Злодей, который влюбился

*** Школа вызывала у Тома двоякие ощущения. С одной стороны, он был вполне рад учиться, и большая библиотека Хогвартса пришлась ему по вкусу. Но, с другой - многое из того, что преподавали на уроках, он уже знал, они проходили с Гарри основы и даже углублялись в некоторые темы, которые были особо интересны Тому. Поэтому, на уроках ему было скучно, но, к сожалению, он мало что мог с этим поделать, пройдет еще какое-то время, прежде чем начнется что-то новое для него. Из-за этого он часто читал на уроках постороннюю литературу, что поначалу сильно возмущало учителей, но, поняв, что, несмотря на поведение, мальчик совсем не отстает от материала урока и может ответить на любой вопрос по теме, они перестали обращать на него внимание. Только профессор Дамблдор никогда не упускал повода сделать ему замечание или как-то поддеть. И чем Том ему только так не нравился? Нет, он уже знал, что именно этот профессор крайне предвзято относится к Слизеринцам, старшие уже рассказали немало историй о том, как у того в любой ситуации всегда виноваты именно они, но, кажется, Тома профессор невзлюбил в особенности. И вот этого мальчик понять никак не мог. Он абсолютно точно помнил, что ничего плохого не сделал этому человеку, а тот, кажется, ненавидит его еще с самого момента распределения. В итоге, Том решил просто игнорировать наскоки Дамблдора, но внимательно следить за каждым действием того по отношению к нему. Пока все ограничивалось только придирками и сильно завуалированными даже не оскорблениями, а намеками на них. Так что это не так уж и важно, в приюте, бывало, приходилось сталкиваться и с худшим. Главное, чтобы тот не решил предпринять что-либо посерьезнее, а пока на это похоже не было. Но придет время, и Том еще все припомнит старику. Тем более, что Том уже написал Гарри о странном поведении профессора, и тот попросил обязательно сообщить ему, если Дамблдор посмеет позволить себе нечто большее. И, судя по тому, как резко появлялись эти строки, и как сильно опекун давил на перо, когда писал, мало профессору в этом случае не покажется. Это грело сердце мальчика. Гарри всегда защищал его. И в будущем Том надеялся стать для него таким же человеком, который тоже сможет защитить. Он будет беречь своего Гарри. На факультете у Тома дела обстояли неплохо. Конечно, поначалу было полно идиотов, которые пытались предъявлять ему претензии по поводу его полукровности или даже унизить. (Ха! Тому сразу вспомнился приют с его порядками и внутренней иерархией.) Только вот эти избалованные глупые детки не на того нарвались, и им пришлось очень быстро это уяснить. Том, в кратчайшие сроки, стал негласным лидером среди всех младших курсов «Слизерина». Старшим же до него дела не было. Одно из неписаных правил факультета «Слизерин» - старшие не лезут в разборки малышни и вмешиваются только в самых крайних случаях. Сам Том по поводу своей полукровности совершенно не комплексовал. Ведь, как и сказал когда-то давно Гарри, будь Том чистокровным, дела его были бы плохи. Его куда больше устраивало быть здоровым, магически сильным полукровкой, чем чистокровным с признаками вырождения. Он видел на своем факультете парочку таких ребят. Пусть у них все было еще не так плохо, как у прошлого поколения Гонтов, но тоже на лицо (во всех смыслах) было множество проблем, да и как маги те - откровенно слабы. И они еще смеют ему что-то предъявлять? Просто смешно. Из интересного за это время - у него, кажется, появились друзья. Вроде бы. Он не был до конца уверен. В конце концов, друзей у Тома никогда не было, и он не знал, можно ли назвать дружбой тот уровень понимания, которого достиг он с соседями по комнате. Или, скорее, это они достигли с ним? Сам Том особо не горел желанием дружить, но Долохов с Малфоем, по каким-то неясным для него причинам, постоянно пытались составить ему компанию, будь то на уроках или в свободное время. Мальчик даже некоторое время подозревал их в нехороших намерениях относительно него. Но нет, даже при более тщательном наблюдении, Том не заметил никаких предпосылок к подобному. А со временем просто привык. Да и эти двое выгодно отличались от остальных сокурсников. Антонин пусть и трещал по-прежнему много, но уже в пределах разумного, и отлично осознавал, когда стоило заткнуться. Кажется, тот научился это понимать только по одному лишь взгляду Тома. А в целом, он был не так уж и плох: вполне талантлив магически и неглуп. Тупицу рядом с собой Том терпеть бы не смог. Абраксас же был довольно полезен, правда, как и Том, был себе на уме, но мог многое рассказать как о магическом обществе и его порядках в целом, так и о модных веяниях среди аристократов из других Родов. В разговорах с Гарри они, конечно, затрагивали эти темы, но без подробностей, опекун не слишком интересовался подобным. Люди, а тем более аристократы, были ему неинтересны. А вот для Тома эта информация была крайне полезна, ведь на «Слизерине» осведомленность многое решала. В его личные дела, опять же, его новые… дру-зья не лезли. В такие, как постоянная переписка Тома с опекуном. Для разговоров с Гарри он всегда выделял время. Обычно вечером, но иногда и днем. Наверное, со стороны смотрелось странно, что он так много времени уделял общению с опекуном, но Тому было все равно. Он не собирался отказываться от этих кусочков счастья, которые ему мог дать только Гарри. Также Тони с Абраксасом проигнорировали пару раз замеченный вскользь хвост Нагайны, хоть и косились некоторое время в его сторону, и особенно тщательно проверяли, куда наступают, и нет ли в их кроватях или вещах кого-то лишнего. Это было даже забавно, Том с Нагайной здорово посмеялись над поведением юных аристократов. Так и проходили школьные будни. Том все еще жутко скучал по своему опекуну, но теперь, по крайней мере, он научился это терпеть. Жаль только, что на Самайн их не отпустили домой. Все ритуалы праздников Колеса Года ученики проводили в школе, каждый факультет отдельно, под руководством своего декана. Помнится, он еще слышал, что некоторые чистокровные ученики с «Гриффиндора» жаловались, что их декан слишком пренебрежительно относится к этому. Вот идиот! Они с Гарри всегда, сколько Том помнил, проводили все нужные ритуалы для каждой даты. Это было важно и существенно влияло на магию и общее самочувствие мага. Так что восемь раз в год они «приносили дары Магии». Разведя ритуальный костер, бросали в него фрукты и венки из сезонных цветов, поделки или выпечку, сделанные собственными руками, принося свои благодарности. А еще Том знал, что все то же самое Гарри проделывал еще и в честь Смерти, или иначе - Вечной Невесты. Особенно - на Самайн. К этому дню тот совершал больше всего приготовлений и заготавливал даров. Что было еще одной (из целого списка) странностью опекуна. Ведь обычно большинство магов подобного не делают, ограничиваясь только дарами матушке Магии и очистительными ритуалами, что были особо эффективны в это время и даже могли ослабить многие родовые проклятья. Собственно, это было основной причиной, почему Том считал пренебрежительное отношение к ритуалам на праздники Колеса Года несусветной глупостью, да и гневить Магию - далеко не лучшая идея. Самого Тома участвовать в этих особых ритуалах Гарри не обязывал, но мальчик все равно предпочитал присоединяться к опекуну, пусть и ощущения от ритуалов сильно разнились. Если при принесении даров Магии чувствовались тепло и прирост сил, то в случае со Смертью чувствовался странный холодок, заставлявший волосы на загривке вставать дыбом, и слышался тихий шепот, словно сквозь толщу воды. Том ни разу так и не смог разобрать хоть что-нибудь в этом шепоте. А еще, он не уверен, но ему кажется, что, во время этих ритуалов, и так очень яркие глаза Гарри начинали будто бы светиться. Тома это всегда завораживало и вызывало множество вопросов, но он ничего не спрашивал, казалось, еще не время. Но в эту осень особую часть их ежегодных ритуалов он все же пропустил, ведь они не входили в обычную программу. А развести дополнительный костер на территории школы, без должного разрешения, он не мог, тем более, для такого действия нужно было бы назвать причины, а это обязательно привлекло бы к Тому лишнее внимание. Но ничего, вот станет он немного постарше и можно будет, даже без разрешения, развести костер где-нибудь на кромке Запретного Леса, чтобы никто не узнал. В остальном же дни в школе были до ужаса унылыми, и каждый последующий был похож на предыдущий. И все бы ничего, Том и дальше старался бы выучить как можно больше, «строил» бы софакультетников и с нетерпением ждал бы зимних каникул, если бы не случай, что знатно подпортил ему настроение. - Мистер Гонт, задержитесь, пожалуйста, - доброжелательно попросил профессор Дамблдор в конце урока трансфигурации, что стоял последним в расписании Тома на этот день. Том скосил на него глаза и махнул рукой Тони и Абраксасу, как бы говоря, не ждать его. Те бросили по странному взгляду на профессора (ни для кого из тех, у кого имелась хоть капля мозгов, не было секретом, что декан «Гриффиндора» откровенно недолюбливает Тома) и вышли из класса. - Вы что-то хотели? - отозвался Том, когда класс полностью опустел, и они остались одни. Вся эта ситуация маленькому слизеринцу очень не нравилась. Будь это любой другой учитель, все было бы нормально, но Том не представлял, что от него мог хотеть Дамблдор. *** - Это все? - абсолютно безразлично спросил Том. - Да, мистер Гонт, - с напускным дружелюбием подтвердил профессор Дамблдор, он был не совсем доволен реакцией мальчика. - Но Вам не стоит слишком переживать из-за моих слов, вполне возможно, что… - Тогда я ухожу, - перебил мужчину Том и, подхватив сумку, быстрым шагом покинул аудиторию. К его удивлению, буквально в десяти шагах от двери его ждали. - И чего он хотел? - склонив голову набок, спросил Абраксас. - Ничего. Просто молол всякую чушь, - не сбавляя хода, бросил Том. Вот уж серьезно - чушь. Дети «Амортенции» не могут любить? Вздор! Да, может, он далеко не самый любящий ребенок в мире, но любить он может! Это Том знает точно. Ведь он любит Гарри! Как его вообще можно не любить?! Гарри - самый лучший опекун из всех возможных! Так что да, все это - чушь и выдумки старого идиота. Вот только интересно, какого Мордреда, тот решил этим поделиться с Томом? Даже будь это правдой… Нет, тем более будь это правдой! Такое детям обычно не рассказывают, и… живи Том до сих пор в приюте, мог бы и поверить. Его глаза нехорошо прищурились. Вот сволочь! Неясно, правда, какая Дамблдору выгода с того, чтобы Том начал считать себя ущербным созданием, неспособным на проявление любви, но мальчику было плевать на его мотивы. Этот бородатый козел абсолютно точно не желает ему добра, как бы ни притворялся и ни утверждал обратное. Теперь все его слова стоит фильтровать с особой тщательностью. Это сейчас Том не поверил, ведь у него есть неопровержимые доказательства обратного, но будь это нечто иное, он мог бы и поверить. Так что теперь ребенок не собирался верить ни единому слову этого старика, и все, что будет вылетать из его рта, будет подвергнуто всесторонней проверке! Ворвавшись в свою комнату, Том тут же разулся и залез на кровать, отгородившись пологом. Он, уже в который раз, был благодарен Гарри за этот укромный уголок. Витые булавки, с мелкими черными камешками на головках, воткнутые в ткань с внутренней стороны полога, полностью отделяли это место от остальной комнаты. Без разрешения владельца сюда никто не мог пробраться, ни в его присутствии, ни в отсутствие. Даже с раздвинутым пологом, что бы он ни оставил на кровати, это не смогут забрать. Да, что там забрать! Даже разглядеть толком не смогут! Руны с похожими свойствами Гарри выбил на его сундуке и вышил на сумке, только там еще и наказание для наглецов имелось в придачу. Также булавки-артефакты поддерживали комфортную температуру и не пропускали шума снаружи. Да и соседи по комнате не способны были расслышать, чем он занимается внутри своего убежища, даже начни он очень громко и злобно ругаться, как сейчас, они ничего не услышат. - Ну и чшто это тхакхое было? - сонно спросила Нагайна, выползая из-под подушки Тома, где она не так давно очень уютно устроилась для дневного сна. - Ничшшего. Мне просссто нужшшно было кхак-то выпуссстить негхативф. Этот старик и правда жутко его взбесил. Как он, вообще, посмел?! И откуда только узнал, что его мать опоила мистера Реддла? Об этом мало кому известно. Может, стоит рассказать Гарри?.. А если тот поверит? Поверит, что Том не может любить. Что Том не любит Гарри. Что, если он и сам решит разлюбить Тома, раз уж тот не способен ответить взаимностью?.. Страшно. Теперь мальчик смотрел на выглядывающий из сумки блокнот с сомнением и некоторой опаской. Гарри был для Тома важнее всего на свете, и увидеть в глазах опекуна обращенное к нему безразличие - было самым большим страхом ребенка. Тот мог злиться, обижаться или даже смеяться над Томом, мальчик смог бы все это выдержать, но безразличие? Нет, подобного он не вынесет. Безразличие, разочарование и презрение. Это то, чего Том никогда не хотел бы видеть в глазах Гарри, смотрящих на него. *** Так прошло несколько дней. Том продолжал переписываться с опекуном, но так и не смог рассказать ему о том разговоре с профессором Дамблдором. Мальчик уже весь извелся. Он хотел рассказать Гарри, хотел развеять свои сомнения, хотел прочитать, как тот напишет о том, что все это полная чушь, но ему было страшно. И, кажется, Гарри заметил его странное состояние даже через переписку, и от того, что заставляет опекуна беспокоиться, Том почувствовал еще и стыд. Гарри ведь никогда его не подводил, он был и есть его самый близкий человек. Он… он не бросит его! Поэтому вечером того же дня, когда Том получил сразу несколько обеспокоенных посланий от Гарри, он твердо решил рассказать все. И… Гарри был взбешен. Нет, он злился не на Тома. Он плевался в адрес профессора Дамблдора всеми возможными оскорблениями, и это они еще были зацензурены. Том был уверен, что по ту сторону блокнота, Гарри использовал и куда более грубые выражения. И от этого на губах мальчика расцвела невероятно счастливая улыбка. Гарри ни на секунду не поверил лживому утверждению Дамблдора и сейчас вовсю обвинял старика в скудоумии и безмозглости. Параллельно он еще и успокаивал Тома, уверяя, что все это вздор, и что его сокровищу не стоит переживать по такому глупому поводу. Он даже написал, что Том - самый чудесный ребенок на свете, и что если кто-то сомневается в этом, то Гарри вырвет им глаза, потому что они им, видимо, не нужны, раз они так слепы. Тут Том даже рассмеялся. Он был так счастлив! И именно на этом моменте его застали ранее где-то запропастившиеся друзья. Они, от услышанного счастливого смеха, шокированно застыли прямо на пороге, а Долохов даже рот открыл от удивления. Том как можно быстрее стер со своего лица улыбку и принял безразличный вид. Зря он, видимо, разместился за столом, а не забрался за полог кровати. - Кхм, - кашлянул Абраксас и зашел в комнату, делая вид, что ничего не произошло. После его примеру последовал и Тони, но все равно не удержался от пары взглядов в сторону Тома, который уже прочно зарекомендовал себя на факультете бесчувственной ледышкой. За месяцы учебы никто из них ни разу не слышал, как он смеялся, а улыбки можно было пересчитать по пальцам одной руки, и то они больше походили на ухмылки. - У тебя, похоже, очень хорошие отношения с твоим опекуном, - бросив еще один осторожный взгляд на Тома, все же не сдержал свое любопытство Долохов. А как иначе, вообще?! Чтобы Том и смеялся?! Да еще и так заливисто и искреннее! Да это за гранью фантастики! - Хорошие. Гарри - отличный опекун, - коротко ответил Том и отвернулся. Отличный. Том хмыкнул. Более, чем отличный, он лучший! Гарри - самый прекрасный, невероятный, сильный, чудесный! Лучший! Но остальным об этом знать не нужно. Он только его. И Том ни за что не отдаст его никому другому. Он, вот уже в который раз, убедился, что тот лучшее, что было и есть в его жизни. И Том категорически не согласен его отпустить. Забрав блокнот, он все-таки переместился на кровать, планируя продолжить переписку. Да и Гарри, кажется, еще не закончил, вон появляются все новые проклятия на голову Дамблдора. Мальчик снова широко улыбнулся. Как же хорошо, что у него есть Гарри.