***
Комната была залита солнечным светом — но необычайно ярким, красным. За окном виднелся кроваво-красный закат, нетипичный для Лондона, и Джисон не мог понять, как он умудрился проспать столько времени. Вокруг царила полутьма, несмотря на багровое небо и горящий диск на нем, а тишина становилась оглушительнее с каждой секундой. Медленно подходя к окну, Джисон вслушивался в звуки, что были едва уловимы: металлический скрежет, скрип и чье-то незримое присутствие. Солнце сгорало, раскаляя воздух и приближаясь к горизонту, а остальной город был покрыт мраком — даже уличные фонари перестали гореть. Обернувшись, Джисон осмотрел комнату. Почему-то это была его съемная комнатушка — хотя засыпал он не в ней. Взгляд зацепился за стену, а тело начал охватывать леденящий душу страх — кривые и уродливые буквы кроваво-красного на стене что-то пытались сказать Джисону, но он не мог сфокусировать взгляд. Как и подойти ближе. Юноша понимал, что он оцепенел. Трясущиеся ладони сжимались и разжимались, а затем он поднял их к лицу — руки были окровавлены. Казалось, словно тени в углах зашевелились, а одна из них и вовсе отделилась и двинулась вперед. Джисон почувствовал ее спиной, воздуха постепенно стало не хватать, словно невидимая рука сжимала горло. Последний луч заходящего солнца осветил комнату и надпись на стене так, что Джисон смог ее прочесть. «Ты не успел». Джисон резко открыл глаза и глубоко задышал. Вдох-выдох. Это просто очередной кошмар. Где-то рядом раздавался громкий и заливистый смех Бинни на пару с такими же громкими возгласами Феликса и остальными голосами Грачей, за окном разъезжали экипажи, спеша на five o’clock tea, газетчики трубили о новых выпусках, а комнату заливал мягкий вечерний свет. Джисон все же проспал до вечера. Моргая, он осмотрелся: знакомые стены, знакомый интерьер «гнезда». Старый и никому не нужный вокзал, что стал для них домом, все еще оберегал своих обитателей. Какое-то время Джисон просто лежал на стареньком диване, смотря на солнечный зайчик и вслушиваясь в окружающие его звуки — так можно было утихомирить колотящееся сердце и прогнать мороку кошмарного сна. На выходе из комнаты Джисон обернулся и посмотрел в окно: на пастельном небе садилось мягкое золотистое солнце. Внизу, в большом зале, шли бурные дискуссии: Грачи обсуждали последние новости с газетных страниц, с улиц и прямиком с барных стоек. Спор с Чипсайдскими работягами в итоге завершился в пользу Грачей, в паб в Мари завезли новые сорта пива, Лондон обеспокоен политикой Германской империи, а в государстве Чосон происходит крестьянское восстание. Услышав знакомые слова, Джисон остановился в последний момент, чтоб все же прочесть газетные сводки. На юго-западе Чосон разгоралось корейское восстание против засилья иностранцев в стране — японцев и китайцев; королева Мин вела удивительную политику на грани с двумя странами одновременно, но даже это не могло уберечь правящую императорскую династию Ли от начала краха империи. Джисон испытывал смешанные эмоции — там, где он видел море подсолнухов, происходили страшные вещи. Но это все казалось… таким далеким. Уже собираясь выходить из «гнезда», Джисон столкнулся с Феликсом — тот, улыбаясь, поприветствовал его, как ни в чем не бывало. Сити поприветствовал Джисона шумными улицами. Город, казалось, весь приоделся в золото: закатное солнце отражалось в окнах домов, в металлических вывесках и в роскошных дамских украшениях. Джисону же казалось, что все это золото — фальшивое. Джисон понимал подозрения и беспокойства Кристофера, Хёнджина и остальных. Более того, он и сам так поступал по отношению к Феликсу, когда оберегал младшего от необдуманных поступков в игре против Миллнера, да и до этого тоже. Пусть и Феликс потом дулся и не разговаривал — пусть так, главное, что оставался в порядке. В своей же истории Джисон не чувствовал опасности или угрозы, просто… что-то было не так и не на своем месте. Словно калейдоскоп все не мог сделать нужный оборот. А может, Джисон просто не хотел вращать калейдоскоп, потому что его и так устраивала картинка, что уже была перед его глазами. А перед его глазами предстал господин Вэй Бао, что наблюдал за оживленной лондонской улицей в ожидании уже привычной вечерней прогулки, стоя в своем ханбоке — Джисон так и не запомнил сложное китайское название. — Добрый вечер, — Джисон с легкой издевкой снял свой цилиндр в приветственном жесте. — Один здесь отдыхаете, господин? — Здравствуйте, вовсе нет, — Вэй Бао не обернулся к нему, но Джисон заметил, как дернулись вверх уголки его губ. — Я жду одного уличного аристократа с ужасным цилиндром, чтоб пригласить его на чашечку чая. — Эй, мой цилиндр вовсе не ужасен! — Мальчишка искренне возмутился, отчего его и без того пухлые щеки комично надулись. — Разве ты что-то имеешь против? — Вовсе нет, — развернувшись, Вэй Бао тепло улыбнулся, а рука сама потянулась к руке Джисона. — Здравствуй. Джисон не знал, чем занимается Вэй Бао на своей службе, какой информацией владеет, за что отвечает, откуда он родом, что умеет и сколько уже находится в Лондоне. Но зато Джисон точно знал, что доброта и нежность, с которой к нему относился Вэй Бао, были абсолютно искренними. Сыграть ту теплоту, с которой он смотрел на него, казалось невозможным. Джисон понимал, что во всем происходящем вокруг, в переплетении сплетен, слухов, скверны и подпольных игр, было что-то настоящее, и это настоящее — они. Кем бы они ни были. — Неужели ты перенял традиции англичан коротать вечера за чашечкой чая? Это так непохоже на тебя. — Практически весь чай Лондона поставляется империей Цин. Считай, что таким образом поддерживаю воспоминания, откуда я прибыл. — Ты лукавишь! Признайся, тебе тоже нравится чай с булочками в пять вечера. Джисон уже было развернулся, чтоб начать прогулку по вечернему Сити и нагулять аппетит, но Вэй Бао ухватил его за запястье, удерживая на месте. — Постой, — повернувшись обратно, Джисон столкнулся с внимательным взглядом Вэй Бао, что рассматривал его лицо. — Ты выглядишь совсем неважно сегодня. — Я просто всю ночь не спал, работал, — Джисон ответил честно и сходу, не пытаясь уйти от ответа. — А еще меня мучают кошмары. — Что-то случилось? — Вэй Бао выглядел внимательным и встревоженным, а его ладонь аккуратно и незаметно обхватила ладонь Джисона, лаская ее большим пальцем. Если бы они не находились на достаточно людной улице, Вэй Бао и вовсе притянул бы его к себе — это Джисон мог увидеть по его глазам. — Нет, все в порядке, — юноша пожал плечами не совсем уверенно. — Просто… Может, я просто устал. — Ты не должен так себя изматывать. Если не ради себя, то хотя бы ради своих людей — какой прок от уставшего и обессиленного главаря банды? — Ты прав. Но у меня… пока не очень получается хотя бы избавиться от ночных кошмаров. — Я хочу, чтоб ты знал — если тебя что-то беспокоит, ты всегда можешь обратиться ко мне. — Спасибо. Вэй Бао улыбнулся легко, но так тепло, словно заменил собой солнце — а Джисон ухватился за чужую ладонь крепче, чувствуя, что это тепло откликается и в его груди тоже. Во время прогулок они со временем начали говорить на порядок меньше — потому что научились наслаждаться компанией друг друга и без разговоров вовсе, достаточно было лишь держаться рядом. Джисон поменялся ролью рассказчика с Вэй Бао, наслаждаясь его нечастыми рассказами и размышлениями. Казалось, что с той злополучной ночи что-то изменилось: Вэй Бао стал на порядок внимательнее к Джисону, а тот нехотя, но все же признавался самому себе, что такая забота с чужой стороны ему весьма приятна. Даже необходима. Вэй Бао не считал Джисона немощным, слабым или беспомощным — но все равно стал более чутким и внимательным по отношению к нему. Джисон показал себя тогда храбрым и рассудительным человеком, который способен выживать в критической ситуации — но на следующий день, в руках Вэй Бао он показал то, что было спрятано глубоко в душе: живого, совсем юного мальчишку со своими страхами внутри. — Мы можем зайти в гостевой дом и выпить чаю там, — Вэй Бао покачал головой, смотря на заполненные и ставшие из-за этого неуютными заведения в Сити. — Погода прекрасная, но везде как-то чересчур шумно. — Эта идея мне нравится, — Джисон слушал своего спутника вполуха, наблюдая за тем, как из одного заведения выпроваживают простого работягу — не по статусу. Его это покоробило: Джисон был сам такого же статуса, отчего искренне недоумевал. Чем они хуже знатных господ, что восседали и чаевничали? На контрасте с разворачивающейся на глазах сценой, предложение Вэй Бао прозвучало уж совсем неправильно и чужеродно: чиновник высокого статуса мало того, что водится с обычным бандитом, так еще и приглашает его на чай? Да как это возможно? Социальные границы между ними стерлись за время знакомства, но сейчас обычный работяга напомнил Джисону, кто он есть на самом деле. Свернув с шумной улицы на более безлюдную и тихую, Джисон все же решился завести этот разговор. — Иногда мне кажется, что все это как-то… неправильно. — Что именно? Вэй Бао посмотрел на него заинтересованно, а Джисон набрал в грудь воздуха побольше, готовясь к монологу. — Все, что есть… между нами. Ты ведь иностранный и уважаемый посол из далекой империи. Я — обычная шестеренка в этом городе, уличный разбойник, который существует среди таких же шестеренок. Но тем не менее, ты проводишь со мной время, помогаешь… как в первый вечер, как в тот раз с наемником Миллнера. — И что тебя беспокоит? — Просто… зачем? Как так получилось, что я тебе интересен? Мы же абсолютно разные. Обычно такие, как мы, не имеют и шанса пересечься в этом мире. — Высокие горы, быстрые воды, — тихо произнес Вэй Бао, легко ухмыляясь самому себе под вопросительный взгляд Джисона. — Позволь мне рассказать тебе одну древнюю китайскую легенду, Джисон. На улочке было совсем безлюдно, а вдали играла музыка — оркестр на очередном званом приеме исполнял свои симфонии, что наверняка слушали уже подвыпившие гости, а Джисон же был готов слушать своего единственного рассказчика. — Существует легенда о талантливом музыканте Юй Боя, который за три года усердной учебы так и не смог овладеть гуцинь — никто не понимал его игры. И вот однажды учитель Юй Боя отправил музыканта в далекие края: на сказочный остров бессмертных Пэнлай ждать «нужного часа», — Вэй Бао говорил спокойно, рассматривая вечернее небо над Лондоном. — Учитель оставил его совсем одного, на незнакомом и далеком острове. Юй Боя смирился с уготованной ему судьбой и начал ждать, постоянно играя на гуцинь, передавая через струны все, что он видел. — Это же так несправедливо, — пробормотал тихо Джисон, внимательно слушая легенду. — Оставить ученика в полном одиночестве. — Однажды, укрывшись от дождя в горной пещере, Юй Боя стал наигрывать мелодию, имитируя капли дождя. По воле случая, в той пещере случайно оказался дровосек Чжун Цзы, который услышал его игру и воскликнул: «Эта мелодия точно дождь!». И с тех пор он угадывал каждый мотив циня Юй Боя. А когда Чжун Цзы скончался, то Юй Боя разбил свой инструмент — раз нет его родной души, то играть ему больше незачем. Музыка вдали то затихала, то становилась громче, а Джисон молча размышлял над историей, что поведал ему Вэй Бао. — А теперь скажи мне, Джисон, — Вэй Бао посмотрел на своего спутника. — Что общего у музыканта и дровосека? — Ничего. — Верно. И несмотря на это, Чжун Цзы был единственным, кто понимал музыку Юй Боя. Джисон завороженно смотрел на Вэй Бао, на его теплую улыбку и лучезарные глаза, медленно осознавая то, что собирался сказать ему мужчина. — Поэтому несмотря на то, что мы с тобой «музыкант и дровосек» — ты единственный, кто понимает мою музыку. — Я тоже слышу тебя, — Джисон остановился, беря Вэй Бао за руку и заглядывая тому в глаза. Улица была абсолютно пуста, лишь одинокие фонари, да приглушенный шум приемов вдали. — И готов слушать тебя, пока ты играешь. — Но с Юй Боя я все же не совсем согласен, — подойдя совсем близко к Джисону, мужчина мягко улыбался. Он аккуратно коснулся его лица свободной рукой, переплетаясь с ним пальцами второй. — Он разбил инструмент, потеряв свою родную душу, я же продолжил бы жить и играть до самого конца — чтоб до последних дней помнить о ней. Джисон сжал ладонь Вэй Бао крепче, слыша, как вдали под звуки оркестра раздаются залпы фейерверка. — Ты бы играл, чтоб помнить меня, Джисон? — Да, — Джисон приблизился к красивому лицу напротив, шепча ответ прямо в губы. — До самого конца. — Пообещай мне. — Обещаю. Они целовались, наверное, уже десяток раз за пару месяцев — Джисон не считал; но каждый был особенным. Как и поцелуй в безлюдной улочке Сити под тихие отголоски оркестра и клокочущие раскаты фейерверка в небе, что был похож на звездную россыпь. Вдали бурлила лондонская жизнь, а Джисону казалось, что его собственная — у него в руках. Вэй Бао целовал легко, ловя все дыхание, слетающее с губ Джисона, аккуратно проводя языком по его сухим губам. Напоследок он поцеловал его в мягкую щеку, аккурат над родинкой, задерживаясь губами на коже. — Пойдем, — мужчина потянул за руку, что так и не отпустил. — Мы еще можем успеть на six o’clock tea. До гостевого дома дипломатов они добрались без приключений — город был очарован летним вечером, поэтому не обращал никакого внимания на двух джентльменов, что то и дело мимолетно цеплялись пальцами за ладони друг друга. В воздухе стоял аромат свежей выпечки, крепкого чая и беззаботной легкой жизни, которая могла быть только в солнечном июле. Джисон невольно вспоминал газетчиков, что днем стояли на тех же местах, где сейчас нарядные дамы садились в свои экипажи — но думать о тревожных новостях вовсе не хотелось, особенно когда грело солнце, что совсем рядом. Даже несмотря на то, что в Лондоне уже темный вечер. В уже знакомых и привычных восточных интерьерах Джисон не удержался от того, чтоб снова притянуть к себе и слепо уткнуться куда-то в уголок чужих губ. В ответ его обхватили двумя ладонями за щеки и легко поцеловали в кончик носа. Вэй Бао улыбался как и всегда: мягко и лукаво, с хитрым прищуром темных глаз. Джисон мог чувствовать тонкий аромат ванили, когда мужчина был совсем близко. — А теперь расскажи, что тебя беспокоит, — разместив сервиз на чайном столике, Вэй Бао устроился на одном диванчике с Джисоном. — Какие кошмары не дают тебе спать? — Не такая уж это и проблема, — Джисон замялся и потянулся к чашке, — чтоб тратить на нее время. — Ты не высыпаешься. С каждой встречей твой вид все дальше и дальше от здорового. — Рано или поздно пройдет. Все равно это мне не особо мешает. — Хан Джисон. Цинайдэ, будьте так любезны. — Да нет ничего такого, просто… — вздохнув, Джисон отставил чашку. Он не мог долго держаться. — Честно говоря, меня преследуют кошмары с той ночи. Словно я…не успел. — Ох, мой дорогой… Та ночь и вправду была страшной, но ты ни разу не ошибся и сделал все, что требовалось в той ситуации. Твой друг, он же в порядке? Идет на поправку? — Да. У хёна есть, эм…знакомый из Бартса. — Звучит прекрасно. В госпитале Святого Варфоломея, насколько я знаю, работают светлейшие умы медицины Англии. Вернут к жизни кого угодно. — Он патологоанатом. — О. Вот как... Ну, у каждого свои недостатки. Может, тебе стоит больше времени проводить с хёном, чтоб в твоем подсознании его живой и почти здоровый образ вытеснил те кошмары, что тебе снятся? Все позади. — Да, наверное, это может сработать. Джисон слегка съехал по спинке диванчика, чтоб расположиться поудобнее. Было очень уютно и комфортно — и дело даже не в дорогой мебели. — А что касается трупа, — Вэй Бао произнес это так обыденно, что на контрасте с чашечкой в руке это смотрелось даже как-то сатирически, — тоже можешь не беспокоиться. Скотленд-Ярд еще нескоро откроет это дело, а когда займется — вряд ли это вызовет резонанс, ведь наемничество осуждается. Да и у меня дипломатический иммунитет. Тебе больше не грозит эта опасность, Джисон. Джисон вздохнул — не грозит эта опасность, найдется другая… На душе все равно было тяжеловато, пусть и слова Вэй Бао, с которыми он легко решал проблемы, имели лечебный и успокаивающий эффект не хуже, чем травы Минни. Проходя взглядом по гостиной, юноша заметил стопку газет на лакированном комоде, которые тут же вытащили из воспоминаний газетные колонки, что он изучал в «гнезде». Вэй Бао наверняка об этом всем знал — и даже больше, чем авторы тех статей. — Иногда мне попадаются под руки газеты, и там… Не очень хорошие новости. Вэй Бао промолчал, отставляя чашку обратно на стол. — Ты прав, Джисон. Хороших новостей все меньше и меньше с каждым днем. Особенно если смотреть в сторону, откуда восходит солнце. Скоро поднимется такой восточный ветер, который никогда еще не дул на Англию. Холодный, колючий ветер. Говорить было не о чем — да и не особо хотелось. Поставив на стол и свою чашечку, что была уже пуста, Джисон устроил голову на коленях у Вэй Бао, подбирая под себя колени. Он бы никогда не стал так делать в гостях, но здесь знал точно — хозяин не будет против. И был прав — в следующую же секунду теплые ладони опустились на его плечи и голову, мягко перебирая темные пряди. Стараясь не прикрывать глаза, Джисон моргал, плавясь под нежными прикосновениями — в следующий момент в комнате он заметил тонкую трубку. — Почему ты не куришь? — В твоей компании мне и так хорошо. Той ночью Джисон спал спокойно — и без кошмаров.***
Незаметно для Джисона, встречи с Вэй Бао участились. В голове то и дело всплывала легенда о музыканте и дровосеке, которая ассоциировалась не с древней далекой культурой, а с теплыми руками и нежными поцелуями. Несмотря на то, что Джисон знал концовку этой легенды, он не задумывался о том, как закончится их собственная — гораздо больше ему нравилось думать о том, что после рабочих поручений его ждет что-то приятное для его неказистой и не знающей ласки души. Это было глупо и по-детски наивно, но казалось, словно сам город вторил настроению Джисона, теряя свою мрачную серость и грязь под летними солнечными лучами. Но неприятное ощущение, что Джисон что-то упускает, все еще оставалось. Постепенно он научился с этим жить, даже несмотря на то, что это, возможно, было не самым хорошим решением — на которое изредка ворчали самые близкие для Джисона люди. Больше всех, конечно же, ворчал Хёнджин. — Ты же понимаешь, что он из Китая, — руки Хёнджина были сложены на груди, а сам он выглядел как старший брат, который отчитывает младшего. — Рано или поздно он уедет отсюда — поедешь за ним? Напомнить, что с тобой там сделают? Что дальше ты собираешься делать? — Я все это знаю. — Обиды на Хёнджина у Джисона не было, потому что теперь причина такого поведения была ясна, но он все равно упрямо насупился. — Что дальше? А дальше я смогу прожить без господина Вэй Бао. Что будет дальше… Джисон позаботится и узнает потом. Сейчас же его ждала Елизавета с очередной подработкой, корзина сладостей, а после — приятный вечер, который был уже третьим на неделе. — Как же ты вовремя, мальчик мой! — воскликнула женщина, наблюдая за тем, как пьяницы, что распугали всех посетителей, угрюмо покидают ее пекарню после тумаков от Джисона. Соседство пекарни с пабом-рюмочной не делало хорошей погоды, особенно в выходные дни. — Эх, как жаль, что нам не всегда удается быть в нужном месте и в нужное время… Но сегодня у тебя получилось. — Ерунда, — Джисон отряхнул руки, не особо вслушиваясь в слова женщины, потому что ему мешали собственные мысли. — Обычная работенка для уличных вояк. — Любая работа должна быть вознаграждена, — Елизавета скрылась за прилавком пекарни, чтоб наверняка вручить награду в пирожных. — Погоди пару минут, побудь пока здесь. Можешь почитать газетку-другую, что лежат на столе. Джисон вынырнул из омута мыслей слишком поздно — он успел прочесть лишь пару строк про Цин и Японию на землях государства Чосон, как вернулась Елизавета с обещанным вознаграждением. Недолго думая, Джисон сложил газетный выпуск во внутренний карман сюртука, чтоб прочитать про те конфликты как-нибудь потом. Елизавета, как и всегда, хвалила Джисона за работу и ответственность, не забывая снабжать его сладостями, а он был рад, что женщина все еще доверяет ему, пусть и не все. Впрочем, это было обычным делом для лондонской жизни. Вечером он вновь оказался у Вэй Бао — это было обычным делом уже его жизни. Мужчина встретил его в шелковой фиолетовой рубашке с бантом — той самой, в которой Джисон впервые его увидел. Воспоминания того вечера сразу же отозвались в голове и сердце, но тут же улетучились от первого прикосновения чужой теплой ладони к щеке. В помещении запах горькой ванили слышался чуть отчетливее, чем раньше, а легкую дымку можно было рассмотреть даже не всматриваясь. В этот вечер им даже не хотелось прогуливаться по городу, пусть и погода продолжала баловать солнечными днями. Оставив поцелуй за ухом Джисона, Вэй Бао пригласил его в гостиную в который раз — и что-то в нем изменилось, пусть и на самую малость. Все еще находясь под впечатлением от работы во французских пекарнях, Джисон как-то нелепо начал рассуждать о десертах той кухни — но Вэй Бао с удовольствием поддержал разговор. — Французы так высоко ценят еду, что добрая половина французского языка связана с едой. У них даже есть фраза «embrasser comme du bon pain» — она переводится как «прижимать к себе как вкусный хлеб» по отношению к любимому. — Мне стоит удивиться тому, что ты знаешь что-то на французском? — Нет, Джисон. — Тогда… если следовать логике французов, я могу назвать тебя хлебом? — Да, потому что ты… «tendre comme du pain frais». — Ты издеваешься! Как это переводится? — Нежный, — Вэй Бао хитро улыбнулся, — как свежий хлеб. Беседа продолжилась. А затем у Джисона перехватило дыхание. Он моргал и продолжал слушать речь Вэй Бао, но словно сквозь толщу воды. Мужчина в шелковой фиолетовой рубашке продолжал рассказывать о своих наблюдениях французской кухни с абсолютно непроницаемым видом — даже когда сел на колени к Джисону, которого от такого своевольного движения впечатало в диван. Чужая рука легко и небрежно легла на плечи юноши, а его же руки замерли в воздухе на мгновение. Отмерев, Джисон весьма уверенно — вряд ли человек, севший к нему на колени, был против — положил одну руку на талию Вэй Бао, а вторая медленно опустилась на его бедра. Длинные ноги растянулись на всем диване, поэтому Джисон при всем желании не смог найти места удачнее. — К слову, обязательно попробуй канеле. Это небольшие пирожные в форме твоего цилиндра, — Вэй Бао склонился над лицом Джисона, слегка сжимая ладонь на плече. — Покрытые карамелью, снаружи они достаточно твердые, а внутри совсем-совсем нежные. Что-то мне это напоминает — не знаешь, что? — Нет, — Джисон смотрел на Вэй Бао прямо, не смущаясь сильно и не пряча глаза. Ладонь, что лежала на чужих ногах, скользила вверх-вниз — аккуратно, нежно, словно Джисон боялся, что мужчине это не понравится. Пальцы легко легли на внутреннюю часть бедра, чуть сжимая мягкое и податливое тело. — Понятия не имею. — Есть еще meringue, нежный десерт из белков. Знаешь, как переводится название с французского? — Серьезно? — притягивая Вэй Бао еще ближе к себе, Джисон обхватил его талию крепче. — Мы собираемся разговаривать о десертах? Сейчас? — Так же интереснее, — Вэй Бао положил ладонь на мягкую щеку Джисона, в глазах ни единого намека на госпожу совесть. — Тебе это нравится. — Хорошо. Пусть будет так. Тогда спрошу на твоем языке. — Рука сама подхватила Вэй Бао за бедра чуть ниже ягодиц, а холодный шелк дорогой рубашки приятно чувствовался под второй ладонью. Джисон понимал, где-то на краю сознания, что излюбленная игра Вэй Бао только начинается. — Знаешь, какой десерт мне бы хотелось отведать прямо сейчас? — О, очевидно же, что meringue, — с наигранной серьезностью отвечал Вэй Бао, закатывая глаза. — Потому что с французского их название переводится как… Джисон не выдержал и поцеловал первым. Он тоже немного знал французский — а вот вкус меренги знал гораздо лучше и точно мог сказать, что целоваться с господином Вэй Бао намного слаще. — Так сильно понравился десерт? — щеки Вэй Бао начинали покрываться легким румянцем, а покрасневшие губы блестели, оставаясь приоткрытыми. — Самый сладкий, что я когда-либо пробовал, — а Джисон покрывал нежную шею поцелуями, наслаждаясь тем, как потряхивает тело в его руках. Он давно понял, что шея у господина Вэй Бао — особо чувствительное место, отчего пользовался этим знанием сполна. Джисону казалось, что его руки горят, что он сам горит — прикоснуться к чужому телу хотелось безумно, а Вэй Бао видел это, и лишь дразнил, дразнил, дразнил. Его хотелось удержать, прижать к себе — но это было бы сродни Солнцу в руках. Одна рука мужчины все еще покоилась на шее Джисона, а вторая скользнула по его груди. — Если ты желаешь продолжить, — голос Вэй Бао звучал низко и вкрадчиво, а его тонкие пальцы скользили по белой ткани рубашки Джисона, ловко высвобождая верхнюю пуговицу из петельки, — то это стоит делать в более подходящих местах. — А я не знаю, — Джисон не спешил выходить из игры, но рвано выдохнул, потому что чужая ладонь расстегнула еще одну пуговичку и скользила по ключице и вниз, оглаживая медовую кожу под ней. — Как вам будет угодно, господин Вэй Бао. В следующую же секунду Вэй Бао поднялся с колен Джисона, не теряя своей кошачьей грации, и протянул юноше руку. Под ногами скрипели ступени, а вокруг царил полумрак, но Джисона волновала лишь чужая и горячая ладонь, что держала его. Он понимал, прекрасно понимал, куда ведет его Вэй Бао, и что будет дальше — и от предвкушения дальнейшего представления Джисона одолевала приятная дрожь. Как только Вэй Бао закрыл за ними в дверь в спальню — очевидно, что это была спальня; он тут же оказался прижатым к двери. Джисон вновь потянулся за поцелуем, ведь он любил сладкое — а Вэй Бао казался ему слаще всего, что он пробовал в своей жизни. И уж точно слаще всех. Руки оказались на стройной талии, а губы сами спустились под ухо, сначала прикасаясь к чужому пульсу — Джисон мог чувствовать, как сердце мужчины начинает биться быстрее, в унисон вздымающейся груди; а затем переместились ниже, прямо на шею. — Джисон, — Вэй Бао выдохнул рвано, прикрывая глаза, и руками обвивая шею юноши. — Это, вроде как, неплохая дверь, но ты же не хочешь провести все время здесь? Джисон отступил, чувствуя, как предательски краснеют его щеки, а Вэй Бао наоборот — медленно зашагал вперед, заставляя его пятиться спиной назад. Сначала тонкие пальцы потянулись к шелковому банту, развязывая его медленно, чтоб ткань красиво переливалась на свету, а затем к маленьким пуговицам шелковой рубашки — расстегнуть сначала одну, затем вторую. Медленно, тягуче, чтоб Джисон рассмотрел точно каждую деталь, каждое движение, которое Вэй Бао совершает совершенно показушно, театрально. Но Джисон не смел даже спорить с этим. Ноги уперлись в кровать позади, он приземлился на нее — и Вэй Бао тут же оперся коленом между ног Джисона, укладывая ладони на его плечи и наклоняясь к его лицу. — Ты же можешь подождать немного? — Вэй Бао говорил тихо, а глаза темнели с каждой минутой. — У нас еще есть время. — Ладно, — Джисон тут же уместил свои ладони на бедре мужчины, смотря на него снизу вверх. Он тоже мог играть в эту игру, поэтому его рука скользнула вверх, почти доходя до ягодиц. — Я готов ждать столько, сколько угодно. — Хороший мальчик. Вэй Бао удалился куда-то вглубь помещения — Джисон догадался, что это была совмещенная со спальней ванная комната. В помещении царил полумрак — плотные шторы не закрывали окна полностью, отчего в комнату мог пробиваться дневной свет. Оглянувшись, Джисон подметил некоторые детали: дорогая мебель, стены такой же отделки, что и на первом этаже, идеальный порядок. И ничего, что могло бы сказать о хозяине комнаты. Никакой лишней детали, будь то рамка с портретом, книга или какой-нибудь аксессуар. Абсолютно… обезличено. Откинувшись назад, на мягкую кровать, Джисон старался отогнать от себя темные мысли — какой в них был смысл именно в этот момент? Больше волновало то, что должно было случиться с минуты на минуту. Рассмотрев весь потолок и все стены в ожидании, что казалось уже вечностью, Джисон скинул обувь, забираясь на кровать с ногами. Он остался в одной рубашке и брюках — и благодарил свою сообразительность за то, что не навесил на себя лишних тряпок, вряд ли Вэй Бао стал бы возиться с застежками бархатного жилета, что обошелся Джисону в кругленькую сумму. Догадаться о сегодняшнем вечере было не так уж и сложно — с каждым днем между ними искрило все сильнее, взгляды становились еще тяжелее, а прикосновения обжигали. Они оба знали, к чему это приведет. Вэй Бао вернулся спустя некоторое время, тихо ступая босыми ногами по полу — но Джисон все равно услышал и повернул голову в его сторону. Открывшийся вид заставил подавиться воздухом, но он смог сделать вид, что совершенно спокоен: длинный шелковый халат бежевого цвета, что струился по обнаженной молочной коже, выглядел потрясающе в свете, что пробивался из окон, а Вэй Бао с темным и заинтересованным взглядом из-под золотистых, слегка влажных волос — выглядел еще лучше. И Джисон не мог оторвать от него завороженный взгляд. Кровать прогнулась под весом еще одного мужчины на ней. Вэй Бао аккуратно, грациозно забрался на нее, останавливаясь на коленях перед раскинувшимся перед ним Джисоном — у того щеки пылали еще пуще, чем алый закат, а глаза жадно блуждали по всему телу напротив. Халат Вэй Бао был несильно завязан на тонкую ленту вокруг талии — и Джисону очень хотелось ее сорвать. — Мне что, раздеть тебя? — Вэй Бао навис над Джисоном, совсем как тогда, на крыше, и медленно провел ладонью по медовой коже — по шее, вниз и к ключице, что виднелась из-под расстегнутой на пару пуговиц рубашки. — Да, — Джисон наивно захлопал глазами и едва сдержал улыбку на своих губах. Но в следующий момент вспомнил, с кем ведет партию в этой самой необычной игре в его жизни: Вэй Бао поставил ладонь по другую сторону от его головы, наклоняясь к нему совсем близко, практически касаясь губами мочки уха. — Попроси. Джисон замер на мгновение, вглядываясь в лицо напротив: красивое, с тонкими линиями и большими глазами. Наверное, так могли выглядеть настоящие монархи — но откуда Джисону было знать. Зрачки Вэй Бао были расширены, а взгляд такой, что придавливал к кровати без всяких слов. Моргнув пару раз, Джисон перевернул их, меняя положение и оказываясь сверху. Теперь он нависал над Вэй Бао, коленом раздвинув его ноги, а тот лишь довольно улыбнулся. Одной рукой он опирался на кровать, а второй легко коснулся острого подбородка мужчины, который внимательно и заинтересованно следил за каждым его действием. — Пожалуйста, — Джисон говорил тихо, а ладонь проскользила вниз по шее, затем к ключицам, замерев у кромки шелкового халата. — Я же был хорошим. Вэй Бао лишь хмыкнул, а его губы растянулись в улыбке — дразнит, дразнит, дразнит. Джисон тоже так мог, поэтому припал к его шее губами, начиная беспорядочно покрывать мягкую кожу поцелуями. От ощущения жара чужого тела, что было так близко, что было в его руках, в душе у юноши разгорался огонь не хуже. Обвив талию Вэй Бао одной рукой — как же приятно ощущался холодный шелк под ладонями — и прижав его к себе, Джисон начал спускаться мокрыми поцелуями ниже. По шее, к ключицам, губами вбирая нежную кожу. Наверное, на покрасневшей коже останутся следы, но и пусть — Вэй Бао все равно всегда носил одежду, застегнутую по горло. Холодная шелковая ткань медленно сползла по груди под напором Джисона, что поцелуями спускался все ниже. От прикосновения губ по нежной коже груди, Вэй Бао выгнулся в пояснице. А затем легко простонал — и у Джисона кожа покрылась мурашками от этого звука. В следующую секунду Джисон почувствовал, как ладонь вплетается в его кудрявые локоны — а затем тянет его наверх. В этом коротком движении чувствовалась властность, и юноша в очередной раз вспомнил, кто ведущий в этом спектакле. Притянув к себе, Вэй Бао поцеловал его — неспешно, сыто, едва шевеля языком в чужом рту. Одна рука обвила юношу за шею, а второй Вэй Бао прошелся по его спине, между лопаток в уже таком знакомом жесте, укладывая Джисона на себя, отчего тот проехался бедром о чужой пах. Вспомнив, что на мужчине только шелковый халат, Джисон почувствовал, как краснеют даже уши — но его все устраивало. — Так уж и быть, — разорвав поцелуй, Вэй Бао довольно улыбался. — Ты усердно стараешься. Они перевернулись снова — на этот раз инициатором был Вэй Бао, которому не составило труда спихнуть с себя мальчишку и усесться на его бедра, широко расставив ноги по обе стороны от него. Струящийся шелк халата, что уже был слегка распахнут и держался на шелковой ленте, постепенно начал отливать золотом из-за начинающегося вечернего солнца, лучи которого пробивались сквозь окна. Джисон завороженно смотрел на мужчину над ним, который медленно скользил руками по рубашке — на молочной коже теперь красовались алые отметины, и ему это льстило. И хотелось оставить больше. — Ты как-то подозрительно тих, — тонкие пальцы расстегнули еще одну пуговичку на рубашке. — Что-то случилось? — Ничего особенного, — Джисон не смог удержать руки на кровати и потянулся, чтоб положить ладони на мягкие бедра, сжать их. Хотелось… ощутить своими ладонями все тело целиком. — Просто на мне сейчас сидит самый красивый мужчина, что я видел в своей жизни. — И многих ты видел в своей жизни, — следующая пуговичка выскользнула из петель, — находясь в таком положении? — С мужчинами у меня еще никогда не было, — щеки Джисона запылали алым, когда Вэй Бао расстегнул его рубашку и прошелся ладонями по обнаженной груди, вызывая дрожь по всему телу. Свои карты личной жизни он решил раскрыть сразу — потому что стало немного страшно перед неизвестным. — Поэтому… я могу быть не очень хорош. — О, даже так, — улыбаясь, Вэй Бао наклонился к Джисону так, что практически касался его носа своим, а его ладони снова прошлись по груди и переместились на щеки. — Тогда я бы не хотел, чтоб первый раз у такого прекрасного юноши был с кем-то еще. Джисон подался вперед первым, слепо утыкаясь в губы, а руками скользя вверх по мягким бедрами, подбираясь к ягодицам. Ладони слегка подрагивали, да и сам он начинал дрожать — и от ощущения горячей кожи под холодным шелком, и от осознания тех слов, что прошептал ему Вэй Бао. Мысль о том, что для него Джисон был желанным, кружила юноше голову не хуже, чем дым от крепкого табака. Потряхивало еще и от необычного страха, но Вэй Бао, словно мысли читая, сцеловывал все его сомнения, покрывал поцелуями его губы и щеки. — Открой глаза, — шептал Вэй Бао, легко целуя закрытые веки и улыбаясь от того, как забавно жмурился Джисон в тот момент, когда его руки сжимали кожу через шелк. — Посмотри на меня. Джисон распахнул глаза — перед ним было не звездное небо, а что-то намного красивее и величественнее. Вэй Бао смотрел на него с такой нежностью и трепетом, что в груди становилось и сладко, и больно. Он ласково провел ладонью по обнаженной груди юноши, отчего тот до боли прикусил внутреннюю сторону щек, на которых выступал алый румянец. Дыхание Джисона сбивалось непозволительно стремительно, и у Вэй Бао все трепетало внутри при виде тяжело вздымающейся груди. — Ты позволишь мне, — ладонь, прошедшая по всей груди, остановилась на подтянутом животе, у самой кромки брюк, — сделать все самому? Ты можешь остановить меня в любой момент, если будет некомфортно — просто подай знак. — Да, — Джисон рвано выдохнул, потому что ладонь на его животе чуть согнулась в пальцах, начиная невесомо водить по коже. — Только можешь не… Джисон отвернулся, заливаясь краской пуще прежнего — так неловко и странно он не чувствовал себя никогда в жизни, даже когда встречался пару раз с другими барышнями. Еще ни разу в жизни никто не брал над ним верх в такой ситуации — и Джисон не мог сказать, что ему не нравилось то, что происходило в этот момент. Чужая ладонь коснулась лица, мягко провела по щеке, а затем аккуратно ухватила за подбородок и развернула к себе. Вэй Бао смотрел на Джисона настолько мягко, насколько мягкими были его движения. — Что ты хотел у меня попросить? — Не… делать больно? Это же так звучит? — Тебе не о чем беспокоиться, — Вэй Бао аккуратно убрал с лица Джисона непослушные пряди, что успели разметаться в разные стороны, а затем вновь наклонился к нему. — Я бы никогда в жизни не смог причинить тебе боль. — А однажды мы целовались, и ты укусил меня за нижнюю губу! — Джисон во второй раз за вечер возмутился, надув щеки и явно наигранно. — Это было больно. В ответ на это Вэй Бао рассмеялся: бархатно, закидывая голову назад. В отместку Джисон забрался ладонью под холодный шелк, оглаживая бархатную кожу, а затем ущипнул мужчину за внутреннюю сторону бедра. — Злопамятный, — Вэй Бао легко поцеловал Джисона в кончик носа, отчего тот довольно зажмурился, а затем мужчина потянулся к брюкам юноши, чтоб стянуть их вместе с бельем и скинуть куда-то на пол. Когда его рука потянулась к рубашке, Джисон быстро перехватил ее: «Оставь». — Как тебе будет угодно, — и в следующий миг мужчина поднялся с кровати, отходя куда-то к трюмо. Джисон слегка поежился от касавшегося голых участков тела воздуха и чуть приподнялся на локтях, отодвигаясь к изголовью кровати. Он попросил оставить на себе рубашку — ведь так он чувствовал себя спокойнее и чуть увереннее, когда под руками что-то было. Вэй Бао вернулся скоро, кидая что-то на кровать и снова забираясь на нее, снова в халате, что безумно красиво струился по подтянутому телу. Джисон откровенно любовался мужчиной, даже забывая о своем позорном стеснении, что заставляло невольно сводить ноги вместе. У Вэй Бао было крепкое телосложение, красивая фигура с округлыми бедрами, упругими ягодицами, стройной талией и в меру широким торсом, где виднелись крепкие мышцы. Джисон и раньше мог заглядываться на длинные ноги, но часть красивой картины была скрыта за дорогими одеяниями — сейчас же он поймал себя на мысли, что бесстыже глазеть на такого… любовника? не так уж и позорно. — Мы все еще можем все прекратить, — Вэй Бао сел на коленях рядом с Джисоном, поглаживая его бедро с внутренней стороны. — Чай так и не допили… — Мне кажется, что время чаевничать уже прошло, — Джисон едва сумел закончить мысль, что оборвалась всхлипом из-за того, что ладонь мужчины подобралась слишком близко. Он едва сдерживал стоны, потому что возбуждение нарастало с ужасной скоростью — такой ужасной, каким медлительным был Вэй Бао. — Вот и славно, — Джисон рвано выдохнул в тот момент, когда Вэй Бао прошелся по его возбужденному члену, тут же обхватывая его всей ладонью и большим пальцем проходясь по головке. — Я рад, что мы сошлись во мнениях. Джисон уперся затылком в подушки, блаженно прикрывая глаза и испуская несдержанный, долгий, стон. Прикрывая веки, он видел бушующий пожар вместо привычной темноты, а ладони сами нервно сжимались и комкали простынь под ним. Нежные, но в то же время уверенные и отточенные движения Вэй Бао заставляли Джисона плавиться — но он все равно смог собрать остатки мыслей в голове в одну, чтоб задать последний вопрос перед падением в бездну. — Подожди, — собрав последние силы, юноша посмотрел на Вэй Бао, отползая назад, на подушки. — А ты… Ты сам не будешь жалеть о том, что происходит сейчас? — Жалеть? — Вэй Бао склонил голову вбок, присаживаясь на пятки. — Почему я должен жалеть об этом? — Мы не так долго знакомы, — Джисон вновь опустил голову. Способность выражать мысли он терял с каждой секундой, — да и вообще… — Порой в твоей голове слишком много ненужных мыслей, — поднявшись, Вэй Бао перекинул одну ногу через Джисона, присаживаясь на его бедра, отчего тот снова тихо простонал, потому что так мог чувствовать возбуждение мужчины. — Зачем заранее спрашивать себя о сожалении? Может, мы завтра умрем. Поэтому… какая разница? Джисон промолчал. Что-то в этих словах показалось ему неправильным. — Поцелуй меня, — произнес он спустя какое-то время, стараясь не звучать слишком жалко. Его просьба была тут же исполнена: Вэй Бао целовал быстро и жадно, вжимаясь своим пахом в его. Каждое движение мужчины говорило о том, что от разговоров ему хочется перейти к действиям. Джисону тоже хотелось. Крепкие бедра Вэй Бао опирались на кровать по обе стороны от Джисона, который пытался понять, что он собирается делать дальше. — Доверься мне, — произнес Вэй Бао с потемневшими глазами, шаря рукой в поисках чего-то за своей спиной. За окном начинало садиться солнце — золотистые лучи постепенно заполняли комнату, которая казалась в тот момент единственным существующим, единственным настоящим во всем мире. Свет из-за прикрытых штор отражался на блестящем шелке халата, что красиво раскинулся позади Вэй Бао, на кровати и на ногах Джисона, что откинулся на подушки. В вечернем свете ему начинало казаться, что в его руках, на его коленях сейчас и не человек вовсе — настоящее божество, что сияет с каждой минутой все ослепительнее. Руки Джисона сами потянулись к телу Вэй Бао: по бедрам вверх, доходя до шелковой ленты, что перевязывала халат — он наконец-то развязал узел, и она спала вниз, слегка распахивая полы халата. Пробравшись ладонями под мягкий шелк, Джисон оглаживал бедра, грудь, все, до чего мог дотянуться в своем положении. — Сними его уже, — прошипел Вэй Бао, окуная пальцы в баночку с кремообразной субстанции, похожей на вазелин. — Не хочу, — хмыкнул Джисон, проводя ладонями по животу совсем близко с возбужденным и прижатым к животу членом Вэй Бао, но так и не касаясь его. — Он мне нравится. Вэй Бао лишь с шумом выдохнул, качая бедрами — и Джисон мог чувствовать, как он буквально раскачивается своими ягодицами по его члену. Ладонь нервно сжала мягкое и податливое бедро, а в это время колени Вэй Бао разъехались еще шире, он сел поудобнее и завел руку за спину, пробираясь под халат и прикусывая нижнюю губу. Джисон, абсолютно зачарованный, наблюдал, как тяжело начинает вздыматься грудь из-за тяжелого дыхания, как красивое тело начинает покрываться капельками пота — и ему это так нравилось. Когда Вэй Бао тихо простонал, смотря на Джисона из-под дрожащих ресниц, его бедра слегка дернулись. Это движение заставило Джисона отмереть и понять, что он делает. Мужчина на его бедрах растягивал себя, свободной рукой опираясь на живот Джисона. — Я же сказал, что сделаю все сам, — Вэй Бао словно видел его насквозь: улыбался хитро, сдерживая вздох, и смотрел сквозь длинные дрожащие ресницы прямо в глаза. — Подожди, — Джисон приподнялся к изголовью, сгибая ноги в коленях и подталкивая бедрами Вэй Бао ближе к себе. Ладони сами скользнули под холодный шелк, который при соприкосновении с кожей щекотал ее, и подхватили мужчину под ягодицы. Тот в ответ заулыбался еще хитрее, кладя свободную руку на грудь Джисона. — Надоело лежать без дела? А я думал, тебе нравится мое маленькое представление. — Нравится, — Джисон сжал ладони на ягодицах, смотря на Вэй Бао снизу вверх. — Очень нравится. И ты сам мне… очень нравишься. В ответ Вэй Бао поцеловал его. Джисон тихо стонал ему в губы, потому что он снова заерзал на его бедрах, на его возбужденном состоянии — и моральном, и физическом; поэтому все, что оставалось Джисону: лишь нервно сжимать горячее тело под холодным шелком. Вэй Бао разорвал поцелуй, а Джисон толкнулся бедрами вверх, чувствуя, как от возбуждения безумно колотится сердце. — Мне тоже очень… нравишься ты. Джисон потянулся за еще одним поцелуем, но Вэй Бао мягко надавил двумя ладонями на его грудь, опрокидывая обратно на кровать, а затем вновь потянулся за смазкой. Садясь верхом на Джисоне поудобнее, он смазал его, обхватывая двумя ладонями. Джисон тяжело дышал, распадаясь на кусочки от ощущений и от вида чужого тела в шелках, которое хотелось целовать и целовать. — Скажи, если захочешь все остановить. Не молчи, хорошо? Джисон кивнул, снова толкаясь бедрами вверх, все тело задрожало от предвкушения и трепета перед мужчиной на нем. Вэй Бао скользил руками по его груди, откидывая в стороны края рубашки, оглаживал мышцы и торс. Лучи закатного солнца скользили по волосам, лицу, телу Вэй Бао, и Джисон едва дышал, глядя на это. Это все казалось фантасмагорией. — Ты прекрасен, — шептал Джисон, скользя ладонями везде, где мог дотянуться. — Господи, ты прекрасен. — Спасибо за комплимент, — Вэй Бао ухмыльнулся, медленно приподнимаясь, а затем перехватил его ладони. — Ты тоже. Вэй Бао опустился на его член, пытаясь сохранить улыбку, но она быстро ослабела. Мужчина тяжело выдохнул и прикусил губу. Джисон же несдержанно застонал, откидывая голову на подушку — слишком узко, слишком жарко, слишком близко, слишком, слишком, слишком. Вэй Бао опустился вновь, и Джисон опустил голову, чтоб увидеть своими глазами: красивый и статный мужчина, который когда-то казался совершенно недоступным, был раскрасневшимся, с алыми щеками и с мутным взглядом. Кажется, у Джисона новое ночное видение — куда приятнее прошлых кошмаров. Приоткрыв покрасневшие от поцелуев губы в судорожном вдохе, Вэй Бао начал двигаться. — Все в порядке? — поинтересовался Вэй Бао, пытаясь придать голосу будничный тон, но у него не вышло — голос срывался с каждым движением. — Да, — ответил Джисон на выдохе, и это все, на что его хватило, когда Вэй Бао начал сжимать его внутри. — Очень в порядке. Вэй Бао медленно двигал бедрами, держа руки за спиной, прямо на ногах Джисона — и абсолютно не сдерживал мелодичные стоны. Волосы, что в нежных лучах солнца казались еще светлее, хаотично разметались от движений, а глаза то и дело закатывались от удовольствия. На губах была сытая, довольная улыбка; мужчина прекрасно понимал, как самому получить удовольствие для своего тела — и подарить его своему любовнику. Шелковый халат, сияющий в лучах света, спал с плеч, обнажая шею и грудь. Это все настоящее золото. — О, боже, — Джисон стонал громко, распадаясь и на кусочки, и как личность. В ощущениях можно было задохнуться — что у него и выходило прекрасно. — Боже, хён, боже. — Господь давно нас покинул, Джисон, — Вэй Бао, тяжело дышащий сам, наклонился к нему, обхватывая лицо руками. — Приятно, да? Хорошо? Вместо ответа Джисон кротко вскрикнул. «Безумно хорошо» — читалось в его глазах, а Вэй Бао в словах и не нуждался вовсе. Вместо слов Джисон перехватил ладони Вэй Бао, крепко удерживая их в своих и переплетая пальцы. От этого простого, но трогательного жеста мужчина зажмурился, всхлипывая несколько раз — а затем ускорил свои движения. Джисон тяжело дышал и стонал беспорядочно, пока Вэй Бао сжимал его в себе — хотя было узко и так. Юноша понимал, что он не протянет долго, несмотря на всю свою хваленую выносливость. — Я почти, — пробормотал он, сжимая горячие ладони в своих. Вэй Бао кивнул, выпрямляясь, — и Джисон тоже решил сменить позицию. Разомкнув ладони, он одной рукой обхватил мужчину за талию, второй подхватил под ягодицы и принял сидячее положение, в котором Вэй Бао сидел у него на коленях. Быстро осознав произошедшее, он тут же обхватил шею юноши. — Даже так, — выдохнул Вэй Бао прямо в губы. — Учишься на ходу. Вместо ответа Джисон сжал талию крепче и начал двигаться сам, все также смотря восхищенно на Вэй Бао в его руках, покрывая поцелуями его грудь. Тот не отводил взгляда — нежного и до боли мягкого. Джисон поглаживал его бока, жадно и по-собственнически проводил ладонями, хватался за бедра и толкался внутрь. — У тебя так хорошо получается, — Вэй Бао стонал, запрокидывая голову, но не отрывая от Джисона рук. — Сильнее, милый. Сильнее, пожалуйста, Джисон-и. Мысль о таком родном обращении вспыхнула в голове маленьким огоньком и тут же погасла из-за оргазма, который накрыл как цунами. Джисон громко застонал, сжимая в своих обьятьях Вэй Бао и кончил, дрожа всем телом. От переизбытка чувств мутнело не только в глазах, но и в мыслях, а от оглушающего ощущения счастья, что ломало ребра, хотелось плакать. Мужчина в его руках тяжело дышал, скуля через раз — Джисон, уткнувшись в его плечо, просунул руку меж разгоряченных тел и обхватил его, доводя до разрядки. Хватило лишь пары движений ладонью — Вэй Бао и сам был на грани. Тяжело дыша, Джисон почувствовал, как Вэй Бао мягко и ласково перебирает его пряди и целует в висок. — Это было даже лучше, — Джисон растерянно водил ладонью по спине Вэй Бао, нежась под его легкими поцелуями, — чем просто прекрасно. Вэй Бао усмехнулся и аккуратно слез с Джисона, придерживая халат, который все еще свешивался с локтей, и немного кривясь от дискомфорта. — Я надеюсь, что… Хён, я же не сделал тебе больно? — первое, что спросил Джисон у Вэй Бао, концентрируя взгляд на мужчине. Он же сел напротив, накинув обратно свой халат, подобрав под себя колени. Нарастающая тишина начинала пугать — потому что постепенно превращалась в невесомое напряжение. По его лицу было видно, что мужчине нужно что-то сказать. — Хё… Вэй Бао? Джисон потянулся, чтоб мягко коснуться его лица — но Вэй Бао молчал. Секунда. Вторая. Третья. — Минхо, — мужчина перед ним вздохнул, набирая воздуха в грудь. — Меня зовут Ли Минхо. Джисон замер безмолвно, смотря в темные глаза напротив. Казалось, словно вокруг развеялась какая-то дымка, словно разбилось что-то невидимое и хрупкое. Что-то, что не позволяло видеть всю картину, которая стала явью лишь сейчас. — Ли Минхо?.. «Ли Минхо» — прокручивал у себя в голове Джисон, пытаясь что-то вспомнить из отрывков своей жизни. Имя, которое звучало так мягко, отзывалось где-то в груди чем-то родным и знакомым. Минхо, Ли — казалось, словно в душе что-то разбилось. «Ли». «Правящая императорская династия Ли». Минхо, слушая тишину, отвернулся. Джисон, не зная, что и в какой последовательности делать, начал действовать на автомате. Подняться, подобрать с пола одежду, наспех натянуть на себя брюки, потому что Джисон стеснялся, безумно, оглянуться. Найти что-то, что могло походить на полотенце, стереть с себя следы действа, что произошло — несколько мгновений назад, а по ощущениям… в прошлой жизни. Где был господин Вэй Бао. Джисон оглянулся — Минхо все еще сидел на кровати, подогнув под себя колено и глядя куда-то в одну точку. Джисон понимал, что это всего лишь… имя? Но казалось, словно под слетевшей маской величественного и статного господина Вэй Бао был уставший и разбитый Ли Минхо. Вернувшись к нему, Джисон взял Минхо за руку. — Я никогда не врал тебе, — Минхо тут же обратил на него взор с подступающим отчаянием в глазах. Джисон молчал, не зная, что ответить — вместо слов он медленно и аккуратно приводил Минхо в порядок под его удивленный взгляд. Юноша даже не понимал, что он чувствовал в этот момент. — Минхо, — Джисон наконец-то обратился к мужчине, откидывая полотенце куда-то на дальний край кровати. — Это имя… — Корейское, — Минхо уже не отводил взгляд, убедившись, что Джисон не уйдет от него. На это смотреть он бы не смог. — Чосон — моя родина. Как и твоя. — Я не об этом, — Джисон покачал головой, улыбаясь и все еще держа Минхо за руку. — Это имя тебе больше идет. Минхо сначала посмотрел на него непонимающим взглядом — а затем аккуратно улыбнулся. — Я не врал тебе, кроме имени — потому что вынужден жить с ним здесь. — Как. Как так получилось? Кто ты? Минхо вздохнул глубоко снова, а затем поправил халат. Пошевелив рукой, он убедился, что Джисон еще рядом и все еще не отпускает его. — Как ты уже догадался, я не дипломат из Китая — а просто занял его место, взяв его имя, должность, личность и всю жизнь в Англии. — А настоящего ты… — Убил. Едва он прибыл в Англию, даже не добравшись до Лондона, отчего никто не заметил подмены. Джисон слушал внимательно, понимая, что все кусочки мозаики наконец-то встают на свои места. Его инстинкты и чувства, которые молвили о том, что Вэй Бао окутан иллюзией, не обманывали. — Ты… тоже наемник? — Нет. Я обучен убивать, как ты уже понял… Но я шпион, и моя цель — добывать информацию для своего дома, для своего рода, чтоб он мог устоять под гнетом времени. Правда, эта партия и так уже подходит к концу. — Династия Ли? — Верно. — Я всегда подозревал тебя, — Джисон покачал головой. — Верил тебе, но понимал, что ты недоговариваешь. Но то, что ты и на самом деле благородных кровей… — Неужели так заметно, — Минхо хмыкнул. — Я здесь полгода, а британцы ничего и не заметили, потому что они в жизни не отличат китайца от японца, а японца от корейца по одному лишь лицу. — Просто ты настолько невероятен, что кажешься сказочным принцем. Минхо мягко улыбнулся. — Если бы. В сказках не убивают, а я — да. — А ты можешь стать правителем? — Конечно же нет. Моя ветвь очень далека от основной в роду, поэтому нас и отправляют заниматься грязными политическими делами. Отправляют на убой, как пушечное мясо… Джисон замер, сжимая руку мужчины перед ним еще крепче. Сняв маску, он казался абсолютно разбитым и уставшим от жизни — и таким же одиноким, совсем как… — Как в той легенде, — тихо пробормотал Джисон. — Когда музыканта отправили на незнакомый далекий остров, совсем одного, в полном одиночестве… — Но меня тоже нашел дровосек. С тростью вместо топора и в дурацком цилиндре. — Эй! — воскликнув, Джисон обернулся к Минхо, вновь замирая. У того, несмотря на ласковую шутку, стояла грусть в глазах. — Знаешь, я никогда не врал тебе, — Минхо наклонил голову, смотря куда-то в пол. — С самого начала, когда ты только явился сюда. Да, сначала я воспринял тебя… не слишком серьезно. Подумал, что ты — просто хороший компаньон на вечер, что может скрасить мое одинокое пребывание здесь. Но потом я понял, что ты… нечто большее. Ты настоящий. Тот, кто видит человека, а не его маску. Джисон обхватил ладонь Минхо обеими руками. Сердце сжималось так, что было физически больно. — И мне жаль, что… Минхо поднял голову вверх, смотря в потолок и подбирая слова. Юноша понимал, что он хочет сказать, и от этого становилось еще больнее. — Мне жаль, что у нашей истории не будет хорошего конца, — Минхо перевел взгляд на Джисона, и тот смог увидеть, что в больших золотистых глазах стояли слезы. — Но почему? — голос Джисона, к его удивлению, прозвучал надрывно, словно он сам готов был разреветься в ту же минуту. — Почему?.. — Мне нужно будет вернуться. — Ты можешь остаться здесь! Клянусь, тебя никто здесь не найдет. — Нет. Остаться я не смогу. — А если скажу, что я— Джисон не смог договорить — Минхо не позволил, быстро припадая к его губам в поцелуе. Он знал окончание фразы, но не хотел, что она была произнесена вслух и услышана. Джисон, отвечая на поцелуй, понимал, что диалог они закончили без слов, понимая друг друга и так — и это, к сожалению, не могло ничего изменить. — Неужели информация, что ты добывал, так ценна? — Джисон бормотал и понимал, что несет какие-то глупости, а Минхо прав. Но остановиться все равно не мог. — Да. Несмотря на то, что моя работа заключалась в слежке за торговыми отношениями империи Цин и Британской империи, лоббировании опиумных сделок, чтоб хоть как-то ослабить китайское влияние на Чосон, я все же смог найти в Англии что–то поважнее и ценнее. — Ты сказал «опиум»?... — Верно. То, что разрушает империю Цин изнутри. Объемы поставок заметно снизились, но они все равно есть. Джисон зациклился на этой детали, понимая, что вещи важнее Минхо все равно ему не расскажет — да ему и не нужно было знать распри большой политики великих держав. — А твоя трубка, она… — Да, — Минхо вздохнул. — Это опиумная трубка, в ней далеко не табак. Я закуривал ее при тебе лишь однажды, в тот первый вечер, опиум все же воздействует на человека определенным образом… Чтоб сбить с тебя бдительность и узнать о тебе побольше. Прости меня. Джисон смотрел на Минхо и не мог оторвать взгляд. Он думал, что господин Вэй Бао потрясающий, но глубоко ошибался — Ли Минхо был более потрясающий. — Когда ты уезжаешь? — Не знаю. Скоро, как я полагаю. За окном стояла ночь — солнце давно село, а внизу, в гостиной, чай наверняка уже остыл и растерял весь свой вкус. День назад, в обычный вечер с Вэй Бао, Джисон уже начал бы собираться, но сейчас он никуда не торопился — потому что чувствовал себя странно. С одной стороны, было долгожданное ощущение разгаданной тайны. С другой — пустота внутри. Тишину первым нарушил Минхо. — Не уходи сегодня. Хочешь остаться со мной на ночь?***
«Я смогу прожить без Вэй Бао» — случайно брошенная фраза пульсировала в голове, вторя колотящемуся от бега сердцу. А без Ли Минхо?***
Подбегая к вокзалу, Джисон едва держался, чтоб не выплюнуть на землю свои легкие — его крутило от долгого быстрого бега даже несмотря на то, что половину долгого пути до вокзала на другом конце Лондона он пробыл в экипаже, любезно угнанном Хёнджином. Тому хватило лишь пары слов о том, кто такой Ли Минхо, чтоб упрямец Хван Хёнджин вмиг перестал считать эту авантюру сомнительной и сбросил несчастного курьера с экипажа. Джисон молился лишь о том, чтоб успеть. Только бы успеть — как и в прошлой погоне, когда рядом с ним был Вэй Бао. Которого, как оказалось, больше не существовало. Ложась спать этой ночью рядом с Минхо, Джисон наивно полагал, что и следующую они проведут так же — и еще последующую, и все те, что у них будут до его отъезда. Вот только он не догадывался, что отъезд был запланирован на следующий же вечер. Они лежали вместе, совсем рядом, укрывшись простыней. Минхо тихо и спокойно дышал, разместив голову на груди у Джисона, а тот обнимал его, не смея разомкнуть объятий. Разговоры в ночи были обо всем: о городе, о государстве Чосон, которое, по словам Минхо, было по-настоящему прекрасным местом, которое однажды расцветет с первыми лучами утреннего солнца. Минхо легко целовал Джисона в шею и говорил, что они там обязательно встретятся — пусть даже и в следующих жизнях. Джисон в ответ лишь ласково перебирал золотистые пряди. Прощаясь с Минхо утром, он поцеловал его — и это мог бы быть прощальный поцелуй, если бы не череда совпадений. Все происходило так быстро, что Джисон едва мог соображать и соединять в голове детали. Если бы его срочно к себе не позвала Елизавета по какой-то мелочи. Если бы в тот момент к ней не прибежал один из ее юных информаторов с новостью о том, что в Сити почему-то освобождаются дома дипломатов, включая китайские. Если бы он не догадался все-таки развернуть тот номер газеты, что так и остался во внутреннем кармане сюртука. Если бы он не прочел там о том, что в Чосон назревает война. Если бы не. Джисон не помнил, как добрался до гостевого дома дипломатов, где еще вчера вечером проводил время с… Ли Минхо. Но, как и оказалось, дом уже был пуст. Храня в душе крохотную надежду на лучшее, Джисон панически соображал, как быстрее всего ему добраться до вокзала. И если бы не Хёнджин, что околачивался возле госпиталя в Сити — у него бы это не получилось. — Я все же ваш должник. — Хёнджин гнал экипаж так, что на хвосте уже давно была полиция, а Джисон еле держался в сидении, то и дело оборачиваясь на служителей правопорядка. — Поэтому вот, возвращаю должок. Прости, что таким несуразным образом. Удачи, мелкий. И я надеюсь, меня из-за вас не посадят. В итоге Джисон был выкинут с экипажа в клумбу сквера недалеко от вокзала, потому что Хёнджин не мог тратить время в преследовании на остановку и экстренную высадку пассажира. Подбегая к вокзалу, Джисон едва держался, чтоб не выплюнуть на землю свои легкие. Протискиваясь сквозь толпу, Джисон пытался найти хоть что-то, хоть и понимал — шансов практически нет, но зато в нем еще теплился лучик надежды. Торговцы кричали, пытаясь в последний момент продать свой товар, дамы в пышных платьях горланили на своих извозчиков, что уронили саквояжи, а паровозы гудели оглушительно громко. И шум мешал сосредоточить внимание. Вокруг было целое людское море, и Джисон искал в нем одну крохотную золотую монетку. Сердце пропустило удар, когда он заметил вдали златокудрую макушку и знакомый черный сюртук. — Мне кажется, мы еще не попрощались, — Джисон дернул Минхо за локоть на себя, а тот, оборачиваясь, нервно выдохнул. — А тебе так не кажется? — Джисон… Несмотря на окружающий их шум, Джисону казалось, что он ничего больше не слышит, кроме голоса Минхо — и их окружала тишина. Минхо все понимал по глазам, да и сам выглядел не менее разбитым. Несмотря на внутреннее состояние, Минхо смог подхватить Джисона за локоть и аккуратно отвести в сторону, чтоб поговорить без лишних свидетелей. — Джисон. Я не хотел, чтоб мы прощались так, — Минхо говорил на удивление спокойно и тихо. — Поэтому ничего не сказал. Я пойму, если ты не простишь меня за это. — Я вообще не хочу с тобой прощаться, — Джисон сжал его руку крепко, почти до боли. — Мне без разницы, кто ты, кем назывался. Мне достаточно было понять, что у тебя внутри — и мне это нравится. Чертов Ли Минхо, я же… Я не смогу без тебя. Останься. — Я хочу, чтоб ты жил дальше, — Минхо держал лицо юноши в своих ладонях и смотрел ему прямо в глаза. — Это мое самое большое и сокровенное желание. Ты замечательный человек, Хан Джисон. Свет, что внутри тебя, может сиять ярче любого солнца. — Минхо, пожалуйста, — голос Джисона дрожал, словно хрупкий хрусталь, каким он сам и казался в руках Минхо. — Пожалуйста. — Я не могу, Джисон, — Минхо сорвался на шепот. Его голос звучал не менее сломанным, чем он сам, а ладони спокойно ласкали чужие щеки. — А ты сможешь. Ты сможешь прожить без меня свою прекрасную жизнь. У твоих ног — целый мир и новый человеческий век. Запомни, мой милый: настоящая сила не в том, чтоб пожертвовать ради кого-то жизнь. По-настоящему силен духом тот человек, что жизнь ради кого-то проживает. Пожалуйста, проживи достойную жизнь ради меня, Хан Джисон. — Ты же обещал. Обещал, что никогда не причинишь мне боли. Джисон зажмурился, загадывая, чтоб это все оказалось сном, а после пробуждения, наяву, на него смотрел Вэй Бао с озорством в глазах. Но вместо утренней неги на него накатывала жгучая боль, что становилась осязаемой, скапливаясь слезинками в уголках глаз. Сердце, уже шедшее трещинками, окончательно раскололось в тот момент, когда он почувствовал на своем лбу поцелуй — легкий и нежный, как касание летнего солнца. На краю сознания, что заволокло болезненным туманом, мелькнула звездочкой всего лишь одна забытая мысль. — Ты так и не сказал мне, что означало твое второе имя. — «Сокровище».***
Шли дни. Дни, которые постепенно сливались в одно большое и серое чернильное пятно, что обычно можно было увидеть на небе Лондона. Яркие заголовки уличных газет, каждый день восхвалявшие всю мощь и силу Британской империи, утверждали, что владения королевы Виктории раскинулись настолько, что солнце никогда не заходит над империей. Но Джисон знал, что это ложь. Солнце зашло — и оно больше никогда не взойдет в его жизни. Которая была такой же серой и тусклой, как лондонское небо — и в которой ничего не изменилось. Он все также выполнял поручения горожан побогаче, все также бил кого-то по морде, таскал ящики, растаскивал пьяниц, чьи ставки прогорели. Часто виделся с Хёнджином, которого, честно говоря, одно время старался избегать, потому что не мог вынести его взгляда на себе. В голубых, как небо над подсолнухами в далеких воспоминаниях, глазах виднелось сочувствие и сожаление — а разве главарь уличной банды в них нуждался? Вовсе нет. Единственное, в чем нуждался Джисон — это собственная съемная комната за гроши, в которой он мог рухнуть на кровать и уснуть после очередного изматывающего рабочего дня. В комнате, как и в жизни, ничего не менялось: та же кровать, та же ваза, тот же шкаф с забытыми разноцветными жилетами и белыми рубашками, та же прикроватная тумбочка, на которой лежало все то же письмо. То письмо, которое он когда-то держал дрожащими руками, пытаясь удержать тонкую бумагу на сильном ветру, а себя на грани срыва в темные воды. Потому что нужно жить дальше и нести на себе бремя человеческой жизни со всеми ее недостатками. Со всей ее болью. В тот вечер Джисон принес конверт домой, положил на тумбочку — и это было последним, что он помнил из того дня. С тех пор он больше не прикасался к бумаге. Пока он живет — то может помнить. Джисон так и не решился сжечь письмо с белой розой внутри, первая строчка которого гласила: «Мой милый Хан Джисон». «Если ты читаешь эти строки, то значит— ». Последние слова размыло от слёз.