт, каким принципам следует. Была интересна культура чистокровных в шестидесятых годах. И в планах у неё точно не было, как выразилась Беллатрикс, «прибиваться к великому роду». Ей просто нужен был друг. И она чувствовала вину за то, что не решила этой проблемы раньше. Не поговорила с Блэк, постоянно ускользая, когда та сама проявляла инициативу. Но в то же время понимала, что та не примет ничего, кроме правды. А правду она сказать не могла. Ей попросту было что скрывать. А Беллатрикс интерпретировала это неправильно. Её мощный разум додумал версию самостоятельно, и Гермиона не могла её в этом винить. Но мозг не давал сделать эту версию финальной и поразмышлять над ней. Она думала, что было что-то ещё. Что-то, из-за чего Беллатрикс относится к ней так предвзято. Ведь не могло же всё испортится так резко. Стало быть, она что-то видела. Или знала. Тем временем, пока в её голове всплывают воспоминания обо всех немногочисленных взаимодействиях с Беллатрикс, Андромеда опускает глаза, выглядя подавленной. — Белла, прости меня. На первый взгляд Беллатрикс выглядела более спокойной. Она подошла к Андромеде, мягко взяв её за плечи. — Скажи мне, Энди, — тихо сказала она, глядя сестре в глаза, не моргая, — Скажи мне правду. Андромеда хотела отвести глаза в сторону, но цепкие пальцы Беллатрикс вернули её голову за подбородок на прежнее место. У Гермионы от этого вида по спине прошёл холодок. Она чувствовала себя крайне неловко за то, что стала свидетелем этой сцены, но в то же время не могла оторвать взгляд. — Смотри мне в глаза, Андромеда. Без лжи. Средняя Блэк закрыла глаза. И зашептала так тихо, что Гермиона едва расслышала. — Я не могу. Сбоку послышался звук разбитого стекла. Как ни странно, он идеально подходил под данную ситуацию. Гермиона с печалью смотрела на, отстраняющуюся от Андромеды, Беллатрикс. — Чудесно, Энди. — Белла, давай поговорим дома. Пожалуйста, — из последних сил просит Андромеда. На секунду глаза ослепляет вспышка. Гермиона поворачивает голову и видит репортёров в форме «Ежедневного пророка». Чёрт возьми, а вы здесь откуда?! Она на нервах начинает бегать глазами то по сёстрам Блэк, то по толпе. Вывод прост: их снимают. В основном Беллатрикс и Андромеду. Весь их конфликт был запечатлён на фотоплёнку... И от этого максимально дискомфортно. Она ненавидела репортёров с того самого дня, как Рита Скиттер перешла все границы на четвёртом курсе. По её мнению, они всегда лезут туда, куда не следует, лишь бы заполучить компрометирующую информацию. И это её неимоверно раздражало. Все эти провокационные заголовки, вопросы, колдографии... В груди защемило. Она не хотела, чтобы дом Блэк столкнулся с грязью, что выльют на них корреспонденты, лишь бы заработать больше денег. Их уже снимают, внимание людей полностью обращено на них. Было два варианта развития событий. — Меда, — позвала она, не желая прибегать к крайним мерам. Ноль ответа. Блэк была полностью поглощена разборками с сестрой. Сейчас до неё было невозможно достучаться. Значит, ей нужно было привлечь внимание на себя. Посеять своими действиями тот переполох, что отвлечёт людей от них двоих. В голове всплыло воспоминание о матче по квиддичу на первом курсе, когда она подпалила мантию профессору Блэк. Тогда она хотела отомстить за придирки к сочинению, в которое Гермиона вложила всё, что только было возможно в тот момент. Вылила весь свой багаж знаний и все чувства. Она гордилась этим сочинением и тем, что она, маглорождённая девочка, написала его лучше, чем чистокровные волшебники, получившие «Удовлетворительно» за эту работу. И, ведомая обострённым чувством справедливости, девочка пробралась в башню во время матча и подпалила мантию с кусочком платья профессора Блэк. Тогда она посеяла хаос, из-за которого пришлось приостановить игру. К сожалению, её быстро обнаружили, и Блэк была настолько зла, что даже не ставила ей отработки. Она просто продолжала придираться и стала куда более мстительной, занижая оценки на протяжении всей учёбы. Из-за этого у Гермионы появилась неприязнь к профессору. Ближе к третьему курсу это переросло во вражду, а после она устала. Просто привыкла. И уже на автомате, на привычке подходила к профессору после каждого урока, спрашивая новую тему для дополнительного задания. Чтобы хоть как-то спасти свои оценки. Но несмотря на всё это, баллы за С.О.В. у неё были одни из лучших во всей школе. Гермиона тогда подозревала, что не обошлось без помощи профессора МакГонаглл. В этом времени декан Гриффиндора совсем не помогала Грейнджер. Девушка часто сравнивала то, каким человеком женщина являлась сейчас и каким станет тридцать лет спустя. И эта версия её определённо раздражала. Она не понимала, почему в один момент МакГонаглл ей сообщает, что возвращение придётся отложить на неопределённый срок, а в другой в её взгляде горит сочувствие и она стремится завуалированно утешить. А, может, в будущем Минерва помнит, что когда-то была ученица по имени Гермиона Грейнджер, попавшая в прошлое по ошибке? Если её теория верна, то всё это время МакГонаглл чувствовала вину за то, что не помогла ей когда-то, поэтому всячески оказывала помощь в любом вопросе? Очищала совесть таким образом? Получается, тогда и профессор Блэк всё помнила?... Это ужаснуло Гермиону, и она поспешила сосредоточить своё внимание на настоящем. Только бы не думать обо всех теориях, заговорах и что там ещё есть! В толпе мелькает блондинистая макушка с неестественными кудрями. Девушку обдаёт холодком, дрожь проходит по всему телу. Гермиона узнаёт того, кто стоит сзади скопления. При виде неё она сглотнула, а все её внутренности сжались в тугой узел. Рита Скитер. Здесь. Намного моложе, чем в её времени. Прытко пишущее перо уже висит рядом с её головой, а сверху накинут яркого, салатового цвета, плащ. Очки висят на кончике носа, а ехидная улыбочка искажает губы. Пока ещё без фирменной красной помады. Она что-то говорит своему перу, и оно старательно записывает все её слова. Внезапно её зелёные глаза утыкаются в Грейнджер, и в них проскальзывает интерес. Гермиона же мысленно хочет поскорее слиться с окружающей средой. Но она упорно достаёт свою, сделанную из виноградной лозы, палочку и отходит в сторону, к боковой части всеобщего скопления. Радовало, что они столпились не кольцом, что позволяло Гермионе подобраться незамеченной. Девушка поднимает древко выше, целясь в одного из газетчиков с фотоаппаратом в руках. Беллатрикс продолжает что-то говорить Андромеде, возвышаясь над ней благодаря каблукам на сапогах. В это время действия Гермионы замечает Нарцисса, её глаза округляются. Она быстро подходит к Гермионе и шипит. — Ты что... Но было поздно. — Конфринго! — произносит Грейнджер, выводя в воздухе зигзагообразное движение кончиком палочки. Фотоаппарат в руках мужчины взрывается, и он в страхе кричит, отпрыгивая в сторону, и едва не лишает равновесия других волшебников. Второе «Конфринго» было направлено под ноги толпе. Снег, лежащий на краю дороги осыпается им на головы и плечи. Пока все обеспокоены переполохом, Гермиона подбежала к Нарциссе и быстро шепнула ей. — Бери Беллатрикс и уходите отсюда. А после взяла Андромеду под руку и утянула по улочке между домов. — Ты что творишь?! За спиной раздался ещё один взрыв. Гермиона обернулась на секунду, чтобы увидеть кудрявые волосы Беллатрикс, утопающие в переполохе.⊱┈───⊱༺♡༻⊰───┈⊰
Гермиона затащила Андромеду в один из,заброшенных на вид, магазинчиков. Внутри было так же холодно, как и на улице, на всех поверхностях от пола до потолка покоились пыль и паутина. Блэк выдернула свою руку из хватки и отошла к одной из пустующих полок. — И что это было, позволь спросить?! — Признаю, план был не такой! — защищалась Гермиона. Андромеда в негодовании всплеснула руками, начиная ходить взад-вперёд по помещению, пальцами перебирая волосы, выбившиеся из причёски. — А какой тогда?! Прости конечно, но на кой чёрт ты взорвала чужое оборудование? Какой дьявол потянул тебя лезть в это?! — О, так ты заметила, — саркастично протянула Гермиона. — Все заметили, идиотка! — кипела Андромеда, — Не удивляйся, если появишься на первой полосе «Ежедневного пророка» в понедельник! — В то время, пока ты была поглощена спором, я спасала тебя и Беллатрикс от провокационной статьи. Могла бы сказать спасибо! — Подставив под удар себя, зная, что должна скрываться?! Гермиона стушевалась, скрестив руки на груди. — Тебе не пришло в голову, что ты попадёшь в газету? Что её прочитает Дамблдор? МакГонаглл? Поймут, что ты солгала? Что они заберут тебя и заточат в башне вплоть до девяносто восьмого года?! Грейнджер поморщилась. — Переигрываешь. — Проанализируй то, что я сказала ещё раз! — зарычала Андромеда, пнув коробку, из-за чего та откатилась в дальний угол под окном. — Я не думала, что всё пойдёт так! — повысила голос Гермиона. — А ты, как я вижу, вообще не задумываешься о последствиях, если они не касаются тебя! Гермиона задохнулась так, словно её ударили под дых. Она сжала челюсти, пока её глаза нещадно щипало. Ей было больно от осознания, что Андромеда права. Она действительно никогда не задумывалась о последствиях для других. Не подумала, что испытает Андромеда, когда поймёт, что ей придётся скрывать такую тайну от сестёр. Не подумала, что втянет в свою проблему несколько людей разом лишь только потому, что будет слишком слабой для этого не запланированного приключения. Почему меня вообще шляпа утвердила в Гриффиндор?! Я же Слизерин чистой воды! Как иронично, что теперь она ассоциировала себя с тем факультетом, который не понимала больше всего. Он казался ей неуютным до невозможности. Вся иерархия студентов змеиного факультета ужасала её с того самого дня, как она узнала об особенностях этого факультета. Люди с него в большей степени пугали её. Она была подверженной стереотипам дурочкой, убеждённой в мысли «Есть чёрное, а есть белое. Серого не существует». А теперь она сама ведёт себя, как представитель этого факультета. Теперь весь её мир рушился, взгляды перестраивались в молниеносном темпе. За которым уследить или поспеть она была не в состоянии. Она гневно утёрла полившиеся из глаз слёзы рукавом мантии, только сейчас заметив, что дрожит. И было непонятно, от обиды, паники или холода. Или от всего вместе. Она почувствовала, словно земля уходит у неё из-под ног. А в следующую секунду её уже подхватывают чужие руки, и она с удовольствием теряет контроль над своим телом, опускаясь на пол вслед за Андромедой. Та усаживает её себе на колени и обнимает, кладя подбородок сверху на макушку Гермионы, чья голова устроилась на её плече. Несмотря на то, что Грейнджер на два курса старше, сейчас она выглядит, как маленькая, хрупкая девочка. — Прости, — мягко говорит Блэк, — С моей стороны низко сперва убеждать тебя, что ты не виновата, а потом этим же фактом бить тебя по лицу. Гермиона не отвечает. Но она слышит. И её мозг обрабатывает услышанное, пока сама девушка похожа на вялый овощ. Такое чувство, что части её тела отказываются сотрудничать с ней, из-за чего она даже говорит с трудом. Её губы пересохли и потрескались, она с трудом их размыкает, глядя в одну точку потерянным взглядом. — Как я докатилась до такого, Меда? Ей не отвечают, но это и не нужно. Она чувствует, что ей необходимо выговориться. Не поделиться своими задумками, опасениями, не услышать мнение другого. Просто рассказать о том, что она чувствует все эти долгие несколько месяцев, зная, что получит в ответ утешение. — Я только всё порчу! Ты права, я не думаю о последствиях. Слабая эгоистка. Утопаю в жалости к себе, при этом ничего не предпринимая, чтобы исправить ситуацию. Попала в прошлое по своей же дурости, а теперь не могу отсюда выбраться, не в силах даже найти нужной информации в библиотеке Хогвартса, — она всхлипнула, только крепче держась за руки, обвивающие её кольцом, — И вместо поисков я трачу своё время на то, чтобы взорвать фотоаппарат человека, безрассудно подвергая себя риску, без которого было можно обойтись. Я устала от всей этой ответственности, мне хочется просто наплевать на всё и жить, ничего не скрывая, но я не могу. Я скучаю по Гарри, Джинни, Рону, профессору Блэк, той МакГонаглл, которую я думала, что знаю. По Рождеству в кругу семьи, по тёплым вечерам в гостиной с друзьями, играющими в плюй-камни. Скучаю по тем беззаботным моментам. Чёрт, даже по стычкам с профессором Блэк я скучаю! Она чувствует, как на неё накладывают согревающие чары. И то, как её гладят по плечам, убаюкивающе и качая из стороны в сторону. Столько слов ещё вертится на языке, приходя в голову по мере того, как она вспоминает новые и новые моменты, которые её беспокоят. Но она чувствует облегчение от того, что высказала всё, что не давало ей спокойно спать. Несмотря на бессонницу она подозревала, что если закроет глаза, то уснёт на несколько дней. И плевать на последствия. Слёзы прекращаются, а приятная слабость и успокоение накрывает её с головой. — Встать можешь? Она кивает и, не без помощи Андромеды, поднимается на ноги. Ей стыдно после своего срыва смотреть подруге в глаза. — А теперь послушай меня, — говорит Андромеда, положа ладони на бицепсы девушки, — Все мы люди. Все мы допускаем ошибки. Главное — учиться на них, а не наступать раз за разом на одни и те же грабли. Попала в прошлое по дурости? Твоей вины в этом нет. Это вина дрянного Пивза, разбросавшего водяные шарики. То, что ты не можешь найти информацию в библиотеке Хогвартса — не конец света. Я предоставлю тебе полный доступ ко всем историчкам, что у меня есть. Ничего не предпринимаешь? О, умоляю, не обесценивай свои старания. Ты делала всё, что в твоих силах. И теперь я готова тебе в этом помочь. Она щёлкает Гермиону по носу, на что та морщится, уже слабо улыбаясь. — Хоть я ещё зла, что ты так глупо поступила, мы не знаем, что случится дальше. Возможно, ничего из того, о чём я говорила, не произойдёт. Однако, риски никто не отменял. Поэтому, прошу тебя. В следующий раз подумай, прежде чем прыгать. — Я надеюсь, следующего раза не будет, — усмехнулась Гермиона. — Поверь, я тоже. — И прости, что тебе приходится в который раз терпеть мои истерики. — О, не переживай на этот счёт. Я готова тебе помочь. Психологов в магической Великобритании, к сожалению, не предусмотрено. — Ты знаешь о психологах? — удивилась Гермиона, вытирая остатки слёз, — Из мира маглов? — Тед мимолётно упоминал. — Вы друзья? Она видит, как розовеют щёки Андромеды и как та закусывает губу, пока улыбка только расширяется. — Что-то большее? — Гермиона улыбается, поигрывая бровями. — Пока не могу точно сказать. — Что бы это ни было, он тебе нравится, да? Блэк кивает. — Мне хорошо с ним. Он милый. В дальнем углу помещения что-то разбилось. Девушки дёрнулись, мгновенно повернувшись в сторону звука. Там стояло множество коробок, закрывавших обзор на самый тёмный участок без освещения. Внутри Гермионы поселилась, противная на ощупь, паника. Она на мгновение сдавила все её конечности, а её сердце подпрыгнуло к горлу, мгновенно опустившись обратно, бешено колотившись. Шестое чувство подсказывало: они не одни. Она достала волшебную палочку и держала её наготове. — Кто здесь? — Может, крысы? — предположила Андромеда, так же как и Гермиона, сжимая под плащом древко палочки. — Маловероятно, — покачала головой шатенка, — Гоменум ревелио! Первое время она ничего не чувствовала. Но потом девушка ощутила резкий прилив мрака, накрывшего её с головой. И присутствие чужака стало всё более осязаемым. Оно пульсировало в дальнем углу. — Выходи! — крикнула она вглубь комнаты, — Мы знаем, что ты здесь. Из-за самого большого ящика выплыла человеческая фигура. По мере того как она приближалась и выходила на свет, можно было различить, кто стоит перед ними. Гермиона в шоке таращится на стоящего перед ней человека. — Ты следила за нами?! — Хм, может быть.