Кулон || The pendant

28 ноября, 1968 год, — Хогвартс, подземелья Слизерина Гермиона сидела на кожаном диване в гостиной Слизерина, завёрнутая в плед и с учебником в руках, пытаясь согреться. Что получалось плохо. Несмотря на треск поленьев в камине напротив и тепло, источаемое им, зубы девушки стучали друг о друга, а руки и ноги казались ледяными. Сосредоточиться на чтении параграфа о креативной Трансфигурации не представлялось возможным в таком состоянии, и вскоре девушка отложила учебник, потирая зудящие глаза. Света здесь определённо не хватало. Существование согревающих чар она нарочито игнорировала. Рон часто говорил, что «Живое тепло намного лучше!». Тогда Гермиона разделила его умозаключение. Магия казалась ей чем-то, что облегчало существование человека до неприличия. И, будучи выросшей в семье маглов, девушка закрепила эту цитату у себя в голове и упорно не желала от неё отказываться. К тому же, сейчас, помимо воспоминаний, естественное тепло — единственное, что осталось от Рона. А она по нему безумно скучала, как и по Гарри. И Джинни. И родителям... Быть вдали от дома нелегко. Ей, как никогда, хотелось почувствовать тепло и единство с близкими по духу людьми. Оказаться вновь в уютной гостиной Гриффиндора. Испытать те смешанные эмоции от вечеринки в честь новой, не менее грандиозной, чем прочие, победы Гарри в матче по квиддичу, объедаться сладостями с Джинни и беспокоиться, как бы их не поймала поздно ночью МакГонаглл, которая ненароком решила бы заглянуть в гостиную... Она всегда ценила такие мгновения. Кусочки счастья. Но даже этого оказалось недостаточно, и девушка изнывала от тоски, находясь в сырых подземельях, где мало того, что было до ужаса скучно и неуютно, так теперь и слизеринцы вели себя как никогда надменно и отстранённо. А это никак не облегчало нахождение Гермионы в этом времени. Всё это происходило из-за поражения в очередном школьном матче. Как известно, слухи разлетаются по замку с невероятной скоростью — Хаффлпаффцы те ещё сплетники... На выходных прошёл первый матч по квиддичу в этом году — между Гриффиндором и Слизерином. Будучи не любительницей квиддича и высоты, Гермиона не была на матче, но без информации не осталось. Как шептали студенты в коридоре перед занятием, на последней игре гриффиндорец Мэтью Элоп применил один из опасных манёвров, благодаря которому подарил своей команде победу, а Слизерину вратаря с охотником в больничном крыле. И теперь слизеринцы волком смотрели на гриффиндорцев, ползали по замку и шипели проклятья за их спинами, не в силах успокоиться и оставить это без внимания. Справедливости ради, Мэтью наказали за данную выходку, но кому какое дело, если результаты матча уже не изменить? Гермиона хоть и была рада за свой факультет, но считала победу не честной. И была уверена, что Слизерин разделял её мнение. Девушке в целом всегда была не понятна вражда двух противоположных сторон. Она понимала, что у каждого разные ценности и приоритеты, воспитание, но разве это значило, что теперь у человека есть право оскорблять за спиной? Тем более тех, кого ты не знаешь лично... Это дикость. Должно быть, такова людская природа. Гермиона впервые задумалась о том, насколько разными были волшебники. Магический мир давно отстал от магловского, не было технологий, можно сказать, царило средневековье. И до сих пор преобладало деление по крови, которая взялась невесть откуда... С традиционным воспитанием. За тридцать лет мало что изменилось, но казалось, что после войны многие чистокровные после потерь задумались об истинных ценностях. А сейчас они были в самом разгаре. Чистокровные за всё время существования передавали эдакие традиционные ценности из поколения в поколение, живя в слепой гордости и принципах. Выдумали, что благодаря аристократичным предкам у них теперь голубая кровь, которая делает их выше и сильнее других. Дети следовали за убеждениями родителей, не зная иной жизни, ведь их от неё усиленно отгораживали. Доля, противоречащая законам, была под запретом... Откуда это взялось? Почему так произошло? Из-за чего чистокровные стали бояться за сохранность своей крови? Гермиона не верила, что не было в мире ни одного человека, кто бы нарушил неписанный закон. Не верила, что первой стала Андромеда. Она пришла к выводу, что чистокровные тщательно скрывали случаи неповиновения. Страшно было представить, что случалось с этими людьми... Равенство вытекает из всех щелей... Её осеннюю хандру усилила погода: серое небо, промозглая земля под кучей листьев и ледяной ветер, не позволяющий долго гулять на улице. Поэтому в замке теперь царил гул и толпы студентов всегда ходили кто куда: кто в библиотеку, кто на факультатив, а кто просто по своим делам. Прогуливаться мало кто осмеливался. Пока Гермиона витала в своих мыслях, на улице успело стемнеть. Студенты зашевелились, поглядывая на часы: скоро должен быть ужин. Гермиона, воспользовавшись образовавшимся одиночеством легла поудобнее на диване, на бок, положив голову на подлокотник. Её клонило в сон. Аппетита не было, так что она может спокойно полежать в мёртвой тишине. Мышцы так приятно расслабились, и она лишь на секунду прикрыла глаза... Она услышала шорох, и её глаза тут же распахнулись. Гермиона прислушалась, но никаких посторонних звуков больше не было. Она сглотнула, спиной ощущая чей-то взгляд. — Кто здесь? Несмотря на все усилия, голос дрожал, выдавая испуг. — Грязнокровка... Рвано вдохнув, Гермиона повернулась на леденящий внутренности шёпот, произнёсший ненавистное слово. Ярлык, повешенный на неё, когда она была ещё ребёнком... Три сестры Блэк стояли в ряд, не отрывая от неё презрительного взгляда. Даже не моргали. Только следили за её движениями. Гермиона осторожно поднялась с дивана и отступила назад, как ей казалось, на безопасное расстояние. В гостиной никого, и никто бы не смог прийти ей на помощь даже при желании. Ни единой души вокруг, только они вчетвером. Сердце колотилось в груди, а паника сдавливала горло, лишая возможности издать хоть звук. «Грязнокровка»... Андромеда рассказала? Она ведь обещала, что не скажет ни слова! Гермиона сама не поняла, как всхлипнула, а глаза наполнились влагой, мешая видеть чётко. Она быстро вытерла слёзы рукавом джемпера и встала в боевую стойку, решив, что будет драться не на жизнь, а на смерть. Ужас продолжал накатывать волнами, сбивать с ног, но она стояла с поднятыми кулаками. — Прекрасный план, грязнокровка, — хмыкнула Беллатрикс и вдруг оказалась возле журнального столика, на котором лежала палочка Гермионы, — В этом вся твоя природа. Магия тебе не принадлежит, и ты обходишься без неё... — её рука потянулась к палочке, — Правильно. Гермиона рванула к магическому атрибуту, но Беллатрикс оказалась проворнее и быстрее. В следующую секунду её палочка прилетела в руки Нарциссе, а Беллатрикс схватила её сзади, сжимая в кольцо неожиданно крепких рук. Девушка забилась в ловушке, пытаясь выбраться. Её глаза неотрывно следили за палочкой, которую Нарцисса с интересом рассматривала. — Сломай её, Цисси! — с придыханием приказала Беллатрикс. — Что? Нет! Её голову насильно повернули за подбородок к Нарциссе, которая медленно подошла к горящему камину. — НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! Ладонь младшей Блэк разжалась, и палочка упала прямо в проклятое, зелёное пламя. Рот Гермионы открылся в немом крике, и она заплакала, забившись в кольце рук ещё яростнее. — УБИРАЙСЯ! — брыкалась она и кричала, что есть силы, — УБИРАЙСЯ ОТ МЕНЯ! Она так сильно впилась ногтями в предплечья, держащие её, что Беллатрикс взвизгнула и отпустила её, прижимая руки к груди. Сёстры бросились к ней, пока Гермиона без сил упала на пол. Она осталась безоружна. — Ты... Ты ранила меня. РАНИЛА! — ТЫ РАНИЛА НАШУ СЕСТРУ! — взвизгнула Нарцисса. Гермиона обернулась назад и отскочила в сторону от змеиного хвоста, собравшегося раздавить её. Она скрылась за диваном, с раскрытыми от ужаса глазами наблюдая, как лица сестёр перекосило от ярости. Их лица приняли змеиные очертания, глаза стали похожи на змеиные, а волосы... Волосы теперь были воплощением ядовитых гадюк, шипящих в её сторону проклятья. И Гермионе стало по-настоящему страшно за свою жизнь. — Ты предала меня, Андромеда! — выплюнула Гермиона в сторону средней сестры, бережно обнимавшей старшую когтистыми лапами. Поднялся ветер. Камин потух, а три пары глаз стали единственным светом в комнате. Дыхания сестёр-змей погружали комнату в леденящий холод. Они словно перевоплотились в свою искажённую, невероятно уродливую анимагическую форму. Как будто застряли посреди трансформации. Гермиона задрожала и опустилась на пол, не в силах стоять на ногах. Стало невероятно душно. Сёстры-змеи словно забирали себе весь воздух. Она закрыла уши и сжалась в комочек, желая, чтобы это поскорее закончилось. — Грязнокровка! — Ты украла магию! — Умри, отродье! Змеи возвышались над ней, повторяя столь ненавистное слово. — УХОДИТЕ! УМОЛЯЮ, УЙДИТЕ ПРОЧЬ! Одно из чудищ, ранее бывшее ведьмой с кудрявыми волосами древесного угля, подобралась слишком близко. Она обвила лежащее тело Гермионы хвостом и подняла вверх. Узел сомкнулся на шее, и когда девушка поняла это, стало слишком поздно. Она снова была в ловушке. — Андромеда... — прохрипела она из последних сил, уже не стараясь причинить чудищам никакой боли или выбраться. Она только старалась освободить горло, которое с каждой секундой сдавливало всё сильнее. Гермиона хватала ртом воздух, постепенно погружаясь в темноту. Доступа к кислороду больше нет... Последнее, что она увидела, это то, как с глаз Андромеды спала пелена ярости, и она бросилась вперёд, к сёстрам, чтобы... — Гермиона! Проснись, ты слышишь меня? Гермиона распахнула глаза и села прямо, прерывисто дыша. Руки тряслись, волосы прилипли к задней части шеи, а губы дрожали. Напротив неё, склонившись, был человек, чьи плечи Грейнджер сжимала. — Где они? — девушка боязливо огляделась, — Куда они делись?! Ты их прячешь? — Кто делся? Гермиона, наконец, сфокусировала зрение. Перед ней была Андромеда, перепуганная не меньше неё. Грейнджер заморгала, и быстро отпустила Блэк, отсаживаясь от неё подальше. Плед запутался в ногах. Воображение и осадок после сна рисовали Андромеде змеиные очертания. Тихий ужас брал верх, и рука Гермионы непроизвольно потянулась к волшебной палочке, лежащей рядом. С облегчением девушка прижала к себе атрибут. — Что с тобой? Пристыженная своей вспышкой, Гермиона была не в силах поднять глаз на Андромеду, поэтому уставилась на свои ноги. — Кошмар, — прошептала она, всё ещё находясь в потрясении, — Снился. Не говоря ни слова, Андромеда ушла куда-то за спину Гермионы. Та повернулась, и увидела, как Блэк взяла с полки стакан и налила туда воды с графина, а затем добавила несколько капель неизвестной субстанции из какого-то пузырька. После этого вернулась. — Выпей, должно помочь, — Андромеда протянула девушке сосуд и присела на другую сторону дивана, сложив руки на коленях Полная сомнений, Гермиона сперва поднесла стакан к носу, чтобы определить запах корицы, на случай, если таким способом Андромеда решила её отравить. Блэк, наблюдая за движениями, выгнула бровь, но возражать не стала. Не учуяв ничего подозрительного, она выпила немного мутной жидкости. Смакуя вкус, девушка вдруг с удивлением поняла, что это успокоительное. Магловское. Она вопросительно посмотрела на Андромеду, на губах которой показались очертания смущённой улыбки. — Один человек дал. Сказал использовать в крайних случаях. Я подумала, что это и есть тот самый случай. Неужели Тед? Гермиона и не знала, что их общение началось так рано. Что в корни меняло дело. Она допила остатки лекарства, чувствуя, как мышцы расслабляются. Теперь пришло время узнать цель визита Андромеды. Иначе она бы здесь не продолжала сидеть. Если это то, о чём подумала Гермиона, то она была благодарна за успокоительное, иначе переживания сожрали бы её изнутри. Всё две недели она сидела как на иголках. Андромеда абстрагировалась от неё и больше не шла на контакт, и девушка уже полагала, что такое поведение означало отказ. Она лишь надеялась, что воспримет его легко. — Тебе лучше? — обеспокоенно спросила Андромеда. — Немного... — Гермиона кивнула, искривив рот в полу улыбке, — Спасибо. — Нет проблем. — Ты искала меня? — Да, — Блэк кивнула, — Я подумала над нашим разговором. Гермиона непроизвольно замерла. В груди ещё теплилась надежда... — И? Что ты думаешь? Блэк молчала, сохраняя нейтральное выражение лица. Пальцы Гермионы сами нашли край пледа и сжали. — Андромеда? Та не выдержала и вдруг широко улыбнулась. Так легко и непринуждённо, что Грейнджер засомневалась в отсутствии побочных эффектов у успокоительного. Иначе это не объяснить. Глюки, да и всё тут... Андромеда отбросила прядь волос со лба. — Прости, Гермиона, просто ты так забавно хмуришься. Я с радостью помогу тебе. И не бойся, я никому не расскажу, — Андромеда сымитировала закрывание рта на ключ и выбросила его куда-то себе за спину, — Эту тайну я унесу с собой в могилу. У Гермионы не нашлось бы сейчас столько слов в запасе, насколько она была благодарна Андромеде. Язык будто к нёбу присох. Поэтому она просто подсела ближе и крепко обняла девушку, желая показать, как много для неё это значит на самом деле. Тёплые руки легли на её спину, продолжая объятия.

༺♡༻

10 декабря, 1968 год, — Хогвартс, Большой зал Прошло уже чуть больше недели с заключения некого союза с Андромедой. Скучные будни протекали в подготовке к экзаменам в конце года и множеством домашней работы, которую Гермиона не могла позволить себе не делать. Выходные стали глотком свежего воздуха: Андромеда постоянно пыталась её вытянуть на прогулку, посиделки в гостиной и подобные развлечения, чтобы девушка совсем не ушла в зубрёжку. Они часто ходили вместе на трапезы, и это утро не стало исключением. И если сперва Гермионе нужна была Блэк лишь из выгоды, то теперь она задумалась. Да так задумалась, что, сидя на завтраке в обещающий быть нудным вторник, не заметила, как тост улетел в чашку чая. Брызги горячего напитка вернули её в реальный мир, и Гермиона со вздохом взяла салфетку, вытирая стол. — Ты сегодня какая-то отстранённая, — заметила сидящая сбоку Андромеда, нарезая ломтик бекона, — Плохо спала? Гермиона натянуто улыбнулась и взяла новый тост, принявшись намазывать на него джем. — Можно и так сказать. После того кошмара её начала мучить бессонница. Зелья мадам Помфри помогали, но вчера Гермиона настолько вымоталась, что забыла принять новую дозу. Как итог: она кричала во сне, разбудила соседок по комнате и не сомкнула глаз до утра, сидя в гостиной и дочитывая пособие по ментальной магии. Это её пугало. Без здорового сна она не сможет сдать экзамены и мыслить здраво... Такая перспектива не была привлекательной. Гермиона лелеяла в своей душе надежду, что скоро это закончится. Стоило ли рассказывать Андромеде? Она ведь обещала помочь... — М, слувай, — пробубнела Андромеда с уже забитым едой ртом, — Ты продёшь с нми Рождство. Гермиона усмехнулась и покачала головой. — Меда, я ни слова не поняла. Плечи Блэк затряслись от хихиканья и она промокнула рот салфеткой, повторов уже внятнее: — Прости. Я сказала, что ты проведёшь с нами Рождество. Уже пришла сова от mère. Она с радостью поддержала моё предложение. Сказала, что хочет познакомиться с чистокровной волшебницей из Франции, — улыбнулась Андромеда, легко пиная Грейнджер локтём, — Она ведь родилась там, ты знала? Только вот Гермионе было не до смеха. Внутри всё сжалось от пугающего предвкушения. Будучи ещё маленьким книжным червём, только поступившим в Хогвартс, она изучала семейные деревья «Чистейших двадцати восьми», стремясь узнать больше о магии и о её воздействии на разные статусы крови. С Розье её перенесло на Блэков, и от скуки она даже выучила все зарегистрированные на тот момент связи и бракосочетания. Углубившись в архивы благородного дома она заинтересовалась последним из браков: Друэлла Розье и Сигнус Блэк |||. В «Ежедневном пророке» писали об их ненависти друг к другу, но одновременно и о любви к исследованиям. Исследованиям мира маглов. Для Гермионы это стало шокирующим. Статья была провокационной, и в большей степени выставляла оба дома в плохом свете, считая, что они одобряют действия маглов и считают их равными магическому сообществу. Скандал был грандиозен, но после пропажи одного из репортёров, написавших её, стало понятно, что дело пахнет жареным. И его замяли. Девушку заинтриговало такое отношение чистокровных к её миру. Будучи наивной второкурсницей, она даже писала несколько писем дому Блэков с самыми вежливыми обращениями, на которые была способна и отправляла их с совой в далёкий путь, даже не зная адреса. Каждый раз сова возвращалась с пустыми руками. В её случае когтями. То, что Друэлла заинтересовалась её личностью льстило, но и пугало. Ей придётся не просто продолжать играть студентку из другой страны, но и подкрепить легенду ответами на вопросы. Наверняка Друэлле захочется узнать от «землячки», как обстояли дела в стране, где она провела детство. Гермиона почувствовала, как краска отлегла от лица. — С тобой всё в порядке? — с беспокойством спросила Андромеда, нагло вторгаясь в личное пространство Гермионы и трогая тыльной стороной ладони её лоб, — Ты как-то побледнела. — Я просто... — Гермиона прочистила горло, — Я... Кажется, зря мы всё это затеяли. Она отвернулась к себе в тарелку, больше не чувствуя голода. В её голову закрались новые сомнения в правильности своего решения. Что, если она не поправимо изменит будущее, встретившись с родителями сестёр Блэк? Что, если уже изменила? Почему ей раньше не могло прийти это в голову? Разумеется, она знала, к кому шла за помощью. Опасалась за хранение своей тайны, взвешивая, стоит ли доверять или оставить всё, как есть, полагаясь лишь на себя и двух взрослых людей, по их словам лучше знающих, что делать. Но ей придумали настолько отвратительную историю, что приходилось разбираться с последствиями самой. И теперь ей не только предстояло в кратчайшие сроки изучить культуру, обычаи, праздники и достопримечательности Франции, сравнив их с теми, что были около двадцати лет назад, так ещё и провести две недели в обществе настоящих чистокровных... Во что я вляпалась... Ведь ей ещё нужны уроки этикета, знание множества правил и нюансов, соответствующая одежда, действительно дорогая одежда, ещё... Поток панических мыслей, постепенно превращающихся в водоворот внутри хрупкого сознания, прервал щелчок пальцев прямо перед носом. Она слегка раздражённо перевела взгляд на Андромеду, не понимая, как она может быть... Такой. Такой спокойной. — Ева, прекращай хандрить. Я понимаю, это нелегко даётся, но ты больше не одна, — она оглянулась по сторонам и склонилась ближе, перейдя на шёпот, — Даже если никто не будет так досконально проверять твоё происхождение — я помогу тебе со всем необходимым, научу всему, что знаю за то время, пока не наступят каникулы. Андромеда накрыла своей ладонью слегка дрожащую руку Гермионы. И продолжила говорить, будто читая её мысли наперёд и безошибочно угадывая все опасения и страхи, уже давно пустившие корни. — Ты на верном пути. Поступаешь так, как лучше для всех, и для тебя, в том числе. Ты хранишь это за семьи замками, так какие могут быть сомнения?! Я не предам тебя ни за что на свете, а mère с отцом не узнают правды никогда. Ты прекрасный человек, делающий всё, что в твоих силах и если я могу тебе посодействовать в этом, то буду только рада. Гермиона отрешённо смотрела на их скреплённые руки, слушая успокаивающий шёпот. Андромеда погладила большим пальцем костяшки пальцев Грейнджер. — Как ты уже говорила, то, что произойдёт в будущем, уже случилось. Значит, ты была здесь всегда. Но никто не знал, а это означает, что ты справилась со своей главной задачей — остаться незамеченной. Гермиона уже хотела возмутиться, что Андромеда так безалаберно относится к хранению её тайны, что трещит об этом на весь Большой зал. Но стоило ей оглядеться по сторонам, как она столкнулась с полным безразличием студентов. Они только с аппетитом уплетали завтрак и разговаривали между собой. Прямо как она сейчас с Блэк. Я слишком себя накручиваю. Она неловко улыбнулась и кивнула. — Спасибо. Что ж, это было логично. Практически никто не знал о её личности, значит, она не могла оказать сильное влияние на будущее. Или не оказать вовсе, что было бы просто великолепным исходом, но, учитывая, что о ней знают уже четверо людей — маловероятным. — Ты куда осторожнее, чем думаешь, — Андромеда похлопала её по руке и отстранилась, — Уж поверь мне. Гермиона была вынуждена с этим согласится. Она с облегчением вздохнула, чувствуя себя немного лучше, чем несколькими минутами ранее. Я простая студентка Слизерина, приехавшая из Франции. Вряд ли кто-то запоминает таких. Страх постепенно сходил на нет, как и узел, связывающий лёгкие, и девушка почувствовала, что может дышать намного свободнее. — Хорошо, допускаю, что всё пройдёт так, как ты сказала, — выдохнула Гермиона, выпив немного апельсинового сока, — А твои сёстры знают? Я имею в виду о том, что я проведу Рождество с вашей семьёй. Блэк пожала плечами. — Не знаю, я им ещё не говорила. Белла ведёт переписку с отцом, а Нарцисса иногда получает посылки, — вслух начала размышлять Андромеда, перемешивая чай, куда только что добавила сахар, — Но они наверняка не в курсе, иначе обсудили бы со мной. Гермиона сперва заколебалась, но всё же спросила: — Меда... Ты можешь рассказать об этом Беллатрикс? — Я бы в любом случае это сделала, — Андромеда пожала плечами, — Почему ты просишь? Гермиона отставила от себя полу пустую тарелку и подхватила сумку с учебниками за лямку, повесив на плечо. — Не хочу недопониманий. — Конечно, я понимаю. Поднявшись со скамьи, Гермиона уже хотела пойти к кабинету Заклинаний, но заметила хитрый взгляд Андромеды, направленный на неё. Она нахмурилась. — Почему ты так смотришь? — Как «так»? — улыбнулась Андромеда, отправляя в рот вилку с едой. Покачав головой, Гермиона направилась в сторону выхода. — Увидимся после занятий. У дверей она столкнулась с Беллатрикс и Нарциссой, идущими на завтрак. Она непроизвольно остановилась и проводила сестёр взглядом, тогда как они не удостоили её вниманием. Сколько пафоса. Гермиона свернула влево. Боковое зрение зацепилось за зелёную бархатную мантию, скользившую по полу возле дверей. Повернувшись на движение, Гермиона увидела лишь толпы студентов, бурно болтающих, но ничего, что было бы похоже на обычную остроконечную шляпу и мантию шляпу и мантию профессора МакГонагалл, девушка не видела. Она в недоумении пошла в ту сторону, куда, как ей казалось, прошествовала ранее МакГонаглл. Не могло же мне показаться?... — Мисс. Обернувшись, Гермиона встретилась с идущей к ней Минервой. — Доброе утро, профессор, — поздоровалась девушка, пытаясь понять настроение профессора, — Есть какие-то новости? МакГонагалл поджала губы, из-за чего они превратились в тонкую линию. Руки её были сжаты в замок до побелевших костяшек. Гермиона невольно начала переживать: если МакГонагалл так себя вела, значит, случилось что-то серьёзное. Последний раз Грейнджер видела декана Гриффиндора в таком состоянии когда попала сюда и лежала в больничном крыле, торгуясь информацией о будущем и том, кто она такая. Ей это не нравилось. МакГонаглл сделала приглашающий жест рукой, указывая на закрытую дверь. Гермиона кивнула и прошествовала за женщиной, заходя внутрь аудитории. В нос ударил запах сырости. Гермиона узнала кабинет Трансфигурации, где МакГонаглл преподавала в будущем. Сейчас здесь не было ничего такого, что могло сказать о важности этого места. Забитые книжные полки, покрытые слоем пыли; массивный стол посреди небольшого пьедестала в конце помещения и доска за ним; парты и стулья, накрытые белыми полотнами; кипы книг, просто лежащих на полу без присмотра. Послышался щелчок, оповещающий о том, что дверь теперь заперта и им никто не помешает. В чистые, в отличие от остального в аудитории, окна, пробивался утренний свет, отражаясь от люстры со свечами, подвешенной на потолке. Один из любимых классов Гермионы. И здесь как-то удивительно тихо. Осторожные шаги казались слишком шумными, а бьющееся в предвкушении сердце, казалось, могли услышать по всему замку. Можно было услышать биение стучащего в предвкушении сердца и осторожные шаги. Должно быть, наложены специальные чары, заглушающие все внешние звуки. Наконец, МакГонаглл заговорила: — Прошу прощения за столь резкий приём, мисс Грейнджер. Девушка отвлеклась от созерцания аудитории и пожала плечами. — Всё в порядке. Я Вас слушаю. — Альбус решил, что лучше я передам Вам эту новость. — Что ж, я не возражаю, — сказала Грейнджер, опираясь бедром об ближайшую парту для удобства и скрещивая руки на груди. МакГонаглл замешкалась, словно вспоминая, что вообще должна сказать своей будущей ученице. Которая, к слову, сверлила декана нетерпеливым взглядом. Профессор прочистила горло и довольно быстро вернула себе былую уверенность: статную осанку и спокойный взгляд. Гермиона поняла, почему так восхищалась этой женщиной в детстве. — Думаю, Вы и сами знаете, что маховик времени — предмет очень сложный и опасный. Он может вернуть волшебника, который его использует, в настоящее автоматически, когда закончится время, отведённое в результате количества оборотов, которые он совершил. — Ближе к делу, пожалуйста, — попросила Гермиона, — Что конкретно Вы хотите этим сказать? — Ваш маховик сломан. И с возвращением придётся повременить. Гермиона замерла, прекратив постукивать пальцем по руке. Тугой узел, свернувшийся в животе, сделал болезненный кульбит, задевая все возможные нервные окончания. У неё едва повернулся язык, чтобы сказать хоть два слова. — Как это? — Волшебник возвращается только тогда, когда количество оборотов истекает, — натянуто продолжила Минерва, — Только тогда завершается временной круг. В Вашем случае это тридцать лет. Паника сдавила Гермионе горло. На глаза навернулись слёзы. — Мы ищем обходной путь, но ваш случай — первый известный в истории. Ничего похожего не происходило со времён Морганы ле Фэй. До тех пор, пока нужная информация не окажется у нас в руках, Вы останетесь здесь. Будете жить в прежнем режиме — учиться и никому не раскрывать своей личности, — МакГонаглл выделила слово интонацией, глядя на девушку из-под поверхности очков, — Альбус лично будет за Вами присматривать и он надеется, что Вы не будете совершать глупостей. Как и я. Вот и всё. То, что от неё скрывали ранее и то, что она так боялась услышать, больно ударило по сознанию. Слово не воробей, а это не сон... И как бы она не старалась себя подготовить несколькими минутами ранее... К такому нельзя быть готовым. Гермиона рвано выдохнула, сдерживая слёзы. У неё подкосились ноги, но она продолжала стоять, переваривая услышанное. А ведь она надеялась. Верила, что если не сможет самостоятельно найти нужный материал в библиотеке, то великий Альбус Дамблдор сумеет найти хоть крупицу знаний в своей голове, что поможет ей с возвращением. А теперь надежда была лишь на библиотеку Блэков, в которой тоже может ничего не оказаться... И что же тогда ей делать? Оставаться здесь жить и умирать в одиночестве со страхом изменить время?! Нет. Она не хотела. Всю жизнь она восхищалась этими волшебниками. И как только попала сюда, поверила, что ей действительно хотят помочь. А они скрывали от неё это, врали в лицо, мол, «Мы не хотим Вас дезинформировать, мисс Грейнджер». Подарили надежду, а теперь нагло отобрали... Отобрали колючей правдой. Чёрта с два! Если ничего не получится, это значило, что она останется здесь... Что она будет делать? Как продолжит жить? Доживёт ли она до девяносто восьмого года и встретит ли друзей такими, какими запомнила? В душе поселилось мерзкое ощущение предательства, и она обняла себя руками, стараясь скрыть раненную душу от остального мира. Её состояние не осталось незамеченным для декана Гриффиндора. Желая утешить девушку, Минерва подошла и положила руку на плечо студентки. Тёплый, материнский взгляд, которого удостаивался не каждый, согревал и обещал защиту. Гермиона подняла на неё заплаканные глаза. По её щеке скатилась слезинка. МакГонаглл протянула ей платок, который девушка приняла с кивком, промокнув глаза. — Это будет самым безопасным, мисс Грейнджер. Я понимаю Ваше негодование и, возможно, смятение... — Прошу меня простить. Не найдя в себе сил продолжить слушать, Гермиона освободилась от прикосновения, шепнула отпирающее заклинание и бегом вылетела из аудитории, оставляя дверь настежь открытой.