***
— В целом ничего сложного с документацией, просто нужно успеть с этим к двадцать пятому числу, — Костя поставил на стол две кружки зелёного чая, — Короче, я ему скажу, чтобы больше никого не посылал ко мне. Два часа ребята стояли у мэрии, а я то дома. — Я все удивляюсь, нафига ты такой кремль забабахал, а? Все равно же, вон, в кабинете своём дома, — Челябинск иронизировал над башенкой с циферблатами, которая очень отдаленно напоминала столичную достопримечательность. Юра отвлёкся, — Доча, ты будешь гренки? На, попробуй, — он лопаткой перенёс несколько кусков обжаренного хлеба с яйцом ей на тарелку. — Соус возьмите, — хозяин кухни протянул им баночку с перетертыми томатами и базиликом. — Ого, да ты гурман, Костян, — Татищев провёл глазами по этикетке, — Я такое даже не прочитаю. — Что-то итальянское, я сам не очень понимаю, — Костя улыбнулся, почесал затылок. — М, это вкусно! — Снежинск с энтузиазмом жевала свой завтрак, довольно поглядывая на Костю. Конечно же, им, бессмертным не нужна еда для пропитания. Но живя так долго, и имея возможность наслаждаться одним их человеческих излюбленных занятий — готовкой и дегустацией, грех это не опробовать. Константин в грехи не верил, но его забавляла кулинария, и он мог выделить некоторое время на это, отчасти, бессмысленное увлечение. Свою лепту внёс Саша, который вовсю рекламировал данный досуг. Хотелось создавать иллюзию, что все как у людей. Еда по утрам, когда на запах сбегаются дети, а добрая мама как из рекламы майонеза, даже не запачкав свой белоснежный фартук, приготовит и принесёт к столу аппетитное творение. Костя не мама, и фартук не белый, но все равно приятно. Особенно, когда дома не один. Видеть, как улыбается родной ребёнок простым мелочам, было приятно. За будничными разговорами прошел день, а поглощающий вечер уже постукивал в окошко. Костя всегда говорил, что жизнь состоит не из времени, а из моментов, которые проживаем. Потому что имея полную власть над вечностью, не получается бояться скоротечности существования. А ценность жизни как раз в том, что мгновение прекрасно, и важно то, что оно неповторимо. «Я мечтаю обнять, не стыдясь, эти тёплые плечи.» Костя с тяжестью на душе понимал, что злободневные чувства крепли все сильнее. Он словно с удавкой на шее пытался двигаться вперёд, не замечая, как петля натягивается все туже и туже. Когда-нибудь его настигнет точка невозврата. Своим отрицанием он создал табу, которое собственный же дух захотел разрушить. Своим принятием он дал волю разрастись этому любовному сорняку ещё сильнее. На почве давно нет мест для других растений, кроме ярко-красного гибискуса, чьё пламя вызывающе сияло во мраке и обжигало нутро эмоциями. Болезненными и ранящими. Ведь цветам дарованы шипы для того, чтобы защищаться. Юра сидел напротив в его футболке, которую надел по совету Ильи. Желание убедить себя, что это что-то значит, заставило Костю усомниться в своей вменяемости. Почему он так яро хочет себе что-то внушить из рода невозможного? «Как красив человек предо мной, жаль, что вечер не вечен.» Юрина улыбка приводила во внутренний мир смотрящего тёплые грибные дожди. А на полях под куполом души прорастал целый заповедник из нежных и редких целебных трав, когда улыбчивый взгляд невзначай касался его самого. — Костя, алё. Ты чего залип? — Да ничё, — отмахнулся он. В голове не укладывалось. Всю ночь он провёл за размышлениями о Юриной поездке. И звучало ведь как анекдот: заядлый гомофоб попадает в квир компанию и начинает дебоширить. Только вот, Юра вчера появился вполне целый, не побитый, не пьяный, относительно здоровый и, можно сказать, даже отдаленно довольный своим времяпровождением, как Косте показалось. Он, конечно, отказался рассказывать детали, но решил упомянуть некоторых знакомых и адекватные беседы. Неужели, спустя бесчисленные года ожидания и терпения, арктические льды дали трещину, а затем и шаткую надежду на что-то большее? Страшно давать какие-то намеки, зная, что даже толерантный человек может отдалиться после такого. А страшнее было опасение, что там могли про Костю что-нибудь сболтнуть.***
Золотая осень прослыла в народе, как время прекрасное и романтичное. Когда просыпается в людях мудрость, и мысли о мимолетности и бессмысленности нашего существования поселяются в головах даже отчаянных оптимистов. Каждый человек — кленовый листик: от черешка отходят к краям главные сосуды, в основном их пять, как и у людей четыре конечности и одна голова. Костя провёл ассоциацию с античными учениями, на пентаграмме, например, человек расположен так же. Листья хрупкие, и их жизненный цикл такой же драматичный, как и людской. Сначала ты красив и свеж, вскоре, ты гниешь в земле. И ему, может быть, сложно было бы понять смерть, если бы не его долгий опыт… Он знал точно одно: осень — это пора перемен. В Сентябре ещё слышатся отголоски уходящего лета, но с каждым днём все холоднее её дыхание. Преддверие Юриного дня рождения подкралось незаметно. Уралов поглядывал на незаурядную пальмочку в своём кабинете, которая была единственным растением в квартире. За месяц она подросла совсем немного, но чувствовала себя вполне комфортно с нечастыми и хаотичными поливами её занятого хозяина. Костя даже имя дал, никому, конечно, не признаётся, но пальму зовут Юра. Выбирал Екатеринбург подарки скверно, поэтому, сразу решил спросить у смыслящего в этом друга. — Я уже не знаю, что он любит. Из фундаментального: это инженерия, день металлурга, пельмени и его дети, — негодовал и ругался Костя в трубку Саше, — Мне кажется, я плохой друг. Он не разговаривает со мной об увлечениях. — Не загоняйся. Можно быть самыми родными друг другу людьми и не обсуждать поп-культуру, потому что вы и без этого друг другу интересны. — начал рассудительно успокаивать его Петербург. Уралова невероятно раздражало, что со временем, он вообще перестал что либо понимать. — В прошлом году на День работника дорожного хозяйства я подарил Мише колечко с гравировкой МКАД, он был в восторге. Может, и тебе подобрать украшение в качестве подарка? — Я не уверен, что он носит подобное. — Потому что никто еще не дарил ему, ты будешь первым. Вдруг понравится. Костя решил припомнить себе любые упоминания Юры и украшений в едином контексте. Вспомнились тройные фенечки дружбы, которые Аня им плела. Кулон с когтем волка, подаренный Камалией. Насколько Костя помнил, Юра проносил его несколько дней, пока окончательно не разругался с братом. Как именно это все связано, Костя не знал, и лезть в чужие семейные разборки считал неэтичным, пока не понадобиться его помощь. — А какой у тебя размер кольца, Саш? — прикидывая, спросил Костя. Татищев был почти такой же худенький, как и Петербург. Обхваты фаланг должны примерно совпадать. — У меня девятнадцатый, у Юрия, полагаю, двадцатый. — Спасибо, я правда подумаю над этим. Саша отключился первым с появлением рабочих звонков, и с молчанием телефона пришла тишь. Он прислушивался к мыслям, осматривал вещи вокруг, пытаясь схватить интересные идеи за хвост. Взглянул на юкку, вспомнил, как именно друг презентовал подарок. Он посчитал, что у неё интересное название, которое заключает в себе три имени. Юра любит аббревиатуры. Идея с гравировкой была хороша, она может значить действительно многое, выглядя неприметно и не выдавая всех смыслов сразу. Но на чем её делать? Друг любит курить, но предложение с добротным мундштуком он отбросил сразу, ибо это «по-гейски». Больше ничего в голову не пришло. Кольцо так кольцо. Константин оперативно собрался в ближайший торговый центр, а по пути в ювелирный набрал очередной номер. — Ало, привет, Серёж, да, это Костя. Подскажи пожалуйста, какой у тебя размер обуви? И ещё один. — Катюша, привет. Я в книжном, ты просила что-то взять, я не помню что. Для Юры он выбрал не слишком массивный серебряный перстень с аккуратными вставками из чёрной керамики. Замысловатые рельефные завитки были задекорированы чёрной патиной, что вызвало у Кости игру ассоциаций, связанных с дымом. А гравировкой стало понятное лишь самому заказчику загадочное «Е.Ч.У.И.П». Кольцо было на вид удобным, на ощупь гладким, а значит, не будет цепляться за одежду. Это очень порадовало Юру, когда тот впервые примерил свой подарок. Во время вручения коробочки, Уралов отчаянно боролся со своим сентиментальным «я», чтобы не опуститься перед другом на одно колено. Это выглядело бы глупо, неуместно, он понимал, что никак не сможет это оправдать. Несмотря на то, как привлекательны и желанны были его мечты о типичной слащавой свадьбе. — Катька, это очень круто! — Юра стал увлечённо рассматривать украшение на руке. — Посмотри, я прям как криминальный авторитет. Да, видел Костя этих криминальных авторитетов. Юру среди таких растоптали бы сразу, знает, плавал уже. Тогда же, во время своей противозаконной карьеры, ему приходилось урезать общение с близкими, а особенно с Татищевым. Но несмотря на неприятные ассоциации, это не уменьшило его радости. Потому что, Юре, судя по всему, действительно было по душе украшение. Зато Костя будет знать, что двадцатый размер Челябинску впору. На будущее. — Носи на здоровье. Юра крепко обнял его обеими руками. — Умеешь же ты, Катюша, подарки выбирать. Меня прям в прошлое унесло, — проговорил Юра полушёпотом, — Помню, ты с такими же ходил когда-то. Думая об осени, Костя никогда не упоминал в мыслях, что сам ассоциирует себя с тем самым кленовым листиком. Потому что ежегодно в золотом сентябре с его телом происходят неописуемые словами метаморфозы. Ведь каждую осень он получает самые желанные и одновременно разрушающие его объятия.***
— Ты извини, что запоздала, — виновато говорила Аня, — Мне Данис помогал выбирать, я сама в этом ничего не понимаю. — Вообще без проблем, Анют. Спасибо ещё раз. Юра рассматривал подаренную гитару как диковинку, будто бы никогда и не играл. Может отвык? Красоту инструмента это не умаляло, как и волнение подруги, которое интуитивно ощущалось Юрой. Почерк брата и здесь был виден, он всегда хотел, чтобы Юра играл на акустике. Пальцы прошлись по струнам на пробу, и он услышал чистый звук. Данис ещё и настроить её успел, вот жук. — Он тебе передал это, — Пермь протянула в руки чёрный медиатор. Но заметив ещё при встрече одну деталь, решила рассмотреть получше. Она перехватила кисть и потянула на себя, — Красивое, чей подарок? — Костин. Зацени, — он снял и положил кольцо ей на ладонь. Аня покрутила побрякушку, та в ответ активно поблескивала в дневном свете. Что ж, она сама себе пообещала ни к кому Костю не ревновать. С учетом данной ситуации становилось обидней, потому что он никогда не дарил ей колечки. Хотя бы чисто символически, как сейчас Юре. Анна быстро смахнула эти бестолковые мысли. Костя ей доверяет, дорожит ею, рассказал первой о своей ориентации. Она должна быть мудрее. — А это что? «ЕЧУИП» написано. Это проба какая-то или что? — озадачено спросила девушка, глядя на внутреннюю сторону изделия. Маленькая печать серебра стояла рядышком, а эти выведенные буквы нестандартным шрифтом указывали на то, что это не заводская работа. — Я, эм, не видел. Покажи, где? — Юр, а что если это послание? Ну, от Кости. Пожелание какое-нибудь, которое нужно разгадать? Ещё тогда, при первом разговоре о чувствах к другу, Камская посоветовала ему быть смелее. И если он последовал ее словам, вполне возможно загадочная надпись содержит в себе намёк или даже признание в любви.***
Тёмные непроглядные радужки бегали по плоскости с начерченной схемой. Можно сказать, упрощённой картой. Рядом телефон, лежал будто бы безучастно, лишь иногда вибрировал от непрошенных уведомлений. Юра чувствовал гордость за свою догадливость, которая пришла в смеси с неуловимым флёром тревоги и недосказанности. Он скинул фото маркерных замёток Екатеринбургу с подписью: «Это? Надеюсь, ты его у Ани спиздил, братан.» И ответ не заставил ждать: «Я здесь не далеко, жди.» Да, Уралов правда считал, что такое нужно обсуждать при личной встрече. А вскоре пожалел, когда увидел кинутый на него развеселенный взгляд прямо с порога. — Я ведь угадал? Это то, что ты имел ввиду? Сердечко? Братан, серьезно? — Татищев неловко хохотнул, поджог сигарету прям в помещении и затянулся. — Креативно. Видя Костино замешательство, он начал подозревать, что предположение могло быть ошибочным, — В чем дело? — Нет, ты все верно понял, — Костя нервно сглотнул, пытаясь подавить чувство зарождающейся паники в груди. Когда он находится в стрессе, снаружи всегда выглядит слишком спокойно, даже, почти каменно. Слова, что он хотел сказать ему… Чувства, которые он желал разделить с ним… Теперь, когда Костя об этом думал, становилось сложнее держать себя в руках. — И что же это значит? Уралов бросил взгляд на лежащую на столе карту. Представлял, как методично Юра обводил транспортные пути от точки до точки. Осознавая, какую же необратимую ошибку Костя совершил.