На двоих одни грехи

                        1566 год Мороз неприятно обжигал румяные щёки. С каждым вдохом в лёгкие попадала порция холодного русского воздуха. Солнце сияло ярко, но тепла не дарило, из-за чего снежные сугробы и не думали таять. Небосклон разливался голубой краской. Облака уплыли восвояси, точно также и птицы улетели косяком. В ушах эхом отдавались истошные крики, а по телу лёгкой вереницей пробегали мурашки. Но Фёдор не испытывал страх или лютый холод. Наоборот, наслаждение. Наслаждение от криков, что звенят в ушах. Наслаждение от того как люди молят о своей жизни господа бога. Наслаждение от того, что никто им не поможет. Наслаждение от того, что бог слышит лишь одного человека-человека, с чёрными, смоляными глазами. Наслаждение от того, что этот человек смотрит на него, как ни на кого другого. Кожаные сапоги оставляли след на снежном покрове, немного хрустя белыми хлопьями. Тело чувствовало тепло, несмотря на то, что ещё два мужчины рядом стучали зубами от холода. Возможно, это из-за того, что лишь Фёдор стоял по правую руку от Царя. Он стоит по правую руку всегда, даже если Царь будет за тридевять земель. - Дело у меня для вас есть. - Какое? В унисон сказали два мужчины, не переставая дрожать от холода как осиновый лист на ветру. - В Москву поедете. Вы должны узнать про дела Боярские. Всё мне докладывать, до единого вздоха. Помните, моё слово-слово Царя. Слово Царя-закон, который надобно в скорейшем времени исполнить. Седлайте лошадей. За вами вскоре гонца пришлют. Мужчины молча поклонились и ушли. Слухи недобрые ходят, что боярство сместить царя хотят, мол, недовольны они положением своим. Фёдор таких на дух не переносит, скорее горло перережет, чем будет выслушать претензии к его Царю. Опричник посмотрел вдаль, там где зелёные верхушки ель с краем неба соприкасаются. Кроме бояр, он терпеть не может погружаться в свои мысли, там зачастую темно и холодно, словно в темнице. По большому счёту, ему тепло и уютно только в одном месте в этом государстве… - Федя. Поди-ка сюда. Басманову даже не пришлось оглядываться, этот голос у него в крови по жилам течёт. Этим голосом он до отвалу наедается. Этот голос заглушает поток его мыслей. Этот голос пробуждает внутри весьма странное чувство. Он быстрыми шагами идёт к Царю, устремляя голову вперёд и натыкается прямо на взгляд тёмных глаз. Внутри них будто что-то прячется, и не выходит на свет. - Ты же знаешь, Федька, что я изменников не терплю? Басманов кивнул, и они медленно пошли по направлению к воротам внутрь помещения. У любого другого опричника уже холодный пот на висках выступил, и дыхание перехватило. Но Фёдор знает, Царь играет. Но не на нём. Фёдор ему доверяет. Фёдор ему доверяет себя всего. - В Москве слухи пошли, что кажись, кто-то подставляет интересы государства, и подставляет меня. Что, Федька, делать предлагаешь? - Я уже отправил в Москву наших мужей, они каждое действие этих лживых змеев будут рассказывать. - Какой же ты, Федька… Они остановились и Иван взял Фёдора за подбородок. Поскольку Басманов был ниже Царя, Иоанну пришлось поднять голову опричника, чтобы столкнуться с ним глазами. Взгляд Федора выдавал какую-то детскую невинность, несмотря на то, что на его руках уже немало чужой крови. Иван же, смотрел на своего служилого, голодным, жаждущим поймать жертву взглядом. В нём будто загорелся огонёк, и беззащитный Фёдор только подкидывает туда ветки, вместо того чтобы лить воду. Иван провёл тыльной стороной ладони от скулы до линии подбородка, не отрывая глаз от юноши. Фёдор обрёл своё тепло, но мурашки бегают по коже, лишь от одного касания Царя. Хотя, Фёдору не просто тепло, он скорее обжёгся. - После того как выследим вора, устроим Пир на весь Мир! Царь с приторной, злостной улыбкой удаляется прочь. Фёдор вновь путается в действиях, он путается в себе.       

***

Спустя некоторое время, от опричников в Москве пришло в письмо, содержание которого раскрыло личность предателя. Новость эта разлетелась по всей Слободе, а в Москве совершилась очередная казань изменника. Пир уже не за горами, но все опричники тем не менее собрались нахваливать Басманова. - Ух, Фёдор, ну ты даёшь конечно! Так молод, уже государственные дела решаешь! Басманов улыбнулся. Он не привык слышать похвалу от кого-то, не принято это в их обществе. Но радость окрыляет каждый раз, когда из уст чьих-то доносятся хорошие слова в его адрес. Вдруг в комнату резко забежал мужчина, громко крича. - Басманов, тебя Царь к себе зовёт.