༺♡༻
11 декабря, 1968 год, — Хогвартс, подземелья Слизерина На следующее утро она открыла глаза, чувствуя себя немного лучше. Эмоции притупились, оставляя законное место здравому смыслу, который был её верным спутником. Разум за ночь расчистился от плохого, и не хотелось вновь захламлять его переживаниями. Как и каждое утро, она взглянула на часы, стоящие на тумбочке спящей соседки напротив: они показывали половину шестого. Вчера она пропустила ужин. Об этом оповестил урчащий живот и неприятная слабость в конечностях. Голодать с самого утра и отдаться самобичеванию было определённо одной из самых глупых её решений. С другой стороны, теперь она могла мыслить трезво. Гермиона потянулась и похрустела шеей, разминая затёкшие мышцы. До завтрака ещё достаточно времени, и нужно было его как-то скоротать. Она на цыпочках проскользнула в ванную комнату и оглядела себя в зеркале, поморщившись. Школьная форма помята, волосы всклокочены. Если с последним она могла смириться, то внешняя неопрятность её раздражала, как никогда. Девушка быстро поплескала на лицо водой и уложила с помощью косметических чар непослушные, пушистые волны, собрав их в хвост. Сегодня по расписанию практические занятия: волосы ни к чему. Так же тихо Гермиона вернулась в комнату и разгладила с помощью палочки школьную форму. Галстук Слизерина вновь завязан на шее крепким узлом, едва ли не удушая. Решение пришло само собой. Не желая сидеть в тишине из-за спящих соседок, Грейнджер надела тёплую мантию и накинула шарф на шею. Не потрудившись завязать его, она забрала палочку и быстрым шагом пошла наверх, прочь из подземелий. Вечная сырость в них всё ещё казалась не естественной, обманчивой. Гермиона почти выбежала в тёмный коридор. Заря только поднималась. Ярко-красный рассвет на линии горизонта окрашивал стены замка. Неподалёку было настежь открытое окно, пропускающее зимний воздух внутрь. Девушка поспешила к нему и облокотилась о каменный подоконник, высунув голову наружу. На улице за ночь всё покрыло белым покрывалом: фонтан, крыши, дорожки, землю. Она с наслаждением вдохнула свежесть, что коснулась её лица. Что-то особенное было в этой утренней тишине, когда даже природа ещё находилась в лёгкой дрёме. Она блаженно прикрыла глаза, подставляя щёки морозу. Помимо весны, тёплых вечеров у камина с чашкой чая и пряностями, девушка любила холод и зиму. Ту, что с белыми и пушистыми хлопьями снега, красивым инеем на окнах, чистыми сугробами и прохладным ветром. Недостаточно тёплым, но и не ледяным. Редко когда она заставала такие прекрасные дни, но главным для неё было, что они существовали. Ей нравилось думать, что зима была особенной. Ведь её многое отличало от всех четырёх времён года. Лето, начальная осень и весна были очень похожи между собой как сёстры. А зима в стороне, эдакая белая ворона. Гермиона оглянулась вокруг и села на подоконник, забравшись на него с ногами. А её родители... Она ведь даже не могла написать письмо, чтобы спросить, как они. Всё ли дома в порядке? Не успела Гермиона придаться грусти, как вдруг услышала голоса в соседнем коридоре. Насторожившись, она слезла на пол и прислушалась. Сперва ей показалось, что это Филч делал утренний обход. Но, подойдя чуть ближе, услышала знакомую интонацию МакГонаглл. Судя по её необычно высокому тону стало понятно, что она безумно зла. — Альбус, ты сошёл с ума! — злобно прошипела Минерва, — Девочка не должна становиться оружием в твоих руках! А вторым был Дамблдор. Это становилось ещё интереснее. — Я не думаю, что стоит обсуждать это здесь, дорогая Минерва. Вновь в своей расслабленной манере старался что-то донести до декана Гриффиндора. Гермиона скользнула к стене и прислонилась к ней спиной, наложив заглушающие чары. Подслушивать нехорошо, но если говорили о ней... Она должна. А Минерва продолжала: — Ты же понимаешь, как это опасно! Она поступает разумно и ты, зная весь возможный... Всё равно хочешь этого?! Да чёрт с экспериментом. Она ещё ребёнок, и ты это знаешь! Опасно? Эксперимент? О чём они говорят? Осторожно, Гермиона выглянула из-за угла: МакГонаглл, чьи очки сползли на кончик носа, скрестила руки и сверлила Дамблдора суровым взглядом. Он же стоял, словно статуя, держа руки за спиной. Единственное, что выдавало его состояние, это пальцы, нервно перебирающие перстни. Директор вздохнул. — Пройдём лучше в кабинет. Минерва всплеснула руками. Гермиона никогда не видела прежде своего декана такой раздражённой. — Немыслимо, Альбус, просто немыслимо! — Идите вперёд меня, я присоединюсь позже. МакГонаглл словно хотела сказать что-то ещё, но запнулась, проглотив слова. Тяжело вздохнув, она подобрала подол мантии и направилась в сторону лестниц, неразборчиво бурча что-то себе под нос. Гермиона решила, что это прекрасная возможность уйти, оставшись незамеченной, поэтому она попятилась обратно за угол и, развернувшись, заторопилась удалиться из этого места. Слишком много всего происходит за последние несколько дней... — Чудесный рассвет, мисс. Пришлось остановиться. Гермиона прикрыла глаза и поджала губы, осознав, что раскрыта. И теперь ей некуда деться. Чёрт... Я же не закрыла сознание. Он поэтому прервал разговор? Узнал, что я здесь? Она решила не скрывать, что недовольна таким отношением. Гермиона развернулась обратно, вздрогнув от неожиданного появления директора прямо перед ней. Он смотрел с невиданной серьёзностью, что заставило Гермиону поёжиться. Она встрепенулась. — Доброго утра, профессор Дамблдор, — протянула девушка. Директор улыбнулся ей в ответ, но его взгляд смотрел куда-то сквозь неё. Гермионе чистым везением удалось контролировать свой разум. То, что она теперь испытывала к этому человеку, было противоречивым. Однако, она всё ещё пыталась себя убедить в том, что ошибалась. — Почему же Вы не в постели в такой час? — А... Я... — Грейнджер одёрнула себя и заставила сформулировать мысль, — Вчера я вернулась в общую комнату очень уставшей и сразу уснула. И так как пропустила ужин, проснулась очень голодная. Решила прогуляться, чтобы переждать время до завтрака. — Связано ли это с вчерашней новостью? Да. — Нет, сэр. В его глазах пробежала любопытная искорка, и Гермиона поспешила добавить: — Я понимаю, почему не могу вернуться. Вы делаете всё возможное. Но я бы хотела... — Это чудесно, мисс Клемент. Понимание — та вещь, которой могут достичь её многие, — он улыбнулся, из-за чего в уголках светлых глаз залегли морщины, — Будьте бдительны. Клемент? Он предполагает, что нас подслушивают? — Конечно, профессор, — ответила Гермиона, опустив голову. Она не хотела, чтобы щиты ненароком упали, а мысли принялись кричать на директора. Поэтому старалась избегать смотреть глаза в глаза. — Прогуляемся? Гермиона кратко кивнула и они, не торопясь, пошли в сторону террасы замка. Она чувствовала себя некомфортно, и гадала, с чем это могло быть связано. С излишним контролем, который возник так внезапно после безразличия? Или с тем, что ей что-то недоговаривали? Дамблдор прервал разговор, который касался непосредственно неё. Он определённо знал, что она подслушивала, иначе не стал бы... Что-то мягко, но настойчиво надавило на лоб. Можно было бы списать это на головную боль, но, стоило ей взглянуть на Дамблдора, как давление моментально прекратилось. Она сморщилась и укрепила щиты. Её живот заурчал, на что Дамблдор тепло улыбнулся. — Простите. — Я помню, как во время своего обучения в школе проспал весь день и утро, пропустив приёмы пищи. Эльфы были очень любезны в последнюю неделю перед каникулами. Они подавали прекрасное рагу, м-м, — Дамблдор сощурился, словно вспоминая аромат, пробуждающий аппетит, — Пальчики оближешь. Советую и Вам заглянуть на кухню. Быть может, они окажутся столь добры, что накормят Вас перед завтраком. — Благодарю, профессор. — Раз уж мы заговорили о каникулах, то как Вы планируете провести Рождество, мисс Клемент? По спине Гермионы пробежали мурашки, и она сглотнула. В её голосе закрутились мысли, как можно убежать от вопроса. Он что-то знает? Или это непринуждённый разговор? Нет, он не стал бы так утруждаться, если только... Они дошли до выхода из замка и остановились неподалёку. До Гермионы дошёл утренний холод. — Мисс? Грейнджер вздрогнула и обернулась на директора. Совсем ушла в мысли. — Что Вы имеете в виду? — переспросила она, моргнув. — Я полагаю, Вы останетесь в замке? Минерва, как и всегда, составляет список студентов незадолго до каникул, — директор пошевелил усами, глядя на неё поверх своих очков, что сползли на самый кончик носа, — Но уточнить никогда не бывает лишним, не так ли? — Да, наверное, — пробормотала Гермиона. Её глаза забегали по сторонам, лишь бы за что-то зацепиться. Она не хотела говорить правду. Они с МакГонаглл предупреждали, чтобы она никому не говорила, но Гермиона поступила по своему и теперь боялась реакции. Если она получала столько отказов, неизвестно, чем это могло обернуться сейчас, если бы она рассказала всё, как есть. Если она сейчас ответит «Да«, то правда раскроется, когда она исчезнет, вернувшись к новому семестру. Тогда беды не миновать. Думай, Грейнджер, на что мозг дан? Гермиона взглянула Дамблдору в глаза, всё ещё не решаясь. Она никогда не была хорошей вруньей. Постоянно заикалась, краснела и бледнела. Но сейчас... Выход казался только одним. Решение пришло, и девушка была не в силах его отвергнуть. За ложью можно скрыть что угодно. Их этому не учили. Значит, время пришло. — Вы не знаете, не так ли? — подсказал Дамблдор, изогнув бровь, — У Вас появились сторонние варианты? Гермиона быстро прикусила язык, останавливая поток оправданий, что уже собирался вырваться из её рта. — Я не хотела говорить, потому что думала, Вы будете против. Но, понимаете, за всё время я сдружилась с одним из студентов Слизерина. Сокурсником, — добавила она, поддерживая зрительный контакт, — Он предложил провести Рождество вместе. С его семьёй. Уверяю, я не рассказывала ему ничего, что могло бы подвергнуть опасности всех, кто мне дорог в будущем. Могу я... Поехать? — девушка умоляюще взглянула на директора. — Не мне говорить о сохранении тайны. Я искренне рад за Вас, мисс, — добродушно сказал Дамблдор и заговорщицки подмигнул, — Рождество вместе это всегда хорошо. Гермиона захлопала глазами, и вдруг поняла, о чём он говорил. Её уши покраснели, а рот открылся в немом шоке. Она фыркнула, радуясь, что здесь недостаточно жарко. — Простите, профессор, но это чепуха! — Прошу простить мне моё любопытство, мисс Клемент, — рассмеялся Дамблдор и махнул рукой в сторону выхода, — Что ж, оставлю Вас прогуляться. Ждут дела. Успев лишь раскрыть рот, из которого не вышло ни звука, девушке оставалось лишь смотреть в спину уходящему директору. — Хорошего дня, — тихо распрощалась она, ступив на улицу и потуже оборачивая вокруг шеи шарф. Постепенно светало. Температура сильно упала со вчерашнего дня. Будто весь накопившийся мороз за один день охватил всю территорию замка и уже въедался гуляющим студентам под кожу. И теперь уж точно нельзя было выйти на пару минут наружу без тёплых мантий, меховых перчаток, шапок и прочих греющих атрибутов, включая согревающие чары. Но не для тех, кто не любил их как Гермиона. Она прошлась по террасе замка и потянулась, размяв конечности. Плотные облака обещали новый снегопад. Часы, чей огромный маятник качался из стороны в сторону, показывали ровно шесть утра. И вдруг пробили столько же раз, оповещая жильцов. Значит, у неё был ещё час. И она могла спокойно, без лишней суеты, пройтись по окрестностям, заглянуть на причал. Или полюбоваться видом с подвесного моста, очистив разум окончательно. Изучение окклюменции по второму кругу начало давать небольшие результаты, и Гермиона собой гордилась. Она прекрасно знала, что такая наука невероятно сложна для понимания, а для применения на практике уж тем белее. И не многие маги были способны постичь её азы. Поэтому, не скрывая радости за свои успехи, Гермиона предполагала, что могла дать фору многим волшебникам. Но не профессору Блэк. Все знали, что в учебные годы она прославилась одной из лучших и ярких ведьм своего поколения, и ей не было равных. Гермиону это восхищало, и если бы не мерзотный характер женщины, она бы попросилась к ней в ученицы, чтобы перенять безграничный опыт. К слову о Блэк. Пройдя немного дальше и уже собираясь спуститься вниз по сугробам, к каменному кругу, Грейнджер заметила тёмную фигуру, опирающуюся о колонну. Дикие кудри лежали на плечах, торчали во все стороны, ветру и создавали подобие гнезда. Гермиона усмехнулась, замечая средство причёсок по утрам. Но ни мантии, ни прочей верхней одежды на ней не было, лишь привычное чёрное платье с подолом в пол. На секунду Гермиона забеспокоилась и задалась вопросом, как она не мёрзла, а затем вспомнила о согревающих чарах, которые наверняка использовала ведьма. А в руке лежала дымящая сигарета. До ноздрей Гермионы, стоило ей осторожно подойти ближе, донёсся запах дорогого табака с привкусом чего-то, похожего на вишню и ваниль. Но она не удивилась. Было очевидно, что Беллатрикс не изменяла себе даже спустя тридцать лет, продолжая курить одни и те же сигареты. Поражало лишь, как привычки могли проходить сквозь года, оставаясь в жизни человека до последнего. Гермиона остановилась чуть поодаль, не решаясь приблизиться. А нужно ли ей это? Нужно ли, чтобы на неё вновь обозлились и обвинили во всех грехах? Дай Беллатрикс волю, и она скажет, что это Гермиона натолкнула Еву на соблазн вкусить запретный плод. С такого расстояния нельзя было увидеть, в каком расположении духа пребывала Блэк. Но если она уже знала о присутствии Гермионы в их доме на каникулах, было очевидно, что не в самом доброжелательном. Значило ли это, что подходить не стоило? Неизвестно, какая первоначальная реакция была у Беллатрикс. Возможно, Андромеда приняла весь удар на себя, или же ведьма решила подождать встречи с девчонкой Клемент, чтобы высказать всё, что думала... С другой стороны, это же аристократичная семья в шестидесятых, когда убеждения чистокровных влияли на многих. Есть ли какая-то разница от того, будет Грейнджер вместе с Блэками или нет? Хоть она и плохо знала о культуре деятельности Блэков в это время, была уверена, что не останется единственной гостьей, и на Рождество увидит бал великих масштабов, куда прибудут все чистокровные семьи. Если Беллатрикс неприятна исключительно её персона — это могло стать проблемой. Но вот она уже стояла несколько минут неподалёку, а в неё до сих пор не прилетело ни одно проклятье... Это уже что-то значило. Верно? Набравшись смелости, Гермиона подошла ближе и встала справа от Блэк. Та не повернула головы и никак не показала, что заметила чьё-то присутствие. Смотрела прямо перед собой. Неловко переминаясь с ноги на ногу, Гермиона подумала, что здесь открывался прекрасный вид на Запретный лес и хижину лесничего, стоящую подле границы. Из трубы шёл дым, оповещающий о готовке. Если это те самые каменные кексы, коими был знаменит Хагрид, то мадам Помфри ждало обилие студентов, поломавших зубы. Гермиона не решалась навестить старого друга. Всё же, великан невероятно болтлив, а девушке хотелось поговорить с ним открыто, без утайки. Но всё сводилось к обстоятельствам, затрудняющим положение и не позволяющим Грейнджер выпить пресного чая в компании Хагрида. Да и без мальчиков она не ходила... Тоска. То чувство, которое ей порядком надоело. Она вновь взглянула на Беллатрикс и решила заявить о своём присутствии более открыто: — Доброе утро, — поздоровалась Гермиона, перекатываясь с носка на пятку. Молчание убивало, и ей хотелось хоть как-то развеять напряжение. Вопреки желанию, ответа не последовало. Беллатрикс продолжала стоять неподвижно, словно статуя, выкованная из мрамора. Пальцы нервно перебирали дымящую сигарету. Кулак левой руки, лежащей под грудью, сжался до побелевших костяшек. Она была слишком бледна и, кажется, еле стояла на ногах. Гермиона пришла к выводу, что Блэк недовольна тем, что её покой нарушили, возможно, даже разъярена. Стоило признать, девушка слегка занервничала, не зная, что ей делать, если вдруг Беллатрикс рухнет наземь. — Андромеда уже сказала? — она вновь испытала судьбу, заламывая пальцы. Хрустнув шеей, Беллатрикс поднесла руку к лицу и вставила сигарету между губ. Медленно вдохнула, делая затяжку и выдохнула, приоткрыв рот. В холодный воздух взмыл серого цвета терпкий дым, отдающий вишней и ванилью. Гермиона не ошиблась. Она подняла шарф повыше, закрыв нос, чтобы не надышаться табаком. Ей не нравилось, когда её нарочно игнорировали. А Беллатрикс определённо занималась именно этим. Или она настолько глубоко ушла в свои мысли? Даже если так, это начинало раздражать. В Гермионе проснулся азарт, подмывающий её продолжать допытываться до Блэк, пытаясь получить хоть какую-то реакцию. — Беллатрикс? — Я не в настроении, ясно? — рявкнула на неё ведьма. Это напугало, да так, что Гермиона от испуга вжала голову в плечи. Такое положение заставило её вспомнить не сладкое начало второго курса.Гермиона сидела за столом Гриффиндора и ела невероятно вкусную еду, приготовленную эльфами в честь начала нового учебного семестра. Уже завтра они погрузятся в обучение, домашние задания, дополнительные и познают новые азы магии. Девочка решила, что после ужина обязательно прочтёт хотя бы несколько глав из новых учебников, в особенности Трансфигурации и Древних рун: её любимых предметов. Напротив сидели Гарри и Рон, тоже с аппетитом уплетая еду за обе щеки и постоянно накладывая побольше, не успевая прожевать. Только Гермиона собиралась сделать замечание и сказать, что еда никуда не денется, как Невилл склонился к троице друзей и прошептал заговорщицким шёпотом. Да так, будто передавал тайну мироздания: — Эй, вы слышали новость? Профессор МакГонаглл больше не будет вести Защиту от тёмных искусств. — Что? — Рон едва не поперхнулся куриной ножкой, — Откуда у тебя такие новости? Гермиона выпучила глаза и уставилась на преподавательский стол. Быстро пробежавшись по нему глазами, она указала пальцем на один из стульев. — Видите? Пустое место рядом с МакГонаглл! — она обернулась на друзей с горящими от предвкушения глазами, — Должно быть, оно для нового преподавателя! — Если преподаватель опаздывает в свой первый рабочий день, значит, он не слишком хороший, — заключил Рон и вернулся к поглощению курицы. — Может быть, возникли трудности? — предположила Гермиона и снова взглянула на пустой стул. У каждого преподавателя был свой, подходящий по росту и стилю, и этот напоминал готический трон из замка, что обычно описывали авторы в романах. — Не будем делать поспешных выводов, — сказал Гарри, и Гермиона ни могла не согласиться. Урок Защиты от тёмных искусств стоял в их расписании в понедельник после обеда. За это время по замку поползло достаточно слухов о новом профессоре. Как выяснилось, это была женщина, и старшие курсы утверждали, что она — тиран во плоти, а первокурсники сидели на трапезе в слезах. Имя упорно не раскрывалось, все молчали, словно рыбы. Готический стул вновь пустовал. Гермиона зашла в кабинет одной из первых. Гриффиндорцы уже были наслышаны о едких комментариях, отпускаемых женщиной и её суровом выражении лица. Но Грейнджер это не пугало. Напротив, заинтриговало. Она решила, что профессор не любила глупых и тех, кто лишь делал вид, что понимал предмет. Девочка не сомкнула глаз до часу ночи, читая учебник по Защите от тёмных искусств вдоль и поперёк и вспоминая программу прошлого года. Она изо всех сил хотела произвести первое хорошее впечатление и зарегистрировать себя, как прилежную ученицу. Она лишь надеялась, что всё пройдёт, как по маслу. Она сидела за первой партой с Гарри, когда дверь наверху распахнулась и к студентам спустилась МакГонаглл. На носу привычные очки полумесяцы, а на плечах бархатная мантия изумрудного цвета. — Доброе утро, класс, — она хлопнула в ладоши, прекращая оживлённую болтовню, — Спешу лично поздравить вас с началом учебного года. Желаю каждому новых свершений. А теперь приступим к делу. Гермиону распирало от любопытства. Она заёрзала на скамейке, но промолчала. Сердце неистово билось. Девочка не могла понять, почему так нервничала. — Вчера во время пира вам стало известно, что я больше не являюсь профессором Защиты, — она не спрашивала, а утверждала. В её голосе слышался укор того, кто распространил сей слух, — И это правда. С этого момента и впредь моим предметом остаётся лишь Трансфигурация, а Защита передана в руки нового профессора. Отнеситесь к этому серьёзно и с уважением, — МакГонагалл обвела взглядом притихших детей, — Я бы не стала доверять такую важную дисциплину абы кому. И уверена, что она сумеет научить вас. Почему так долго? — пробежалось в голове у Гермионы, и она неосознанно задержала дыхание. — Поприветствуем. Новый профессор Защиты от тёмных искусств — Беллатрикс Блэк. Прежде, чем по кабинету успел пробежаться громкий шёпот, двери класса распахнулись, и дети синхронно обернулись на звук. А Гермиона почувствовала, как её сносит волной бешеной магии, следующей за тёмной ведьмой невидимым шлейфом. Её смоляные кудри подпрыгивали на плечах при каждом шаге, чей ритм отбивали острые шпильки. Облачена в чёрное классическое платье до колен на бретельках с декольте. На плечи накинут пиджак того же цвета, а шею украшало звенящее серебряное колье. Гордо вскинув подбородок, она прошла вперёд, встав по правую руку от МакГонаглл и обвела безразличным взглядом класс. У Гермионы приоткрылся рот. Кажется, она забыла, как дышать. Разумеется, она читала газеты. И знала, что Блэк — бывшая последовательница тёмного волшебника. Как и то, что до вчерашнего дня она находилась в Азкабане, осуждённая Министерством за многочисленные пытки и лишение разума родителей Невилла. Как и все присутствующие здесь. Она видела, как побелел Лонгботтом, провожающий отрешённым взглядом Блэк. Девочка со страхом оглядела женщину с головы до ног, задней мыслью пытаясь разглядеть метку Пожирателя смерти. Зря. Тёмные глаза нашли её, карие. У Гермионы словно земля ушла из-под ног, и она сжалась в комочек от того презрения, что ни с того ни с сего обрушилось на неё из глаз лавиной. Ей даже почудилось, что из ноздрей женщины вот-вот пойдёт пар, и она бросится на неё, порвав в клочья. Но этого не случилось. Не прошло и секунды, как Блэк потеряла к ней всякий интерес. Никто не смел сказать и слова. Все были погружены в себя, либо же слишком поражены случившимся. — Ваше смятение понятно, — продолжила МакГонаглл. В её голосе сквозило напряжение, — Но решение взвешенно и не подлежит оспариванию. Желаю удачи, — она повернулась к Блэк, что-то прошептав. Гермиона увидела, как ладонь декана сжала плечо женщины. Был этот жест наставляющим, поддерживающим или всё вместе, она не знала. Блэк коротко кивнула, и МакГонагалл, передав бразды правления окончательно, удалилась прочь из кабинета. Повисла гробовая тишина. Новоиспечённый профессор Блэк обвела взглядом класс. — Итак, — начала женщина. Её голос показался Гермионе жёстким, и по ней пробежала дрожь. Она чувствовала, что запомнит этот горящий отвращением взгляд надолго, — С этого момента дисциплина Защиты от тёмных искусств переходит в мои руки, — она прошла к столу и опёрлась о него бедром, скрестив руки на груди, — Без самодисциплины и ответственности вы не сможете идти по программе, а тратить время на дополнительные занятия с каждым я не собираюсь. Поэтому советую в срок выполнять домашние задания и не отставать. Опоздания, пререкания, разговоры и занятия не по теме, грубость и прочие факторы — то, что неприемлемо в пределах данной аудитории. — А принимать в Хогвартс Пожирателя смерти — это приемлемо?! — перебил кто-то с задних парт. Смерив нарушителя прохладным взглядом, Блэк просто сказала: — Двадцать очков с Гриффиндора за нарушение порядка. Гермиона сжала кулачки и оглянулась на сокурсника, который фыркнул и отвернулся к приятелю. — Запомните раз и навсегда. Последствия — это то, что следует за необдуманными действиями, — добавила профессор, почему-то глядя лишь на Гермиону. И начался персональный кошмар Грейнджер, которая гналась за справедливостью всегда и везде.
Блэк разошлась не на шутку: стоило кому-то только пикнуть, она сразу штрафовала, называя это нарушением дисциплины. Записка Парвати для Тины была сожжена в полёте и оштрафована. Гарри, переспросивший у неё, на какой странице нужно открыть учебник, отсадили в другой конец кабинета спустя несколько минут от начала занятия и оштрафовали за разговор, которого даже не случилось. А затем начался опрос, и если отвечавший студент запинался и не мог ответить по прошлому семестру — с него, разумеется, сразу же снимали очки. Поднятую руку Гермионы, которая знала идеально прошлогоднюю программу, Блэк будто нарочно игнорировала. И под конец девочка не выдержала. — Почему Вы снимаете баллы ни за что? — она поднялась с места, смело смотря в глаза женщине, которая впервые обратила на неё внимание с того момента, как зашла в кабинет. — Ни за что Вам начислен высший балл за прошлый год, — выдала Блэк, скривившись и вернув внимание Рону, который был белее мела. — Вы не компетентны, — продолжила Гермиона, — Всё занятие только и делаете, что нарочно штрафуете. Игнорируете моё желание ответить, хотя прекрасно видите, что оно есть, — девочка уже не могла остановить себя, хоть и чувствовала, что ходит по грани, — Понятие справедливости Вам точно не знакомо, в отличие от МакГонаглл! — Да? — удивлённо спросила профессор и подошла к Гермионе, которую опутал аромат кедра и цитрусов, — Пожалуетесь доброй Минерве? — она надулась, словно ребёнок, и Гермиону передёрнуло от такого наглого поддразнивания, — Даже если и так, в данный момент следует жаловаться на тебя, ведь именно ты отвлекаешь своих сокурсников от учебного процесса. — Не перекладывайте вину на других! — горячо выпалила Гермиона, — В данный момент Вы сами приняли решение отвлечься. — Выскочки вроде Вас всегда хотят внимания. Я просто позволила это. В первый и последний раз, — Блэк пожала плечами и добавила, — Тридцать баллов с Гриффиндора за пререкания и отвлечённые разговоры. А так же на шесть вечера Вам назначена отработка. — Вы не можете. В шесть вечера ужин в Большом зале, — заметила Гермиона, на этот раз уверенная в своей правоте. — Ничем не могу помочь, — профессор отошла от студентки, склонов голову к плечу, — Вопрос Вам, раз так тянетесь ответить. Что такое окклюменция? Гермиона поражённо уставилась на Блэк, не зная, что сказать. Конечно, она много читала, но её руки никогда не доходили до так называемой... Окклюменции? Откуда ей знать?! — Нет? — разочарованно спросила профессор, глубоко вздохнув, — Тогда назовите основные ментальные заклинания. Сзади послышался шёпот переговоров. Но Блэк не обращала внимания. Её взгляд был сосредоточен на девочке, которая открывала и закрывала рот, осознавая, что не понимала ни слова. — Что можете сказать о Переносящем зелье? — О П-переносящем зелье? — переспросила Гермиона, стараясь, чтобы голос звучал так же стойко, как минутами ранее. Всё тщетно. — Хм-м, — протянула Блэк. В её голосе слышалось сожаление, — Вы не знаете. Гермиона вжала голову в плечи и едва заметно кивнула. Её уши горели от стыда, а кулачки сжались от злости. — Что ж, для общего развития, мисс Грейнджер, поясню. Окклюменция — это магическая практика, которая позволяет защитить разум от чтения мыслей. Основные ментальные заклинания представляют Конфундус, путающий мысли и способность к ориентированию, Легилименс, позволяющий читать мысли, Империус — одно из непростительных и, наконец, Обливиэйт — заклинание забвения, стирающий память. А Переносящее зелье создала Моргана ле Фэй в девятьсот восемьдесят девятом году, — Блэк прошла к преподавательскому столу и села за него, закинув ногу на ногу, — Садитесь. Гермиона на деревянных ногах села на место, усилием воли проглотив слёзы обиды. Ком в горле мешал, как никогда, и девочка просидела до конца занятия, не поднимая головы от конспекта, что размывался перед её глазами. Ей было обидно, что новый профессор невзлюбила её с первой секунды ни за что, так ещё и завалила вопросами не по программе. И Грейнджер была уверена, что Переносящего зелья даже не существовало на самом деле.
С тех пор началась их извечная борьба. Гермиона росла, препирательства не прекращались, и девушке это казалось абсурдом. Её ненавидели, но за что — она не знала. И научилась ненавидеть в ответ. Но это противостояние между ней и Беллатрикс в разных ипостасях в корни отличались друг от друга. Словно это был не один человек, а два совершенно разных. Да, же черты лица, движения, излюбленный чёрный. Но то, как Блэк подавала себя сейчас и в будущем, создавало в разуме Гермионы когнитивный диссонанс. Будучи профессором она будто стала сдержаннее и яростнее одновременно. Влияние дементоров? Или смирение с судьбой? Та страсть и энергия, бурлившая сейчас в семнадцатилетней Беллатрикс словно испарились после Азкабана. Не мудрено, если учитывать, в каких условиях там пребывают заключённые. Но Гермионе вдруг стало нестерпимо жаль. И этот горящий огонёк в глазах... Которого не было у профессора Блэк. Ведьма вдруг взглянула на неё впервые с начала разговора, не прерывая затянувшееся молчание. Словно поняла, что блуждала в мыслях Гермионы. Которая застыла, увидев схожесть в выражениях лиц старшей и младшей версии. Презрение. Гермиона не знала, что было в её глазах в ответ. Возможно, непонимание, или ответная неприязнь. Она, желая прервать зрительный контакт, покосилась на сигарету в руках ведьмы. Девушка не любила эту вредную привычку, ей часто становилось дурно в обществе курящих людей из-за противного дыма, заполнявшего лёгкие против воли. Только туманил мысли своим зловонием. А туманный разум стоял наравне с беззащитностью и неспособностью себя защитить. Странно, но вот она уже несколько минут в обществе Беллатрикс, а сигареты не оказывали такого влияния. Возможно, из-за того, что на протяжении шести лет каждую неделю она становилась свидетельницей курения и вдыхала этот ванильно-вишнёвый дым. — Хочешь? Гермиона моргнула, возвращаясь в реальность. Беллатрикс протягивала ей сигарету, а в глазах плясали смешинки. Настороженно глядя на ведьму, Гермиона аккуратно приняла сигару, сжав её двумя пальцами. — Часто даёшь курить тем, из-за кого у тебя нет настроения? Глаза Беллатрикс сощурились. В ответ Гермиона не сдержалась и усмехнулась, делая затяжку по такой же схеме, как и Блэк несколькими минутами раннее. Спустя пару мгновений она почувствовала, как дым раздирал лёгкие и закашлялась в сторону, прикрывая рот ладонью. — Не понравилось? — Беллатрикс забрала сигарету из пальцев девушки, ехидно ухмыляясь. Грейнджер одарила её суровым взглядом и вытерла нос рукавом зимней мантии. — Никогда не хотела портить лёгкие. Моё мнение относительно этого не изменилось. — Ты торопилась, — возразила Беллатрикс, сжимая сигарету в зубах, — Курение такого не любит. — Не интересует, спасибо. — Ты всегда такая паинька? Фыркнув, Гермиона упорно промолчала. Беллатрикс, поняв, что отвечать ей не собираются, только пожала плечами. Разговор и без того выходил донельзя странным. Грейнджер смущало, что Беллатрикс ещё не ударила её лицом о колонну или другой каменный предмет. Или не сказала что-нибудь едкое, как обычно. Но вот они обе стоят рядом друг с другом: Беллатрикс выглядела спокойно, а Гермиона всё ждала подвоха. Это противоречило всему, что они обе делали раньше. И Гермиона испугалась. Она сжала край шарфа, перебирая его. Стоило попросить Беллатрикс кое о чём и уйти как можно скорее. — Ты не могла бы одолжить мне конспекты за вчерашний день? — она встретилась с любопытным взглядом и добавила, — Это ненадолго, я верну их вечером. Беллатрикс опустила взгляд на её руки, теребившие шарф. Гермиона тут же перестала, отчего-то почувствовав себя пристыженной. Выпустив кольцо дыма изо рта в холодный воздух, ведьма бросила сигарету на плитку и растоптала окурок носком туфель. Наблюдая за этим действом, Грейнджер скривилась. — Ну так... — Нет, — перебила Беллатрикс, не дав договорить. Гермиона моргнула. — Почему нет? — Не хочу, — ехидно выдала Блэк и развернулась к Гермионе корпусом, почти наступая, — Уж не знаю, что заставило правильную девочку пропустить занятия, но поощрять это я не стану. Проси кого-то другого о подачке. Гермиона рефлекторно отошла назад, упираясь спиной в холодный камень. Она боялась того, что могла сделать ведьма в таком состоянии. — Речь далеко не о... Не о поощрении, что бы ты не имела в виду. — Ну конечно, нет, — лицо Беллатрикс приняло печальное выражение, пока распахнутые глаза Гермионы наблюдали за каждым движением, — Кто-то обидел тебя, Клемент? Девушка прикрыла на секунду глаза. Проницательность Беллатрикс пугала до чёртиков. Даже несмотря на то, что щиты были в порядке, она нервничала, гадая, что ещё могла увидеть Блэк в её разуме. Либо она просто параноик. — Остынь, — прошептала она. — О-о-очень трогательная картина, — протянула Беллатрикс, склонив голову к плечу, — Увидимся на занятии. Посмотрим, как ты объяснишь Слизнторту вчерашнее отсутствие. Как жаль, вчера была теория, а сегодня уже предстоит готовить зелье... Ты же не можешь провалиться, не так ли? — Это моё дело, — прошипела Гермиона, глядя исподлобья на смакующую её реакцию ведьму, — Не хочешь помогать — пожалуйста. Как ты и сказала, я найду кого-то другого, можешь не переживать. Как за меня, так и за мои оценки. И ты прекрасно знаешь, что Слизнорт ценит потенциал. Которого во мне предостаточно. Думаю, ему не составит труда сделать мне поблажку... Испугавшись собственных слов, Гермиона закрыла рот, останавливая их поток от греха подальше. Их безмолвная борьба продолжалась ещё несколько секунд, тянувшихся, словно патока. В конце концов Гермиона сделала осторожный шаг назад, не упуская из виду Беллатрикс. Ещё один. И уже вскоре пробежала мимо фонтана, спускаясь к тропинке. Ей нужно пройтись. Мимо её плеча пролетел ворон, и Гермиона испуганно вскрикнула, не ожидая увидеть на территории кого-то помимо сов. Она обернулась на вход, где несколько секунд назад стояла Беллатрикс, чтобы понять, вдруг это её птица. Но помимо неё в рассветных лучах солнца не было ни души.