Злодей, который влюбился

*** - Все собрал? - спросил Гарри, стоя на пороге их спальни. - Да… - вздохнув, ответил Том, присаживаясь на кровать. - Может, ну его, этот Хогвартс, и на последний год я все-таки останусь на домашнем обучении? - с надеждой спросил он, строя просительные глазки. - Том, остался всего один год, я уверен, ты справишься. «Ну что ж, я знал, что это не сработает, но попытаться стоило». - А вот я не так в этом уверен… Вполне естественно, что раз один из профессоров Хогвартса был помещен под стражу за пособничество Темному Лорду, то поднялся большой шум, и родители настояли на проверке всех остальных преподавателей и сотрудников школы, а также на продлении принятых в прошлом учебном году мер безопасности. Вот и получилось, что из-за ареста Дамблдора запрет на выход в Хогсмид был продлен, равно как и аврорские посты остались на своих местах. Все это и являлось главной причиной расстройства Тома. - Том, я все понимаю, но мы ничего не можем поделать с решением, принятым попечительским советом. Тем более оно вполне разумно. - Но… Значит, совсем ничего нельзя сделать? - убито переспросил он. Гарри покачал головой, прошел в спальню, сел рядом с ним на кровать и только тогда ответил: - Нет, дорогой. А если бы и было можно, я не стал бы даже пытаться. Война все еще идет, да и вопрос с Дамблдором еще не решен окончательно. - Ясно… - вздохнул Том. - Когда суд? - На следующей неделе. - Ясно… Он помедлил, но все же спросил, всем корпусом разворачиваясь к Гарри и беря того за руку: - Все ведь пройдет хорошо? Гарри пожал плечами и в ответ стиснул чуть крепче его ладонь: - В жизни, конечно, ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов, но доказательств вполне достаточно для вынесения Дамблдору более чем приличного срока. - Понятно… - Том чувствовал недосказанность повисшую в воздухе. - Но это ведь не все, чего тебе хотелось бы, да? Гарри снова кивнул и, начав незаметно для себя поглаживать большим пальцем ладонь Тома, задумчиво произнес: - Да. Тюремный срок - это хорошо, но Дамблдор - в своей жажде мести мне и тебе, в своей погоне за тайнами Гонтов - переступил черту. И я хочу быть уверенным в том, что в будущем он не вылезет откуда-нибудь в самый неожиданный и неподходящий момент. Альбус Дамблдор должен стать не опаснее кузнечика! Том снова вздохнул и покачал головой: - Я хоть и полностью согласен с твоими рассуждениями, но… - он замолчал. - Что «но», мой дорогой? - Но почему со всем и всегда разбираться приходится тебе? Я что, совсем бесполезен? - воскликнул он, надувшись. Гарри лукаво улыбнулся и приобнял его за плечи, прижимая к себе и укладываясь щекой на макушку Тома, с готовностью уложившего голову на чужое плечо. - Разбираться во всем мне потому, что я взрослый. Именно я должен позаботиться сейчас о том, чтобы моему будущему супругу ничто не угрожало, - с весельем в голосе пояснил Гарри. Том почувствовал, как его щеки начинают теплеть. Раньше Гарри даже в шутку ни разу не называл его так. - Я… я… - он просто не мог найти подходящих слов. «Что сказать в ответ? Да стоит ли вообще что-то говорить?» Нет, Том конечно собирался всеми правдами и неправдами добиться их брака, но он не ожидал, что будет так приятно услышать подобное от Гарри. В голове было абсолютно пусто, но он все-таки выдавил из себя: - Я… я тоже… тоже хочу позаботиться о своем б-будущем супруге. - Вот как? Ну что же, я рассчитываю на тебя в будущем. Но пока все же позволь именно мне позаботиться о моем юном возлюбленном, - промурлыкал Гарри, беря руку Тома и бережно целуя тыльную сторону ладони. - Ммм… Гарриии!.. - чуть не взвыл он. - И как мне теперь прикажешь отправляться в Хогвартс?! На несколько месяцев! Без встреч!.. И не смейся надо мной! Гарри прикрыл рот рукой, пытаясь заглушить смешки, что вырывались у него при каждом вдохе. Том же, недовольно понаблюдав за этим, в отместку уронил того назад, на кровать, и принялся щекотать. - Прости-прости! - просил Гарри, тут же снова заходясь в теплом смехе. - Пощади! Но ты действительно… был неимоверно… очарователен! Конечно, Том на него не злился. Просто от мысли, что в следующий раз они увидятся только через почти четыре месяца, ему становилось так горько! А от смеха Гарри, от любви, звучащей в каждом сказанном тем слове… От этого было еще хуже! «Мордред, почему я должен уходить?! Сволочи! Дракклов Грин-де-Вальд! Козел Дамблдор! Это все они виноваты! Выкопались, как черви из земли после дождя! Возникли в нашей жизни, куда их никто не звал, а я теперь страдай!» И действительно, если бы не вся эта околополитическая возня, то они вполне могли бы как и прежде встречаться по выходным и спокойно ходить на свидания. От обиды и злости, вспыхнувшей на двух бредящих мировым господством дружков, Том еще активнее принялся щекотать Гарри. *** Некоторое время спустя, вволю нацеловавшись, наобнимавшись и натискавшись, они обессиленные лежали на спинах на разворошенной постели и тяжело дыша смотрели друг на друга. - А Грин-де-Вальд? - спросил Том, облизывая пересохшие, покрасневшие губы. - Ммм? - лениво протянул Гарри, внимательно следя за движениями его языка. - Ну… Изначально же мы говорили о Дамблдоре. - Угу… - согласно промычал Гарри. - С ним все вроде как ясно. А что насчет Грин-де-Вальда? - Том вопросительно заглянул в любимые изумрудные глаза. - С ним точно больше не будет проблем? - Хмм, почти уверен, что нет… Гарри потянулся всем телом, сладко, со стоном… Том засмотрелся и поспешил отвести взгляд. У них больше совершенно точно не было времени ни на что, кроме короткого разговора. Как в конце июня ученики Хогвартса были отправлены по домам каминной сетью, так же в сентябре они должны были использовать камины для возвращения в школу. Стоило признать, этот способ перемещения в пространстве был куда быстрее и удобнее поезда, но для Тома это незначительное преимущество просто не стоило всех связанных с ним минусов. - Грин-де-Вальд в процессе, - продолжил объяснения Гарри, поднимаясь с кровати и принимаясь за поиски их второпях разбросанной повсюду одежды. - Темный Лорд сейчас пытается сообразить, как бы так закончить войну, чтобы обернуть не только ее начало, но и ее конец себе на пользу. А главное - чтобы при этом его репутация не ушла в глубокий минус. - Думаешь, он действительно все просто прекратит? Недоверчиво уточнил Том, с сожалением последовав чужому примеру и тоже начав одеваться в поданную ему Гарри школьную форму. - Да. Если, конечно, не захочет получить откат за нарушение принесенной клятвы и лишиться как минимум половины своей магической силы. А он не захочет. Грин-де-Вальд свою силу ценит. Гарри снова, как час назад, стоял в дверях спальни, уже полностью одетый. Том же, давя вздохи разочарования от грядущего расставания, завязывал зеленый с серебром полосатый галстук. - Ну я бы тоже не хотел лишиться своей магии, даже малой ее части. Так что могу его понять. Но… во всех своих проблемах он виноват сам! - отрезал он. Том прекрасно помнил проведенные у койки Гарри дни и ночи и никакой реальной жалости к Темному Лорду не испытывал. Тот заслужил то, что получил. Гарри уменьшил его школьный сундук и подхватил получившуюся маленькую шкатулку, а он сам, перекинув через согнутую руку школьную мантию, подошел к ожидающему его в коридоре… «Будущему супругу? Так непривычно иметь возможность говорить это… и даже вслух… Гарри ведь сказал…» - Готов? Спросил тот, одним движением ладони приводя в идеальный порядок растрепавшиеся после их постельной активности, если это можно так назвать, кудри Тома. - Нет!.. - буркнул он, прислоняясь лбом ко лбу Гарри. - Я тоже… Но тем не менее. Они спустились в гостиную, и Гарри передал ему сундучок с вещами. - Удачи тебе и хорошего учебного года, мой дорогой. - Угу, - без энтузиазма отозвался Том, с куда большим рвением отвечая на прощальный поцелуй Гарри. Уже стоя в камине, с пригоршней летучего пороха в руке, он не смог удержаться и, буквально вылетев из камина, впился в губы Гарри еще одним, самым последним, жадным и собственническим прощальным поцелуем. - Вот как раз на удачу! - прошептал он в горячие искусанные губы своего… «Своего будущего супруга!» И уже спокойнее вошел в камин. - Я буду писать, Гарри… Много писать! Готовься! Тот только улыбнулся, глядя Тому в глаза до тех пор, пока он не скрылся во всполохах зеленого огня. *** - Это все ложь! Наглая клевета! Я ни в чем не виновен!.. В который уже раз вскричал Альбус, подходя к зачарованной решетке, что отделяла камеры задержанных от общего коридора. Уже вторую неделю он проводил в крошечной неудобной камере предварительного содержания на нижнем уровне Аврората. Никакой реакции на очередное свое сотрясение воздуха он так и не дождался. Все регулярно сменяющиеся на постах охранники упорно игнорировали Альбуса и совершенно не прислушивались к его попыткам наладить хоть какой-нибудь контакт. Не то чтобы он на что-то надеялся, кроме разговора, но… «Но ведь любая информация не помешает! А эти? Будто меня вообще не существует! Что за негодные засранцы! А ведь некоторых я еще студентами помню. А они меня просто игнорируют! Нет бы поговорить… Свиньи неблагодарные! Да как вообще до этого дошло?! Все должно быть совсем не так!» Каждый проведенный здесь день Альбус мысленно бился в истерике, все отчетливее понимая, что сейчас он уже не охотник за Дарами Смерти, а бывший профессор трансфигурации и - «Вполне возможно…» - без пяти минут заключенный Азкабана. - Я не виновааат! - взвыл он, позволив себе дать таким образом выход снедавшему его нервному напряжению. Но его крик вдруг оборвался, сменившись немым открыванием и закрыванием рта. - Мистер Дамблдор. Серьёзно и спокойно заговорил с ним один из авроров-охранников, как раз тот, кто и наложил, похоже, на Альбуса «Силенцио». - Хватит поднимать шум. Это все равно никак Вам не поможет. Если, как Вы говорите, Вы действительно невиновны, это выяснится в ходе расследования по Вашему делу. А во время судебного разбирательства Вы будете оправданы, и Вам будут принесены извинения. А пока, будьте так добры, сохраняйте тишину и дожидайтесь суда, мистер Дамблдор. Альбус злобно сверкнул глазами и, отодвинувшись подальше от решетки, нервно закусил нижнюю губу. «Дожидайтесь суда, мистер Дамблдор», «Хватит поднимать шум, мистер Дамблдор», - передразнил он аврора. - Какие все спокойные! Мне бы ваше спокойствие, Мордред вас всех побери! Что же мне делать? Надо ведь что-то делать! Как узнать, какие доказательства у них вообще есть? Да и есть ли хоть что-нибудь?» На самом деле, Альбус не так уж переживал из-за суда. Он был уверен, что доказательств его связи с Геллертом нет. Просто неизвестность нервировала, да и унизительные условия содержания неимоверно бесили. «Это странное, неожиданное обвинение не может основываться ни на чем серьезном! Я всегда тщательно зачищал все, связанное с моими темными делишками, а в особенности - связанное с Геллертом… Стоп. А если… Не мог же это быть Геллерт?.. Да нет! Бред! Полный! Для него в этом нет абсолютно никакой выгоды! Да и что он мог бы сделать? Выступить свидетелем? Идиотизм! Он никогда на такое не пошел бы! Во-первых, гордость не позволила бы, а во-вторых… это то же самое, что лично попроситься на виселицу!» Губы Альбуса только начали было растягиваться в улыбке, как злобное веселье улетучилось, возвращая его в, увы, не самую выигрышную ситуацию. «Значит, у них против меня должно быть что-то другое… Но если это не Геллерт, значит, ничего существенного на руках у суда быть не может… Возможно… Возможно ли, что все это и вовсе пустые обвинения?.. Козни завистников? А если это Гонты? Все равно ничего не докажут! Я смогу выкрутиться! Переведу стрелки или еще чего-нибудь придумаю!.. Да. Так и сделаю. А потом… Потом - им несдобровать! Ну ничего. Ничего… Нужно просто успокоиться и подождать… Успокоиться и подождать. И все выяснится. Все наладится. Все будет хорошо… В конце концов, я всегда умел выйти сухим из воды. Так чем этот раз отличается ото всех предыдущих? Ну да, до содержания в камере никогда не доходило, но… времена сейчас такие. Да, просто такое время. Ничего. Они мне потом за все ответят! Они! Не я!» *** «Гааааарррррриииии!!!» Именно так, наискосок через всю страницу, написанное Томом его имя было первым, что увидел Гарри, открыв свой блокнот с протеевыми чарами. «Дорогой, что-то случилось?» - поспешил ответь он. «Да! Случилось! Я здесь схожу с ума!» Гарри вздохнул. Он, как никто другой, понимал и разделял чувства Тома, но в любом случае им обоим придется набраться терпения. «Том, милый, с момента твоего отбытия в Хогвартс прошла всего неделя…» «Да! И эта неделя была просто ужасна! Меня бесит здесь все! Все, Гарри!!!» «Ну что ты, малыш, не стоит так нервничать. Это вредно. Если хочешь, можешь мне пожаловаться, я всегда готов выслушать…» Выводя эти строки, Гарри еще не знал, какой водопад жалоб обрушится на него в следующий миг. «Да! Хочу! Эти идиоты!.. Ученики, в смысле, без конца донимают меня своими бессмысленными расспросами! Каждый день - одно и то же! А правда ли, на нас было совершено нападение? А знал ли я, что профессор Дамблдор на стороне Темного Лорда? А правда ли это? И еще миллион дурацких «а что?..», «а кто?..», «а как?..». Эти одноклеточные шушукаются постоянно! Школа похожа на огромный разворошенный улей с абсолютно сошедшими с ума пчелами! Учителя постоянно мрачные из-за проверок и допросов. Срываются на нас по пустякам. А авроры и министерские проверяющие?! Гарри, эти шерстят Хогвартс так, будто надеются найти тут еще парочку спрятанных Темных Лордов, не меньше! Это безумие какое-то! Даже во двор сбежать невозможно, не то что за границу территории! Патрули чуть ли не у каждого окна! Гаррииии! Это хуже, чем в прошлом году! Гораздо хуже!» Читая этот опус, Гарри невольно сочувственно улыбался и кивал. Уж он-то знал, какими назойливыми становились малолетние обитатели Хогвартса, когда в стенах школы что-то случалось, а тот, кто был в этом замешан напрямую, находился среди них. В таких случаях Гарри предпочитал отсиживаться где-нибудь на опушке Запретного Леса, прячась за кустами, в стороне от протоптанных гуляющими парочками тропинок. У Тома нет возможности спрятаться в лесу, но у того на подобный случай есть хотя бы Выручай-комната. К счастью, в этом времени об этой тайне Хогвартса больше никто пока не знает. «Придется немного потерпеть, мой хороший. После завтрашнего суда, я уверен, шум поднимется до небес. Но это ведь не навсегда, постепенно ажиотаж начнет стихать. Но все же в ближайшее время вряд ли стоит ожидать спокойствия». «Я хочу тебя увидеть…» - возникла новая надпись на странице. «Да, я тоже неимоверно по тебе скучаю и хочу увидеться, но, пожалуйста, не стоит сбегать ради этого из школы. Так ты только привлечешь к себе еще больше внимания. И не только учеников. А я тебя уверяю, в излишнем внимании со стороны правоохранительных органов нет абсолютно ничего приятного». «Я знаю. Знаю! Но… Мерлин! Как же меня все бесит! Поскорее бы все это уже закончилось!» «Скоро, милый, скоро все закончится. Давай лучше поговорим на более приятные темы. У меня, например, есть для тебя интересные новости!» «Какие же? Дамблдор сдох в камере, захлебнувшись тюремной баландой? Это единственное приятное, что я могу сейчас представить. Хотя…» Прекрасно помня, что именно и в каких позах в прошлом учебном году Том «представлял приятного» на страницах этого блокнота, Гарри поторопился написать свой ответ, надеясь перевести тему: «Увы, не это. Дамблдор пока живее всех живых. Слышал, он не устает донимать авроров, заявляя всем и вся о своей невиновности. Но я не о том… Помнишь, ты говорил, что твой проект для получения мастерства уже почти готов?» «Конечно помню! Мне, действительно, осталось только дооформить журнал эксперимента. А что?» «Так вот, заканчивай оформление, и, если ты уверен в своих силах и все еще хочешь этого, мой старый знакомый из итальянской экзаменационной комиссии внесет тебя в список защищающих проекты по смешанным дисциплинам. Экзамен будет проводиться в январе следующего года! Ну как? Что думаешь, ты готов попытать удачу?» Гарри замер в волнении, ожидая реакции Тома, но новые слова на листе все не появлялись… «Я ни в коем случае не давлю на тебя, не подумай! Если ты неуверен, можно будет подождать следующей возможности…» Дописал он в спешке и опять замер. Но тут крупные буквы, окруженные крохотными брызгами чернил, спешно стали возникать на странице: «…ЭТО… ТЫ ШУТИШЬ, ЧТО ЛИ?..» Гарри поспешил ответить: «Нет, Том. Все вполне реально. Если ты согласен, я сегодня же отправлю письмо с подтверждением твоего участия. Так что? Ты согласен? Или…» «Да я не в том смысле! Конечно согласен! Гарри, я что, похож на идиота, который упустит такую возможность?! Я не собираюсь ждать следующего раза. Конечно я буду участвовать сейчас!» Экзамен на звание мастера, по проектам, основывающимся на нескольких дисциплинах сразу, проводился нечасто из-за малого количества способных в подобном даже просто поучаствовать, не говоря уже об успешном прохождении такого экзамена. Неизвестно, сколько лет пришлось бы ждать следующего. Может, два года, а может, и все пять. Конечно, можно было пытаться получить мастерство по каждой дисциплине в отдельности. Но это было гораздо более затратно. И по нервам, и по деньгам, что, конечно, не столь важно, но тем не менее. К тому же мастера-экзаменаторы частенько «заваливали» проекты, основанные не только лишь на той дисциплине, в которой экзаменуемый претендовал на звание. А подготавливать несколько отдельных проектов… Тем более если уже готов пусть и один, но гораздо более успешный и сложный. Гордая улыбка засияла на лице Гарри. «Хорошо, Том. Я так и поступлю. Уверен, у тебя все получится». «Естественно! Даже не сомневайся! Я поеду и получу свои кольца мастера! Все до единого! Я стану мастером в трех дисциплинах и тогда…» «Что «тогда»?» - уточнил Гарри, когда продолжения не последовало. «Да нет, ничего, так… Суд ведь уже завтра? Давай лучше поговорим об этом. Я хочу в подробностях знать, что ты собираешься предпринять! Но не забывай, наш уговор все еще действует! Одна царапина - минус год от моего возраста вступления в брак!» Гарри засмеялся. Попытка Тома соскочить с темы заинтриговала его немного, но сейчас ему и правда лучше было бы сосредоточиться на Дамблдоре. *** Геллерт стоял перед своими приближенными. Это были проверенные временем и трудностями последователи. Возможно, кто-то другой, не Темный Лорд, назвал бы этих людей своими друзьями… - Милорд, Вы… Вы уверены? - К сожалению, это единственный выход, - со вздохом ответил он. - Понятно, - склонил голову задавший вопрос. Следом легкий поклон повторили все собравшиеся. - Эту войну пора закончить. Как бы мне ни не хотелось это признавать, но мы проиграли. Я проиграл. Я избрал ошибочный путь реализации своих идей и повел по нему всех вас. Прекратить это падение в бездну будет самым мудрым на данный момент решением. Ведь в таком случае можно будет сохранить хоть что-нибудь. - Но, Милорд… - воскликнул было кто-то. Геллерт не разобрал, кто именно, но видать, крикун тут же прикусил язык. «Или товарищи помогли», - хмыкнул он. - Никаких «но». Это конец. Но пока еще мы можем уйти на своих условиях. Мы не обязаны сдаваться, восходя на костер. Мы поступим умнее… Присутствующие навострили уши, со вниманием глядя на своего предводителя. Да, многие из них прекрасно понимали, что путь войны ведет в никуда. Понимали, но или не хотели мириться, или не смели перечить. Но теперь, когда о завершении войны так спокойно говорил сам Темный Лорд, они осознали, что - пусть они и проиграли, но… - для них теперь есть хоть какой-то шанс не закончить свои жизни преждевременно. И ради этого шанса они были готовы следовать за своим Лордом. Как это и было всегда. - …Все свободны. Вы знаете, что нужно делать. Присутствующие дружно встали со своих мест, поклонились, четко развернулись и один за другим покинули его кабинет. Геллерт тоже поднялся из-за массивного рабочего стола и подошел к огромному панорамному окну, откуда открывался буквально сшибающий с ног вид на германские Альпы. Он достал из кармана маленький матированный стеклянный флакон. Внутри находилось зелье на основе безумно дорогого яда василиска. Геллерт отпил глоток и поморщился. «Кто бы знал, что спасением от проклятия-паразита окажется зелье с самым мощным из известных ядов». Он видел в этом скрытую иронию: спасением от одной смерти служила другая смерть. Равно как и в его ситуации: спасением от смерти физической в проигранной войне стала его политическая и репутационная смерть. «Но я выживу, выпив яд… Так, может, и моя репутация «выживет»? Стану первым в истории Темным Лордом, прославившимся тем, что прислушался к голосу разума… Почему бы и нет?..» *** - Хватит уже, - прошептала Вальбурга, наклоняясь к Тому и выразительно покосилась на его беспрерывно притоптывающую ногу. - От твоего взгляда уже даже профессор нервничает. Но в ответ получила только точно такой же испепеляющий взгляд, каким секунду назад он сверлил доску. - Суд, скорее всего, уже начался, и ты при всем желании не сможешь ни на что повлиять. Зачем-то напомнила подруга совершенно не успокаивающий Тома факт. За что и поплатилась мгновенно. - Ты думаешь, я не помню? Или, думаешь, не понимаю? - прошипел он сквозь зубы. Вальбурга вздохнула и взглянула в спины Абраксаса и Антонина, что сидели впереди них и явно подслушивали. - Послушай, - снова попыталась та начать разговор, - Я не знаю, что твой опекун приготовил для этого суда, ты сам отказался нам об этом рассказывать, но мистер Гонт выстоял даже в бою с Темным Лордом. Так что, что бы там ни произошло, он точно справится. - Я знаю! Еще раз раздраженно повторил Том, но взгляд его добрее не стал, и дергающаяся нога не успокоилась. Вальбурга покачала головой и снова «ринулась в атаку»: - Тогда почему? - Потому! - повысив голос ответил он. На них тут же устремились заинтересованные взгляды одноклассников. И Том опять уставился на доску, делая вид, что никакого диалога не было и в помине. Вальбурга тоже не стала настаивать на продолжении бессодержательного разговора, только привлекающего к ним внимание. Возможно, наконец-то поняла, что ни она сама, ни два их общих друга не смогут сегодня хоть как-то разрядить нервное ожидание Тома. Стоит признать, не он один пребывал в этом состоянии. Вся школа замерла в ожидании шокирующих - как большинство было уверено - новостей. А до сегодняшнего дня по Хогвартсу курсировало столько слухов, что порой становилось страшно даже Тому. За последние несколько дней он совершенно четко осознал, что не стоит добавлять к ним еще какие бы то ни было. А особо стоит скрывать, что Тома и его опекуна связывают более глубокие отношения, нежели просто семейные. «Я, конечно, уже совершеннолетний, и родня мы с Гарри крайне дальняя, но слухи - это слухи. Люди такое могут понапридумывать, так переврать и раздуть факты, что во век не отмоешься! Лучше уж пусть все вскроется попозже. Крайне желательно - после окончания мною Хогвартса. А иначе точно кто-нибудь из учеников пострадает. Тот, кто пожелает уточнить у меня подробности. А с учетом наличия в стенах школы авроров, скрыть свою причастность к произошедшему у меня вряд ли получится… Так что Вал права, пора брать себя в руки. Во избежание, как говорится». *** Сидя в дальнем углу зала суда, Гарри наблюдал, как вводят Дамблдора. Тот показательно строил из себя невинно обвиненного измученного страдальца и, едва устроившись на месте подсудимого, тут же начал свое выступление: - Я прошу судей и общественность прислушаться ко мне! Я заявляю - я невиновен! Сейчас военное время, необдуманные решения особенно опасны! Только задумайтесь! Ведь вполне возможно, что некто, облеченный властью, решил убрать из Хогвартса профессора, добросовестно исполняющего свои обязанности, чтобы на освободившееся место назначить человека, следующего гнусным целям! Стоит не тратить время на этот бессмысленный суд, а искать настоящих виновных! Пока еще не поздно! - экспрессивно и проникновенно вещал Дамблдор. «Стоит признать, звучит не то чтобы убедительно, но логично. Заставляет задуматься. Не будь у суда столько доказательств его деятельности, вполне вероятно, что он действительно смог бы отмазаться. А после дал бы парочку интервью, чтобы обелить себя перед общественностью… Увы, Альби, в этот раз такое не сработает», - съерничал напоследок Гарри. Некоторые из присутствующих - те, что помоложе или посердобольнее - были, казалось, склонны поверить «невинно оболганному». Но те, у кого было достаточно опыта взаимодействия с подобными Альбусу экземплярами, лишь презрительно морщились. Гарри тоже смотрел на это представление с большой долей скепсиса, про себя отмечая, что актерские способности этого Дамблдора и старого директора, которого он помнил по прошлой жизни, на совершенно разных уровнях. Этому, еще относительно молодому профессору трансфигурации, явно не хватало практики и убедительности того, «Великого Светлого Мага». Даже со своего места он мог видеть, как время от времени «страдалец» пробегает глазами по залу, отслеживая реакции окружающих и вычисляя, на кого можно надавить, а кто является угрозой. «Похоже, он все еще верит, что сможет как-то выбраться из сложившейся ситуации. Впрочем, чему удивляться? Альбус всегда был очень скользким типом, даром что так характеризовали в то время Люциуса Малфоя. Но по-моему, Дамблдор под это определение подходит куда лучше. Ему всегда было свойственно играть на общественном мнении, подменять понятия, обелять виновных и очернять невинных. Наверняка он уверен, что и в этот раз все пойдет так, как нужно ему. Бедолага просто еще не знает, что на него нарыто столько, что никакие проникновенные речи уже не помогут. Ну ничего, пусть еще потрепыхается, тем болезненнее будет осознание безвыходности ситуации. Как же все-таки замечательно получилось, - порадовался Гарри, - что Грин-де-Вальд имел столько компромата на своего «дорогого друга»!» Как выразился Темный Лорд при передаче ему документов и воспоминаний: «Попридержал, на всякий случай». И случай действительно представился! И теперь Гарри было ясно, почему тот так развеселился при их первом разговоре. Было заметно, что у судьи Гидеона Аббота медленно кончается терпение от нескончаемого потока речей Альбуса. Тот знал весь список прегрешений подсудимого и за предшествующие заседанию дни вдумчиво ознакомился с бумагами, доказывающими непосредственную причастность Дамблдора к каждому пункту этого списка. - Тихо! - рявкнул судья Аббот, когда среди присутствующих стал подниматься шум. - Обвиняемый, слово лично Вам будет предоставлено в конце заседания, перед оглашением вердикта. Выступать от Вашего имени во время заседания имеет право только защищающий Ваши интересы адвокат. От Вас же я требую соблюдать регламент, в противном случае это может повлечь последствия: от лишения Вас голоса с помощью заклинания «Силенцио», до выдворения Вас из зала заседаний. Это Ваш адвокат? - уточнил судья. Дамблдор нехотя кивнул. Судья Аббот еще раз взглянул на мужчину, стоявшего недалеко от Альбуса и уже некоторое время неодобрительно на того взиравшего. Гарри, как и многие в зале, тоже обратил на обозначенного адвоката самое пристальное внимание. Он уже знал, что Дамблдор отказался от бесплатного защитника, предоставляемого судом, предпочтя нанять частного, но теперь совершенно не понимал, зачем это было сделано. Ведь, если судить по выступлению Альбуса, тот собирался вести свою защиту сам. «Возможно, просто для солидности. Все же Дамблдор всегда любил пускать пыль в глаза…» Но, насколько мог судить Гарри, адвокат явно был гораздо лучше своего подзащитного осведомлен о сложности ситуации, в которую угодил его нынешний клиент, и пытался донести это до Дамблдора. Но из-за непробиваемой уверенности того в собственной правоте все попытки мужчины изначально были обречены на провал. После замечания судьи процесс пошел согласно установленному регламенту. Дамблдор еще несколько раз попытался влезть со своими речами, и действительно - к собственному шоку - заработал «Силенцио» и был прикован к стулу цепями, которые до этого просто свисали с подлокотников безжизненными украшениями. Но самое интересное началось тогда, когда обвинитель одно за другим стал представлять доказательства обвинения: бумаги, счета, показания свидетелей и самое интересное - несколько опечатанных флаконов. Что означало, что содержащиеся там представленные суду воспоминания были подлинными, что и подтверждалось печатью мастера-менталиста. Благо в эти времена таковые имелись в достатке и совершенно легально сотрудничали с органами правопорядка. Гарри с удовольствием наблюдал, как лицо Дамблдора становилось все бледнее, а адвокат все чаще поминал сквозь зубы Мерлина и членов его семьи. «Да, как ни погляди, а ситуация безвыходная. Доказательства - крепче гоблинской стали. Причем доказательства не только сотрудничества Альбуса с Темным Лордом, а и умышленной деятельности во вред членам рода Гонт и некоторых других родов. Даже магглами Альбус «не побрезговал». Как выяснилось, отношение к простецам у дорогого бывшего профессора трансфигурации было ничуть не лучше, чем у самых ярых сторонников Темных Лордов всех времен. И использовать магглов в своих целях, причем без их на то согласия, Дамблдор ничуть не стеснялся. Всплыли старательно задокументированные казначеями Грин-де-Вальда финансовые махинации в маггловских банках, с участием и к выгоде Дамблдора. А при оформлении счетов на несуществующих личностей, как оказалось, никуда без использования «Империуса». Следом потянулись свидетельства о далеко не одном неправомерном стирании памяти. «Круциатусом» тот, кстати, тоже не брезговал. Одни только «игры» с магглами могли бы потянуть на приличный срок. Но куда больше лордов Визенгамота заинтересовало планомерное подталкивание древнего магического Рода к вымиранию. И тут «вишенкой на торте» явилось непосредственное участие подсудимого в нападении Темного Лорда и его штурмовиков на двух последних представителей этого Рода. Нападение, вследствие которого один из пострадавших понес урон средней тяжести, а второй получил травмы сравнимые с летальным исходом. Обнародование этих сведений подняло настоящую бурю среди лордов, присяжных и представителей прессы, многие поглядывали в сторону Гарри. В глазах так же присутствующего здесь лорда Малфоя сверкнуло понимание. Гарри же лишь едва заметно ухмыльнулся. Небольшой помощью того, а именно - связями Майрона, он при составлении своего плана нейтрализации Дамблдора тоже не побрезговал. Тот, правда, знал немногое о планах Гарри, сотрудничая исключительно из малфоевского врожденного понимания собственной выгоды. «Ну и потому, что кое-кто мне крепко задолжал…» Но и это было еще не все. Когда закончилось перечисление финансовых махинаций, очередь дошла до донесений Альбуса Темному Лорду о местоположении домов некоторых чистокровных и отсылке тому досье на отпрысков-наследников… Вот тут уже поднялась не просто буря. Это был взрыв! Некоторые из присутствовавших буквально повскакивали со своих мест, с целью если не заавадить, так хоть придушить сволочь, что покусилась на самое ценное. Так что «возмущенную общественность» пришлось нейтрализовывать и в принудительном порядке выводить из зала дежурившим как раз на такой случай аврорам. После этого уже никто не сомневался в вынесении бледному, как простыня, обвиняемому смертного приговора. Но Гарри был другого мнения. Казнь через повешение, которая сейчас была более популярна у магов, нежели поцелуй дементора, его не устраивала. Он вообще был против казни. «Слишком просто! Слишком быстро! Дамблдор не заслуживает подобного милосердия. Не после всего, что он натворил и что еще собирался натворить». - Судья Аббот, - обратился к тому Гарри, поднимаясь со своего места. - Если Вы позволите, прежде, чем будет вынесен окончательный приговор, я бы хотел кое-что сказать. Несколько секунд судья сверлил его внимательным взглядом, после чего, кивнув собственным мыслям, сказал: - Полагаю, с учетом некоторых обстоятельств дела, Вы имеете полное право на это, мистер Гонт. Но надеюсь, Вы понимаете, что я не потерплю никаких насильственных действий в зале суда? Иначе Вам придется иметь дело с аврорами. Точно так же, как и всем остальным до Вас, что решили выбрать путь насилия. - Я понимаю, судья Аббот. Но я собираюсь поступить немного по-другому, - и посмотрев в сторону Дамблдора, Гарри продолжил. - За несомненный тяжкий вред, нанесенный роду Гонт, и за покушение на жизни - мою и моего воспитанника, я, Морган Гарольд Гонт, вызываю Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора на дуэль магии и чести. Все это Гарри размеренно проговаривал, спускаясь с трибун и выходя в центр зала, остановившись прямо перед прикованным к креслу обвиняемым. С последним его словом магия отозвалась на просьбу и отделила их двоих прозрачным круговым барьером от остальных присутствующих. *** С Дамблдора слетело заклятье немоты, а кандалы опали на пол. Свидетели заахали, судья Аббот и кто-то из лордов вскочили со своих мест, но было уже поздно. Судья помянул Мордреда, но, со вздохом взглянув на уверенного в собственной правоте Гарри, сел обратно на свое место. Подобный поступок пусть и сильно нарушил предполагаемый ход судебного процесса, но все же не являлся чем-то незаконным или же тем, что никто никогда ранее не делал. Дуэль правомерна, что и было подтверждено магией. А через возникший барьер никто не сможет ни войти, ни выйти, пока не будет определен победитель. Судьба побежденного окажется полностью в руках победителя. Дамблдор, что вначале смотрел на стоящего перед ним Гарри с животным ужасом и паникой, теперь, кажется, что-то прикидывал про себя, и в глазах того постепенно разгоралась лихорадочная надежда. И Гарри понимал, на что тот надеется и рассчитывает. Если Альбусу удастся победить - не важно как - тот сможет потребовать с него как со старшего из живущих представителя рода если не все, то очень многое. Например, прощение себе всех злоумышлений против рода Гонт. И тогда, вместо смертной казни, приговор может уменьшиться до какого-то количества десятков лет тюремного заключения. Это, конечно, тоже не сахар, но маги живут долго, а Альбус еще совсем не стар. - Глупец, - едва слышно прошептал Гарри, наблюдая за трясущимся попеременно то от страха, то от алчности Дамблдором, мечущимся от отчаяния к надежде. И похоже, последнее возобладало, поскольку, несмотря на дрожь в пальцах, взгляд бывшего профессора заострился, и тот вытянул руку вперед, открытой ладонью вверх. И уже через секунду палочка Альбуса, конфискованная при аресте, возникнув из ниоткуда, плавно легла тому на ладонь. «Естественно. Дуэль магии должна быть честной». - Не знаю, что тебе от меня нужно, но ты выбрал плохой способ добиться желаемого! Преувеличенно-грозно проговорил Дамблдор, явно желая или спровоцировать своего противника, или потянуть время в поисках удобного момента для атаки. Гарри же только позабавился, услышав это. Естественно, он понимал, что Альбус Дамблдор далеко не слабый противник, и не собирался того недооценивать, все же этот человек был способен на любую подлость. Но… но стоило им сойтись в коротком перебросе заклинаниями, как стало очевидно - их стили ведения боя совершенно различны, как и их опыт. Стиль Дамблдора был академическим, выученным в ходе тренировок и учебных спаррингов. Стиль Гарри, если это вообще можно было так назвать, был сформирован непосредственно на поле боя, где существовало единственное правило - сражайся или умрешь. Он не разменивался на лишние движения, слова и даже вдохи. Где Дамблдор руководствовался проверенной тактикой и заученными схемами, Гарри действовал хаотично, следуя лишь ему самому понятной логике. Где Дамблдор предпочитал осторожничать и выжидать, Гарри рисковал, буквально на дюйм расходясь с лучами заклинаний. И разница в силе и выносливости между двумя дуэлянтами становилась все явственнее с каждой секундой. Дамблдор выдыхался, а заклятия того слабели. При желании Гарри мог бы задавить своего противника одной грубой мощью, но он выжидал. Он выжидал, буквально кожей ощущая близящуюся подставу, стараясь сохранить побольше сил. *** Альбус отлично помнил, как Гонт сражался с Геллертом. Тогда лучи и вспышки проклятий сверкали беспрерывно, а за движениями двух сражающихся магов было тяжело уследить. Сейчас же Гонт или красовался, играя на публику, или… «Или этот надменный молодой придурок ни во что меня не ставит! В любом случае это мне на руку. Скоро он пожалеет о своем высокомерии!» - думалось Альбусу в начале этой дуэли. Тогда он еще тешил себя надеждой на легкую и быструю победу. Теперь же, тяжело дыша, он метался из стороны в сторону, пытаясь найти выход. Найти способ победить этого монстра. Ему казалось, что он пытается пробить монолитную каменную стену слабенькой «Бомбардой», или заколоть мантикору ножом для масла! - Хаа… Хаа… Хаа… - вырывалось натужное дыхание из его приоткрытого рта. «Вот уж действительно монстр! Чудовище! А ведь он явно дерется не в полную силу! Почему?.. Все же как молодость глупа…» Конечно же, у Альбуса не было сейчас с собой его любимых зелий, - «Да и какая от них польза в сражении?» - артефакты тоже все изъяли, так что и на этом сыграть было нельзя. Но его обширные знания во всех областях магии все еще были при нем. И он придумал! И сейчас он не просто прыгал с места на место, словно бессмысленно трепыхаясь в надежде отдалить поражение. Нет! Он готовил ловушку. И… «Все готово!» - губы его расползлись в торжествующей улыбке. …и стоило Гонту ступить в заранее намеченное место, как Альбус резко взмахнул палочкой, зажигая на ее кончике голубой огонек, что разделился на семь поменьше, и те быстро устремились в семь определенных точек арены их битвы. Именно в те места, куда до этого угодили пролетевшие, казалось, мимо своей цели проклятия. Но так только казалось! Среди множества посылаемых в противника заклинаний, Альбус замаскировал особые заклятия-маркеры, что при соприкосновении с любой поверхностью оставляли в месте попадания невидимые никому, кроме сотворившего их, отметки. И сейчас он послал одновременно к каждому из семи маркеров одно хитрое заклятье, что, замыкая гептагон, стремительно поглощает всю магию внутри ограниченной области. И теперь Гонт находился в самом центре этой ловушки! - Ты уже труп, Гонт! Эта дуэль стала величайшей твоей ошибкой! И последней. Альбус невольно разразился злорадным смехом, наблюдая, как один за другим загораются голубым холодным огнем маркеры, последовательно замыкая семиугольник. Но торжество было недолгим. Глаза его расширились, становясь круглыми, как галлеоны, когда вся конструкция, не успев сомкнуться, начала вдруг искривляться, странным образом огибая Гонта. - Ч-что? Н-но как?!.. - У Вас одна беда, профессор, Вы всегда считаете других глупее себя, - прозвучали холодные слова. - Что ты сделал?! - вскричал Альбус в отчаянии. Устроенная им ловушка продолжала кривиться, выгибаясь в сторону от Гонта, превращаясь в начерченный ломаными линиями полумесяц, неумолимо выгибавший свои «рога» в сторону Альбуса. И все это - в полной тишине. Лишь линии ловушки смещались, постепенно замыкая именно его в тесное двойное кольцо, превращаясь из светящихся отрезков в изломанные разряды атмосферного электричества, почти ежесекундно выстреливающие во все стороны снопами голубых искр. - Что? Да ничего особенного. Я лишь немного изменил твою ловушку. Добавил парочку к оставленным тобою маркерам. Ну и, само-собой, перехватил управление. - Изменил? Перехватил управление… Невозможно!.. Что за… Не договорив, Альбус рванулся, надеясь успеть вырваться из почти сомкнувшегося за его спиной кольца, но только закричал от боли. Явно непростые, молнии прошлись по коже, словно лезвия. Он в ужасе отпрыгнул обратно и застыл каменным изваянием, молча наблюдая, как разряды все чаще пробегают по линиям ловушки, искр становится все больше… А потом вокруг него сомкнулось кольцо голубого огня, сжалось, почти касаясь пол его мантии, и все словно замерло… - Ну вот и все. Finita la commedia, как говорится. Послышался голос из-за спины Альбуса. «Что?! Когда успел?!.» Он рывком развернулся, и в шею ему уперся кончик палочки, будто предупреждая, что любое лишнее движение может оказаться последним. Альбус хотел жить, и он послушно застыл, каменея под безжалостным изумрудным взором. «Словно Смерти в глаза заглянул», - вдруг всплыло в голове не раз слышанное в далеком детстве присловье ныне давно покойной матушки. - Я… я проиграл, - сам для себя дрожащим голосом озвучил Альбус очевидный факт. - Проиграл, - прозвучало приговором. Он стоял не шевелясь, и только полный ужаса взгляд метался между страшными глазами Гонта и рукой того, держащей палочку, упирающуюся ему под челюсть. Палочка самого Альбуса уже покоилась в другой руке победителя, а от его магического резерва остались крохи. «Я полностью беззащитен», - ужаснулся он. Гонт взирал на побежденного противника абсолютно равнодушно. В пугающих изумрудных глазах не было и отблеска каких-либо чувств. - Прикончить тебя сейчас было бы плевым делом… Но я желаю другого. - Что… чего же ты хочешь? - выдохнул Альбус. Переведя острие палочки с его шеи на середину лба, Гонт заговорил: - Как победитель в дуэли магии и чести я взимаю виру с побежденного. Твоя вира - магия! Последнее слово оглушило всех присутствующих, будто раскат грома. А в следующий момент Альбусу показалось, что с него заживо сдирают кожу. *** После суда над Альбусом Дамблдором в Англии не было отмечено больше ни одного признака деятельности сторонников Темного Лорда. Более того, активность войск Грин-де-Вальда по всем фронтам стала планомерно снижаться. Окончательной же точкой в магической войне послужило подписание, пару месяцев спустя, договора о прекращении военных действий. Вследствие чего Темный Лорд и его ближний круг получили полную амнистию, взамен принеся магические клятвы в будущем никогда не принимать участие ни в каких военных действиях. Ну и еще несколько пунктов по мелочи. Конечно, нашлись недовольные подобным исходом, требовавшие казни Грин-де-Вальда и его приближенных, но все же большинство согласилось на урегулирование конфликта мирным путем. Легко было понять, почему правительства европейских стран - почти все как одно - счастливо ухватились за возможность прекращения кровопролития, люди слишком устали от войны. После подписания договоров, Грин-де-Вальд, равно как и немалая часть его людей, предпочли не «дразнить гусей», а просто исчезли в неизвестном направлении. Многих это нервировало; многим было любопытно, чем собирается заниматься в будущем теперь уже точно бывший Темный Лорд. Но и первым, и вторым пришлось смириться с неизвестностью и утешаться тем, что развязать еще одну войну у того уже не получится. Пусть даже и через вторые, третьи, десятые руки. Но, к величайшему расстройству Тома и ничуть не меньшему расстройству Гарри, Советом Попечителей Хогвартса было решено принятые в начале учебного года меры предосторожности пока не отменять. На всякий случай. А потому, за неимением иных способов общения, переписка Гарри и Тома в блокнотах стала почти круглосуточной. Казалось, таким образом оба старались хоть как-то заполнить пустоту в душе, строча друг-другу о чем угодно, лишь бы поддержать видимость близости. В том числе писали и о… Ну нетрудно догадаться, что таким же образом они утоляли и свои сексуальные потребности. За неделю до зимних каникул напряжение достигло наивысшей точки. *** Тело Гарри горело от возбуждения, а перед глазами стоял Том. Том, что прямо сейчас… играл с собой. «Мордред, это издевательство какое-то!.. Я знаю о каждом его действии, но сам прикоснуться не могу!» А Том, совершенно не стесняясь, в подробностях описывал Гарри процесс. Прикрыв рот рукой, чтобы невольным стоном не переполошить своих «соседей», он напряжено вчитывался в неровные, так непохожие на обычно идеальный почерк Тома строки, налезающие друг на друга. На страницах блокнота творилась разнузданная вакханалия! Не выдержав, Гарри тихо застонал и прижал руку к уже давно требующему внимания члену… Еще пять предложений без четко обозначенных начала и конца… Еще пара красочных сцен перед глазами… Том, ласкающий себя одной рукой, в то время как пальцы другой погружаются внутрь распаленного откровенными ласками тела… Пара движений на собственной каменной эрекции… И громкий стон все же вырвался из губ Гарри, а его возбуждение выплеснулось на страницу блокнота… Придя в себя, он порадовался, что ни Мидси, ни Широ не поинтересовались, не дурно ли хозяину, раз тот так стонет. И понадеялся, что Том не забыл, в отличие от него, о заглушающих чарах. Движением руки Гарри уничтожил все свидетельства своего приятного времяпрепровождения и, пожелав Тому спокойной ночи, а также удостоверившись, что тот в порядке и - так же, как и он - хоть немного утолил свою жажду близости, захлопнул блокнот и прижал вещицу к груди, словно обнимая настоящего Тома. «Да уж, и вправду издевательство, у меня же тоже терпение не железное!» Продолжая зачем-то прижимать блокнот к сердцу, Гарри прилег на кровать, отдышаться и прийти в себя. И так, лежа в полном одиночестве на их с Томом постели, в их общей спальне… Гарри и сам не заметил, как мысли его свернули от недавно воображаемых сцен с участием Тома и различных частей тела того, конкретно к изящным длинным пальцам в… В том самом месте. И внезапно ему пришло в голову: «Как же хорошо, что Том написал мне именно об этом. И не потому, что эта… - ну назовем это интимной перепиской… - так вот, не потому, что мне эта переписка интересна… Ну кому я вру? Конечно интересна! Очень «интересна»! Но не только поэтому. Просто это совершенно случайно помогло избежать очередного недоразумения». Гарри попытался представить, что могло бы произойти, не узнай он сейчас всех подробностей того, как Том доставляет себе удовольствие. Какую сцену ревности он мог бы устроить своему сокровищу, если бы по приезде того домой вдруг выяснилось бы, что тот прекрасно растянут. «Что бы я сказал, сделал, почувствовал, не знай я, что Том сам сделал это с собой, представляя, что это мои пальцы в нем?..» - Наверняка, первым делом, я подумал бы об измене, - скривившись, вслух признал Гарри. Он закрыл глаза и попытался представить, как все было бы. Ему нужно было понять ход собственных мыслей. Ведь раньше он уже обещал сам себе не делать поспешных выводов. А обвинение в измене на основании одного непроверенного факта, происхождение которого - как он только что выяснил - на деле было совершенно иным, нежели он напредставлял бы себе в смятении чувств… «О да, это определенно входит в число «поспешных выводов». Сосредоточившись, он воспроизвел в голове один из возможных сценариев, и доведя тот до момента осознания факта измены Тома… Гарри понял, что не может дышать. Ему показалось, словно он получил весомую пощечину… «Нет, не пощечину. Скорее, пинок в живот…» Гарри был готов простить Тому многое, возможно даже, слишком многое, но… - «Измена?» - …измена точно стала бы тем, чего он никогда не смог бы ни принять, ни тем более простить. Даже сейчас, просто представляя себе эту сцену, Гарри чувствовал себя так… так… «Вот уж точно говорят: «словно нож в сердце»…» Ему было безумно больно. Но в ответ на боль, внутри поднимался еще и гнев. Гнев на себя, за то, что в кои-то веки доверился. Гнев на Тома, за то, что предал. «Определенно, я был бы в ярости. Не захотел бы разговаривать. Не захотел бы слушать оправдания или задавать вопросы. Собрал бы пожитки и просто сбежал. Сбежал, чтобы больше никогда не возвращаться в то место, где был счастлив, и к человеку, которого любил больше жизни. Но, наверное, я все же задал бы один вопрос… Потому что хотел бы знать». - Почему? - одними губами проговорил Гарри. - Почему? Что я сделал не так?.. Просто ответь. И я уйду… Услышав словно со стороны собственный голос, Гарри резко распахнул глаза, хватая ртом воздух. - Мордред, что за ерунда? - прохрипел он, кладя руку на бешено колотящееся сердце и крепче прижимая к себе так и лежавший все это время на его груди блокнот. - Вот идиот! Сам себя довел!.. Успокойся… Все хорошо, это был просто… просто кошмар… кошмар… Том… не изменял мне… Шептал Гарри, утирая со лба противную липкую испарину и пытаясь вернуться к реальности. На него волной нахлынуло облегчение. Он был так рад, что все представленное было всего лишь плодом воображения. «Но это было действительно ужасно… Одна только мысль о предательстве Тома сломала меня… Да, пожалуй, дело именно в предательстве… Это единственное, чего я не смогу простить даже Тому. Нет, особенно Тому! Но это также значит, что если я когда-нибудь заподозрю его в измене, я обязательно должен выяснить все, а не действовать сгоряча. Иначе я запросто могу разрушить наши отношения поспешностью и глупой неуверенностью в себе. Да, верно! Я должен верить в Тома и, если что-то вызовет мои подозрения, просто спросить. Не обвинять! А спросить». *** Глядя на сменяющиеся за окном пейзажи, Том уже привычно притоптывал ногой в нетерпении. Прошедшие месяцы были ужасны, хотя в конце прошлого учебного года он и думал, что хуже быть не может. Оказалось, может. И сейчас его неимоверно радовало, что, начиная со следующего семестра, запрет на посещение Хогсмида будет снят, а авроры убраны с территории школы. «Все вернулось на круги своя. Даже эта глупая традиция отправки студентов поездом. Только время зря тратим!» - тихонько злился Том. Но со всеми неудобствами его примиряла мысль, что на перроне его будет ждать Гарри! Чтобы не начать в подробностях представлять себе их встречу, Том перебирал в памяти события прошедшего семестра. Самым громким из них, конечно же, оказался суд над Дамблдором, завершившийся дуэлью и лишением того магии. Потерявший способность к колдовству бывший преподаватель Хогвартса сейчас уже отбывал свое наказание - сорок лет Азкабана. И Том ох как не завидовал Альбусу! Понятное дело, что всех заключенных лишали волшебных палочек, но магия из их тел от этого не исчезала и хоть немного, но ослабляла воздействие тварей. «Ммм… Если Дамблдор каким-то чудом доживет до окончания своего тюремного срока, вряд ли от его рассудка останется хоть что-то… Я даже представлять не хочу, каково оказаться в месте обитания дементоров без какой-либо магической поддержки. Так близко к ним, но без малейшей искорки магии внутри? Мерлин упаси!» Но больше чем факт того, что Дамблдор в тюрьме, что война окончена, что сам Том совсем скоро сдаст экзамен на получение звания мастера, что закончит дурацкую школу… Больше всего вышеперечисленного его радовало то, что сейчас он ехал домой на зимние каникулы. «Я возвращаюсь к Гарри! Почти четыре месяца! Почти-четыре-месяца-без-Гарри!» Том уже едва ли не подпрыгивал на сиденье. «Ну же, ну же…» *** - Гарри! Только то, что он помнил о своих размышлениях по поводу слухов в школе и связанных с этим лично для него неудобствах, остановило Тома, позволив ему сдержаться и не налететь на Гарри с объятьями посреди перрона. Он быстро махнул на прощание своим друзьям, стоящим в стороне, схватил Гарри за руку и аппарировал к площадке возле их дома. - Ухх!.. Удивленно ухнул тот от внезапности перемещения и тут же был заключен в поистине удушающий захват. - Ха-ха-ха, Том, ты меня раздавишь! - Ну… я пока не настолько силен, - заявил Том, все же разжимая объятия. - К чему такая спешка? У меня аж в глазах поплыло. Но он лишь улыбнулся, утягивая следом за собой в дом. - Соскучился… - прошептал Том. - Вот как? - Гарри тоже улыбнулся, закрывая за ними дверь. - Ты, наверное, утомился в дороге? Хочешь отдохнуть? Может, попросить Мидси подготовить тебе ванную, чего-нибудь вкусненького на ужин и постель? Поезд в этот раз прибыл довольно поздно… - Ммм, звучит неплохо, но… - почти пропел Том, прижимаясь к Гарри. - Но меня заинтересовало только последнее… Так что там было про постель, ммм? Ответить Гарри не успел, так как был прижат спиной к стене, а к губам прижались холодные губы Тома, утягивая в долгий поцелуй. Чтобы подождать до спальни его терпения явно оказалось недостаточно. Руки уже гуляли по желанному телу. Нетерпеливо выдыхая, Том то принимался расстегивать пуговицы на своей рубашке, то переключался на ремень Гарри… - Так соскучился, малыш?.. - задыхаясь прошептал Гарри. - Не терпится?.. - Помнится, ты говорил что-то о сексе в коридоре?.. Так почему бы не попробовать сейчас?.. Ммм?.. - А ты не слишком спешишь?.. - В самый раз… *** Гарри нагло соврал бы, если сказал, что совсем не ожидал такого развития событий. Он и сам был совсем не против именно такого сценария. В конце концов, выдержка их обоих подвергалась испытанию на прочность в течение почти четырех месяцев. И если еще в день отъезда Тома в Хогвартс ни один из них не выражал ни малейшего восторга по поводу столь долгого времени, что им придется провести порознь, то в последний месяц нервы обоих начали серьезно сдавать. Так что сейчас он с ничуть не меньшим, чем у Тома, вожделением, наблюдал за попытками разгоряченного юноши раздеть себя и всячески старался тому помочь. Но подобная близость вдруг, совершенно не ясно почему, извлекла на поверхность то отвратительное воспоминание недельной давности, то переживание гипотетической измены… Он резко дернул головой, в попытке побыстрее отогнать от себя - как он думал - уже осмысленное и отодвинутое вглубь сознания, и понял, что Том застыл, в смятении всматриваясь в его глаза. - Я… я бы никогда не поступил так с тобой, - хрипло прошептал тот. Гарри застонал и пару раз ударился затылком об стену. «Ну молодец! Самое время испортить настрой!» - Прости. Прости, это просто… Просто попытка понять себя. Я ни в чем тебя не подозреваю и не обвиняю… Я не думал, что меня так занесет… - Нет, не извиняйся. Ты не должен винить себя за собственные мысли… Я и так иногда забываю, что ты тоже можешь ревновать. Можешь делать ошибочные выводы. Что ты тоже человек… Но это нормально. И уж точно не мне винить тебя в подобном пороке… Они снова поцеловались, но на этот раз нежно, словно прося прощения и прощая друг друга за свою неидеальность. *** Держась поближе друг к другу, они прошли в гостиную и уселись на диван. Оба понимали, что стоит поговорить. Том начал первым: - Я рад, что нам удалось избежать такой ситуации. - Но? Я так и слышу это «но», - уточнил Гарри. - Ты прав. «Но» есть. Может, все же стоит пересмотреть сроки? Ведь, кроме прочего, почти любой полный ритуал магического брачного союза обязует супругов к абсолютной верности, - спокойно отметил Том. - Мы оба сможем быть полностью уверены друг в друге. Тебе не придется беспокоиться. Мы будем вместе всег… - Я понимаю, Том, но нет, - перебил того Гарри. - Возможно я излишне труслив. Но я хочу перестраховаться. Ведь в будущем… пусть не измена, но ты вправду можешь полюбить кого-то другого или… - Этого не будет, и ты это знаешь! - чуть ли не прошипел Том. - …или просто разлюбить меня со временем, - все же продолжил свою мысль Гарри. - Мы окажемся связаны навсегда. Том, ты только вдумайся! Окончив эту жизнь ты уйдешь со мной по тому пути, который я выберу. Ты не сможешь оставить меня. В лучшем случае связь можно будет ослабить через несколько жизней, но не разрушить окончательно. И я боюсь, что к этому времени ты меня попросту возненавидишь… Том пренебрежительно фыркнул: - Гарри, ты снова зацикливаешься и мусолишь уже сказанное и решенное. Ты - моя одержимость. Как бы жутко это ни звучало. Вот скажи, Волдеморт хоть на секунду задумался бы о том, чтобы отказаться от объекта своей одержимости? Или все-таки хватался бы за него до последнего? - Ты не Волдеморт, - заметил Гарри. - Не Волдеморт. Но я мог бы им быть. Да, в чем-то мы разные, и всегда будем, но в чем-то до ужаса похожи. И ты это знаешь. - …знаю… - Как знаешь и то, что мы оба по натуре одержимые. Только объекты одержимости разные. У него бессмертие и власть… а у меня - ты. Так ответь на вопрос: ты правда думаешь, что я смогу отказаться от своей одержимости? От своей фанатичной любви? Будет свадьба сегодня или через несколько лет, я в любом случае не отпущу тебя. Даже если мне придется насильно привязать тебя к себе. Время, когда я смог бы смириться с отказом, прошло, - Том взглянул ему в глаза. Эти фразы были полны собственничества и отголосков несбывшегося безумия. Но Гарри почему-то не было страшно. Том никогда не пугал его, не испугал и в этот раз. Наоборот, эти жуткие слова неожиданно позволили ему наконец освободиться от еще остававшихся слабых сомнений и просто… поверить. - Хорошо… Это было все, что он смог ответить, но одного слова оказалось достаточно, чтобы Том нежно улыбнулся, окончательно потеряв сходство со своим пугающим двойником. Тот взял руку Гарри и поцеловал ладонь. - Ты дрожишь… Замерз? - удивился Гарри. - Нет. Я боюсь… - прошептал Том. - Не понимаю… Чего? - Не понимаешь? Да меня просто трясет от страха из-за твоих размышлений. Никогда бы не подумал, что ты способен так меня ревновать. Ты в любой ситуации всегда оставался рассудительным, сохранял спокойствие. А сегодня я увидел, что мог бы потерять тебя навсегда. Неважно из-за чего… То есть… Намного страшнее, что по недоразумению! - А тебе не страшно, что я так ревнив? - неуверенно уточнил Гарри. - Все Гонты жуткие ревнивцы. Ты в любом случае не превзойдешь в этом меня. Так что просто смирись с тем, что мы часто будем ревновать друг друга. Главное, не совершать ошибок, действуя на эмоциях. Гарри слушал это краткое нравоучение, чувствуя некую гордость за Тома. - Ты уже такой взрослый, обычно все наоборот. Обычно это я пытаюсь успокоить тебя после вспышек ревности. - Ну а я о чем? Тебе до меня далеко! - поддразнил тот. Они посмеялись, просидели обнявшись на диване еще, наверное, с полчаса, пока нежные объятья и поцелуи не сменились страстными. Ну а после… *** По-собственнически приобняв Гарри за плечи, Том повел его на второй этаж, в их спальню. «Все же коридор оказался не слишком хорошей идеей», - думал он, стоя посередине спальни и покрывая шею Гарри страстными поцелуями. Тому очень хотелось, чтобы у того не было времени на глупые домыслы. И он собирался сегодня приложить все свои силы к реализации этой идеи. Наконец-то покончив с чужими рубашкой и ремнем, он расстегнул на Гарри брюки и начал спускаться поцелуями вниз. Когда, обласкав соски и ямку пупка, он, уже стоя перед Гарри на коленях, снял с того последний предмет одежды и провокационно облизнулся, до того наконец дошло, что затеял Том. - Ты не обязан… - заплетающимся языком проговорил Гарри. - Замолчи, - властно прошипел Том. - Я делаю только то, что сам желаю. А я желаю изгнать дурные мысли из твоей головы. Он прошелся кончиком языка от основания члена до головки. - А еще лучше - вообще все мысли… И обхватив рукой чужой член, он обвел языком по кругу порозовевшую от прилива крови головку. Гарри выгнулся и застонал. - Т-тооом… Он сглотнул и взглянул вверх. Гарри, покрывшийся мурашками возбуждения, тяжело дышал полуоткрытым ртом и с жадной заинтересованностью смотрел вниз, на то, как его собственный член то пропадает в чужом рту, то показывается наружу, блестящий от слюны… Очередной страстный стон был прерван болезненным шипением: - Шшш… Тооом… зубы… - Прости-прости!.. Он полушутя подул на пострадавшее местечко и принялся зализывать свой промах. В ответ на что услышал еще более низкий стон, а рука Гарри зарылась в его волосы, притягивая голову еще ближе и чуть ниже. Том быстро сообразил, что к чему, и, похабно высунув язык, лизнул по всей длине, через мошонку к головке, а после снова вобрал в рот насколько мог горячий пульсирующий орган, в этот раз стараясь не теряться в собственном возбуждении, хотя это было очень трудно. Тому нравилось видеть реакции Гарри, понимать, что тот отзывается сладостным стоном на каждое движение его языка. Чувствовать, как чужой член в его рту пульсирует и становится еще тверже. И он собирался довести дело до конца, ведь это было так… так… *** Потянувшись, довольный Том улегся сверху на Гарри, как любил делать каждый раз после. - Гарри, я тебя умоляю, достаточно извинений. Просто забудь! Опередил Том только открывшего рот Гарри. - Как ты догадался? - У тебя на лице все написано, - фыркнул тот. И Гарри решил, что вместо много раз повторенных и действительно уже «замусоленных», как выразился Том, слов, достаточно будет одного лишь действия… Он чуть приподнялся и просто мягко поцеловал любимые губы. Сейчас Гарри попытался вложить в это действие все, что чувствовал, что думал. Не скрывая даже самого темного. *** И Том понял. Он понял, что этот поцелуй отличался от любого другого. Он словно ощутил вложенные в это нехитрое действие любовь, нежность, благодарность, толику темного вожделения и обещание. У него, прирожденного легилимента, дыхание перехватило от искренности чувств, что выплескивал сейчас на него Гарри. И когда тот решил углубить поцелуй, Том лишь покорно приоткрыл рот. Страсть отошла на задний план, и настала пора нежности. Они целовались медленно, с чувством, будто говоря, как важны друг для друга, как дорожат всем тем, что между ними есть. В каждом движении губ и рук, что мягко касались щек и век, шей и плеч… Они словно утопали в любви друг к другу. Никакие слова ни одному из них не были нужны, они уже знали то, что было действительно важно. Этот поцелуй оказался самым особенным из всех их многочисленных поцелуев. Но Том все же тихонько прошептал: - Гарри… Я люблю тебя… - Я тоже люблю тебя, малыш… я тоже… - так же тихо ответил Гарри.