Бессилие веры

— Жаклин, я могу называть тебя так? Адлер оказался возле камина. Жаклин глядела на него и не могла понять, что это вообще за человек и жесток ли он. Он не был похож на кого-то ей уже знакомого. Она шагнула вперёд и упала на колени, вцепившись в ткань его дублета. — Умоляю вас, милорд, пощадите меня, — быстро зашептала девушка, боясь его реакции. — Меня избивал муж каждый день с тех пор, как моя семья перешла на сторону Винтеров, — она почувствовала как мужчина взял её под локти и поставил на ноги. — Пожалуйста, я буду вас слушаться и во всем угождать, только не бейте меня, — она не поднимала взгляд. Она боялась, что он поднял её только для того, чтобы ударить. Она хорошо помнила, как один раз отчаянно умоляла так своего мужа. Роланд тогда велел ей подняться, а потом ударил её кулаком по лицу. Виктор почувствовал вину, хотя он не был причастен к её несчастьям… А возможно всё-таки причастен. Ведь он не убил Алекса много лет назад. Если бы Винтер умер, то его мерзкий сын бы не родился и не испортил жизнь этой девочке. Он положил одну ладонь на её затылок, а другой погладил её спину и осторожно обнял дрожащую девушку. — Я не собираюсь тебя трогать, Жаклин, — услышала она то, что меньше всего ожидала, но больше всего хотела. — Я ничего тебе не сделаю. Мне жаль, что я дал тебе повод волноваться. Жаклин не надеялась на помилование: это был отчаянный шаг. Девушка не помнила, чтобы её кто-то так трепетно обнимал. Ему жаль, что он заставил её волноваться. Неужели ей правда наконец встретился человек, который её защитит? — С тобой делали ужасные вещи, но здесь тебе ничего не угрожает. Не Эстерлинги, не Винтеры не навредят тебе, — продолжил он. — Я понимаю, что с королевой тебе было бы проще, потому что она женщина, но она была ранена и сейчас в глубоком сне. А кроме неё единственная женщина в замке — её сестра Арина, — пояснил мужчина, но Жаклин не чувствовала, что его это смущает. — Я была недостаточно хорошей женой и дочерью и я заслуживала наказание, — прошептала она. А как же иначе? Если бы она была идеальной, то её бы не наказывали. — Но я обещаю, что с вами я буду стремится к идеалу изо всех сил. Адлер отстранился от неё. Сомкнув пальцы на её левом запястье, он потянул её за собой и усадил рядом на диване. — А ты пробовала предположить, что дело не в тебе, а в них? Ты не причиняла боль своему мужу, но он причинял её тебе, — он не отпустил её руку, про себя считая частые удары её пульса. — Но я сама его провоцировала, — тихо проговорила девушка. — Нельзя спровоцировать насилие. Насилие — всегда выбор и ответственность того, кто его совершает, — Адлер старался говорить бесстрастно, чтобы Жаклин не уловила в его тоне злость, которую она может принять на свой счёт. — Некоторые люди убеждены, что если они делают все правильно, то с ними ничего плохого случится. Это не так. Нет никакой связи между несчастьями, которые могут произойти с нами и которые от нас не зависят, и тем, что мы делаем. Эстерлинг внимательно его слушала, а сама сжимала кулаки до побеления костяшек. Он чувствовал, что под его пальцами кровь запульсировала быстрее. Она явно боролась со злостью или болью. Из её покрасневших глаз потекли слёзы. — Простите, я сейчас успокоюсь, — девушка принялась утирать слёзы свободной рукой. — Они издевались над тобой и запрещали плакать? — понял Виктор. — Ты волнуешься, это нормально. Я не запрещаю тебе этого делать, — добавил он. Мужчина прекрасно понимал, что сейчас он также манипулирует девушкой, как это делали с ней её родственники. Он навязывает ей свой взгляд на вещи и определяет, что ей следует делать и думать. Жестоко, но безвыходно. По крайней мере она приучится к нормальному отношению и поведению. — Но почему? — прошептала девушка, давая волю слезам. — Я хочу тебе помочь, и мне ничего не нужно от тебя взамен, — Адлер отпустил её запястье, догадываясь, что ей хотелось бы закрыть лицо руками. Не стоит ей говорить о том, что он пытается не допустить фатальных ошибок прошлого. — Тебе не нужно терпеть то, что я прикасаюсь к тебе. Это твоё тело и оно принадлежит тебе и я не имею права без твоего разрешения нарушать твои границы, как и любой другой человек, — Виктор старался говорить максимально спокойно. — Я прошу прощения за это, я не знал, как ещё тебя успокоить. Девушка сильно удивилась его словам. Никто ей не говорил такого, но она подозревала, что так должно быть. — Но… Я… Я понимаю, что вы правы, — девушка выглядела расстерянной. — Но я хочу, чтобы вы ко мне прикасались, — Жаклин покраснела. — Потому что вам важно моё согласие, вы единственный человек, которому я хочу довериться и… — девушка не знала, как продолжить свою мысль и ей было страшно. — Продолжай, тебе нечего стыдиться или бояться, — Адлер про себя удивился, как быстро она захотела доверять ему. — Меня никто так не обнимал. Я впервые почувствовала себя в безопасности, — Эстерлинг вся сжалась. — Хорошо, как хочешь, — лорд Адлер снова обнял её, на этот раз полубоком. Он прекрасно помнил, что перед ним пятнадцатилетняя девочка, которая затравлена, разбита и унижена. Она стесняется своего тела, которое у неё ещё не сформировалось. — Ты ранена? — его голос нарушил тишину. Она ответила не сразу, похоже вопрос поставил её в тупик. — Я в порядке, но следы, оставленные моим мужем ещё не сошли. Наёмники меня не трогали, — прошептала она, а Виктора посетила мысль, что не разу за время их разговора она не говорила в голос. Только шёпотом. Ей повредили связки? Или её учили, что тихо говорить — это значит проявлять уважение к мужчине? — Ты можешь разговаривать в голос? — задал он вопрос, зная, что любой ответ ему не понравится. — Да… милорд, — послышался тихий голос девушки, но всё-таки голос, а не шепот. Значит второе. Адлер отстранился от неё. Он поднялся, а она вслед за ним. Он подвёл её за руку к кровати. — Ты вероятно сильно устала и тебе нужно лечь спать, — пояснил он, и отвернувшись от неё, отошёл к столу. Девушка самостоятельно развязала шнурки и сбросила платье. В голову пришла мысль, что шнуровка спереди было идеей лорда Адлера. Затем её вытолкнула другая, о том, что он всё-таки собирается её трогать. Усилием воли она выбросила обе мысли и забралась в постель, натянув одеяло до подбородка. Он не предпринимал попыток раздеваться и похоже думал о том, с какими словами уйти, потому что смотрел на дверь. — Простите меня. За все мои вопросы и поведение, — девушка не понимала, как и зачем кто-то может ей хотеть помогать. — Не извиняйся. Ты ни в чём не виновата. Всё нормально, — успокоил он, и вышел из комнаты. Девушка практически сразу провалилась в сон, а вот Адлер не мог спать и не пытался, выбравшись на балкон. Два часа назад его крестник Эрик Грант лишил глаза королеву Элен. Он не смог защитить её даже от Гранта. И уж точно не сможет защитить его от Элен.

***

Жаклин проснулась утром в одиночестве. Она припоминала, что вчера было, радуясь, что рядом с ней не Роланд и вновь забылась в сне. Служанки привели её в порядок, но на её вопросы они не отвечали. Адлер наконец вернулся. Отточенная за последние годы привычка Жаклин оценивать выражение лица своей матери и мужа сработала. Она заметила, что мужчина чем-то опечален или раздражён. Чрезмерная бледность говорила в пользу первого. Виктору было над чем расстраиваться. Эрик пока что даже не раскаивался и мечтал закончить начатое, а королева до сих пор не очнулась. А когда она очнётся, неизвестно какое решение относительно Гранта она примет. Он сомневался, что она простит его. Одно дело прощать оскорбления и упрёки, а другое — потерю глаза и привлекательности. Тем более что Эрик ей наглядно продемонстрировал желание искалечить её или убить. Адлеру был откровенно противен поступок Гранта, но о его смерти он даже думать не мог. Хорошо, что его судьбу решать не ему. Позволит ли королева вернуть Эрика к жизни? Маловероятно. И это хорошо, если Лэстред не убьёт его раньше. Грегори человек действия и не думает о причинах и последствиях. По крайней мере сейчас они с Рейном были на одной стороне. Любовник королевы запер Гранта, но не трогал, ожидая, когда Элен очнётся. Поклон Эстерлинг вывел его из мыслей. Он уже догадывался, что доведет её до истерики, но разве можно было этого избежать? Он указал ей сесть обратно на диван, а сам остался стоять, отойдя к окну. — Леди Арина сказала, что кроме многочисленных синяков на тебе есть уже затянувшиеся удары хлыста. Я же вчера заметил, что у тебя недавно была разбита голова на затылке, на шее следы от ремня, отсутствуют несколько зубов, а на запястьях несколько порезов, видимо ты пыталась покончить с собой, — он следил за её реакцией. Девушка несколько раз вздрагивала. Видимо над выбитыми зубами и порезанными руками смеялись и она этого стыдилась, а другие травмы напоминали о боли. — Простите, но я посчитала, что эти раны не опасны, — попыталась она оправдаться, припоминая, что вчера заверяла, что всё хорошо, а теперь её обвиняли во лжи. Адлер не думал, что однажды сможет возненавидеть кого-то больше, чем Алекса Винтера. Ему потребовалось время, чтобы не отразить свою злость в словах, обращённых к ней. — Твои родители и твой муж делали с тобой непростительные вещи. Этого нельзя изменить, но я не позволю этому повториться. А ты нужно понять, что они не имели права это совершать. Никто не имеет на это право. Потому что ты такой же человек, как и другие. И не важно, женщина ты или мужчина, чтобы не говорил твой муж, — девушка на всё это рассеянно кивнула. — Я думаю у тебя есть вопросы, которые тебе следует задать, — продолжил он. Жаклин понимала, что сейчас хороший момент попытаться выяснить правду, хотя неизвестно, чем это для неё обернётся. Вот она возможно и избавится от неопределенности. — Что случилось с королевой? Я спрашивала служанок, но они мне не ответили. Адлер напрягся, это было больной темой и он только от неё отвлёкся. — Она лишилась глаза и сейчас в глубоком сне, — едва изменившимся голосом произнес мужчина. Девушка про себя пожалела королеву. Значит она тоже жертва насилия. Как такое могло случиться и кто это сделал она не решалась узнать. — Ты спросила потому что тебе кажется подозрительным то, что она приказала тебя привезти, но при этом ты её до сих пор не увидела, да? — до Адлера дошла причина. Хотелось надеяться, что он не прав. — Когда меня привели к отряду, многие наёмники удивились моему появлению, как будто о приказе доставить меня мало кто знал. А вчера вы воспрепятствовали моей встрече с королевой и отправили в ванную, едва увидев. Вы оставили меня спать в ваших покоях на вашей кровати, — Жаклин сложила все факты, и они привели её к тому, чего она боялась. Для Адлера же это ощущалось, как пощёчина. — Это я приказал тебя похитить. Королева не знает, — признал он, глядя на сжавшиеся кулаки девушки. — Но то, что она ранена — правда. — Может быть вы кого-то подговорили на неё напасть, — всхлипнула Жаклин, стремясь не заплакать. — Можно и подумать и так, ведь напал на неё человек, которого я привык считать сыном. Я понимаю как всё это выглядит, но то, что ты ошибаешься может показать лишь время, — Адлер снова чувствовал вину, хотя её не было. — А что будете делать со мной вы? — решилась добиться Эстерлинг и вспомнила, что о нем знает. — Я знаю, что вы занимаетесь тёмной магией. Виктор второй раз почувствовал себя оскорблённым, но решил запрятать свои чувства подальше. — Я не собираюсь приносить тебя в жертву и ничто из сделанного мной в отношении тебя не связано с магией. Когда я узнал, что наследник Севера женился я собрал о тебе и твоем браке информацию и она мне не понравилась. На деле все оказалось ещё хуже, чем я боялся, — объяснил он. — Если вы хотели защитить меня, незнакомую вам девушку, чужую жену, которая находится за сотню километров от вас, то почему вы не защитили хорошо вам знакомую королева, которая с вами находилась в одном замке? — про себя девушка отметила, что Адлер не похож на её мужа. Сколько вопросов она ему уже задала и в чём только не обвинила, а он даже голова на неё не повысил, не говоря о чём-то другом. Ей стало стыдно за свои слова и она подумала, что вероятно зря его обвиняет. — Навыкам Элен в бою позавидовал бы любой мужчина, а Грант ранее не был склонен к садизму и насилию. Поэтому я не мог предвидеть, что он такое выкинет, а она позволит ему себя покалечить, — и это было чистой правдой. Ему очень хотелось узнать, почему Элен это позволила. — С Винтерами предельно ясно. Алекс Винтер задушил свою первую жену в припадке ревности, а его сын издевался и избивал сводную сестру. Элен тоже думала о твоём спасении, но решила отложить это до того момента, как убьёт Винтеров, — Адлер не решался рассказывать ей о других пострадавших от насилия женщинах, некоторых из которых он смог спасти, а другие лежали тяжким грузом на сердце, словно он своими руками их убил. — Значит вы пошли против королевы ради меня, но я же ничего не значу, — девушка вспомнила слова матери о приносимой пользе. — И если вы не собираетесь со мной спать, не будете использовать в колдовстве, то какая от меня польза? Разве что… — она запнулась. Нет, зря она это сказала. Не станет она говорить о ребенке. Есть шанс, что об этом не знают. — Продолжай, — попросил он. — Если вам нет пользы, то может будет польза для королевы, — Жаклин переформулировала свой ответ. — Использовать против Винтеров твоего нерождённого ребёнка? — закончил за неё Виктор. — Вы знаете, — растерянно прошептала Эстерлинг. — Об этом знают все благодаря стараниям твоей матери, — пояснил мужчина. — Ни королева, ни я не заинтересованы в том, чтобы использовать тебя таким образом. Что делать с ребенком решать тебе. Если ты захочешь сделать аборт, то это решение будет поддержано. Девушка воспряла духом. В душе она этого хотела. И это будет доказательством того, что ей ничего не грозит. — Если это так… То я хочу сделать аборт, как только вы сочтёте это возможным. Я не готова к такой ответственности и я боюсь боли… Хотя я не права, думая о себе… — как она посмела о таком говорить, когда в голове звучали голоса матери и мужа о том, что важен лишь её ребенок, а не она сама. — Ты всегда должна думать прежде всего о себе.