Кулон || The pendant

Декабрь, 1968 год Оставшиеся дни до каникул выдались, как никогда сложными. Седьмой курс, много дисциплин, экзамены на носу. Гермиона готовилась ко всем, благоразумно выделяя время на прогулки с Андромедой и не беря себе слишком много дополнительных заданий. У неё была цель вернуться, а не исчерпать себя и валяться в изнеможении в постели все две недели до начала нового семестра. По наставлению Андромеды она начала учить французский. И упорно приступила к этому, игнорируя свои триггерные воспоминания, связанные с этим языком. Словарь из личной коллекции Блэков прекрасно помогал: уже к концу первой недели она могла говорить бытовые фразы, такие как «Спасибо большое» или «Доброго дня», иногда вставляя их в разговор. Также знала алфавит, достаточно глаголов и несколько существительных. Всё же, везде можно было найти свои плюсы: пусть и в прошлом, но она всегда стремилась узнавать что-то новое. И изучение нового языка не было исключением. Она гоготнула, представляя шокированное лицо Джинни, если бы её подруга вдруг ни с того ни с сего начала разговаривать на французском. К тому же, она благоразумно понимала всю опасность сложившейся ситуации, и была готова сделать что угодно, лишь бы её задумка удалась. Кошмар продолжал упорно присутствовать в её жизни, не желая отступать. И всегда один сценарий: три сестры, одна отступает, старшая душит, горящие глаза. Гермиона даже пробовала управлять своим кошмаром. Например, применить беспалочковую магию, чтобы палочка оказалась в руках. Или засыпать с ней под подушкой, чтобы перенести в сон. Но ничего не работало... Гермиона не представляла, сколько ей ещё предстоит спасать себя кружкой чересчур крепкого чая, что аж челюсть сводило, кофе по утрам и дрёмой на истории магии два раза в неделю. Всё это... В какой-то степени было слишком для неё. Учёба, поиски источников, изучение языка, секретность и всё это одновременно. Ей было банально тяжело нести всё это на своих хрупких плечах. Мотивация узнавать что-то новое слишком быстро угасала, что печалило Гермиону только сильнее. Но она была рада, что теперь несла этот груз не одна. По-настоящему не одна. Наконец, закончилась последняя неделя учёбы. С этого дня официально начинались каникулы в школе, и студентам давалось пару дней, суббота и воскресенье, чтобы разъехаться по домам и оставить замок мирно выдохнуть, наслаждаясь звенящей тишиной. Школу украсили, как и всегда. Еловые ветви под потолком создавали подобие мишуры, подсвеченные жёлтыми и белыми огоньками. Огромная ёлка, стоящая в большом зале, была завешена ёлочными игрушками: в основном позолоченными звёздами разных размеров, такого же цвета полумесяцами и фениксами с переливающимися хвостами. Свечки благодаря волшебству летали везде, освещая даже самые мрачные коридоры замка. Пушистые хлопья снега, что ложились на все горизонтальные поверхности, только добавляли волшебной атмосферы этого праздника. Веточки омелы магическим образом появлялись то тут, то там, ставя всех людей, находящихся в школе в неудобное положение вперемешку с неловкостью. Краем глаза, когда Гермиона выходила со сдвоенного зельеварения, она успела увидеть мимолётный поцелуй от Нарциссы в щёку Лили. Выглядело это крайне забавно: Эванс хлопала глазами, бросая взгляд то на омелу, то на белокурую Нарциссу, лицо которой не выражало ровным счётом ничего. Как и всегда. Гермиона только пожала плечами и вернулась к впихиванию в сумку огромной стопки пергамента. Трюки с омелой никогда её не впечатляли. Хоть многие и считают это романтичным явлением, Гермиона только кривилась на их убеждения, не стремясь озвучить свои собственные. И даже то, что родители в её годы попались на такую ловушку, обучаясь в колледже и после полюбили друг друга, не могло изменить её скептического мнения: ваша омела полная туфта. Этим она пошла в отца, довольствуясь своим опытом и логикой. Студентов, остающихся на зимние каникулы в школе, было необычайно мало. В основном это были либо дети, что являлись сиротами, либо же те, чьи родители уезжали из дома на Рождество и не могли забрать детей домой. Гермионе повезло. Она никогда до этого не оставалась на каникулы в замке: её всегда встречали на платформе родители, крепко обнимая. Особенно таким любила грешить её мама, зацеловывая дочь до припадков. Всё же, нелегко было отдавать своего ребёнка в неизвестную школу, куда тебе вход запрещён и ты не можешь забрать оттуда чадо, отведя домой за ручку. И девушка это понимала. По всей видимости, это Рождество она проведёт в обществе книг, своих и чужих записей, да чашки чая с лимоном и веточкой корицы. И даже несмотря на то, что она любила книги и стремилась к знаниям, сколько себя помнила, это навевало такую необъяснимую тоску, что выть хотелось. Но ведь у неё всегда будет Андромеда, правда? Гермиона, злобно пыхтя от раздражения, складывала в сумку книги, что взяла у мадам Пинс на каникулы. Репутация книжного червя давала свои плоды даже здесь, ведь ей доверяла одна из самых сварливых женщин из персонала. Не считая профессора Блэк, конечно же. И снова эта Блэк. — Да чтоб она провалилась, — буркнула Гермиона, с трудом застёгивая ремешок. С уставшим видом она присела на край кровати, наконец, выдыхая. Один из томов был слишком большим, до такой степени, что его пришлось уменьшить. Гермиона моргнула. Уставилась на саквояж. На свою палочку. Затем снова на саквояж, который рисковал прорваться по швам. А, собственно, почему она не додумалась до... Грейнджер мучительно застонала и начала доставать книги из сумки, складывая их ровной стопкой обратно на кровать, заодно накладывая на саквояж расширяющие и бездонные чары. И, напоследок, чары отсутствия веса, созданные лично Гермионой. Полезно быть заучкой. А ещё Гермиона так и не поняла той странной реакции Блэк на её слова. Возможно, она задела за живое, но почему та не дала Гермионе даже шанса извиниться? Она словно... Бегала от неё. Сколько Грейнджер не пыталась, она не могла поймать ведьму на разговор. Даже в пару на всех занятиях та теперь вставала с Люциусом Малфоем, от чего хотелось вывернуть свой желудок. Желательно, на его платиновые волосы. Чтоб не повадно было. Завтрак уже прошёл. Через пару часов начнут подавать кареты для студентов пятых и других старших курсов. А пока можно посидеть в тишине и... А нет, чёрта с два. Дверь распахнулась так резко, словно её хотели сорвать с петель. В спальню влетели соседки, щебеча на всю округу. Кажется, их писк был слышен даже за пределами подземелий. — Я сделала это, я сделала! — девушка хватала всё, что только было на её пути и подпрыгивала, словно резиновый мячик. Гермиона, глядя на это, чуть скривилась. В основном, конечно же, от безрассудства. Кажется, у этой русой девчонки скоро произойдёт разрыв от переполняющего её счастья, — отметила про себя Гермиона, хмыкнув, — И это слизеринка? Немыслимо. Не удивлюсь, если она в какой-то момент станет объектом насмешек Блэк. Гермиона издала звук, отдалённо напоминающий рычание. Опять эта Блэк! Да что за день сегодня такой? — Вильен, это не-мыс-ли-мо, — визжала вторая, выписывая рукой круги в воздухе, понятные только ей одной. Она запрыгнула на кровать, приглашая к себе возбуждённую от переполняющих эмоций подругу, — Значит так, ты должна подложить ему то украшение, которое я дала тебе. Ты же его не потеряла?! Русоволосая застонала, всё ещё улыбаясь. — Ну нет... Ну нет же. Брюнетка хихикнула, шлёпнув подругу по руке. — Да подожди ты! И обязательно подпиши, смотри... Гермиона, не особо желая вдаваться в подробности разговора, наложила на девушек заглушающие чары. Она испустила блаженный вздох, с некой тоской смотря на болтающих студенток, что-то передающих друг другу. Первая любовь, стало быть. Когда-то она была так же влюблена, как и все девушки. Но «это оказалось мимолётным влечением», как обозвала эти чувства сама Гермиона. Она подавила его в себе с трудом, проведя не одну неделю в соплях и поддержке Джинни. С тех пор она и считала омелу бредом. Девушки, сидевшие на кровати, помахали Гермионе, явно что-то сказав, и она тупо помахала им в ответ, натянув на лицо подобие улыбки. Она не хотела проводить оставшееся до отъезда время в темноте подземелий, поэтому, сняв заклинание и попрощавшись с соседками, заодно захватив сумку с многострадальными книгами, она быстро вышла из гостиной, направляясь на улицу. К каменному кругу. Снег радовал обитателей замка не первый день. Мокрые пушистые снежинки ложились кто куда: на камни, деревья, землю, не успевающую привыкнуть к одному слою снега, на крыши башен. Гермиона вдохнула свежесть, не обращая внимания на дубак, пробирающий до самых костей. Только обняла себя руками, любуясь едва заметной в снегопаде хижиной лесничего. Согревающие чары для слабаков. Мыслей было так много, что голова тяжелела. Гермиона не желала сейчас ни о чём думать. Она не хваталась за что-то конкретное, а просто наслаждалась видом. Сейчас есть только она, сугробы, лес вдалеке и ничего больше. Гриффиндорка зевнула, прикрывая рот рукой. Ладно, ещё бессонница. Куда же без неё любимой? А ещё... Хруст снега? Кто-то идёт? Гермиона напряглась, на автомате проверяя местонахождение палочки. Она была там, куда Грейнджер её положила: внутренний карман мантии. Пока не вынимая магический атрибут, она забегала глазами по территории в поле её зрения, не подавая виду, что что-то заметила. Совсем рядом хрустнула ветка. — А-а-а-а! — Гермиона завопила, поворачиваясь лицом к источнику шума и зажмуривая глаза, не желая встречать свою смерть так скоро, — Бомбарда! Чей-то голос взвизгнул, шипя неизвестные, но определённо тёмные проклятья. — С ума выжила?! Матерь божья! Беллатрикс Блэк собственной персоной стояла в хаосе, бывшим ранее огромным сугробом. Теперь по её мантии, стоящей наверняка, как скромное состояние, сползал снег, а волосы были в огромном беспорядке. Одна из прядей налипла Блэк на лицо, но та упорно продолжала её сдувать, не желая просто заправить в причёску. Выглядело это действо весьма забавно: ныне грозная ведьма была похожа на мокрую сову в банный день. Гермиона прикрыла рот тыльной стороной ладони, прижимая один из пальцев к губам, чтобы её хихиканье не дошло до ушей Блэк. — Прошу прощения. — Оставь формальности, — буркнула Беллатрикс, стряхивая остатки снега с плеч. Гермиона направила палочку на Блэк, собираясь ей помочь, но встретила такой яростный взгляд, говорящий «только, блять, попробуй», что опустила руку и убрала за спину так же быстро, как и подняла. — Что ты здесь делаешь? — За тобой пришла, тупица, — Блэк продолжала шипеть, но, увидев открытое негодование Клемент, поспешила пояснить, со вздохом буркнув, — Кареты подают через полчаса. Гермиона первый раз была благодарна Беллатрикс: из её головы совершенно вылетело, что Андромеда назначила ей встречу во дворе Хогвартса перед отъездом. А ведь она уже собиралась пойти к Хагриду, думая, что времени ещё в избытке... Время. Мерзкая штука. — Почему тогда ты здесь? — снова повторила вопрос Гермиона, слегка перефразировав. — Энди послала. Просила найти тебя и притащить за шкирку. Гермиона изогнула бровь, явно не веря лапше, что прямо сейчас, по её мнению, вешали ей на уши. — Энди так сказала? Да ну, остановите меня, я падаю. Её неплохо так забавлял складывающийся между ними разговор и вспыльчивость Беллатрикс. — С какой стати ей вообще о тебе волноваться?! Глаза Беллатрикс выпучились, став размером с блюдца придавая ещё более безумный вид ведьме. Затем, словно взяв себя в руки, она приняла неожиданно нормальный вид, чуть склонив голову влево и закусив губу, что выглядело даже при нынешней обстановке довольно... Соблазнительно. Она топала носком сапога по земле, её взгляд стал стеклянным, но она снова уставилась на Гермиону, не отрываясь, когда та попыталась незаметно уйти. — О, — издала понимающий звук Беллатрикс, от которого стало немного не по себе Гермионе. Её тело затряслось в резком приступе смеха. — О-о-о, — загоготала Беллатрикс, — Так ты действительно сдружилась с моей сестрой? Она приложила ладонь ко лбу, убирая мешающие пряди с лица и откинула голову назад, подставив лицо снегу, положив свободную руку себе на бок. И продолжила смеяться. Гермиона чувствовала себя крайне неловко, наблюдая сложившуюся перед ней картину. Блэк, вдоволь насмеявшись, оттянула зубами собственную нижнюю губу, из-за чего она слегка припухла. — Клемент, лапушка, сделаешь одолжение? Слишком уж ласковым голосом это было сказано. Это было похоже на тягучий мёд с приторным до тошноты вкусом. Гермиона, словно создавая крепость вокруг себя сложенными на груди руками, ощетинилась и подошла к Беллатрикс. — Какое? Насторожилась она не зря. Быстро, словно дикое животное на охоте, Беллатрикс цепкими пальцами схватила её за шарф, а Гермиона, мысленно благодаря свои мгновенные рефлексы, упёрла волшебную палочку в шейную артерию девушки. Та же опасно зашипела ей прямо в лицо, обдавая горячим дыханием с запахом табака. — Не приближайся к Энди даже на пушечный выстрел. Отстань от моей семьи. Ничем хорошим это для тебя не закончится. Гермиона только хохотнула. — Не тебе решать, с кем общаться твоей сестре. Беллатрикс сузила глаза и поджала губы, окинув её нечитаемым взглядом и отклоняя голову назад, словно возвышаясь над Гермионой. Её челюсти сжались. Было видно, что она боролась с собой, раздумывая, сказать ли очередную гадость или подождать, ужалив побольнее. Видимо, она выбрала второй вариант. — Мы ещё не закончили, Клемент, — прошептала она. После, озлобленно хмыкнув, выпустила девушку из хватки, намеренно царапнув по щеке и ушла туда же, откуда явилась. — Мы ещё не закончили, Клемент, — передразнила писклявым голосом Гермиона, показывая средний палец в ту сторону, куда удалилась ведьма и потирая щёку со свежей царапиной. Простое движение палочкой и короткое «Эпиксей» исправили сложившуюся ситуацию в два счёта. Какие у неё вообще могут быть мотивы, чтобы так со мной поступать?! — Чтоб ты провалилась, Блэк, — в сердцах зашипела в тишину опушки Гермиона. Уже второй раз за день. Она сделала глубокий вдох, прикрывая веки. Ладно, Грейнджер. Дыши глубже. Ненависть никогда не приводит ни к чему хорошему. Вспомни профессора Блэк, что вечно срывается на всех. Ты же не хочешь быть такой? Её передёрнуло от своих же мыслей, и она открыла глаза, отряхиваясь от неизвестно чего. Скорее всего, это были подобные навязчивые мысли. Она никогда не станет такой, как Блэк. И в этом она могла поклясться, дав хоть тысячу непреложных обетов. Никогда не говори никогда, Гермиона.

⊱┈───⊱༺♡༻⊰───┈⊰

Гермиона стояла во дворе Хогвартса с сумкой на плече. Из вещей у неё не было ровным счётом ничего: всё своё время она проводила в школьной форме да в джемпере и джинсах, чудом завалявшихся в её бездонной сумке во время перемещения. О таких вещах, как бельё она и думать не смела. Два комплекта — уже роскошь. А ведь в Хогсмиде ничего не предусмотрено для таких случаев... Гермиона считала это вопиющим упущением. Ох, узнай об этом Джинни — потащила бы её насильно в магазин с самым развратным нижним бельём на всей планете. Да уж, её подруга точно была без стеснения. А что ей до каких-то глупых предрассудков общества, мол, «это стыдно!»? За ней вон, половина Хогвартса ухлёстывает! Как думалось Гермионе, Джинни привыкла к таким вещам и в какой-то мере наслаждалась этим, но никогда бы этого не признала. Минуточку. Почему она вообще сейчас думает о нижнем белье и о том, как отреагировала бы Джинни?... Стало быть, проблемы с головой начали развиваться со стремительной скоростью. Она всматривалась в макушки студентов, что, торопясь, выбегали из центральных дверей замка. Брюнеток среди них было предостаточно, но одной конкретной нигде не было заметно. Гермиона поджала губы, а в голову уже лезли отвратительные доводы. Она оставила её? Забыла? Ушла с сёстрами? Рассказала им, кто на самом деле Ева Клемент и теперь она обречена на одиночество, без шанса снова увидеть близких? Она почувствовала на себе чей-то взгляд, но Гермиона не могла определить, откуда этот человек её видит. Неприятный зуд проносился по коже. Оглядываясь по сторонам она лишь видела людей, занимающихся своими делами и нескольких профессоров, что следили за перемещениями студентов и направляли их к каретам. Но стоило ей поднять голову... Она ахнула, сразу отводя взгляд, боясь быть разоблачённой. Прямо с балкона, что располагался над центральной еловой дверью за ней следил Альбус Дамблдор. Неприятное ощущение вновь пробралось под кожу, заставляя только упорнее отвести взгляд куда подальше от местонахождения волшебника. — Эй! Гермиона непонимающе обернулась. Звук доносился из-за колонны. Она обняла себя руками, положив ладонь на палочку, спрятанную в зимней мантии и осторожно двинулась к источнику звука, активно шептавшего её ложное имя. Кто-то схватил её за запястье и утянул за колонну под крышу. Пискнув, Гермиона уже готова была атаковать противника, но, увидев знакомое лицо, поспешила просто выпутаться из хватки. — Меда, с ума выжила? Предупреждать же нужно! — Тише ты, — шикнула на неё Андромеда, оглядываясь по сторонам и смотря украдкой прямо на балкон, где уже никого не было. Слизеринка облегчённо выдохнула, черты лица смягчились. Она похлопала Гермиону по плечу. — Прости, мера предосторожности. Конечно, Андромеда уже была в курсе подозрений Гермионы насчёт Дамблдора и МакГонаглл. Разумно не подавая виду, Блэк всё же пару раз рисковала, заводя с деканом Гриффиндора якобы непринуждённый разговор, а потом плавно старалась перейти на тему беспокоящего Гермиону вопроса, но все попытки не увенчались успехом. И она их временно оставила. В основном по просьбе Грейнджер, конечно. Она не хотела, чтобы контроль над безопасностью её тайны повысился — он и так давил ей на глотку. Но также и понимала рвение Андромеды ей помочь, хоть и не совсем догадывалась, в чём её выгода. Хотя, может, она делает всё это от чистого сердца? — Я понимаю. Спасибо тебе, — улыбнулась Гермиона. — Ну что, к каретам? Согласно кивнув, Гермиона едва не плюхнулась на каменную дорожку, когда Андромеда неожиданно быстро потянула её за руку в сторону тропинки, внизу которой стояли экипажи с невидимыми ни для кого фестралами. Гермиона никогда не видела этих удивительных животных вживую, только на картинке в книге. Она искренне сочувствовала тем, кто уже повидал смерть своими глазами и теперь мог без труда увидеть крылатых созданий. Одним из таких людей была её подруга — Полумна. Чудачка с приветом — говорили о ней в школе. Но Гермиона была не согласна с их предрассудками и возмущалась недалёкостью людей. Она села рядом с Андромедой в карету с крышей, уютно устраиваясь и предвкушая дорогу до поместья Блэков.

⊱┈───⊱༺♡༻⊰───┈⊰

Они зашли вчетвером в одно купе. То особо не отличалось от тех, что будут тридцать лет спустя. Но там Слизерин ездил в плацкартах, даже чистокровные, тогда как здесь было довольно уютное помещение. Даже раскладной столик был прикреплён к стенке. И почему их убрали? За все семь лет обучения Грейнджер не помнила, чтобы такие столики присутствовали в вагоне Гриффиндора. Или, может, для каждого факультета свои условия? Слизерин тут что, карты таро раскладывают? — фыркнула про себя Гермиона, плюхаясь на сиденье в клетчатой обивке. Странным было то, что Андромеда вдруг стала выглядеть очень зажатой. Испугалась, когда карета подпрыгнула на камне, шугалась от громких звуков поезда. Гермиона порывалась спросить, но прикусывала язык каждый раз, когда слова уже готовы были вырваться наружу. Поглядим. Беллатрикс с помощью взмаха палочки разместила свои и сестёр вещи на полках, чтобы не мешали, тогда как Гермиона держала свою сумку при себе, приобнимая её одной рукой. Андромеда смотрела в окно, заламывая пальцы, а Цисси достала какой-то справочник по травам, изучая и полностью потеряв интерес к своим попутчикам на ближайшие три часа. Беллатрикс, от которой, естественно, не могло ускользнуть тихое поведение её средней сестры осторожно подсела к ней. Поезд тронулся, а Гермиона навострила уши. Что же ты задумала... — Что случилось, Энди? — заботливо спросила Беллатрикс, нежно убирая волосы с лица младшей. Андромеда слишком интенсивно покачала головой. — Я н-не хочу тебе говорить. Она была сама на себя не похожа: плечи опущены, глаза в пол, руки сложены на коленях. Абсолютно всё в языке её тела кричало о зажатости и запуганности. Должно быть, Беллатрикс тоже это подметила, так как она, как никогда серьёзно, посмотрела на Андромеду. — Ты ведь знаешь, что я убью любого, кто посмеет навредить тебе. Андромеда неловко закусила губу, переводя взгляд то на Беллатрикс, то на Нарциссу. Последняя, к слову, не встревала и не выпытывала ничего у сестры, сохраняя нейтральное молчание. — Один сокурсник... — она неловко посмотрела в глаза Беллатрикс и та ободряюще сжала руку сестры, побуждая её продолжать, — С Хаффлпаффа. Он... Он оскорбил. Меня и вас. Нашу семью. Я, конечно, преподала ему урок, но теперь я боюсь. Он бросался угрозами... Мне страшно, Белла. С Хаффлпаффа? Оскорблениями? В сторону могущественной и влиятельной семьи Блэк? Гермиону такая ложь даже рассмешила. Чтобы хаффлпавец и накричал на члена семьи Блэк — такое может случится, разве что, в кошмарах этого барсучьего факультета. Комедия чистой воды! Она поджала губы, стараясь подавить улыбку, что едва не расплылась по веснушчатому лицу. Краем глаза она заметила, что даже Нарцисса теперь сидит, заинтересованно слушая легенду Андромеды и её брови с каждым словом становятся всё более изогнутыми, а на лбу от этого появляются складки. Этот день полон сюрпризов! Удивить саму Нарциссу Блэк — о-о-о, это нужно постараться! Гермиона готова была расхохотаться на всё купе от всей абсурдности ситуации, но Андромеда мельком бросила на неё предупреждающий взгляд, приказывая не подавать виду. От этого сдерживать порывы веселья становилось всё труднее. Грейнджер старалась не делать лишних движений. А вот Беллатрикс в этот момент было явно не до смеха. Её брови хмурились всё сильнее, а полные ранее губы сжимались в тонкую линию. Венка на лбу вздулась, теперь было отчётливо видно то, как бешено бьётся пульс. Челюсти сжались неестественно сильно. Казалось, она уже не слышала никого. Её глаза словно застилала пелена ненависти к обидчику её сестры. — Мою сестру, члена семьи Блэк, посмел запугивать какой-то выблядок?! — рявкнула она так громко, что даже бедный столик затрясся. Веселье Гермионы испарилось. Ей внезапно стало грустно за Беллатрикс. За то, как самоотверженно она готова защитить честь своей семьи, несмотря на то, что узнала о ситуации спустя какой-то промежуток времени. — Как он выглядел? — Каштановые волосы, веснушки на лице. Он маглорожденный. Фамилия Тонкс. Гермиону вдруг осенило и она осознала то, что Андромеда делала всё это время. Ей просто необходимо было вывести Беллатрикс на конфликт, заставить её поверить, что её крови что-то угрожает. Тогда она наверняка уйдёт из купе, взяв Цисси, оставив Андромеду наедине с Грейнджер. И она наверняка подговорила парнишку помочь ей с этим. Ноздри Беллатрикс раздувались. Шея и небольшая открытая часть груди покраснели от едва сдерживаемого гнева. Но взгляд её кричал лишь одно: почему она рассказала только сейчас?... — Ничего не бойся, сестра. Никто не посмеет тебя тронуть, пока я рядом. Сочувствие затопило всё нутро Гермионы. От этого стало трудно дышать. Беллатрикс подорвалась с места и, казалось, уже не слышала то, как Андромеда останавливает её, крича вдогонку. Её палочка в форме когтя внезапно показалась из рукава мантии, тонкие пальцы сжали древко до побеления костяшек. Нарцисса, смерив сестру и Грейнджер слишком уж знающим взглядом, соскользнула с сиденья и ушла вслед за Беллатрикс. Как только дверь купе за ними закрылась, Андромеда поспешила наложить заглушающие заклинания. — Даже не спрашивай меня об этом, — сказала она Гермионе. А ведь Беллатрикс готова на всё, чтобы защитить свою семью от потенциальной угрозы... И Андромеда это знает, активно пользуясь. Гермиона встряхнула головой, её волосы спадали по плечам. — Хорошо... Тебе определённо лучше знать, как поступать с сестрой. Она подумает об этом потом. Не сейчас. — Ита-а-к, — многообещающе протянула Андромеда, плюхнувшись на сиденье напротив подруги. Внимание последней полностью переключилось на свою временную наставницу и она обречённо вздохнула, глядя на сложенные на коленях руки. — Итак. — Ты взяла то, что я просила? Гермиона достала из своей магически расширенной сумки довольно объёмный том. Название гласило: «Руководство по этикету чистокровных». — У нас есть около часа. Поездка будет дольше, но мы не должны забывать о моих сестрах, поэтому лучше не обсуждать это открыто. Думаю, ты сама понимаешь. В поместье у нас будет больше времени, но тебе необходимо пережить встречу с моими родителями, не вызывая лишних вопросов. Она остановилась, подмечая зажатость её подруги и то, как сильно она сжимала пальцы рук. — Нервничаешь? — Я стану объектом разговоров, Меда, разумеется, я нервничаю! — всплеснула руками Гермиона, едва не задев запястьем столик. Её пыл угас так же быстро, как и зажёгся. Она заскулила, закрывая лицо ладонями. Андромеда вздохнула, потянувшись вперёд, и накрыла своей ладонью колено Гермионы. — Эй, — ободряюще шепнула она, слегка сжимая ногу Грейнджер, — Не думаю, что могу в полной мере осознать то, что ты чувствуешь. Но я искренне хочу помочь тебе. Ты меня понимаешь? Гермиона шмыгнула носом, отгоняя от себя навязчивые мысли. — Да. Да, я понимаю. Прости. Андромеда резко захлопнула книгу, напугав Гермиону, из-за чего та подпрыгнула и убрала ладони от лица, смотря на Блэк широко распахнутыми глазами. — Так, прекрати распускать нюни! Ты не виновата в том, что чувствуешь. Но нам нужно торопиться. С этими словами Андромеда снова раскрыла книгу и пробежалась по оглавлению, шелестя страницами. Она хмыкала и пропускала внушительное количество глав, пока Гермиона могла лишь бессильно наблюдать за этим. Наконец, Блэк воскликнула «Ага, нашла!» и обратилась к Гермионе. — Так, начнём. Что тебе необходимо сделать, дабы впечатлить хозяев дома? — Ты не говорила, что будет какой-то тест, — недоверчиво буркнула Гермиона, защищаясь. — Ответь на вопрос. — Реверанс? — жалостливо протянула шатенка, подтягивая колени к себе на сиденье. Андромеда на её вопросительный взгляд только сложила губы трубочкой, постукивая пальцем по корешку книги. Соберись, Грейнджер. Никто не станет с тобой сюсюкаться, если ты попадёшься. Гермиона встрепенулась, приняв более уверенный вид. — Реверанс. Андромеда гневно хлопнула ладонями по книге, опираясь на неё и вставая, нависая над вжавшей голову в плечи девушкой. Теперь Гермиона поняла, в кого у Нимфадоры был взрывной характер. Она готова была поставить десяток галлеонов на то, что будь Андромеда метаморфологом, её волосы сейчас бы приобрели огненно-рыжий оттенок. Но у них было нечто общее: если они брались за дело, то отдавались ему целиком и полностью, ожидая такой же реакции от других. Поэтому теперь Грейнджер стало понятно, почему в глазах Андромеды горит желание размазать её по стенке. — Неправильно. Чтобы сделать приятно хозяевам дома не принято приходить с пустыми руками, — читала Андромеда, водя указательным пальцем по строчке, — Поэтому стоит взять цветы или десерт. Гермиона уронила голову на стол. — У меня ничего нет из перечисленного. Это прова-а-а-л. — Ты — путешественница во времени, величайшая ведьма своего возраста, тянешь на себе весь факультет, защитница своих интересов. Не справишься с парой недель в светском обществе?! Гермиона расхохоталась, положив подбородок на сложенные на столике руки. — И как тебе удаётся одновременно и упрекнуть меня, и подбодрить? Самодовольная ухмылка стала ей ответом. — А с подарком я всё предусмотрела. С этими словами Андромеда полезла в свой чемодан и выудила оттуда коробку сладостей из «Сладкого королевства». — Взрывающаяся жевательная резинка «Друбблс», — прочла Гермиона, вопросительно подняв бровь. Блэк только усмехнулась и пожала плечами, складывая руки домиком на столе. — Если что и объединяет моих родителей, то это любовь к жевательной резинке. Как бы это странно не выглядело. Грейнджер от радости подскочила и крепко обняла Андромеду, несмотря на довольно неудобное положение. Эмоции вырывались наружу, она не могла сформулировать целостные предложения, поэтому просто пищала и слегка подпрыгивала на сиденье. — Спасибо спасибо спаси-и-бо. Андромеда легко приобняла девушку в ответ, после отстраняясь. — Поблагодаришь позже. Я думаю, что этого будет более, чем достаточно, чтобы произвести хорошее впечатление. После Андромеда ей рассказала о рассадке гостей и что необходимо говорить. Гермиона искренне радовалась, что у Блэк с собой не было линейки, как у её учительницы в маглловской школе в четвёртом классе. Иначе не хватало только очков в остроконечной оправе, пучка на голове и вуаля — Андромеда Блэк станет кошмаром для всех младших классов. Без исключения. Гермиона старалась занять удобное положение, внимательно слушая и подавляя желание зевнуть. Её мозг уже кипел от количества бытовых фраз, которые, цитирую: Показывали уважительное отношение гостя к хозяевам. Нельзя как-то попроще, без этих дежурных фразочек, наполненных до краёв двуличием?! Прошло всего лишь полчаса с момента, как Беллатрикс ушла с Нарциссой, а Грейнджер мысленно выла на луну. — Кстати, я надеюсь, ты смогла выучить хоть немного французский? Это один из языков в нашем доме, помимо английского. Матушка может задавать тебе вопросы. Гермиона решила, что это лучшее время разрядить обстановку. — Bien sûr, mademoiselle. Я бы не посмела забыть, ведь кое-кто твердил мне об этом все две недели до отъезда. Блэк ухмыльнулась. Её серьёзный образ спал, оставляя место мягкой стороне личности. Но она быстро взяла себя у руки, окинув Гермиону изучающим взглядом с ног до головы. — Над акцентом нужно ещё поработать, — сделала вывод Андромеда, поджимая губы и снова утыкаясь в книгу. А Гермиона со вздохом уставилась в окно, любуясь одновременно знакомым и чужим пейзажем. Она задумалась над своими перепадами настроения. Почему эмоции стали меняться со скоростью света? Её это пугало. Стабильность, к которой она привыкла и ранние установки рушились, как карточный домик. От мимолётного потока воздуха он падал напрочь, оставляя после себя груду, так называемых, обломков. Снова стало грустно. Как же это выматывало... Пока пейзажи сменялись один за другим, а Андромеда рассказывала ей о правилах поведения за столом и о сервировке стола, час прошёл незаметно. В купе ввалилась шипящая что-то на французском Беллатрикс. Можно было разобрать такие слова как «déteste» — ненавижу и «que tu sois damné» — будь ты проклят. Гермиона мысленно пополнила свою копилку слов, которые она теперь знает. В это время вернулась и Нарцисса, с ещё более невозмутимым видом. Как и до этого, она села с идеально прямой спиной, снова собираясь взяться за справочник. Гермиону такая ледяная стабильность выбивала из колеи. Как и ложь Андромеды. Как и чувство вины перед Беллатрикс, разъедающее её со стремительной скоростью.