Притяжение влюбленных сердец

Февраль подходил к концу. Вместе с ним под ярким степным солнцем убегала сама зима. Путешествие с караваном до самой Урги проходило без особых приключений. Днем Анна с Яковом ехали в санях, или, при хорошей погоде, верхом. Благо, Штольман убедился в безопасности поездок и больше не сердился, если супруга изъявляла желание поехать на верблюде. Он всякий раз неизменно ехал рядом, стремясь подстраховать и все предусмотреть. На исходе недели произошло одно происшествие, которое заставило надворного советника вновь пересмотреть взгляд на безопасность развлечений дорогой супруги. Ближе к вечеру один из уставших рабочих, сидевший на верблюде, задремал, да так крепко, что свалился на землю. Все верблюды очень испугались, оказалось, что они чрезвычайно пугливы, и боятся неожиданностей. Часть из них бестолково бросились в разные стороны, порвав поводки. Аниного верблюда не дрогнувшей рукой удержал Жергал, присматривавший по настоянию господина Негрена за молодой госпожой. Трое верблюдов сбросили тюки и бежали, одного из них тут же поймали, но двоих других искали аж двое суток, задержав караван. - Больше никаких верблюдов! - сердито сказал Яков, снимая жену с седла. И не спорьте со мной! С таким категоричным Штольманом Анна и не собиралась спорить поэтому кивнула, покорно далась в руки мужу и, оставив верблюда, пересела в возок. *** Ранним утром Анне не спалось. - Яков! - Нежно звала Анна Викторовна мужа, склоняясь над ушком. Она хотела предупредить мужа, что выйдет из юрты, и пойдет встретить рассвет. Погода в этих краях была удивительно сухой и ясной для зимы. Небо было совсем безоблачным. Их караван держал путь через большое плоское нагорье и вид с возвышенности на равнину был такой, что дух захватывало. Погонщики верблюдов и другие рабочие люди, обслуживающие их путешествие уже проснулись, вооруженный караул вообще, казалось, не спал, и только они, праздные начальник каторги и его супруга, все еще отдыхали. Анне так хотелось начать новый день поскорее. Вчера Яков утомился. Вместе с погонщиками, все мужчины из их лагеря разыскивали убежавших верблюдов, караван и так очень задерживался, и все силы были брошены на поиски. Оказалось верблюды разбрелись довольно далеко, бездумно прошагав несколько верст. Вернулись мужчины за полночь, но сбежавших животных выследили и поймали. На утро можно было вновь продолжать путь. Сейчас Аня была уже больше не в силах охранять сон мужа. Так хотелось двигаться, хотелось новых впечатлений! Энергия переполняла ее. - Яков Платонович! - опять позвала она. Вставайте! Яков непонимающе открыл глаза. Ане стало жаль будить его. - Вы тогда поспите, а я выйду, похожу снаружи. - прошептала она. Штольман пробормотал что-то и вновь заснул. Аня тепло оделась и вышла из шатра. Быстро двигаясь, чтобы не замерзнуть, она пошла прочь от каравана, оставляя в заветренном твердом снежном покрове глубокую дорожку темных следов. Лазоревое сумеречное небо несмело отдавало крохи света, дожидаясь появления первых солнечных лучей. На этом февральском рассвете зимняя природа отличалась неповторимой атмосферой пробуждения. На какую-то четверть часа свет становился совсем особенным, мягким. Аня всматривалась в морозные силуэты деревьев, темнеющих на фоне поднимающегося солнечного багрянца. Солнышко уже вставало и торопливо отдавало свои первые лучи сквозь холодный зимний воздух. - Как хорошо...! - крикнула Анна восходящему солнцу. К мечтательной молодой госпоже, стоящей на краю возвышенности, пришел дух мальчика. На вид ему было лет двенадцать. Мальчик был одет в странные религиозные одежды и выглядел серьезным не по годам. Дух изложил Анне необычную просьбу. - Здравствуй, маленькая шаманка! - торжественно начал он, - увидишь во дворце мои игрушки, не дай их забрать с собой другому мальчику! Я очень по ним скучаю! - сказал он. И добавил: Я еще поиграю, когда придет время возвращаться. - Я постараюсь помочь. - пообещала Анна. Чтобы этот дух ребенка не имел в виду, брать чужое и позволять это сделать другим, было не в ее правилах. Тем более, игрушки! - Если поможешь сохранить мои сокровища, я помогу всем вам. - загадочно пообещал монах. - Кому это нам? - изумилась Анна. Она и не предполагала, что им нужно в чем-то помогать. - Всем вам, живым! - усмехнулся мальчишка и собрался исчезнуть, помахав рукой. - А кто тебя убил? - торопливо спросила Аня. Она чувствовала, что мальчик умер насильственной смертью. - Меня нельзя убить! - гордо сказал монах. - Тело умерло, а я все время перерождаюсь. Дух исчез, а Аня поняла совсем немного из того, что он хотел донести до нее. Видение его гибели было не понятным, как она поняла, ему добавили в пищу яд и тот быстро умер. Но дух мальчика не особо печалился по поводу преждевременной кончины. Единственное, что его интересовало, это сохранность драгоценных игрушек. Анна начала подмерзать и отправилась обратно в лагерь. Яков проснулся и не обнаружил Анну Викторовну рядом. В такие моменты он сначала паниковал, потом успокаивал себя, что жена не убежит и не попадет в беду. Приводя рациональные доводы самому себе о том, что Анна Викторовна - взрослый самостоятельный человек, он, тем не менее, сердился. Почему бы не предупредить его? Не оставить записку? Зачем тихо, как мышка, ускользать из теплой утренней постели, и не на четверть часа, а на много дольше. Место женщины рядом со своим мужем! Во всяком случае, его любимой женщины. Он вздохнул, встал, наскоро оделся и, накинув одеяло на измятую ночными объятиями постель, быстро вышел из юрты, где они ночевали. - Вы не видели Анну Викторовну? - спросил Штольман погонщиков, но они лишь засмеялись и что-то ответили на своем языке. Яков рассердился еще сильнее. Он не любил, когда видели его слабости. По пути к своей юрте Анна увидела настолько удивительную картину, что остановилась, в замешательстве разглядывая очередное чудо. Три маленьких верблюжонка в пестрых многочисленных одеяниях стояли среди своих крупных и взрослых сородичей, словно шаманы. На спине верблюжат красовалась этакая надстройка из легких прутьев, трещоток, флажков и бубенцов. Это было так странно, что слов не находилось. - Жаргал! - позвала Аня бурята, проходившего мимо.- Что это такое? - Это пугало, госпожа! - засмеялся Жаргал, довольный ее удивлением и интересом. - маленькие верблюжата беззащитны и легко достаются хищникам. - Волкам? - поежилась Аня, вспомнив волчью стаю. - И волкам, и, особенно, большим степным рысям. - объяснил бурят. - Верблюжата совсем не умеют себя защищать. Вот и приходится хозяевам стараться, придумывать как сберечь поголовье. - Красиво... - призналась Аня. - Красиво - не красиво, главное, помогает хорошо! - сказал бурят. - У нас в Аге большое хозяйство, тысяча верблюдов и часть из них наряжена вот такими вот пугалами. Рыси видят и обходят стороной, боятся. Будете с Яковом Платоновичем в Аге, я обязательно покажу вам наше хозяйство. - Ага - это далеко? - спросила Аня. - Уже близко, госпожа! Гораздо ближе, чем Вы думаете! - засмеялся бурят. - Это недалеко от того места, куда Вы направляетесь. Соседями будем! Бурят ушел, а Анна осталась завороженно смотреть на маленьких верблюжат и кормить их молодыми ветками. На кухне Анны Викторовны тоже не обнаружилось. Да где же она? - волновался Штольман. И немного сердился на шебутную вторую половинку. Вот почему нельзя сидеть на одном месте? На мягком месте? За веревочку, что ли, супругу к собственной руке привязывать? Он бы привязал, с удовольствием. Наконец Жергал подсказал, понимающе сверкнув глазами, что Анна Викторовна была на другой стороне лагеря, у розвальней с сеном. Только ему еще не хватало "понимания" от посторонних людей! Анна стояла, обхватив себя руками и улыбалась сказочным созданиям. Синяя шубка, расшитая бархатом, кокетливая шапочка и две кудрявые косы. Она сама выглядела сказочной принцессой. - Анна Викторовна! - сказал сердито Штольман, подойдя к ней. - Я повсюду Вас ищу. Аня обернулась и любовно поправила уши его теплой шапки, не обращая внимания на возмущенный вид любимого. - Доброе утро, Яков Платонович...Я будила Вас. - заметила она. - И Вы даже мне отвечали. - Я Вам во сне, должно быть, отвечал. И этого не помню. - продолжал сердиться Штольман. - И что? - усмехнулась Анна, продолжая любовно оглядывать мужа. Даже сердитый, он был такой родной и такой красивый! - Я предпочитаю, чтобы по утрам Вы были рядом, а не бегали по лагерю. - честно сказал Штольман. - А если бы я с Вами так? - нежно спросила Анна, беря его за руку, запрещала бы Вам, взрослому человеку, вполне невинные вещи. Например, выйти из юрты до своего пробуждения. - Я - другое дело. - сказал Штольман. - Мне не трепетные девятнадцать, и я мужчина. - Так и я уже не пятилетняя. Я больше не беззащитная барышня, убегающая из дома без спроса, а жена надворного советника. Меня защищает и Ваше имя, и Ваши призывы к благоразумию. Я не делаю ничего такого, что бы Вы не одобрили. - развела руками Анна. - Помимо прочего, я просто скучаю, когда Вы уходите. Я был бы рад по пробуждению обнаружить Вас рядом. - настаивал Яков. - Я и так почти всегда рядом. - Ласково сказала Аня, взяв супруга за руку. - Но и Вы меня поймите... - Да понимаю я Вас, - вздохнул Штольман. - иногда даже лучше, чем Вы себя сами. Он обнял супругу за талию. - А что это за страшилища? - изумился он, разглядывая наряженных верблюжат. - Это не страшилища, это пугала от рысей! - возмущенно объяснила Анна, защищая неповторимую красоту верблюжат. - Ночью увидишь - сам такого испугаешься, - задумчиво сказал надворный советник. Экзотики в их путешествии хватало с избытком. Аня поцеловала мужа в щеку. - Пойдемте, Яков Платонович, я распорядилась насчет завтрака. Надеюсь, Вы проголодались! Если я и проголодался, то совсем по иному поводу, - подумал Штольман, хитро прищуриваясь на две длинные косы, ниспадающие на тонкую талию его драгоценной. Чем ближе они подъезжали к столице Монголии, тем пышнее их встречали. На постоялом дворе, вокруг которого разместились в эту стоянку юрты, имелся настоящий повар-китаец. Он встретил господина Штольмана и его жену в просторном доме возле растопленного камина и отвесил церемонный поклон. - Яков Платонович, утром повар мне рассказал, что он-де служил у русского посла в Пекине и наловчился готовить все европейские блюда. Я попросила подать английский завтрак. Очень соскучилась по привычной пище. - рассказала Анна Викторовна. Повар усадил чету Штольман за стол и расторопно поставил перед ними яичницу-глазунью, котлеты, овсянку, а также гренки. Не забыл подать и крепко заваренный английский чай. - Ну что же, - улыбнулся надворный советник, намазывая супруге тост с джемом. - Вполне соответствует духу Англии. - Яков Платонович, а почему к нам относятся так предусмотрительно? Мы важные гости? - поинтересовалась Анна. - Потому что мы здесь, Анна Викторовна, в чужом государстве, в некотором роде представляем приамурское генерал-губернаторство, и в его лице, российскую власть. Закупаем большую партию провианта для каторги. Это серьезные деньги. Местные ламы заинтересованы в покровительстве Российской Империи, хотя политически Монголия принадлежит Китаю. Завтра нас примет сам верховный религиозный правитель Монголии - Живой Будда, хутухта. - Звучит солидно! - улыбнулась Аня. - Это только так кажется. На самом деле хутухта в Монголии это отрок, мальчик, и его власть сугубо номинальна. Ему отдают почести как очередной реинкарнации Будды. Сам он не правит, от его имени правят ламаистские вельможи. А отрок живет в золотой клетке, получает светское и богословское образование, принимает паломников. - Ко мне сегодня уже приходил дух одного мальчика. - наморщила лоб Анна. - Яков Платонович, только Вы не смейтесь надо мной. Он просил не забирать его игрушки. - К Вам опять приходят духи, Анна Викторовна? Одно время они совсем пропали и я, грешным делом, обрадовался. Мне бы не хотелось, чтобы они Вас беспокоили. - сказал Штольман, беря жену за руку. - Яков, Вы меня слушаете? Я рассказывала про игрушки! - напомнила Анна. - Я приму к сведению, Анна Викторовна, не сердитесь понапрасну. - тут же потушил пожар ее недоверия супруг. - Помощь духов нам не помешает. В Урге нужно вести себя осмотрительно. Боюсь, мы вмешиваемся в большую политику. Дело в том, что каждого Живого Будду по достижению определенного возраста умерщвляют по негласному распоряжению китайского императора, который опасается взрослого и независимого хутухты. На место верховного правителя садят нового мальчика и объявляют его реинкарнацией усопшего. Нынешний Живой Будда достиг совершеннолетия и очень боится за свою жизнь. Я согласился помочь ему бежать с нашим караваном. - Хорошо. - серьезно сказала Анна. - Я буду внимательной и осторожной. Похоже дух, который приходил сегодня, тоже себя считает реинкарнацией Будды. Возможно это один из предшественников нынешнего Живого Бога. Как Вы собираетесь помочь хутухте бежать? Его, наверное, хорошо охраняют? - Как меня уверил господин Негрен, всё уже готово, нам нужно только дать Его Божественности место в караване в качестве нашего работника. Если даже Ваши духи нам будут помогать, то затея уже не кажется мне такой уж авантюрой. - усмехнулся Штольман. - Анна Викторовна, в качестве кого мы можем нанять китайского подростка? Не слугой же его при нас определить? - Переводчика. Он наверняка высокообразован и не привык к физическому труду. - подсказала Аня. - А это хорошая идея, Анна Викторовна! - похвалил ее Штольман. - чтобы я делал без Вас. - Вы мне льстите! - улыбнулась супруга. - Ничуть. - серьезно сказал Штольман и поцеловал ей руку. Ну в самом деле, каково ему было бы здесь без этой шебутной и деятельной особы, украшающей мир одним своим присутствием. *** Подъезжая к столице Северной Монголии, их караван остановился у площадки, посередине которой возвышалась большая груда камней и хвороста. Венчали насыпь вставленные в центр большие палки и прутики. На них были навешаны разнообразные безделушки. Это были подношения или жертвы духу горы. Здесь можно было найти и изображения буддистских божеств, скрученные в маленькие свитки тибетские молитвы, и даже простые ленточки из цветного коленкора. Стоимость жертвуемого была не важна, значим был лишь сам факт подношения. Яков Платонович с Анной Викторовной наблюдали, как буряты невозмутимо разбрызгивают вокруг каменной горки молоко, спиртные напитки и жгут благовония. - Что они делают? - прошептала Анна. - Думаю, они приносят жертву духу горы. - прокомментировал Штольман. - Вон идет Ваш спаситель, у него и спросим. К супругам Штольман направлялся улыбающийся Жаргал. - Почему Вы его так называли? - спросила Аня. - Ну как же, он сначала Вас соблазнил кататься на верблюде, а потом от него же Вас пришлось спасать. Я с самого начала был не в восторге от этой затеи. - поднял бровь Штольман. Бурят принес Якову Платоновичу и его супруге маленькие цветные ленточки, чтобы они повязали их, как он подсказал, на священное боо и загадали желание. - Мы же не буддисты, Жаргал! - сопротивлялся Штольман. - Это совсем неважно, господин начальник каторги. - ответил бурят. Главное, чистые добрые намерения. - Пойдемте, Яков Платонович. Что-нибудь загадаем. - улыбнулась Анна Викторовна и потянула его за руку. Они подошли к груде камней, примериваясь, куда завязать две маленькие желтые полоски ткани. Аня повязала ленточку, нежно поправив узелок и что-то прошептала, ласково поглядывая на мужа. После супруги повязал тряпицу и сам Штольман. Какое-то время они постояли и смотрели, как их ленточки, вместе с тысячами других, колышет степной морозный зимний ветер. Аня загадала желание, чтобы Яков Платонович всегда был здоров и не нервничал напрасно, чтобы на его пути всегда встречались хорошие люди. А Яков, повязывая ленточку, думал, что хочет, чтобы его Аня была счастлива, чтобы ей было хорошо рядом с ним. Может быть это было несколько эгоистично, но он так привязался к ней за эти полтора года, что ни за что от себя не отпустил бы. И он сделает все, чтобы Анна была рядом. В эти желания молодожены вложили всю свою любовь к друг другу. Таинственная высшая сила приняла подношения, подумала, взвесила на небесных весах все за, и все против, и согласилась выполнить их просьбы. Здесь же, у священного боо господина Штольмана с супругой приехали поприветствовать посланцы правящего ламаистского духовенства. И оттого последние пять миль пути молодоженам довелось проделать с большим почетом, но и с изрядными неудобствами. Их пересадили в парадную китайскую карету с тюфяками вместо сидений, на которых им надлежало восседать, подобрав под себя ноги. Тащили карету мулы в богатой сбруе. Ламы сопровождали супругов верхом на лошадях. Как бы не опоздать с помощью мальчику! - подумал Штольман. Караван уже и так сильно задержался. Посыльный господина Негрена, посетивший его ночью, во время "поиска верблюдов" и сообщил, что нового Живого Будду, восьмилетнего мальчика, уже тайно привезли из Китая в Ургу и дни повзрослевшего хутухты сочтены. Столица Живого Будды располагалась на холмах. На самом высоком месте стояла обитель хутухты. Это была длинная постройка, видом напоминающая дацан. Анна все время крутила головой, стремясь разглядеть красочный храм. К подножию лестницы, встречая гостей, вышел высокопоставленный лама и преподнес супругам хадак и статуэтку Будды. Он проинструктировал, как надлежит вести себя с хутухтой. Ползком, на коленях приближаться к Живому Богу подданным Российской империи было не обязательно. Но, как намекнул встречавший, крайне желательно. - Вы серьезно? - поднял бровь Штольман и лама сразу сник, растеряв всю свою спесь. Впрочем, священник твердо попросил называть хутухту "Его Божественность". Когда Яков дал руку внезапно оробевшей жене, чтобы подняться по широкой лестнице. На ступенях они увидели выстроенных в шеренги лам, а на самом верху лестницы их ожидал стройный юноша лет восемнадцати, в красивом буддистском наряде и в шапке китайского вельможи. Это был сам хутухта. Он чинно ответил на приветствие супругов и пригласил гостей пройти в личные покои Живого Будды. Хутухта уселся на трон, сооруженный из священных подушек, Штольмана посадили против него, а Анне Викторовне предложили сесть в кресло рядом с ламами. Аня опять видела дух мальчика. Он прижимал палец к губам, побуждая ее молчать, а сам довольно невежливо тыкал пальцем на столик, стоящий неподалеку. - Вот мои игрушки! Маленькая шаманка, обязательно проследи, чтобы их не забрали! На столике Анна увидела всевозможные изысканные безделушки. Например, лодка с поднятыми парусами и крохотной командой. По всей видимости, ее вырезали из большого куска янтаря. Еще Аня приметила маленькую фарфоровую лошадку с всадником и шахматы с великолепными резными фигурами. Наверное всем этим предметам нет цены! - подумала Анна. Хутухта тем временем быстро благословил супругов, после чего им подали на золотом подносе светлый чай в крохотных чашечках. Его Божественность спешно спустился на землю со своих подушек и завязал с гостями оживленную беседу, не обращая внимание на вельмож. Анну удивило, насколько умно мальчик задавал свои вопросы, и с каким пониманием слушал ответы Якова Платоновича о нынешней обстановке в России. Хутухта неожиданно спросил, не сыграет ли госпожа Штольман им на пианино. Анна неуверенно пожала плечами, но под одобрительный кивок супруга все-таки села за инструмент. - Что Вам сыграть, Ваша Божественность? - чинно спросила она. Штольман иронично поднял бровь, по всей видимости соображая, в какой из его сундуков по выезду из Урги можно будет спрятать самоуверенного долговязого хутухту. - Что-нибудь ритмичное, госпожа Штольман, если Вас не очень затруднит! - обрадовался Живой Будда. Анне почему-то захотелось побаловать мальчишку, всю жизнь прожившего в золотой клетке и быть может, тосковавшего по простому человеческому отношению. Она сыграла несколько бравурных мелодий и одну из них хутухта тут же подхватил. Это был вальс из "Летучей мыши". - Будто конь скачет! - радостно сообщил, отстукивая ритм, хутухта. Аня заливисто засмеялась вместе с его Божественностью, и Штольман иронично подумал, что дорога до Кары будет, пожалуй, забавная, и у его Анны будет товарищ для развлечений. К Живому Будде подошел один из лам и негромко сообщил, что у дворца собралась уже большая толпа паломников. Хутухта разрешил позвать их и чинно уселся обратно на трон, кивнув слугам поставить рядом с ним столик с шахматами. - Господин Штольман, Вы играете в шахматы? - спросил Его Божественность. Услышав, что Яков Платонович играет, он предложил ему партию, а Анну пригласил сесть рядом с супругом и посмотреть на их игру. Партия началась. Анна не видела более странной игры. Мужчины сосредоточились над доской, ламы стояли вдоль стен, почтительно взирая на происходящее. По этому живому коридору из священнослужителей в зал заползали к своему хутухте паломники. Они ползли на коленях или по-лягушачьи прыгали по ступеням. Анна смотрела во все глаза на странное зрелище. Яков Платонович невозмутимо двигал фигуры, сосредоточившись на шахматной партии. На Его Божественность паломники производили тягостное впечатление и, судя по всему, навевали ужасную скуку. Без особого трепета он благословлял подползающих паломников. Глаза его не отрывались от шахматной доски. Хутухта брал в руки то одну, то другую шахматную фигуру и ей же благословлял паломника. Аня смотрела как Его Божественность прикасается шахматными фигурами ко лбу подползающих людей, даруя, таким образом, верующим свое благословение и думала, что мальчишке стоило бы надрать уши за неуважение. Однако хутухта так не думал, он азартно срезал фигуры Якова Платоновича одну за другой и напевал все тот же вальс, что играла ему недавно Анна. Благословив последнего паломника под напеваемую "Летучую мышь", Живой Будда издал победный крик и поставил Якову Платоновичу сначала шах, а затем и мат. Судя по тому как одобрительно усмехнулся Штольман, играл хутухта блестяще. Утешаясь тем, что у него будет еще возможность отыграться, Яков Платонович попрощался с Его Божественностью и увел Анну Викторовну отдыхать и обедать. Супругов Штольман поселили не во дворце, а в отдельном доме в городской черте. Снаружи он смотрелся скучным и безликим, однако внутри оказался довольно нарядным. Дом был устроен по тибетско-монгольскому образцу. Посередине стояла большая печь-камин, на которой можно было готовить ужин, подвешивая котелок на специальный крюк или жарить мясо на специальном вертеле. Комнаты отделялись не привычными стенами, а всего лишь яркими расписными ширмами, которые украсили великолепной резьбою. Дом был обставлен дорогой американской мебелью. В спальне супруги нашли удобный умывальник, все принадлежности и мягкую постель, которую для них устроили на монгольский манер. Широкий матрас располагался прямо на полу. Домашний алтарь и тот доставили, ничего не забыли. - Как интересно... - протянула Анна, разглядывая статуэтки Будды и нюхая палочки с благовониями. - Нет там ничего интересного. - отрезал Штольман и притянул супругу к себе. Он жадно целовал ее, перебирая руками косы, снимая с Анны шапочку и шубку. - Яков Платонович, Вы помните, нам нужно в город? - оторвалась от его губ любимая. - Я помню прекрасно. - нахмурился Яков. - но я ужасно соскучился. Не могу Вас вот так просто от себя отпустить. Его руки уже оглаживали ее шею и плечи. - Но мы же не успеем! - возмутилась Анна, уворачиваясь от объятий. Однако супруг быстро скрутил ее и прижал к себе. Анна удивленно пискнула. - А вы поменьше сопротивляйтесь, дорогая! - усмехнулся Яков, и повернув супругу спиной к себе, начал нетерпеливо расстегивать ей пуговки на платье. Его губы трогали ее кожу в самых чувствительных местах и Анна вздохнула, подчиняясь если не мужу, то накатившей на нее приливной волне сильнейшего желания. Час спустя Яков наблюдал, как его жена расслабленно лежит на животе, прикрыв глаза. Он водил пальцами по ее позвоночнику и ягодицам, наслаждаясь ощущением от мягкой теплой кожи под подушечками своих пальцев . - Вы не обиделись на меня? - шепнул он. - На что? - не понимающе приоткрыла глаза Аня. Сначала он зацеловал ее до состояния полного блаженства, а потом подарил ей столько страсти, что силы были на исходе. - Я не позволил нам сходить за обещанными покупками, хотя обещал. - иронично улыбнулся Яков. - Кстати, мы еще успеваем. - Я долго буду собираться. - вздохнула драгоценная. - Я растрепанная. Еще я вся мокрая и даже липкая. Нет, не успеем. Аня забавно закусила губу. - Я Вам помогу. - сказал Штольман. Он встал и заглянул в бак с водой. - Горячей воды очень много. Сейчас мы Вас помоем. Яков достал огромный железный таз и велел Ане встать в него. - Я и сама могу помыться - подняла бровь, копируя мужа, Аннушка. - Можете. - согласился он, - но мне так хочется. Вы лучше поберегите свои кудри и держите волосы на затылке, чтобы я их не замочил. Аня пожала плечами и сделала, как Яков велел. Муж про себя восхитился женой, похожей на статую античной эпохи. После он взял кувшин и начал невесомыми струйками поливать ее тело, смывая хлопковой тряпочкой все следы своей страсти. А сам наблюдал, как струи воды стекают по обнаженному телу жены. Особенно пикантным ему показалось смывать собственное семя с ягодиц, бедер. Яков с удовольствием помыл Аню, не забыв ни одного потайного участка ее нежного тела. Однако наблюдая, как капли воды текут по ее молочной коже груди, он не выдержал и припал к ней губами, нежно посасывая мокрые холмики. После он проводил дорожки из поцелуев к заветному треугольничку и чуть раздвигал любимой ноги, заново целуя ее в розовую плоть. Позже он опомнился, что супруга все-таки мокрая и, завернув Аню в полотенце, отнес ее обратно на кровать. За покупками они сегодня точно не успеют, значит можно уже и не торопиться! Ближе к вечеру они разожгли очаг. Яков достал Анину щетку для волос и расчесывал супруге локоны, аккуратно перебирая пряди. - Яков Платонович, а почему Вы все время командуете? - обернулась она на мужа. Аня улыбалась, но неудобный вопрос задала. - Резонный вопрос. - согласился супруг. - Вы такая шаловливая днем. Когда мы остаемся наедине, повелевание Вами создает у меня иллюзию того, что Вас можно немного укротить. - Вот оно что, Вам нужна кроткая жена! - возмущенно сказала Анна. - Мне нужны Вы. Завтра мы везде сходим. - примирительно сказал Штольман. - И скупим хоть всю лавку и вообще все, что пожелаете. Анна нежно поцеловала мужа. - Да это совершенно неважно. - улыбнулась она. - А что важно? - усмехнулся Яков. - Вы и я. - нежно сказала Аня. - То, что я люблю Вас. В дверь неожиданно громко постучали. Потом еще раз. Пришлось срочно подниматься и облачаться в домашнюю одежду. Когда взбешенный неожиданным визитом Штольман открыл дверь, в дом вбежал запыхавшийся Его Божественность. Правда, вид у него был ужасный. Беглый хутухта был одет то ли пастухом, то ли скотником. На нем были стоптанные грязные валенки, поношенные широкие штаны, отвратительная вонючая овечья шапка в пол-лица и совершенно невозможная медвежья шуба. Яков с Анной засуетились, не зная куда пристроить беглеца. Но тут Штольман вспомнил экспромт Нежинской и предложил залезть хутухте в огромный сундук с остатками белья. - Яков Платонович! - закричала Аня. - А почему именно в мой?! Как насчет Вашего? - Позже Аня, все вопросы позже! Он затолкал долговязого хутухту в сундук и сверху живописно накинул сначала простыни, а потом кружевное Анино бельишко. - Анна Викторовна, могу я просить Вас о помощи?- нервно спросил супруг. - Ну разумеется! - ответила Анна. Сейчас, когда хутухту будут разыскивать, и к нам могут зайти посторонние мужчины, покричите, пожалуйста, что есть силы. Вот так, знаете, как будто Вы мышь увидели. - дал задание Штольман. В самом деле, через четверть часа в дверь опять забарабанили. Аня заняла место в кровати. На нее была надета одна лишь сорочка, она стыдливо прикрылась одеялом. Когда Яков, таким же образом полуодетый, открыл дверь и в дом забежало четверо китайских солдат, Аня завизжала так громко, что ее визг мог сойти за грозное оружие. Она натянула на себя одеяло посильнее и безостановочно верещала, изображая крайний испуг и возмущение поруганной скромности. Солдаты смущенно переглянулись, что-то утешающе сказали господину Штольману по-китайски и пробежались по комнатам, разыскивая беглеца. Когда один из них попытался заглянуть под кровать, Аня взяла новую, непостижимую верхнюю ноту, и китайцы начали отступать. На прощание они таки заглянули в сундук, но Штольман зашипел на них, подцепив что-то кружевное и негодующе демонстрируя им. Под непрекращающийся визг супруги надворного советника солдаты ушли, точнее позорно ретировались. Аня закашлилась. - Ну, Анна Викторовна! - восхищенно сказал Штольман. - Я и не подозревал в Вас талант соловья разбойника. - Кажется, я голос от страха сорвала. - довольно хрипло сказала Анна. - Это моя вина, нахмурился супруг. Простите, я не хотел! - Ладно, чего уж там! - прошептала Анна. - пойдемте, вытаскивать нашего гостя. И да, Вы завтра же мне купите все новое, а это белье я не надену, пока его не перестирают! - она сердито топнула ногой. - Завтра же, с утра. - пообещал Штольман, улыбаясь. Он любил, когда Аня что то вот так требовала. Это было довольно редко. - С утра! - погрозила пальцем Анна. Они открыли сундук, и оттуда, прижимая к груди женскую сорочку, которую Яков тут же отобрал, вылез совершенно ошарашенный паренек и поклонился супругам. *** У Вас есть что-нибудь поесть? - спросил Намжин, так в миру звали Живого Будду. Яков с Анной, уже одетые и причесанные переглянулись. Последний раз они ели утром, потом легкомысленно пропустили обед... - Да, поесть бы не помешало. - шепотом протянула Анна. Хорош муж! - досадливо подумал Яков. Оставил жену без обеда, без ужина, не выпуская из супружеской постели полдня. Вон, как она похудела за три месяца! От щечек одни воспоминания остались! - У нас есть очаг, сейчас все сделаем. - вдохновился Штольман. Он оставил супругу присматривать за беглецом, а сам вышел раздобыть что-нибудь из простых продуктов. К счастью, далеко идти не пришлось. Совсем рядом с их домом располагались мелкие лавки со всем необходимым. Яков быстро купил свежего мяса, фруктов, картофеля, кофе и конфет. Когда он вернулся, Его Божественность уже ловко разжег потухший было очаг и без умолку болтал с повеселевшей Анной Викторовной, упражняясь в знании географии и истории. Яков усадил хутухту чистить картофель, не позволив Анне заниматься грязной работой. - Нет! - неожиданно испуганно сказала его жена, напугав Якова до чертиков. Она показала на мешок с вещами Живого Будды из которого выглядывала драгоценная фарфоровая лошадка. Намжин смутился. - Их нельзя было забирать, поймите же Вы, - растолковывала Аня Намжину. - эти игрушки дарили вашим предшественникам. - Нам опасно возвращаться во дворец! - заметил Штольман. -Мы можем оставить драгоценные вещи в дацане с запиской, веруюшие не возьмут чужого и принесут игрушки обратно, новому хутухте - предложил Намжин. - Неплохая мысль, - одобрил Штольман. - о чем Вы думали, Ваша Божественность, забирая столь ценные вещи с собой? По ним одним Вас могут опознать! - Они дороги мне. - хмуро заметил юноша, ловко чистя корнеплоды. Анна, повинуясь порыву, подошла и обняла Намжина, игнорируя изумленного Штольмана. - Вы начинаете новую жизнь. - ласково сказала она. А все, что связывало Вас со старой, придется оставить в прошлом. *** Караван господина Негрена через несколько дней уехал из Урги, увозя с собой многопудовые розвальни с провиантом для Нерчинской каторги. Яков Платонович Штольман успешно справился с первым вызовом новой службы и добыл таки дефицитные в отдаленном уголке России продукты. Оставалось только разобраться с ротозеями, или уж преступниками, которые допустили в отсутствие начальника пожар, угрожавший тысячам людей голодом и цингой. Первым делом, приехав в Кару, придется вести следствие и увольнять всех неспособных к честной службе чиновников. Впрочем, ничего нового. Известная русская поговорка так и говорит, что каждая новая метла метет по-новому и Яков Платонович Штольман, как бы не хотелось ему иного, здесь не будет исключением из правил. Также с караваном уезжали и сами супруги Штольман, хорошенько закупившиеся в Урге для новой, комфортной жизни в глубинке. Пару дней в столице Северной Монголии они усердно обходили все лавки с товарами, выбирая себе все самое хорошее для их будущего дома, что можно было найти в этом уголке мира. Яков настоял, чтобы Анна обзавелась новыми кружевными и практичными хлопковыми вещицами радующими как ее тело, так и глаза ее мужа. Ане даже пришлось чуть ли не силком уводить Штольмана из всех этих магазинчиков, приговаривая, что ей уже точно, всего хватит надолго! Гуляя по рынку, супруги услышали глас высокопоставленного ламы, громко объявляющего о перерождении нового Живого Будды и завершения инкарнации предыдущего. Намжина отчаялись найти, и бывшего хутухту объявили мертвым, посадив на трон очередного малолетнего мальчика. - Яков Платонович, что будем делать с нашим новым домочадцем? - улыбнулась Анна. - Приучать к полезному труду, - предложил Штольман. - господин Негрен обещал поучаствовать в его судьбе, когда слухи о сбежавшем хутухте улягутся - За это время нас ждет множество увлекательных шахматных партий! Отточите свое мастерство. Намжин великолепно играет. - предположила Анна. Яков замолчал. - Что же Вы молчите? - спросила она. - Анна Викторовна, мне тут кое что вспомнилось...до сих пор неловко за ту историю с Ферзем. - Я знаю. - тепло улыбнулась Анна. - Не вспоминайте больше! Кто старое помянет - тому.. сами знаете! Она засмеялась и прижалась губами к теплой щеке своего мужа. Их караван уходил все дальше и дальше, через степь по заснеженным рекам Сибири. Семью Штольман ждали новые приключения и, возможно, очередные трудности. Россия оказалась столь огромной и удивительной, что Аня, не раз слышав эту избитую фразу о своей Родине, воочию убедилась, насколько неповторимыми могут быть отдельные ее уголки. Одно она знала точно - их новый дом уже близко, рядом родной и любимый мужчина, значит со всем они обязательно справятся. И все получится.