Сопровождая Цесаревича

Аня проснулась совсем разбитой, с горьким ощущением потери. Сын еще дремал, он сладко проспал всю ночь и скоро должен был проснуться на кормление. Сладкий, тяжеленький малыш. Саша привык по ночам обходиться без мамы, их сегодняшний совместный сон более ее потребность, чем его. С сыном было теплее и спокойнее. Сердце все еще то пропускало удары, то торопясь, стучало слишком часто. Это все нервы. Аня осторожно выбралась из постели и подошла к окну. Первым, кого она увидела, был Яков. Поджарая фигура и вполне бодрый независимый внешний вид, невозмутимое выражение лица надворного советника ошеломили ее. Казалось, муж абсолютно не переживал. Он не собирался мириться, решив следовать задуманному. Яков оставил ее. Остановившись у караула, он что-то внушал мальчикам, казачкам, оставшимся, очевидно, на смену отлучившимся взрослым. Даже не оглянувшись на окна их спальни, Яков сел в экипаж. Наметанным взглядом Аня отметила уложенный на запятки и крепко привязанный багаж - кофр и чемодан. Он уехал, очевидно, не меньше чем на несколько дней, даже не попрощался. Рассердился и обиделся на нее. Разумеется, она виновата, но сил принять справедливое наказание не было. Как жаль, что все получилось так нелепо! Она откинула волосы и потерла щеки, чтобы не заплакать. А еще не топнуть ногой от обиды! Если бы Аня только знала, что Яков способен с ней обойтись вот так, сурово и холодно. Он же так любит ее. Или уже нет? От холодного отношения мужа ей стало зябко и тоскливо. Раньше она стойко переносила периоды охлаждения их отношений, еще до замужества, но и отношения у них были тогда совсем другими. Аня вздохнула. Саша неожиданно перевернулся на живот и его маму от окна как ветром сдуло. Она подскочила к кровати, чтобы малыш ненароком не упал на пол. - Дорогой мой, ты научился переворачиваться? Ну какой же молодец! А наш папа еще не видел. Ну ничего, еще обязательно посмотрит и обрадуется. Его сын - настоящий силач! В этой новой материнской жизни в ее спальне завелась уйма невиданных ранее вещей. Например, пеленки, марлевые подгузники. Проблем с недостатком ткани не было. Мама прислала столько новых пеленок, постельного белья, и просто отрезов, что всегда оставался большой запас. Чуть позже Мария Тимофеевна отдала еще и Ванюшины вещички. К тому же Яша настоял, чтобы Саше купили приданого побольше, просто, чтобы было. Аня ловко завернула своего младенца в мягкую светло-голубую пеленку и полюбовались на него. - Ты мой красавчик! - улыбнулась она сыну. Малыш тут же улыбнулся в ответ, сопровождая улыбку коротким гулением. Она истолковала возглас сына, как: "Ну конечно же, мама, я - твой любимый мальчик!". Кормить Сашу было приятно. Молока было не много и не мало, а ровно столько, сколько нужно. Сын смотрел на нее внимательным взглядом, словно изучая, но сосал усердно. Аня смотрела на него в ответ и ласково поглаживала мягкий Сашин бочок. С удовольствием наклонившись к макушке мальчика, она вдохнула родной запах, такой прекрасный, что и сравнить было ни с чем нельзя. Сладкое молоко, розы и чистый хлопок - вот что наверное напоминал Анне аромат материнства. Почувствовав этот запах собственного ребенка лишь раз, больше никогда не забудешь. Она прикрыла глаза от нежности и удовольствия. За завтраком Петр Иванович с племянницей оказались наедине. Кажется, дядя был настроен оптимистичнее Анны, потому как с кажущимся легкомыслием и бравадой, лукаво поглядывая на нее, он завел беседу: - Дитя мое, как ты знаешь, эти дни я был в поездке. По поручению губернатора Хорошкина передал в особый фонд без малого девять тысяч рублей. Все, что мы собрали на организацию встречи Цесаревича. - Да, дядя, знаю. Это ты здорово придумал - организовать пожертвование по подписке. - улыбнулась Анна. - И, замечу, хоть с моей стороны и нескромно, собранные средства пришлись весьма кстати. Губернатор скромный бюджет области уже исчерпал. На наши пожертвования приобрели серебряные блюда и солонки, чтобы подавать Августейшему гостю хлеб-соль. Ранее я видел подобные только в Петербурге. Но это только часть средств. Другую половину пожертвования Хорошкин распорядился пустить на украшение городов и тех станиц, где будет останавливаться Цесаревич и его свита. Закупили дополнительно материи, флаги, ленты, растения в кадках, ковры. Тысячу рублей выделили на устройство иллюминации и фейерверка в Сретенске. - Ты едешь с нами встречать пароход с Цесаревичем? - Если успею, Аннет. Буду готовить встречу высоких гостей в Каре и еще нескольких поселках, куда изъявил желание отправиться Его Высочество. Монаршая особа едет в том числе и к раскольникам в тайгу, там условий встречать высокого гостя нет. Специально для Его Высочества Николая Александровича строятся большие избы в русском стиле и обставляются всем необходимым. Скажу тебе по секрету, много, где приходится изворачиваться подобным образом. - Строят ради того, чтобы попользоваться ими всего один день? - изумилась племянница. - Скорее даже полдня. Но срубы останутся местным жителям, что тоже неплохо. В таких больших постройках можно потом много что разместить. Например, маленькие школы... Кстати, дорогая, ты лично встречаешь Цесаревича в Каре как председательница местного благотворительного общества. Все готово, ремонт свежий, униформа воспитательницам пошита и даже заказан праздничный обед. К слову, обед не наша заслуга, здесь уже Хорошкины расстарались. Я видел список блюд и что я тебе скажу: ммм... - Я думала, Яков Платонович сам будет встречать Его Высочество. - Господин Штольман будет держать доклад перед наследником престола в Сретенске, как начальник каторжного округа, а ты, душа моя, здесь. Не хмурься, ты это заслужила. Все, что было построено за этот год в немалой степени твоя заслуга, не говоря уже о деньгах, пожертвованных на строительство приюта и школы. Я не вижу радости на твоем лице. Что-то случилось? Петр Иванович наконец отбросил шутливый тон, пристально взглянул на племянницу и всерьез озадачился ее растерянным выражением лица. - Знаешь, дядя, Яков Платонович и я, мы в ссоре. Он сказал, что не будет афишировать это, но мой муж очень сердится. - Признаться, я предположил что-то подобное, когда утром наблюдал отъезд господина Штольмана. Ты расскажешь мне, что случилось? Когда Анна рассказала о том, как помогла каторжной беглянке, Миронов нахмурился. - Аннет, ты почти открыто пошла против супруга, натворила дел. Я, конечно, всегда знал, что ты импульсивна, но настолько? Я в растерянности. Аня угрюмо молчала, трогая пальчиком вензель на серебряной ложечке. У нее была своя правда, пусть дурацкая и мужчинам не понятная, но была. - И тем не менее, я не думаю, что он будет долго на тебя сердиться. При встрече повинись и, думаю, прощение господина Штольмана не заставит себя долго ждать. Твой отец тоже никогда не мог рассердиться на тебя по-настоящему, вот и разбаловал. Но все исключительно от большой любви... Аня подняла растерянное лицо на дядю. - Я не думала, что все обернется столь принципиальной ссорой. Боюсь, Яков Платонович даже слушать меня не станет. - Выше нос, дитя мое. Повинную голову меч не сечет. Дай своему супругу немного времени. *** Яков Платонович бегло осматривал новую достопримечательность Сретенска - свежепостроенную триумфальную арку. Денег, чтобы соорудить постройку из камня у провинциального города не нашлось, но и деревянная арка - кружевная, воздушная, выкрашенная в белый цвет смотрелась очень эффектно. Сретенские купцы расстарались, город был чисто убран, побелен, дороги посыпаны чистым речным песком. Послезавтра, за несколько часов до приезда Августейшего путешественника, в Сретенске вывесят флаги, материи, транспаранты и на улицах станет еще наряднее. До сих пор повсюду сновали рабочие - возили землю, делали отлогими спуски и подъемы. Губернатор Хорошкин уже неделю находился в городе с генеральной проверкой. Жителям Сретенска на тумбы с объявлениями вывесили обращение городского головы с наставлениями: "... призываю все население к охране священной особы - Наследника Цесаревича во время пребывания драгоценного гостя в нашем крае. Докажите, что мы достойны милости и доверия". Большинство жителей просить было не нужно. Весь город был охвачен предвкушением и затаенным, сдержанным ликованием. В городской управе Штольмана принял сам губернатор. С Хорошкиным Яков прошелся по указу-указанию с основными требованиями к встречающим: - постоянный почетный конвой из 9 нижних чинов. - 7 человек прислуги - 3 рессорных экипажа, 12 тарантасов, 2 платформы под багаж - почетный караул, войска, посыльные не должны быть закрыты толпой - ближе к месту остановки располагать детей и почетных старцев... - всему населению быть в праздничной одежде... Яков Платонович поделился своими мыслями с губернатором: - На пароходе можно не опасаться неприятных сюрпризов. На берег же Его Высочество будет сходить только в городах. У нас вполне достаточно полиции и войск, чтобы обеспечить Августейшему гостю и его свите защиту. В казачьих поселениях, принимая депутации местных жителей, Цесаревича будут охранять казаки собственного сопровождения. - Его Высочеству добавили охраны? - изумился Хорошкин. - Да, планово, еще во Владивостоке. - Скажите, господин Штольман, все ли меры приняты для охраны порядка? Не будет ли нелепых случайностей и беспорядков? Митингов, демонстраций? - Мною совместно с генерал-губернатором фон Кейзерлингом и князем Барятинским был составлен план по обеспечению безопасности Цесаревича. Он был выполнен за исключением одного пункта: гарантии безопасного проезда наследника престола по Забайкалью дали не все политические заключенные. Более того, за некоторых товарищей даже сами арестанты поручиться не могут. Не только политические, но и уголовные преступники могут попытаться нарушить режим. - Какие будут у Вас предложения? Нам не сносить головы, если с Августейшей особой произойдет какой-либо инцидент. Штольман поделился согласованной ранее идеей: - Я накануне посоветовался с коллегами, и мы решили вывезти всех политических заключенных на расстояние не менее двух дней пути от предполагаемого маршрута Цесаревича, иначе эксперимент генерал-губернатора по удалению жандармерии из Приамурья может оказаться под угрозой. Я распорядился собрать всех ненадежных политических и отдельных уголовных арестантов в отдаленном месте, на реке Онон, образующей границу между Монголией и Забайкальем, и поселить их там в палатках под строгим военным надзором. Это задание поручено мною полковнику Вильно. - Весьма дерзкий план, господин Штольман, но план весьма хорош при разумном исполнении. Признаться, удивлен такой продуманностью Ваших действий. - Все мероприятия, основные и чрезвычайные, были согласованы заранее. Здесь не только моя заслуга. Еще месяц назад я усомнился, что удастся договориться с политическими. Часть из арестантов вполне здравомыслящие люди, но другая часть ничем не лучше уголовников. - К тому же не всякому человеку можно верить на слово. Когда приступаете к вывозу преступников? - Со вчерашнего дня начали вывозить особо опасных каторжан. Одних арестантов отправили в отдаленные тюрьмы, других - в палаточный лагерь. Губернатора объяснение надворного советника слегка успокоило, груз ответственности стал чуть легче, и Хорошкин отвлекся: - Кстати, Яков Платонович, Вы приехали с супругой? Я бы хотел обсудить встречу Цесаревича в Каре. - Боюсь, Анна Викторовна не сможет приехать в ближайшие дни и присутствовать при прибытии парохода в Сретенск. - Это почему? Она нездорова? - У нас новорожденный сын, мне бы не хотелось, чтобы супруга оставляла его на длительное время. - Яков Платонович, это не серьезно. Наша Арина Владимировна, как Вам известно, на сносях и дарить цветы Августейшей особе не сможет точно. Это попросту не прилично. Остальным не по статусу. Тем более госпоже Штольман было отправлено отдельное Августейшее приглашение. Так что я настаиваю, Анна Викторовна должна явиться в Сретенск не позднее чем послезавтра с раннего утра. Я могу рассчитывать на Ваше с супругой благоразумие? - Разумеется, если Вы настаиваете, и вопрос столь принципиален, Анна Викторовна приедет. - Вот и отлично. Откровенно говоря, я думал, всем дамам присутствовать на подобном мероприятии - предел мечтаний. Моя жена только об этом и говорит, к модисткам на примерки ездит. Ну да ладно. Как там мой зятек службу несет...? *** В доме семьи начальника каторги шли оживленные разговоры по поводу накопления и хранения грудного молока на случай длительной отлучки мамы. Проблема осложнялась тем, что за 8 недель, прошедших от рождения Саши, Анна так и не научилась правильно сцеживаться. Паулина заперлась с Анной Викторовной в спальне. Няня осторожно помогала добывать молоко из чувствительной нерасцеженной груди молодой матери. Аня закусила губу, ей было неловко и больно. Она чувствовала себя коровушкой на дойке. - Аннушка Викторовна, жаль моя, ну потерпите, дорогая. Делайте массаж, распределяйте молоко, а после сцеживайте. Няня никогда не говорила о наличии у нее ребенка, но, судя по ее опытным ласковым рукам, ребенок когда-то был. Аня не спрашивала. - Сколько молока, ты говоришь, нужно? - Доктор Милц настаивает, что нужен запас не меньше, чем на двое суток. Вот мы постепенно и приучим Вашу грудь производить чуть больше. Частью молока будете кормить Сашеньку, а часть сцеживать. Усадив Анну Викторовну после трудов пить теплый чай с молоком и булочкой, доктор Милц решил рассказать женщинам, как нужно заготавливать и хранить грудное молоко. - Вот, смотрите, дамы, - Александр Францевич положил на обеденный стол медицинскую книгу, открытую на нужной странице, - молоко разливается в стеклянные бутылочки и накрывается мягкой гуттаперчевой тканью. После пастеризации гуттаперча плотно закупоривает горлышко. Все молоко храним исключительно в леднике. После этого, в случае, когда младенца нужно покормить, мы откупориваем бутылочку, подогреваем и надеваем соску. Получается рожок. Пастеризовать стоит не все молоко, а лишь половину полученного. Ту часть, что мы будем готовить для длительного хранения. Вы знаете, что такое пастеризация? - Кратковременный нагрев. - кивнула Анна. - Совершенно верно. Паулина Ильинична, я оставлю Вам этот учебник детских болезней почитать. Это совершенно новое издание знаменитого детского врача. Там подробно описан процесс пастеризации и другие необходимые для вскармливания ребенка вещи. - Даже не знаю, пойму ли я, доктор. - покачала головой няня. - Разумеется, Вы все поймете, голубушка, ну а если что-то не осилите, я растолкую. Вацлав объявил о посетителе. - Анна Викторовна, к Вам господин Лебедев! - Зови, кивнула Анна, стыдливо захлопывая книжку доктора Милца. Очень уж там картинки были специфические. Самое интересное, что с доктором и няней они рассматривали пособие без особых стеснений. Виды груди, сосков и гигиены кормилиц их не смущали. Племянник вошел в дом, как всегда, лучащийся дружелюбием и хорошим настроением. - Тетушка, мы с Ариной Владимировной приглашаем Вас поехать с нами в Дацан. Инородцы готовятся к приезду Цесаревича, мне нужно проконтролировать этот процесс. Монахи готовят знаменитую мистерию Цам. Августейший путешественник пожелал посмотреть на это священнодействие еще в Индии, но не удалось. Наши же ламы с радостью пошли Его Высочеству навстречу. - Алексей Юрьевич, я бы с удовольствием, но мне не хочется оставлять надолго Сашу, поездка займет часов 10, не меньше. - Анна Викторовна, простите, что вмешиваюсь, - сказал доктор Милц, - но поездка будет отличной тренировкой. Крестнику нужно попробовать питаться из бутылочки. Вас ждет еще так много поездок в ближайшее время. - Я не знаю. Сразу так надолго? - она с сомнением посмотрела на Паулину. - Мы справимся, Аннушка Викторовна, поезжайте. - кивнула няня. - К тому же мне будет необходима Ваша консультация. - замялся племянник. - Хорошо. - решаясь, кивнула Анна. Сердце у нее болело. Не потому, что ей не хотелось ехать. Очень даже хотелось! Просто они с малышом были очень привязаны друг к другу и ни разу не разлучались на столь длительное время. *** К обеду Яков вдруг вспомнил, что ничего не ел уже более суток. После злосчастной находки в заброшенном доме аппетит ему отшибло начисто. Да еще Аня, с синяками на шее. Еще до разговора с женой он, с помощью опроса прислуги, восстановил всю картину произошедшего и ужасно разозлился. Безумная импульсивная девчонка! Вчера ее попросту могли убить. Интересно, Анна планировала это происшествие скрыть от него? Вообще, насколько для нее норма скрывать то, что, по ее мнению, ему знать не обязательно? Прислуга вполне может покрывать ее отлучки... Да и не только прислуга, еще племянник, дядя, наконец. С этими невеселыми мыслями Штольман зашел в трактир и сел за свободный столик. Когда он закончил с нехитрым обедом, его внимание привлекла одинокая посетительница. Она сидела спиной к остальным гостям заведения, но Яков ее узнал. Это была Теляковская. Он узнал не столько беглянку, сколько ее платье. Это было дорожное платье Анны, скромно выкроенное, но украшенное чудесными кружевами, которые супруга, очевидно в спешке, не успела отпороть. Яков бросил горсть монет на стол, встал и подошел к беглянке. - Госпожа Теляковская? Вы арестованы. Каторжанка расслаблено улыбнулась. - Собственно говоря, я собиралась сдаться. Но вот уже несколько часов как никто из представителей власти не обращает на меня никакого внимания, одни половые возмущаются. В городском полицейском участке высокому начальству выделили просторный кабинет полицеймейстера. Взяв в помощники старшего следователя, Штольман тут же приступил к допросу. - Эмилия Викентьевна, что побудило Вас к добровольной явке? То, что Теляковская действительно собиралась сдаться властям, было похоже на правду. Судя по показаниям трактирщика, беглая арестантка несколько часов просидела за столиком. Выдворить женщину не получалось, не реагировала гостья и на угрозу позвать городового. - Собственно говоря, что побудило сбежать, то и побудило сдаться. В этом городке первым делом я нашла бабку, чтобы избавиться от нажитого ублюдка. Штольман внутренне содрогнулся, вспомнив как накануне Аня в слезах оправдывалась, рассказывая ему "про ребеночка". - Дальше рассказывай. - грубовато поторопил старший следователь. - Осмотрев меня, повитуха сказала, что нет никакого ребенка, а есть опухоль, которая быстро растет. Бегать в подобном состоянии охоты нет. Тем более, велик риск на пулю нарваться, везде кордоны. На выездах из города вооруженная охрана. - Вас могли приютить поселенцы. - веско заметил Штольман. - Я для них чужая, - дернула плечом Теляковская, - чай не на Царя-Батюшку покушалась, а на вашу Россию-Матушку, по шпионской статье осуждена. - Тем не менее, если Ваши слова подтвердятся заключением врача, то сильно Вас не накажут. Побег без применения насилия к охране, без повреждения замков и дверей, обстоятельства, смягчающие вину. Добровольная явка даже позволит в будущем подать прошение об улучшении условий заключения. - Меня свои же прибьют за такое прошение! - Факт подачи прошения можно оставить в тайне. - подсказал выход Штольман. - Где платье украла? - вмешался подчиненный. У Якова при внимательном взгляде на наряд защемило сердце. Тонкое кружево ручной работы было испачкано и местами порвано. Жемчужинки оторваны, очевидно, уже давно проданы. - Ничего я не украла. Одна глуповатая блаженная подарила. - парировала каторжанка. - Яков Платонович, платье дорогое, но о краже никто не заявлял. В дело будем эпизод добавлять? Могли действительно пожалеть горемыку, у нас люди добрые. - Думаю можно пока поверить госпоже Теляковской на слово. Если выяснится, что была кража, можно будет добавить материалы к делу. - сказал Штольман. После допроса Яков приказал проводить арестантку в камеру, а через пару часов заложить тюремный возок и вызвать конвой для этапирования. Он думал об Анне. Блаженная - именно так презрительно назвала ее каторжанка. Пожалуй, да. В этом определении с госпожой Теляковской можно было согласиться, но личные качества его жены не заслуживают презрения. Они нуждаются хм… в некоторой огранке. Благоразумная в обычной жизни Аня временами становилась излишне милосердной и сумасбродно-отважной. Бросаясь на помощь другим, она забывала о себе, о своей семье, о здравом смысле, в конце концов. Это он спустить на тормозах никак не мог. Штольману вспомнилось дело князя тьмы, дело об убийстве инженера, дело Мореля. Если Анна добровольно прислушаться к его доводам не желает, ему придется учить ее принудительно. В конце концов, он за жену в ответе. И потом, неужели она действительно собиралась скрыть свой проступок от него, словно от наивного дурачка? Домой хотелось просто нестерпимо. Помимо благоверной, в Каре его ждал новорожденный сын, однако Яков поскрежетал зубами, и, собрав волю в кулак, решил снять номер в гостинице. *** Для поездки Алексей Юрьевич решил опробовать один из экипажей, приготовленных к приезду знатных гостей. Все-таки с ним едут дамы, одна из которых ждет ребенка. Вместительный рессорный экипаж будет как нельзя кстати. Анна Викторовна была печальна. Нет, она усердно делала вид, что все хорошо, обсуждая с его женой природу и погоду, но он неплохо знал ее. Алексей скользнул взглядом по пушистым завиткам и обратил внимание на серьги. Значит, Яков Платонович украшение уже вернул. Лебедев готов был поспорить, что разговор между нею и его дядей вышел не из приятных. Вот и причина, по которой голубые глаза столь печальны. Алексей был далеко не святым, но он старался не обижать женщин, тем более близких. Он избегал думать о том, как мог поступить с Анной Викторовной дядя. Штольман бывал...излишне жестким. Тетя всегда была как нежный цветок. То ли дело Арина Владимировна! Вот кто, пожалуй, не соизволил бы подчиниться в браке ни одному смертному. Его жене так понравилась борьба за власть, что она начала спорить по поводу и без, напоминая Алексею то французского революционера, то боевого петушка. Ее поза с прижатыми к талии сердитыми кулаками так смешила мужа, что он как-то назвал этот вид "позой сахарницы", чем вызвал новый взрыв негодования. Анна была намного мягче его супруги, а родив первенца, стала и вовсе домашней. - Тяжело тебе, Аринушка? - участливо посмотрела на подругу Аня, заметив, что от жары и быстрой езды она едва ли не позеленела. - Тошнит. - пробормотала Арина и что есть силы постучала по стенке экипажа. Кучер послушно остановился. После небольшой прогулки Алексей уложил жену головой на свои колени. Арина с видимым облегчением прикрыла глаза и, через короткое время, уснула. Лебедев смотрел в окно, поглаживая светлую макушку жены. В экипаже раздавалось мерное сопение. - Тетя, можно я с Вами поговорю о вчерашнем? - осторожно спросил Алексей. - Можно, Алексей Юрьевич, - также осторожно ответила Анна. - При всем моем уважении к Вам и Вашему чудесному дару, вчера Вы поступили очень самонадеянно. - Я знаю. - опустила голову Анна. - Я понимаю, Вы пожалели женщину и легкомысленно надеялись, что о Вашей проделке никто не узнает. Но в этот раз все вышло по-другому. Так? - О последствиях я в тот момент не думала. - О последствиях не только для себя, но и для Вашего сына и мужа, а может и для всех нас. Вы знаете, что подобные действия могут иметь неприятные последствия? Вы, верно, забыли, кем служит Ваш супруг. Мешать исполнять ему его прямые обязанности чревато. О чём Вы думали? - Я увидела несколько образов, неприятных, практически невыносимых. Решила, что мой долг помочь, что каторжанке никто не поможет, кроме меня. Разумеется, это было очень самонадеянно. Алексей заглянул в полные скрытой боли глаза Анны. Ему было жаль молодую женщину, пусть и сильно сглупившую, но свою, почти родную. - В том числе поэтому сегодня из Кары вывозят несколько десятков политических заключенных. Они заняли принципиальную позицию по поводу Теляковской. И это еще не самый плохой исход в сложившейся ситуации. Худшим исходом ее побега был бы активный протест, бунт, или, не приведи господь, массовое самоубийство. Такое уже бывало в истории этого места. Анна Викторовна, ей Богу, Вы же не враг собственному супругу. - Я все поняла и очень сожалею о случившемся. - довольно эмоционально сказала Анна. Алексей смягчился. - Все образуется, Вы, главное, больше в вотчинах мужа не своевольничайте. Порою все не так, как кажется. Даже если Вы действуете из благих побуждений, прежде лучше спросите супруга. В крайнем случае меня, я всегда пойму. Анна согласно качнула головой и, закусив губу, стала смотреть в окно. Алексею хотелось закончить разговор на дружелюбной ноте. - Тетя, еще я решился попросить Вас об услуге. Дело в том, что на церемонии священного Цама все участники будут в масках и невозможно будет понять кто есть кто. Попробуйте походить между участниками, из тех, кто сейчас на площадке, послушайте свое шестое чувство. Вдруг кто замышляет недоброе. Может, Вас дух какой предупредит. Обстановка будет во время визита Цесаревича крайне необычная и, возможно, непредсказуемая. Только представьте, 108 человек танцуют в костюмах с огромными масками на головах. Никого нельзя узнать. - Я попробую, Алексей Юрьевич. Возможно, у меня не особенно получится. Мои способности непостоянны. Лучше бы их вообще не было, всем было бы лучше... - с досадой подумала Анна. По прибытию в дацан Алексей Юрьевич сразу отправился на аудиенцию к главному ламе, а его благородных спутниц пригласили посмотреть на подготовку к мистерии. На площадке перед храмом суетились монахи в красных одеяниях. Они протирали мягкими щеточками причудливые, но весьма уродливые статуи чудовищ, напоминающих дивно напомаженных бычков. - Любезный, скажи-ка, а кто это? - ткнула пальчиком в страшилище Арина, остановив послушника. - Это львы, охраняющие храм, госпожа. - Львы?! Вовек бы не догадалась. В главном здании дацана Аню развеселили два маленьких бритоголовых послушника, мальчики, которые протирали от пыли огромную статую Будды. Один из них даже высунул от усердия язык. - Пойдем, душенька, здесь пахнет странно! - потянула подругу Арина, нетерпеливо дергая ту за рукав. - Это благовония. Не нравится? - Нет, в моем положении мне только свежий воздух нравится! - заворчала госпожа Лебедева. В тени каменной беседки расположился Ламский оркестр. Монахи играли на удивительных инструментах. Один из них напомнил девушкам гигантский пятиметровый рог, а другой простую деревянную рыбу, по которой пожилой лама стучал деревянной палкой. Аня не видела ничего опасного в будущей мистерии. Мирные верующие в красочных костюмах будут танцевать, изображая древних божеств. Пока Арина сидела в креслице, обмахиваясь веером, Анна вышла на площадку перед храмом. Пришло видение. Вокруг нее яркими всполохами танцевали участники будущей мистерии. Аня беспокойно оглядывалась, пытаясь уследить за рисунком танца. В лицо заглядывали красные глаза уродливых кровожадных божеств. В какой-то момент участники Цама закружили ее в безумном танце, и Аня упала в обморок. - Просыпайся, шаманка! - ласково обратился к Анне улыбающийся юноша. - Жимба? А где мы? - она не узнала местности. Они с монахом сидели у основания горы, склон которой представлял большую насыпь из больших и малых булыжников. Поодаль росло дерево, увешанное, по буддистскому обычаю, цветными ленточками. - Мы у тебя во сне. - засмеялся хамбо-лама, - я уже заждался тебя в гости и решил прийти сам. - Ты же знаешь... - Знаю, у тебя подрастает маленький сын, поэтому не браню. Послушай, шаманка, я дам тебе сегодня очень важный урок. - Слушаю, учитель. - улыбнулась Аня. - Расскажу тебе историю. В ранней юности три года подряд я видел каждую ночь события будущего дня. День за днем это знание мучило меня. Однажды я рассказал об этом своему Гуру и тогда сны тотчас исчезли. Понимаешь? - Знать другим нежелательно. - Нежелательно, а то и вовсе опасно. Иногда знания нужно просто оставить себе. - А как отличить, когда нужно промолчать, а когда сказать? - Никак. Лучше говорить о своем знании поменьше, особенно без запроса того, о ком и пришло тебе это знание. Не давай знание из праздности, служа пустым желаниям глупых людей. Есть даже особое гадание, так называемое "мо". Люди приходят к ламе и задают вопрос. Астролог дает свой ответ. Каждый Лама верхнего ранга видит будущее, для очищенного ума это естественно. Для молодой женщины это необычно. Поняла, шаманка? Будь осторожна с даром. Он может играть с тобой, устраивая проверки. Сегодня, по незнанию, ты проникла внутрь священнодействия Цам. Во время танца к нам приходят духи древних божеств. Женщине вообще участвовать в ритуале нельзя. За неосторожное использование дара ты можешь поплатиться здоровьем, навлечь на себя неприятности, а то и вовсе лишиться того, что тебе дорого... Аня очнулась на руках у рослого монаха с морщинистым добрым лицом. Она тут же встала. - Душно! - улыбнулся старик и знаком подозвал мальчишек, которые принесли стакан с водой. *** Спустя пять часов напряженной поездки Штольман, наконец, добрался до дома. Он сорвался в последний момент. В дороге на его экипаж обрушился сильнейший ливень. - Ба! Яков Платонович! - улыбнулся доктор, увидев хозяина дома. Штольман посмотрел, как невозмутимый доктор один пьет чай. На обеденном столе одиноко стоял полупустой рожок из-под молока. Прежде такой утвари у них в доме не водилось. Из детской показалась няня с Сашей на руках. Из-за ее спины выглядывало любопытное личико девочки Вари. - Где Анна Викторовна? - сразу спросил Штольман. Нетрудно было догадаться, что супруги дома не было. - Анна Викторовна с господами Лебедевыми в Агинский дацан убыли, ждем вот с минуты на минуту. - пояснил Александр Францевич. Штольман нахмурился. Было заметно, что их маленький сын ощутимо беспокоился. - Паулина Ильинична, он голоден? - справедливо спросил Штольман. - Немного. - признала няня. - Так почему не кормите? - строго спросил отец. - Яков Платонович, это была моя идея, увеличить время между кормлениями и сделать запас молока. Анне Викторовне в ближайшие две недели предстоит много разъездов. Надо же приучать ребенка к рожку. - Молоко же есть. - слегка сердито кивнул Штольман на бутылочку. Няня прикусила язык. Ох уж эти мужчины! Черствый господин начальник каторги не понимал, что с минуты на минуты приедет мама малыша с полной грудью не сцеженного молока и ей, должно быть, весьма больно и не терпится взять сына, чтобы он облегчил ее муки. - Я сейчас переоденусь и заберу сына, хочу покормить. Спустя несколько минут господин Штольман в домашней одежде действительно пришел в детскую. Паулина нехотя отдала ребенка отцу. Она не имела ничего против хозяина, просто не очень доверяла мужчинам. Сначала у нее был строгий отец, потом равнодушный муж, потом она много лет наблюдала отношение инженера Вагнера к единственной дочери. Яков бережно взял сына на руки. - Господин Штольман, прошу Вас, только много не давайте, иначе Саша может наесться и уснуть, не дождаться маму. - Я понимаю, здравый смысл мне пока не изменил, - кивнул Яков Платонович. Он бережно вложил сыну в рот соску от рожка. Саша скривился, как от чего-то нехорошего и горько заплакал, вытолкнув соску язычком. Он ждал маму! Паулине сегодня удалось покормить мальчика только полусонного, но она молчала, искоса наблюдая за надворным советником, готовая в любой момент броситься и отнять ребенка. Яков качал сына, постепенно его раздражение проходило. В самом деле, нельзя, чтобы Саша почувствовал кроме голода еще и гнев отца. Паулина с облегчением увидела, как лицо господина Штольмана разгладилось. Он держал сына, взгляд надворного советника был устремлен в пустоту, а большой палец бессознательно поглаживал бутылочку с молоком. В детскую влетела чуть промокшая Анна. Вероятно, она тоже немного попала под дождь. - Яков Платонович... Саша не плачет? Я сейчас переоденусь и приду. Паулина, наткнувшись на раздраженный взгляд господина Штольмана, быстро вышла из детской. Что бы между супругами ни происходило, она была лишней. - Где Вас, сударыня, черти носят? Вы видели, который час? - шептал рассерженный супруг. Он так накрутил себя, что не мог даже смотреть на легкомысленную жену. Несмотря на ссору, Анна уехала из дома. Ей вообще нужна семья? - Яша не сердись, мы решили с доктором Милцем, что Саше надо привыкать к рожку. Я не всегда буду успевать его кормить. Аня чувствовала себя ужасно. Болела переполненная грудь, под корсетом ее просто ломило. Теперь голодный сын на ее руках раздражался и захлебывался от слишком сильных струй. Да еще Яша стоит над душой и злится! - Давай не будем ссориться, - попросила она, - поговорим попозже, когда я докормлю. Саша нервничает. Яков круто развернулся и, не сказав ни слова, вышел из детской. К концу кормления прибежала Павлуша со стерилизованной баночкой. Она взяла Сашу, пока его мама уже довольно бодро нацеживала излишки для того, чтобы убрать молоко на ледник. Получилось примерно на две бутылочки. - Вот видите, как замечательно у Вас получается, Анечка Викторовна. После того как сцедите, обязательно идите пить чай, скушайте бутерброд с маслом и сыром, что-нибудь сытное. Молоко нам нужно! Я уже подсказала Татьяне, она все принесет. Аня молчала. Ей нужно было объясниться с Яковом, а все остальное подождет. Стук в кабинет застал Штольмана врасплох. Он не ждал Анну, справедливо полагая, что она пойдет ужинать и спать. - Что-то хотели, Анна Викторовна? - спросил он, все еще строгий и неумолимый. Даже находясь с ним в ссоре, она умудрилась улизнуть из дома! Разумеется, под благовидным предлогом. - Яша, прости меня пожалуйста. Я вчера была очень неправа. Я не знаю, что на меня нашло. Мне просто было очень жалко эту женщину, поэтому я поступила так неразумно. Она замолчала, надеясь, что Яков тоже скажет что-то. - Дальше. - сердито произнес он, вовсе не собираясь отвечать. - Мне очень жаль, что все так вышло. - Не "вышло". Вы сами все устроили, своими руками. Чувствуете разницу в формулировках? - Все равно я очень раскаиваюсь. Ты простишь меня? Штольман устало потер переносицу. - Вам просто неприятна наша ссора, я нарушил Вашу, Анна Викторовна, зону комфорта балованного дитяти, которому все сходит с рук. Раскаяние Ваше не столь глубоко. Мне думается, что Вы просто хотите, чтобы все было как раньше. - Но как же мне заслужить твое прощение? - робко спросила Анна. Она не знала, что делать. - Никак. Если так хотите, и это облегчит Вашу совесть, то вот Вам мое прощение. Но я не могу больше доверять. Порой мне кажется, что Вы - вечный ребенок. Искренний, но безнадежно легкомысленный. Вы хоть понимаете, что последствия могли быть ужасающими? Пострадали бы Вы, Ваша семья. В Затонске я наблюдал за Вами некоторую наивность и нежелание оценить опасность своих поступков, но списывал на возраст и отсутствие жизненного опыта. То, что было допустимо тогда, приобрело совершенно уродливые формы здесь. Вы просите прощения, но не думали каково мне чувствовать себя преданным и обманутым? Разбираться с последствиями Ваших необдуманных поступков? Каково жить с подобной супругой? Аня молча плакала. Яков досадовал на самого себя, что вразумляет жену словно что маленького ребенка. - Я обещаю, Яша, я больше никогда так не поступлю. Это не повторится. Она сделала шаг к мужу, но он вновь остановил ее протянутые руки и отошел. - Дома люди, я просил не устраивать сцен. Я не готов возвращать наши отношения на прежний уровень. Дайте мне время. Вчера она чувствовала, будто муж вылил на нее ведро ледяной воды? Сегодня он щедро вылил на нее в два раза больше. - У Вас все? - устало спросил он. - Доброй ночи, Анна Викторовна. - Доброй ночи, - выдохнула Анна и вышла из комнаты. Не навязываться же еще больше. Ее щеки горели. Отдав Сашу на ночь няне, как и обещала накануне, она не сомкнула глаз, беспокойно ворочаясь. Аня думала о том, как ей быть дальше. Что делать или, наоборот, не делать? Аня решила вести себя скромнее, не искать расположения мужа, если он того пока не желает и отталкивает ее. Какая же она глупая и как плохо и подло поступила, пожалев чужую женщину, даже не подумав, самонадеянно бросилась спасать ее! Она очень раскаивалась и, осознавая, что причинила мужу неприятности, была готова с этого дня смиренно терпеть его неприязнь, претензии и недостатки. Ну должно же что-то со временем измениться, если Яков, конечно, не разлюбил ее окончательно. Она надеялась, что нет, и он переменится. Утром Яков уехал на службу очень рано и вновь не попрощался с Анной. На этот раз его отъезд наблюдал Миронов. Он ничего не сказал, но смотрел на мужа племянницы волком. Надворный советник сделал вид, что ничего не заметил. Объясняться с дядей супруги в его планы не входило. Это супружеские отношения и третьему, пусть даже близкому и любимому родственнику, там не было места. Однако Петр Иванович продолжал сверлить его темными глазами. - Вы решили, словно Василиск, убить меня взглядом? Хотите мне что-то сказать? - предположил Яков Платонович. - На мой взгляд, Анна уже достаточно наказана, и Вы, господин Штольман, могли бы не продолжать экзекуцию. - А Вы, Петр Иванович, не должны вмешиваться в отношения супругов, пусть дело и касается Вашей любимой племянницы. Миронов молчал. - Честь имею! - сказал надворный советник и вышел за дверь. Рано утром Павлуша принесла Сашеньку и Аня, беспокойно пощупав грудь, не обнаружила там ни капли молока. Она чувствовала себя ни на что негодной неудачницей. Даже сына кормить у нее не выходит! А еще стало очень страшно. Вызванный няней Александр Францевич развел руками и посоветовал не паниковать. - Анна Викторовна, это классический молочный кризис. Если будете терпеливы, пройдет! Понервничали вчера, попереживали в разлуке с сынком. Так тоже нельзя, нервы надо унять, кушать хорошо. Вчера так умаялись, что и к ужину не вышли, уснули. А ведь организм не железный. Мы с Яковом Платоновичем Вас дожидались, коньячок дегустировали. Рожок теперь временно убираем. Весь день Вы у нас на постельном режиме вместе с сыном. Раздевайтесь и ложитесь с Сашенькой. Вместе спите и просыпайтесь. Пусть малыш сосет сколько хочет. Встаем только за стол, и по необходимости. - Завтра уезжать, а у меня молока нет. - пригорюнилась Аня. - Оно есть, просто его немного, - пояснил доктор, - голубушка, не расстраивайтесь так, к вечеру вернем молочные реки в кисельные берега. Лучше скажите, Вы овсяный кисель любите? - Люблю. - Вот с него завтрак и начнем. Сделаем сдобный, питательный. Вы уж не привередничайте и послушайте старика. - Что Вы, Александр Францевич, я все сделаю, как нужно. Когда Анна Викторовна вновь уснула вместе с сыном, Павлуша задернула шторы в хозяйской спальне. Сама она прошла в детскую, зажгла свечи и встала перед иконой. Она начала читать простую молитву о прибавлении молока. Всем известно, чем искреннее и горячее твое обращение к Богу, тем быстрее Он услышит тебя. Приими, Госпоже Богородительнице, слезная моления рабов Твоих, к Тебе притекающих. Зрим Тя на свя­тей иконе, на руках носящую и млеком питающую Сына Твоего и Бога нашего... Доктор было хотел зайти в детскую, но, увидев женщину за молитвой на миг застыл, а потом тихо вышел. Мешать в столь личном деле не хотелось. Он знал, почему Паулина так понравилась Анне, потому что няня была столь же добра и милосердна, как и сама госпожа Штольман, в той же степени любила жизнь и людей. *** Яков в это время уже сплавлялся на маленьком плоскодонном пароходике по реке, чтобы лично проконтролировать, как устроен лагерь для заключенных, достаточно ли у них питания. Неожиданно его прямо в окаменевшее сердце кольнуло сожаление. Зачем он так с Анной? Для чего он воспитывает свою единственную любимую, и насколько в принципе это нравственно? Брал в жены он ее именно такую, искреннюю, порывистую и обещал, что она никогда не пожалеет. Виктор Иванович яростно доказывал ему, запрещая жениться, что Анна нуждается в особом понимании, и от такого мужа как Штольман, она его ни за что не получит. Что его жена думает о нем теперь? Он не увидит Анну до завтра, а визит Августейшей особы и вовсе не время для семейных сцен. А как же их сын? Если сейчас он даст слабину, Анна никогда не образумится, так и будет кидаться спасать всех по первому зову. Яков решил потерпеть еще несколько дней. *** Метод доктора Милца помог. Александр Францевич был прав, нужно было успокоиться и унять нервы. Вняв совету, Аня хорошенько выспалась вместе с сыном. С обеда молока прилило так много и так обильно, что Саша чуть закашливался, усердно пытаясь справиться со струями из маминой груди. Довольные женщины пополнили запас драгоценных бутылочек. Теперь можно было собираться в дорогу со спокойным сердцем. За ужином Петр Иванович искоса посмотрел на племянницу и завел неожиданный разговор: - Признаться, Аннет, я сердит на твоего Штольмана. Что бы ты ни сделала, мне категорически не нравится то, что сейчас происходит. Аня, допивая овсяный кисель, возмутилась: - Дядя! Яков Платонович - мой муж, мы сами справимся с нашими разногласиями. - Я не хочу чтобы ты более переживала. Доктор Милц сказал, что у тебя весь день не было молока. А это уже не шутки. Я очень волнуюсь за тебя, душа моя. - Если ты намерен рассказать ему, то знай, я против этого. Я не хочу, чтобы Яков шел на примирение со мной вот так, под давлением обстоятельств. Он имеет право сердиться на меня, я просто буду ждать, когда он переменится. - Завтра с раннего утра мы выезжаем в Сретенск, у тебя все готово? - Нет, но у меня еще есть несколько часов подготовиться, вещи давно собраны, а волосами я займусь прямо сейчас, в ночь. - Не хотел тебя расстраивать, но мне передали списки пребывающих. В свите Цесаревича десять человек, почти все молодые мужчины. С ними двенадцать человек прислуги, охрана. А вот вместе с Цесаревичем и его свитой в Петербург возвращается сэр Николас О'Конор с супругой. - Нет, нет. Зачем? Дядя, зачем она здесь? - По-моему все очевидно, Нина Аркадьевна хочет реванша и так или иначе желает вернуть себе расположение твоего супруга. Ты должна быть настороже. Нина Аркадьевна весьма коварна. - Дядя, Яков Платонович не телок на веревочке, чтобы его увести. Я не верю, что он может так обойтись со мной, и ничего специально делать не буду. Здесь уже его добрая воля поступать так, как он считает возможным. Я не должна даже думать в эту сторону. Переживать - только радовать Нину Аркадьевну. - А как же ты, дитя мое? - Я? Я все еще мужняя жена, буду делать все, что от меня зависит. Этого меня никто не лишит. Сейчас мое главное дело - сын и его благополучие. И Яков Платонович, разумеется. - Аннет, ты так выросла. Иной раз смотрю на тебя и думаю, кто старше и мудрее, ты или все мы? - Вы, дядя, даже не сомневайся. - Однако за своей многомудростью, не забудь о самом красивом платье и самой лучшей прическе. Поверь своему дяде, хороший наряд может исправить самое дурное настроение. Хочется, чтобы ты завтра была самой прекрасной женщиной во всем Сретенске, да и во всем Забайкалье, чтобы все увидели, что вот она какая, госпожа Штольман! Аня вдруг прижалась к груди Петра Ивановича и аккуратно поцеловала его гладко выбритую щеку. Она уже давно так не делала. Дядя тут, рядом, родной, ей хотелось дать ему тепла. Миронов так и оставил племянницу в своих объятиях. Пусть набирается сил. Ночью Паулина караулила в колыбельке Сашеньку, пока хозяйский сынок не спал. У малыша такие периоды бодрствования иногда случались. Выспался днем... Она коротала минутки за курсом детских болезней, что дал ей доктор. Варя спала одна в соседней комнатке. Вдруг девочка проснулась от того, что тревожно и опасно скрипнула половица. От страха девочка закрыла глаза еще сильнее, зажмурилась. Волосатая лапа огромного страшного чудовища скользнула по одеялу, пошарила и пошуршала у нее под подушкой. Скрипнули половицы и у соседней кровати. Чудовище потопталось, ухнуло и ушло, так и не съев ее, а ведь хотело, Варя точно знала! Девочка села в кровати. Сильно колотилось сердце. Обмирая от ужаса, она подняла подушку. Не поверив своим глазам, Варя зажгла свечку. Не может быть! Под подушкой лежал самый настоящий шоколад в цветной обертке - подарок чудовища.