Огонёк

— Если этот торт воздушный, то почему его так тянет неумолимо к земле? На арене цирка разворачивалась настоящая «трагикомедия» — печальный клоун пытался аккуратно опустить на хоть какую-нибудь горизонтальную поверхность высокий многоярусный торт, но у него ничего не получалось. Профессионально отыгрываемая неуклюжесть превращала на потеху зрителей эту задачу в практически невыполнимую, отчего те заливались громким смехом. Его партнёр по буффонаде, Рыжий клоун, не переставал ехидно улыбаться и усложнять жизнь Белому клоуну, то и дело строя ему козни. Джисон улыбался, глядя на антре, а затем на зрителей — кто-то звонко смеялся, а кто-то даже сочувствовал белому клоуну, бедолаге Пьеро из комедии дель арте, которому суждено было лишь получать пинки да щипки от рыжего Арлекина. Благо, Хан прекрасно знал Криса, поэтому был уверен, что Пьеро грустит и плачет лишь на сцене цирка, но никак не за кулисами. — Подержите, пожалуйста, молодой человек. Даже если вы не молодой, — и маленькая девчушка в нарядном платье с первого ряда звонко засмеялась, когда сидящему рядом с ней седовласому мужчине Пьеро передал в руки шатающийся торт. Её дедушка, который просто хотел сводить внучку в цирк, а в итоге сам оказался его частью с тортом в руках, недоумевал, но все равно усмехался в свои белые усы, пока сидящая рядом нарядная жена хохотала так же звонко, как и её внучка. Пьеро, конечно же, случайно и неуклюже задел рукой торт, отчего крем — конечно же, бутафорский, оказался на макушке мужчины. Он что-то говорил клоуну, пока его жена утирала слезы от смеха, а маленькая внучка радостно хлопала в ладошки, потому что ничего не может быть смешнее торта на голове у собственного деда. Джисон, чье место было ровно на другом краю арены, не слышал их разговор, но точно видел то счастье, что было в глазах крохотной девчушки в бордовом платье. Шоу должно продолжаться — и оно продолжалось. Ярко, звонко и чётко, именно так, как и всегда шли шоу Криса. Огромный живой механизм работал бесперебойно, словно хорошие часы, в которых вместо шестеренок выступала его цирковая труппа. На арене можно было увидеть все краски мира сего — от парящего где-то под куполом златокудрого Феликса в своем черном наряде и заканчивая иллюзионистом, вытягивающим розу из нагрудного кармана зрителя на первом ряду. Номера сменялись один за другим под четким руководством Криса, который и сам со своей искрящейся харизмой прекрасно заводил зрителей между номерами. Красный фрак, черный цилиндр и трость — этого ему было достаточно, чтоб чувствовать себя в нужном амплуа. Иногда, конечно, Крису приходилось уезжать из города по делам — творчество творчеством, а клоунские вечера нуждаются в бюджете для покрытия расходов шоу; поэтому у главного шпрехшталмейстера иногда была замена. И она замечательно справлялась — что, в свою очередь, предстояло сделать кареглазому мальчишке со второго ряда. После окончания шоу Джисон, как и все остальные зрители, поднялся со своего места и направился прочь от него — но в другую сторону. Обычно он старался не мешаться за кулисами, но сегодня был особый день — и он не заканчивался даже после прощальных слов Криса с арены театра. Аккуратно лавируя между уходящими зрителями, которые то и дело отпускали в адрес Криса и его циркачей очень лестные комплименты, Джисон медленно пробирался к закулисью — сегодня его там ждали. — Привет, юнец, — и Джисон вздрогнул от первого же обращения к нему, которое раздалось одновременно с опустившейся на его плечо рукой. — Сегодня снова был безбилетником? Джисон успокоился так же быстро, как и перепугался, потому что это был всего лишь Чанбин, один из иллюзионистов труппы. Одетый в черный с золотыми вензелями фрак и с цилиндром под мышкой, он заинтересованно и с теплотой смотрел на Джисона. Иллюзиониста он знал практически с отрочества, как и Кристофера — только в ту пору он был не иллюзионистом, а всего лишь дворовым мальчишкой из семьи именитого цирюльника, что обычно работал с семьями Джисона и Кристофера. Старшие в семействах готовы были проложить Чанбину такой же путь в высшее общество, как и своим сыновьям — благо, они дружили, и их дружба становилась с годами лишь крепче, но юноша откликнулся на зов уличный, а не знати. Изначально он думал пойти по стопам отца, но его быстро увлекло мастерство иллюзий, которое шло у него прекрасно благодаря его ловкости рук, ну а когда Кристофер начал воплощать в жизнь свою цирковую авантюру и набирать труппу — то роль Чанбина в ней была предопределена. Но теплые отношения между Чанбином и Джисоном не помешали последнему слегка насупиться. Несмотря на то, что он всегда был почётным гостем у Криса и мог проходить на любое доступное место — благо, билетеры знали его в лицо; он всегда покупал билеты по полной стоимости и даже без скидок. Маленькая монетка бережет целое состояние. — Неправда, — Джисон развернулся лицом к иллюзионисту, потянувшись к карману. — У меня, вообще-то, еще за неделю до сегодняшнего дня был куплен билет. И поиск билетика, которым хотелось помахать перед носом у Чанбина, обернулся провалом. Пока Джисон безуспешно шарился по карманам, чтоб достать заветный квиток, улыбка Чанбина становилась всё шире и шире — в итоге он сам достал из своего рукава нарядного фрака билетик и довольно продемонстрировал его русоволосому юноше, заливаясь смехом. Тот, конечно же, с наигранной обидой что-то проворчал себе под нос про фокусы и ловкие руки иллюзиониста. — Ну что, волнуешься? — иллюзионист повел Джисона за собой в шумную глубь большого циркового шатра, где располагались чудом сооруженные подобия хоть каких-то помещений из всего, что под руку попадалось. — Не очень, — Джисон слегка нервно повел плечами. — О самой работе я не очень беспокоюсь, а вот что скажет труппа… Размышления юноши прервал сам хозяин шатра. Догоняя их, похлопав Хана по спине, Крис поравнялся с ними, озарив всё своей абсолютно солнечной улыбкой. — Как я рад тебя сегодня видеть, Джисон! — у Криса в глазах загорались огоньки, а улыбка была настолько теплая, что могла растопить весь лёд далёких северных морей. — Как настрой? — Вечер добрый, Крис, — Джисон улыбнулся ему в ответ, но продолжить не успел, потому что откуда-то со стороны раздалось звонкое «Бинни!», и Чанбин тут же откланялся, желая удачи Хану. Джисон успел заметить лишь то, как его друг уже что-то говорил второму иллюзионисту цирка — тот был выше, стройнее, светловолосым, отчего очень удачно контрастировал с Чанбином. — Я рад, что ты пришёл сегодня, — проводив Чанбина взглядом, Крис продолжил разговор. — Надеюсь, твои родители не сойдут с ума. — Ну конечно же не сойдут, — грустно усмехнулся Джисон. — Всего лишь пара консервативных снобов увидит, что их сынишка слинял во время антракта на постановке Ынквана куда-то в цирк поганый. — Не серчай, — его собеседник покачал головой. — Они желают тебе только добра, пусть и через призму своего жизненного опыта и восприятия реальности. — Я для них лишь удачная инвестиция, с которой они планируют получить свои заслуженные блага. А эта инвестиция просто хочет делать то, к чему душа лежит. — Как знаешь. В любом случае, добро пожаловать, — и Крис приоткрыл занавес шатра, пропуская Джисона вперед в небольшое подобие комнаты, которое было оборудовано для совместных собраний трупы, небольших репетиций и прочих рабочих моментов, что обычно были невидимы для глаз простого обывателя. На площадке собралась вся труппа — Джисон примостился где-то на самом краю, чтоб не привлекать к себе лишнего внимания. Пока что. Но в этом и не было необходимости — артисты занимались своими делами и совершенно не обратили на него внимания, лишь парочка из них помахала вошедшему Крису. Только сидящий на полу блондин в черном костюме едва заметно выпрямился и проводил взглядом вошедшего юношу в красном. «Это Феликс, запомни уже» — подумал про себя Джисон, от взгляда которого этот небольшой момент не скрылся. — Господа, — Крис несколько раз ударил в ладоши, обращая на себя взор всех присутствующих. — Позвольте мне сделать пару объявлений в конце сегодняшнего вечера, да мы все разойдемся по домам и по кабакам. Вокруг повисла тишина — и не из-за того, что каждый хотел коротать вечер где-то в месте поприятнее, да повеселее, а из-за того, что Крис был уважаем и любим среди своих артистов. Новость о том, что руководителю труппы придётся уехать на некоторый срок была воспринято спокойно — Кристофер поработает на гастролях известной певицы, пополнит бюджет цирка, а заодно и привлечет новых спонсоров, заводя новые знакомства. Благо, этим занимался он прекрасно благодаря своей харизме. — И в этот раз я поеду со спокойной душой и уверенностью, что мой цирк не продали за бесценок и не сожгли к чёртовой матери, потому что подыскал себе замену по хозяйству на этот срок, — на последних словах Крис приглашающим жестом указал на Джисона, отчего тот поднялся и встал рядом с ним. — Прошу любить и жаловать, Хан Джисон, мой добрый друг. Он займётся всеми организационными и финансовыми делами в то время, пока я буду в отъезде… Труппа встретила Джисона одобрительным приветствием, и волнение юноши постепенно начало спадать — он волновался, что будет для артистов просто чужаком с улицы в нарядном костюме. — А также он встанет на роль шпрехшталмейстера — Джисон прекрасно справится с этой работой и освободит некоторых артистов труппы от дополнительной работы. — Какого чёрта? Звонкий голос пронзил полнейшую тишину, которая успела опуститься после слов про нового ведущего представления. Артисты начали переглядываться, едва заметно переговариваться, мим с грустью покачал головой, Чанбин, как и его спутник, нахмурился, смотря на ещё одну фигуру в центре внимания всех присутствующих, на которую даже Феликс обратил свой взор. Волнение Джисона возросло вновь с новой силой. На него в упор смотрел рыжеволосый юноша — совсем как тогда, пару часов назад на арене цирка, в окружении танцующих языков пламени. Вот только сейчас в его взгляде читался неприкрытый вызов с недовольством, а не озорство и лукавство. Юноша сложил руки на груди, слегка наклоняя голову вбок, от его фигуры веяло несгибаемой уверенностью, и именно он — а не Крис, казался сейчас главной ролью в этой сцене. — Минхо, — Крис сложил руки на своей трости, которую воткнул в пол, и обратился к нему с плохо скрываемым упреком. — Мы все знаем, как прекрасно справляешься с этой ролью в моё отсутствие ты. Но сейчас тебе стоит сосредоточиться на своем собственном творчестве и на постановках. Ты достаточно давно исполняешь одни и те же номера с огнём, поэтому в этот раз меня будет заменять именно Джисон, а у тебя будет больше времени, чтоб заниматься своей работой и не переутомляться. Минхо в ответ лишь шумно выдохнул и нахмурился, отводя взгляд. Джисон заметил, как красиво переливается на свету его едва заметный грим вокруг больших карих глаз. После того, как импровизированное собрание труппы подошло к концу — под конец своего представления Джисон ещё раз откланялся артистам и снова отошёл в сторону, чтоб Крис мог донести оставшиеся мысли до присутствующих, циркачи начали потихоньку расходиться. Кто-то пробегал мимо, а кто-то подходил к Джисону, чтоб представиться и пожать руку. Минхо молча прошел мимо — Хван Хёнджин, — картинно поклонился перед ним высокий блондин, которого Хан видел рядом с Чанбином. — Местный иллюзионист, фокусы кручу-верчу. — Рад знакомству, — Джисон уже не раз видел совместные выступления Хёнджина и Чанбина, и они всегда казались ему крайне необычными. — Да, я на фокусы сегодня уже насмотрелся. — Ха-а-а, а ты хорош, — Хёнджин хохотнул, откинув голову. — Не обращай внимания. Минхо у нас своеобразный. С огоньком, так сказать. — Нам даже не нужно в цирке заводить диких кошек, тигров там всяких заморских, — Чанбин, который также подошел поддержать своего товарища, пожал плечами. — У нас тут есть свой огромный дикий кот. После парочки иллюзионистов Джисон успел познакомиться лично с Феликсом — тот всё же подошёл, и Хан удивился, насколько эквилибрист был стройным и воздушным. Может, оттого он казался Джисону таким беспокойным, а может, причина была в чем-то другом, что пока что было скрыто от Хана. Два клоуна — Сынмин и Чонин, также представились ему, и Джисон отметил, что за кулисами они совершенно иные. Чонин, игравший Рыжего клоуна, был крайне добродушен и добр, а вот Сынмин был флегматично спокоен — разительное отличие от всегда шумных и веселых клоунов. Не обделила Хана вниманием и Лиса — она подскочила к нему и потрепала за щеку, приговаривая о том, что рада видеть Джисона в цирковых рядах, мол, «карты тебя ждали». Когда все артисты разошлись, а Чан обсудил все вопросы с Джисоном и убрался восвояси по каким-то свои делам, Джисон уселся за почти пустыми кулисами, на подмостках недалеко от главного манежа — ему нравилась атмосфера цирка, вплоть до тихих далёких звуков, которые доносились до него со всех сторон. Ему, конечно же, предстоит очень нелёгкий разговор с родителям, когда они прознают про его новую работу, но who cares, как говорили классики. Главное, что он в итоге пришёл туда, куда вели его грезы наяву — и его приняли даже не враждебно. — Здравствуй, — чей-то голос внезапно отвлек Джисона от своих размышлений на вечную тему «отцов и детей» и положения в обществе. — Я рад, что ты теперь с нами, новые лица — это всегда здорово. Рядом с ним на деревяшку плюхнулся один из мимов — он еще был в своем классическом клетчатом костюме, на лице был грим в виде слезинки и звездочки у глаз, а пшеничные мягкие волосы забавно пушились во все стороны. — Меня зовут Чонсу, я тут мим, — юноша продолжал, чувствуя себя абсолютно свободно и расслабленно рядом с незнакомцем. — А Гаон и Джуён мои напарники по манежу, тоже мимы. Ну, знаешь, плачем на потеху зрителям. — Джисон, — Хан улыбнулся юноше, настолько непосредственным он казался. — Очень рад знакомству. — Почему ты решил прийти именно сюда, в цирк? Обычно работа здесь считается, м-м-м, не очень достойной. — Не могу сказать, что принимаю чьё-то чужое мнение за чистую монету, — Джисон пожал плечами. — Я видел те эмоции зрителей во время и после выступлений, я видел эмоции артистов на манеже. Эта та самая игра, которая стоит всех свеч. — Тут ты прав, согласен, — Чонсу кивнул, усаживаясь по-турецки. — Надеюсь, работа здесь принесет тебе только хорошие эмоции и оставит после себя только приятные воспоминания. Джисон снова улыбнулся в ответ. Он тоже очень надеялся. — А как тебе первые впечатления от нашей труппы? — тем временем Чонсу всё продолжал. — Мы не идеальные, конечно, но чем богаты. — Вы просто великолепны. Я неоднократно бывал на ваших выступлениях и каждый раз был в восторге, словно вижу всё впервые. Это сказочное действо, клянусь всем своим состоянием. Надеюсь, я смогу сработаться с вами... — на последних словах Джисон неожиданно для себя замялся. Казалось, словно конфликт с Минхо успел родиться ещё до того, как он официально заступил на новую должность. — Не волнуйся, — Хан почувствовал, как Чонсу похлопывает по плечу. — Может, кто-то поначалу и будет как-то холоден к тебе или даже высокомерен, но это всё только с непривычки. Я вижу, что ты хороший парень — Крис кого попало не приведет, поэтому ты быстро станешь здесь своим. Ну а что касается Минхо… Джисон вздохнул и посмотрел на Чонсу. Ну вот, снова. Казалось, словно все вокруг подметили, что его немного выбило из колеи — потому что Хёнджину он тогда говорил именно про его собственные фокусы. — Ты найдешь с ним общий язык, я уверен. Просто Минхо так сильно не любит перемены, что в его горящей головёшке не сразу уложилось, что теперь вторым шпрехшталмейстером будешь ты. У Минхо просто сложный характер, и ему нужно время, чтоб осознать какие-то простые истины. К слову, — Чонсу поднялся, оттряхивая свои широкие штаны. — Он сейчас наверняка крутит-вертит свои факелы на главном манеже, пока никого нет. Ну, знаешь, эта привычка, чтоб на тренировке кого-то случайно не спалить. Так что если ты хочешь с ним побеседовать наедине, то сейчас может быть самый подходящий момент. Напоследок Чонсу пожелал Джисону что-то вроде «удачи!» и удалился по своим делам — к своим напарникам, домой, а может и вовсе куда-то коротать остаток дня. Хан ещё некоторое время смотрел забавному и очень общительному миму вслед и мысленно благодарил судьбу за такое знакомство — теперь у него был ещё один знакомый в цирке, который сделает пребывание на новом месте менее пугающим. Конечно, у него были Чанбин и Лиса, но иллюзионист почти всегда был занят своим искусством, а Лиса напоминала крайне проницательную лисицу, которая видела людей насквозь, отчего Джисон, честно говоря, даже её слегка побаивался. Скажешь слово, а она уже раскрыла все твои карты, словно колоду свою перемешала. Посидев ещё пару мгновений на своём месте, Джисон посмотрел в сторону главного манежа — возможно, Чонсу прав, и другого момента может не быть. Вокруг манежа царил полумрак пустого шатра, который развеивала одинокая фигура в центре арены. Минхо двигался плавно, грациозно и размеренно, расслабленно держа в руках пару горящих факелов. Однако, несмотря на его «кошачьи» движения, можно было уловить его настоящее настроение — один из факелов он слегка рвано крутил в ладони, отчего создавался красивый огненный след. Джисон, который и двинуться не смел, мог лишь наблюдать за факиром, пристроившись на краю арены в полутьме, крайне некстати вспомнил слова Чанбина и провел забавную аналогию с рассерженным котом, которого выдает лишь нервно виляющий хвост. Видимо, у Минхо был свой, огненный «хвост». Если на сцене Минхо был настоящим фейерверком, то сейчас он казался Джисону настоящим первородным пламенем — который неспешно разгорался, сливаясь в танце с тенями. Блики от горящих факелов живописно падали на лицо факира, от чего его глаза сияли ещё ярче. Джисон всегда восхищался номерами Минхо, когда заглядывал на выступления, но сейчас ему в голову помимо сплошного восхищения лезли образы огня с занудных уроков литературы — символ мощи духа, величественный и прекрасный образ. Минхо явно это подходило. — Милостивый, вы долго там собираетесь сидеть? — бесцеремонно выдернув Джисона из его мысленного экскурса в классическую литературу, Минхо уставился прямо на него, так и держа горящие факелы в опустившихся руках. — Извини, — Джисон подошел к нему чуть ближе, покидая свою завесу полумрака. Со странной радостью он подметил про себя, что тон факира был колким, но абсолютно беззлобным. — Честно говоря, я просто не хотел тебя отвлекать. — Тогда зачем явился? — Хотел поговорить с тобой наедине. — Надо же, — фыркнул Минхо, слегка закатывая глаза. — Вроде бы образованный юноша, а логики как у осла. Если хотел поговорить, то на кой ляд уселся мышкой в уголке и чего-то выжидал? — Я же говорю, не хотел отвлекать тебя. — Что в лоб, что по лбу, — Минхо вновь закатил глаза, подходя к ведру с водой, чтоб опустить туда один факел. — Если у тебя есть что мне сказать, то говори сейчас, не тяни волыну. — Хотел сказать, что роль ведущего… — Джисон съел кислый цитрус где-то внутри себя, но всё же начал этот разговор. Отмечая, что на удивление чувствует себя рядом с Минхо не так нервно, как могло быть. — Я готов от неё отказаться или же брать вечера по очереди — как тебе будет угодно. — Нет, — факир резко развернулся от своего ведёрка, отчего оставшийся горящий факел описал огненную дугу. — Всё будет так, как сказал Кристофер. Цирк — его детище, и ему виднее. Такое решение наверняка имеет какой-то смысл, иначе Крис так бы не поступил. — Но мы можем решить этот вопрос… — Слушай, ослик, — Минхо устало выдохнул и наклонил голову. — Прекрати со мной спорить. Лучше напомни, как тебя звать. — Ослик Хан Джисон к вашим услугам. — Прекрасно, — лицо факира озарила легкая улыбка. — Ли Минхо. — А ты… — Джисон не мог, да и не хотел, заставить себя раскланяться, поблагодарить за решенный вопрос, да попрощаться, убираясь восвояси. — Ты всегда после выступлений остаешься здесь? — Ну ты же сам слышал слова Кристофера, — Минхо отложил в сторону погашенный факел и начал лениво раскручивать в руке тот, что оставался зажженным. — Мне стоит сосредоточиться на своем ремесле, поставить новый номер под новую музыку, которую знать не знаю, где брать. Вот, сосредотачиваюсь, пока мне не мешают всякие бродячие джентльмены, наслаждаясь шоу без билета. — Мне уйти? — А джентльмен того желает? — Нет, — Джисон шумно выдохнул. Разговор с Минхо складывался в какой-то причудливой манере, коим и являлся сам рыжеволосый, и Джисон соврал бы, если сказал, что это эта причуда не была манящей. — Ну тогда сиди и смотри, — казалось, словно на этих словах у Минхо в глазах начали плясать огоньки пламени, и они явно были не от горящего факела, как и хитрая улыбка одними только уголками губ. — Только потом не жалуйся, если шкирятник подпалю тебе случайно. Джисон уселся на обитый бархатом борт манежа, а Минхо в это время успел сменить свой реквизит — второй факел был отправлен в ведёрко, а на его смену пришел уже привычный металлический веер. Танцор неспешно зажигал фитильки на нем один за другим, не сводя глаз с Хана. — Что ты тут делаешь вообще? — Минхо прикрыл лицо горящим веером, словно кокетливая дама на светском вечере, ожидая ответа на свой бесцеремонно брошенный в лицо вопрос. — Прямо сейчас смотрю на нечто восхитительное. — Наглый льстец. С какой занудной биржи Крис привел тебя? — Он меня не приводил. Я сам сюда пришел, потому что всегда грезил связать свою жизнь с постановкой ярких шоу, где правят свобода творчества и полет фантазии, а не кошелёк владельца помпезного бала. — Странные желания, странное место, — Минхо прокрутил горящий веер вокруг своей кисти и сосредоточился на этом движении. — Для такого, как ты. — А разве мы с тобой как-то разительно отличаемся? — Не строй из себя глупца, который не понимает, о чем я говорю! — рыжеволосый снова обратил свой взгляд на Джисона, и казалось, словно факир сам вспыхнул пламенем. — Ты пришёл из другого мира, где все готово пасть к твоим ногам, прямо в блюдо с голубой каёмочкой. Мальчишка из богатой семьи, что ты знаешь про уличных артистов? Для тебя это всего лишь яркая картинка, на которую ты приходишь посмотреть в свободные вечера, а затем возвращаешься обратно в свой уютный мир, где не нужно думать о том, где сегодня есть и как продержаться ещё неделю. — А что ты знаешь обо мне? — Джисон вскочил на ноги с бархатного ограждения и сделал шаг вперёд. — Разумно ли делать выводы о человеке, которого видишь от силы первый час в своей жизни? Я не выбирал место своего рождения, не выбирал свой род. Но что я точно могу выбрать — так это чему посвятить свою жалкую и бесполезную жизнь с тарелками в голубую каёмочку. — Первый час? Да я видел тебя почти на каждом выступлении, которое ты посещал — твоё смазливое личико и щенячьи глазки порой мешали мне сосредоточиться. — А знаешь, что видел я? Я видел нечто прекрасное. Видел благороднейшее из искусств — делать людей счастливыми. — Много ли ты знаешь о том, что собрался выбирать, — Минхо горько усмехнулся. — Ты видишь лишь красочное представление, а о том, что происходит за кулисами, сколько там горя, одиночества и боли, не ведает даже Кристофер, и уж тем более некий Хан Джисон. — Ну так покажи мне, — ещё один шаг вперед. — Позволь мне помочь тебе. Я напишу любые композиции к твоим номерам, какие ты захочешь. Только не отталкивай меня. Минхо молча развернулся, складывая веер и подходя к ведерку с водой, куда полетел его реквизит. Затем он обернулся к Джисону и начал не спеша подходить к нему, стягивая кожаные перчатки со своих рук. Обнаженные ладони были вдоль и поперек исполосованы следами от ожогов — что тут же бросилось в глаза. — Попробуй, — Минхо остановился перед Джисоном, и тот впервые видел рыжеволосого юношу настолько близко. — Попробуй, напиши. Вряд ли мне понравится, но если ты так рвешься… Но сперва ты должен ответить мне на один вопрос. — Я готов. — Зачем тебе я? Иди помоги с номером Сынмину с Чонином, пусть жмут на свои дуделки в галошах под твою музыку. — Потому что ты прекрасен. — Ой ли? — и Минхо грациозно взмахнул ладонями, демонстрируя свои шрамы от огня на руках. — Ослик ещё и слепой? Последняя колкость от Минхо была совсем уж неуверенной, которую Джисон пропустил мимо ушей — вместо этого он аккуратно поймал его ладони своими и поставил их руки перед собой, мягко проводя пальцами по чужим шрамам. Ладони у Минхо были огрубевшие, сухие и, на удивление, абсолютно ледяные — они контрастировали с мягкими и теплыми ладонями Джисона, которые отродясь не знали тяжелой работы. — Это всего лишь доказательства твоего тяжелого труда, благодаря которому рождается самое удивительное из искусств, что я когда-либо видел. Ты — прекрасный огонёк во всей этой тьме. Минхо всего несколько мгновений смотрел на свои ладони в чужих, словно видел что-то не совсем привычное и выходящее за рамки его понимания, а затем поднял глаза на Джисона с уже привычной полуулыбкой: — Приходи завтра. Это же место, это же время.