Притяжение влюбленных сердец

На рассвете Анна Викторовна и Яков Платонович, встав пораньше, перебирали багаж. Сначала надворный советник отказывался просыпаться, он опять бодрствовал почти всю ночь. Анна уговаривала его проснуться, нежно нашептывая, что в дороге будет возможность поспать. Наверное. Ну как не уступить этой прекрасной, нежной фее. Ведь действительно пора вставать! Яков ходил за коробками и свертками на склад, куда почтари их доставили еще с вечера. Они переберут багаж, оставят себе самое необходимое, и вновь отправят часть сундуков отдельно. Штольман был готов признать, что бесконечные переезды превращаются в катастрофу. Испорченные, разбитые, потерянные вещи! К сожалению, их багаж регулярно терялся в пути. Иной раз сундуки и коробки находили почтари на станциях и, с извинениями, отправляли дальше все той же почтовой службой. Как это бывает в дороге, сначала они не досчитались одной коробки, потом почта потеряла еще несколько, затем носильщики доставили полупустой сундук вместо полного и развели руками. Мол, ничего не знаем, Ваше Благородие! Сначала Анна не обращала внимания на эти мелочи жизни. И мужу советовала поступать так же. Потери были досадными, но терпимыми. Однако сегодня, когда Яков пригласил ее на почтовый склад, и велел посмотреть, что пропало, потому что он не досчитался еще одной коробки, и несколько свертков оказались вскрытыми, силы госпожу Штольман неожиданно покинули. Она открыла сундук с приданым, который наполняли они вместе с мамой, и обнаружила его пустым. Анна рухнула на стул, и с бессильной печалью уставилась на зияющее нутро ее разграбленной сокровищницы. В таком виде ее и застал Яков Платонович. - Что, Аня? - бросился он к ней от самой двери. - у Вас что-то болит? - Нет! - досадливо сказала Аннушка. - нас опять обокрали, на очередной почтовой станции. И сердито тронула ножкой разоренный сундук. Яков погладил ее огорченное лицо: - Аня, но не Вы ли мне говорили, что вещи дело наживное, и убеждали в том, что ничего страшного? Еще в прошлую нашу большую остановку? - Я.. но Яков Платонович, это было мое приданое. Там было то, что я собирала с мамой, кое-что даже сама вышивала. Я очень хотела всем этим попользоваться вместе с Вами, мечтала достать эти вещи в нашем новом доме. А теперь их нет. Там было наше постельное белье, полотенца, сорочки и скатерти. Там были вещички для первенца. Такое ощущение, как будто у меня что-то от сердца оторвали... Анна закрыла лицо руками. Яков забеспокоился: - Аня, Анна Викторовна, ну не расстраивайтесь так. Вы просто устали от переездов. Шутка ли, третий месяц дороги. Потерянного уже не вернешь. Считайте что наше большое путешествие взяло от нас очередную жертву. Давайте радоваться, что мы откупились и избежали каких-нибудь более крупных неприятностей. Я уже говорил, что Вас будет все, что Вы захотите. Правда пока за те несколько недель, что мы женаты, Вы не пожелали практически ничего. Удивительно неприхотливая супруга мне досталась. Мы с Вами купим все новое и красивое, выберем самые лучшие наволочки и простынки, и все сделаем лучше прежнего. Я уже не говорю о вещах для первенца, там можете вообще хоть половину магазина скупить, и я Вам в этом охотно помогу. - Где? Где мы все это купим? - скептически подперла кулачком подбородок Анна Викторовна. Она уже смущенно улыбалась мужу. - Далее у нас с Вами до Кары только Монголия и маленькие сибирские города. - Вот там и купим. - усмехнулся Штольман. - спорим, Анна Викторовна, все найдется и в маленьких городах? - Не спорим. Вы, как всегда, окажетесь правы. Только оставшиеся сундуки мы опечатаем! - подняла голову Аня. - Узнаю дочь адвоката. После предыдущей кражи в Красноярске я оформил страховку и описал все содержимое перед отправкой. Нам возместят стоимость украденного. Думаю, дальнейшая дорога будет в этом отношении попроще. Большую часть пути мы поедем в составе большого торгового каравана. Оставшиеся семейные сокровища должны уцелеть. - улыбнулся Яков. - Я скоро закончу сборы. - встала Анна, внутренне подбираясь после приступа сентиментальности. Еще не хватало, чтобы Яков уговаривал ее, как маленькую! Дорога есть дорога. - Я Вам помогу. - сказал Штольман и достал веревку перевязать подготовленные узлы и коробки. - Анна Викторовна, кратко составьте опись оставшегося на складе багажа. Справитесь? - Ну разумеется! - самоуверенно дернула плечиком и тут же улыбнулась Анна. Она с энтузиазмом принялась за дело. Яков подумал, что его супруга все-таки на редкость жизнерадостная. И совсем, совсем не капризная. С помощью рабочих Штольман укладывал сундуки в сани. Хозяин прииска Павел Дмитриевич вызвался сопровождать Штольмана до стоянки каравана. Негрен сказал, что у него есть небольшое дело, о котором он хотел бы побеседовать. Они отправились к бурятам, которые и вели огромный караван груженых многопудовых саней с негренских золотоносных рудников в столицу северной Монголии Ургу, а после этого держали путь в самые отдаленные уголки Забайкалья, развозя по замерзшим рекам провиант и другие товары. В трех верстах от прииска, в глубоких таежных снегах Яков увидел дым от очагов какого-то поселения. Это и была стоянка каравана, которая произвела на Штольмана незабываемое впечатление. В огромном просторном распадке среди густого векового леса широким кольцом стояло несколько десятков юрт. Это были круглые войлочные шатры, над которыми курился дымок. Всюду бегали кудлатые собаки, как правило, черной масти. Они тут же остервенело залаяли и завыли на чужаков, охраняя товар. Рядом с юртами стояли груженые для дальнейшей перевозки сани. Много повидавший на пути из Затонска в Сибирь багаж семьи Штольман рабочие забрали, чтобы аккуратно погрузить на розвальни, накрыв тяжелыми плотными войлоками. Тут же, на свободе гуляли штук двадцать низкорослых монгольских лошадок. Они бодро разгребали копытами притоптанный снег и искали корм. Шум стоянки, сердитый лай собак, крик рабочих, занятых погрузкой товара, смешивался со странным мелодичным звоном, образуя неповторимую разноголосицу звуков. Яков еще издали услышал бубенцы и теперь крутил головой, пытаясь найти источник перезвона, но пока ему это не удалось. - Не торопитесь, господин Штольман - весело сказал Негрен, заметив интерес надворного советника. Сейчас мы подъедем поближе к кромке леса, и Вы сами все увидите. В самом деле, чуть далее, Яков Платонович, щурясь от яркого солнца, увидел небольшие холмы. Холмы почему-то двигались. Живые? - Господин Негрен, неужели это.. - от удивления обычно невозмутимый надворный советник потерял дар речи. - Да, Яков Платонович, они самые! - засмеялся Павел Дмитриевич, довольный произведенным эффектом. - это монгольские двугорбые верблюды, бактрианы. Перезвон шел от их металлических колокольчиков, подвешенных на ошейники. Подъехав ближе, Штольман с нескрываемым удивлением рассматривал громадных мохнатых зверей. Стадо верблюдов в заснеженной сибирской тайге оказалось на редкость своеобразным, но чрезвычайно живописным зрелищем. Зверей было десятков шесть, все как на подбор, высокие, трехметровые (в холке 2.7 м. - прим.авт.) гиганты. Крепкие откормленные красавчики с высокими горбами, длинными, полуметровой длины бородами и густым лохматым мехом, делающим их на вид еще массивнее. Яков не мог поверить своим глазам. После роскоши и ядовитой фальши столичного света, после милой простоты Затонска, их большое сибирское путешествие не переставало волновать его своими новыми гранями. Кто бы мог подумать? - Вот они Вас и повезут, господин надворный советник! - сказал золотопромышленник. - Но позвольте, а как же скорость? - не поверил Штольман. - Можете быть уверены. Эти животные делают по сотне миль в день, несут на себе вес в половину собственного, еще и многотонные сани тянут. По степному зимнему бездорожью верблюд это наипервейший помощник. Именно бактрианами (двугорбый верблюд - прим.авт) развозят товар на самые отдаленные прииски в северный завоз. Вы не знали? В Забайкалье они основной гужевой транспорт. Их там в местных хозяйствах тысяч десять. Летом эти ленивцы, в основном отдыхают, чтобы всю зиму с приходом холодов везти многопудовые грузы. - Не ожидал. - признался Штольман, глядя в выразительные глаза одного из верблюдов, укрытых двойными рядами пушистых темных ресниц. - Не рассказывайте Анне Викторовне заранее. Пусть увидит все своими глазами. - посоветовал господин Негрен. - Вашей супруге должно понравиться. Я уж точно не упущу такой момент! - подумал Яков Платонович. Анна Викторовна будет тоже удивлена, и он заранее предвкушал ее бурный восторг и радость от такого неожиданного зрелища. Освобожденные от груза, оставленного на прииске, некоторые розвальни были доверху набиты сеном, и горбатые животные медленно щипали его. Сверху на сухую траву были наброшены молодые ветки кустарников, и кора. Верблюды охотно питались и тем, и другим. Вот уж не скажешь по этим невозмутимым и на вид совсем неповоротливым созданиям, что они бодро прошагали уже тысячу верст! Верблюды стояли на снегу, или лежали, забавно согнув ноги в коленях и безмятежно жевали свою жвачку. На обратном пути Павел Дмитриевич попросил Штольмана об одолжении. - Яков Платонович, мне нужно вместе с караваном вывести из Урги мальчика, точнее сказать подростка. Он китаец, но вырос в Монголии и прекрасно говорит по-русски. Паренька можно определить при караване скотником, переводчиком, либо домашним слугой. Он согласен на любую работу. Его родители убиты китайскими властями много лет назад, и на него самого тоже выписан смертный приговор еще тогда, когда он был совсем ребенком. Его отсрочили до достижения мальчиком восемнадцати лет, при условии, что он будет жить в Монголии, и не вернется в Китай. Прошло почти пятнадцать лет, и он так отчаянно боится за свою жизнь, что решился на побег, обратившись с просьбой ко мне. - Господин Негрен, Вы ставите меня в неловкое положение. Мой долг, разумеется, помочь несчастному пареньку, но профессиональное чутье просто кричит о том, что Вы не договариваете. Я должен знать, что произошло от начала и до конца и только потом принимать решение. - Я так и предполагал. - кивнул Негрен. - Но тогда будьте готовы, история будет длинной. Когда Яков Платонович вернулся за остатками багажа, насупленная Анна Викторовна все еще проверяла бумаги с описью. Штольман подошел и любимая, закусив губу, протянула ему свои труды. - Я бы сам не справился лучше. - протянул Штольман, читая опись. - Вы делаете успехи во всем, за что бы не взялись. - Ну разумеется! - иронично улыбнулась Анна. И коварно добавила. - С таким-то мужем. - С каким таким? - напрягся Штольман, ожидая подвоха. - Самым лучшим! - засмеялась Аня и поцеловала его в губы. - Я многому учусь у Вас. - И чему же это? - усмехнулся Яков, поймав жену в кольцо своих рук. - Всему. - отрезала Аня, поцеловав его несколько раз. Как Яков сам может этого не понимать! Деловитости, собранности, точности, и много чему еще! Покидая гостеприимный прииск, молодожены вновь потеплее оделись, забрали с собой остатки багажа и простились с хозяевами этого чудесного места, отправившись еще дальше, навстречу своей новой жизни. Они хорошо отдохнули у золотопромышленников перед очередным отрезком пути, конечная точка путешествия становилась все ближе, и это обстоятельство очень их радовало. К этому моменту караван был уже практически выстроен, юрты быстро собраны, верблюды навьючены и запряжены в повозки. Подъезжая к каравану, Яков сказал: - Анна Викторовна, тут Вас ожидает кое-что необычное. Закройте глаза! Аня предвкушающе покосилась и тут же послушалась, доверившись мужу, но Яков на случай, если любопытная жена не выдержит и откроет глаза раньше, закрыл глаза ей своими ладонями. Предусмотрительность Штольмана оказалась оправдана, потому как Анна практически сразу беспокойно заерзала, слушая звук десятков колокольчиков, и схватила супруга за ладошки, молчаливо требуя открыть ей глаза. Анне так хотелось посмотреть! - Яша, что это? - тихо спросила она. У Якова Платоновича вот это "Яша" таким теплом разливалось на сердце, но Аня очень редко так называла его. Интересно, почему? Он убрал ладони и Анна во все глаза разглядывала огромный караван. Грандиозное зрелище. Десятки саней, повозок и.. - Неужели это верблюды? - обрадовалась она и тотчас же засуетилась, выпрыгивая из остановившихся саней. Яков едва успел подать ей руку. Буряты, увидев молодую хорошенькую госпожу, с изумлением рассматривавшую их племенных верблюдов, развеселились и обрадовались. Старший из них, Жаргал, подошел представиться и показать гостье животных. - А им не тяжело? - спросила Анна Викторовна, любовно поглаживая мохнатый бок зверя. - Госпожа, им тяжело? - сказал Жаргал с непередаваемым гортанным акцентом и рассмеялся. - Да они отдыхают весь год! Все лето и осень отдыхали, и вот только сейчас верблюдам нужно поработать. Они легко везут товар и на спине, и в упряжке. - рассказывал бурят. - А почему колокольчики на ошейниках? - заинтересовалась еще больше Анна Викторовна. - Чтобы все слышали, что караван идет и уступали дорогу. Встретимся с ямщиками и Вы сами увидите реакцию лошадей. Бывает, они сильно пугаются. Вот уж ямщики на нас ругаются! Серебряными колокольчиками мы отмечаем лучших племенных верблюдов, а деревянными - молодняк. - пояснил Жаргал. - Какие красивые! Как в сказке! - продолжала восторгаться Анна, протягивая верблюду молодую ветку, которую тот тут же зажевал. - Хотите прокатиться на верблюде? - спросил бурят. - господин Негрен наказал обязательно покатать Вас по хорошей дороге. - Я и не знала, что так можно. - изумилась Анна. - Конечно можно, госпожа! Сегодня днем будет тепло, погода хорошая. Как выйдем на речной лед, можно будет сесть в седло и поехать. - подтвердил Жаргал. - Это безопасно? - скептически поднял бровь надворный советник. Он был не в восторге от намечающейся авантюры. - Безопасно, господин начальник каторги! - поклонился Жергал. - Я обо всем позабочусь. - Это что, сапожки? - спросила Анна, указав на ноги верблюдов, одетые в подобие войлочных валенок с меховой подметкой. - Бережем подошвы у бактрианов, чтобы не повредились ножки о камни, - объяснил Жергал, невозмутимо протягивая питомцу куски коры. Когда дружелюбный бурят ушел, Яков недовольно спросил, пытаясь придать голосу достаточно неодобрения, чтобы Анну проняло: - Анна Викторовна, Вы серьезно намереваетесь ехать на этом звере? - Он надеялся отговорить Анну от безумной затеи. Но это же была бесстрашная Анна Викторовна, ее вообще мало что пугало. - А Вы что, против, Яков Платонович? - сдвинула брови драгоценная супруга. Она решила помериться с мужем силами. - Я не уверен, что это будет для Вас комфортно и безопасно. - ответил сердито Штольман. - Могли хотя бы поинтересоваться моим мнением, прежде чем соглашаться садиться на эту громадину. Еще и в дамской юбке! Яков был так неоправданно сердит, что Аня развеселилась. "Анна, нет!!!" - вспомнила она маму. - Я попробую сначала не очень долго. - решительно сказала Анна, отвергая все его сомнения. Если Вас будет беспокоить мой внешний вид, могу переодеться. - сказала она с шаловливой улыбкой. - Анна! Если что-то пойдет не так, Вы не спорите, не капризничаете и сразу пересаживаетесь ко мне в сани. По первому моему слову. - категорично сказал супруг. Он хмурился, но не по-настоящему, уж она то научилась различать все оттенки его эмоций. - Хорошо! Но не волнуйтесь Вы так за меня. - улыбнулась Аня и легонько поцеловала Якова в щеку. - Не волнуйтесь! Так она усмиряла все семейство Мироновых, и с супругом должна была сработать эта же тактика. Ну как тут устоишь перед взбалмошной, но такой очаровательной женой! Яков пока согласился. Штольман переговорил о маршруте и остановках с начальником вооруженного караула, охраняющего караван. - Идем с короткими остановками до самого вечера, Ваше Благородие! - доложил служивый и добавил: - Через каждые сто верст большая стоянка на сутки, верблюды отдыхают. Буряты ставят теплые юрты, так что спать будем с комфортом. По всему складывалось, что до столицы Северной Монголии они будут добираться около недели. Через полчаса караван отправился в путь. Верблюды и сани быстро окутались инеем и паром. Металлические бубенцы звенели, а деревянные легонько постукивали. Мелодичный перезвон смешивался с остервенелым лаем собак. Шума караван создавал довольно много, зато двигался очень быстро. Помимо груженых саней, каждый верблюд без особых затруднений тащил навьюченные тюки и свертки, и тяжелый груз будто совсем не обременял зверей, настолько величественно они вышагивали. На многих верблюдах сидели буряты-наездники, они ехали, то и дело весело переговариваясь на своем замысловатом языке. Яков покосился на Анну, которая уже предвкушала приключение. Довольно быстро по накатанной дороге караван вышел к притоку реки. Штольман убедился, что колокольчики на верблюдах каравану очень даже необходимы. При встрече с таким гротескным зрелищем сибирские ямщики хватались за голову и исторгали не самые пристойные выражения. Их можно было понять. Почтовые лошади пугались, а разминуться с таким караваном, или избежать встречи с ним было практически невозможно. Санный путь на реке довольно узок и змеился по льду между высокими нагромождениями льда. Если лошади испугаются и бросятся в сторону, то ямщик и пассажиры рискуют переломать себе все кости. Штольман посмотрел на все эти дорожные опасности, острые высокие ледяные торосы и решил, что никаких верблюдов сегодня он Анне не позволит. Она его жена и он отвечает за ее безопасность. Пусть дуется на здоровье! *** После небольшой стоянки и обеда, караван вновь тронулся в путь. Они ехали вот уже пару часов, и Анна с высоты трех метров, крепко держась в седле, с восторгом взирала на окрестности. Ей достался красивый взрослый верблюд по имени "Тургэн", что означало "Быстрый", как объяснил Жергал, едущий впереди. Бурят ехал первым и вез за собой в качестве вожатого связку из пяти верблюдов, выстроенных по цепочке и привязанных от его седла к седлу позади идущего животного. Аня ехала на втором верблюде. Ей было очень удобно. Верблюды знали только один аллюр - широкий шаг, позволяющий всадникам делать около десяти миль в час. Спокойные животные бежали мерно и были абсолютно не наровисты. Яков Платонович злился. Сначала он в досаде прикрыл глаза, а потом и вовсе отвернулся от нее, когда супруга повела плечиком и сказала, что все-таки уходит из саней и едет верхом. Когда Аня оборачивалась, проверяя сердится ли еще ее любимый на такой, в сущности, пустяк, она видела, что Яков уже не отворачивается, а неотрывно смотрит ей в спину и по-прежнему хмурится. На исходе второго часа она не выдержала гляделок и помахала ему, весело послав воздушный поцелуй. Штольман покачал головой, сначала серьезно, но потом усмехнулся. Через короткую остановку Аня обернулась и..не нашла супруга в санях. Где же Яков Платонович? Супруг обнаружился совсем рядом, верхом. Он ехал в соседней связке верблюдов и иронично поглядывал на Аню, по всему решив на себе испытать всю экзотику их путешествия. Судя по его расслабленному и довольному лицу, поездка ему и самому очень нравилась. Вот то-то же, господин надворный советник! Ближе к вечеру караван остановился на ночь. Темнело. Сани супругов Штольман остановили возле огромной юрты, вокруг которой шустрые возчики стали собирать юрты поменьше. - Пойдемте, Анна Викторовна, - обратился Штольман к супруге, познакомимся с управляющим. Из главной "мама-юрты", как прозвала ее Анна Викторовна, вышли хозяева стоянки. Они уже поджидали караван с прииска. Размещение постояльцев давало пожилой супружеской паре хороший доход. Буряты встретили гостей очень радушно и, по обыкновению, вручили священные шелковые шарфы - хадаки. Яков Платонович получил особенно большой и длинный синий шарф от хозяина стоянки. Супругов пригласили в жилище. Хозяин усадил Штольмана возле очага на стопку шкур и войлочных одеял. Очаг с кипящим над ним чайником стоял в центре юрты. Анне Викторовне досталось место на женской половине жилища, с противоположной стороны от своего мужа. Пожилые супруги, живущие в юрте, хорошо говорили по-русски, они выучили язык в частых поезках на прииски и общаясь с гостями. Якову и Анне рассказали, что они непременно должны разделить с хозяевами чашку кирпичного чая. Аня послушно отпила и еле проглотила напиток под обеспокоенным взглядом Якова, едва сдержавшись, чтобы не скривиться. Сам Штольман пробовал напиток вполне флегматично, вкус ему вроде бы даже понравился. На самом деле сей напиток был скорее похлебкой из крепко заваренного чая, ячменной муки, масла и молока, но они узнали об этом лишь впоследствии. Хозяйка хитро прищурилась и отправилась за следующим угощением. Анне стало весело, но страшновато. Что еще ей предстоит попробовать? Супругам преподнесли еще один излюбленный бурятский напиток - араку, заверив, что это лучшее средство с дороги. Анна лишь пригубила и больше пить не стала, так как Яков иронично подсказал ей, что арака есть не что иное как горячая молочная водка. Сам же надворный советник смело отведал напиток и вскоре сильно пожалел об этом, потому как вкус вызвал не желанное тепло и восторг, а сильнейшую тошноту. Хозяева заметили неудобство гостей и предложили Якову глоток хорошего коньяка, который и унял все неприятные ощущения. После ритуальных напитков супругов угостили вкуснейшим ужином. В очаге над углями поджарился нежный ягненок, а во вполне европейского вида кастрюле оказался рис. Анна смотрела на расслабленного улыбающегося Штольмана и думала о том, как здорово, когда Яков такой. В Затонске он часто был напряжен, хмур, желчен. Даже по отношению к ней. Его служба требовала большой отдачи. Какая будет у них жизнь в дальнейшем? Ее муж сильно изменился за эти два месяца, стал, на ее любящий взгляд, счастливее, не смотря на мелкие и крупные дорожные неприятности. У него разгладились морщинки вокруг глаз и сам взгляд все чаще был таким... безмятежным, что ли. Ей хотелось думать, что в этом есть и ее заслуга. Она так часто целовала его в уголки глаз. На ночь, поблагодарив хозяев стоянки за встречу и вкусный ужин, Яков и Анна отправились из мамы-юрты в свою маленькую дорожную юрту. Она оказалась теплой и очень красивой. В юрте им постелили мягкую теплую постель и зажгли очаг. Было тепло и даже жарко. Аня подошла к мужу и уверенными аккуратными движениями начала снимать с него одежду. Она же жена! Тоже вот может предъявить на супруга все свои немаленькие права. Разоблаченный от верхней одежды Яков усмехнулся, помог скинуть своей Анечке шубку и тут же поймал в объятия. Он смотрел на нее, а затем нежно целовал любимое лицо, лоб, скулы, нос и даже глаза. - Кто сегодня злил меня всю дорогу и не оказывал должного уважения? - Шептал он. - Я говорил, что нельзя ехать на этом звере, а Вы! Моя несносная упрямица. А я переживал. Мне пришлось охранять Вас и не спускать глаз. Впрочем, как и всегда. Еще и в гляделки со мной играли! - с укором шептал он. - Неправда! Вы сами с удовольствием катались. А теперь не признаетесь. - шепнула ему Аня между поцелуями. - Я всегда прислушиваюсь...- Она легонько прикасалась к мужу губами, и ее поцелуи напоминали Якову касанье крылышек бабочки. - Я люблю тебя... шепнул муж и, взяв за руку повел к постели. *** Несколькими часами позже супруги лежали, обнимаясь, и слушали завывания ветра снаружи. Иногда особо сильный порыв чуть приподымал войлочный полог и подбрасывал в теплую юрту немного снежинок. Яков встал и поправил войлок, чтобы снег оставался снаружи и не попадал в их маленькое убежище. Когда он обернулся, Аня сидела на постели. Ночная рубашка сползла с одного плеча, длинные волнистые волосы были небрежно переброшены через другое плечо. Она сидела и задумчиво смотрела на горящий очаг. Яков сел рядом и поцеловал нежное обнаженное плечико. Они вместе смотрели на огонь. Через несколько минут Аня спросила: - О чем ты думаешь, Яшенька? - нежно, с каким-то любованием произнесла она, поглаживая завитки волос на его голове. Яков привлек ее еще ближе к себе, спиной к своей груди и обнял. - О том, что я очень счастлив. - неожиданно севшим голосом сказал он. Аня перехватила его руку на своей талии и погладила длинные красивые мужские пальцы. - Я хочу, чтобы так всегда и было. - сказала она, и Яков начал целовать ее в шею, мягко трогая грудь под ночной рубашкой. Аня блаженно замерла. Муж всегда ласкал ее с такой изысканной нежностью. Сейчас он прочерчивал поцелуями дорожки по ее шее от плеч до мочки ушей. Невесомая ласка груди подкрепляла ощущения, и Аня покрывалась мурашками от удовольствия. Она вскинула руку, лаская волосы мужа, и поощряя его не останавливаться. Но он и так не собирался. Яков уже почувствовал, как отзывается тело жены на такую ласку и предвкушал распалить вторую половинку до состояния пытающего пожара. Лишь бы самому выдержать этот огонь и не торопиться. Сорочку Анны он отбросил в сторону, не забыв нижнюю рубашку и с себя. Едва Аня почувствовала спиной горячую кожу супруга, она чуть слышно застонала, тут же развернулась и уложила мужа на лопатки, чем приятно удивила его. Она начала осыпать поцелуями его уши, шею и начала спускаться к груди. Яков поглаживал все ее тело, куда мог дотянуться, но супруга уворачивалась, предпочитая дразнить его и не даваться в руки. Через несколько попыток она убрала его руки за подушку, и, Яков улыбаясь, закрыл глаза и отдался поцелуям разгоряченной жены. Она тем временем проводила поцелуями дорожку на его животе. Аня жарко целовала и гладила мужа, пока не добралась до низа живота. Она целовала его так долго, что Яков весь измаялся в предвкушении. - Решится или нет? - улыбаясь, думал Штольман. Он так ждал этого момента. Яков был готов попросить ее о непривычной ласке, однако смущался. И вот его скромница, нежная девочка неловко прикоснулась к мужскому естеству губами и начала дарить вполне ощутимые ласки. Яков внутренне возликовал и, вытащив руки, начал гладить ее по волосам, побуждая действовать настойчивее. Ему очень нравилось соблазнять собственную неискушенную жену... - Анечка, продолжай милая, мне очень приятно! - прошептал он и закрыл глаза, не в силах справиться с пожаром внутри себя, и она подчинилась, интуитивно поняв, что нужно делать. Ее шелковистые волосы скользили по его бедрам, и Яков чувствовал на себе прерывистое дыхание любимой. Это было какое-то безумное удовольствие. Его неловкая, но смелая и ласковая юная жена так восхитительно ласкала его. В какой-то момент Яков понял, что больше не выдержит, и предположив, что любимая пока не готова к бурным проявлениям страсти, рывком поднял Анну и тут же подмял под себя, накрывая собой и врываясь в ее нежное тело. Он яростно целовал ее, и Аня почти сразу выгнулась, облегченно получая разрядку от его умелых толчков. Она была очень страстной, очень тонко чувствующей, а самое главное, Аня очень любила его. Яков, открывшись ей, чувствовал эту любовь как непрекращающийся бурный поток. Одновременно с Аней он позволил себе достигнуть вершины наслаждения, чувствуя как любимая дрожит в его руках. Яков целовал ее и не хотел отпускать, так хорошо ему было. Сколько страсти можно излить на одну единственную любимую женщину? Он никогда не насытится этим восхитительным чувством обладания. Аня лежала у Якова на груди, и он не размыкал объятий, его пальцы еще ласкали ее. - Ты такая смелая была сегодня, - улыбался Яков. - Хочу тебе сказать, когда мы с тобой наедине, ничего не бойся, не думай лишнего, например о приличиях. В постели мы только вдвоем, мне безумно приятны все твои прикосновения, все объятия и все поцелуи. Чем лучше тебе, тем радостнее мне. Нет большего удовольствия знать, что моей жене хорошо со мной. Я давно желал, но не решался просить тебя ласкать меня столь откровенно. Боялся, что покороблю тебя подобной просьбой. Но мне очень понравилось. Лаская меня, кроме доставленного удовольствия, ты даешь мне понять, что я дорог тебе, что ты принимаешь меня таким, какой я есть. Это очень важно даже такому сдержанному человеку как я. Анна молчала, смушенно улыбаясь. После близости ее голова была восхитительно пуста. Она слушала, слушала, а затем уткнулась мужу в плечо. Она не могла говорить об этих вещах столь откровенно. - Кажется, я смутил свою юную красавицу? - засмеялся Яков, убирая локоны от ее лица. - Я не буду смущать... Он целовал ее за ушком, побуждая повернуть к нему лицо. - Хм.. да.. то есть нет.. а я буду.. такой же смелой и страстной как и ты. - улыбалась Аня. - Я не говорила, но мне очень хорошо рядом с тобой, ты и так это чувствуешь. Спасибо тебе, Яша, за всю любовь, что ты мне даришь. Ты так нежен и внимателен ко мне. - Не будем торопиться. Все придет постепенно, и свобода, и уверенность. У нас впереди много открытий и много счастливых мгновений. - сказал Штольман. - Хочешь спать? - поцеловал он ее в губы. - Нет. - Тряхнула кудряшками жена. - День был насыщенный на впечатления и пока не хочется. - Ну тогда садитесь, жена моя, я расскажу Вам сказку. - мягко сказал Яков.- Обстановка подходящая. Он потянулся, надел исподнее, а после надел сорочку и на жену. Яков посадил ее против очага, укутав в плед. Аня с шаловливым любопытством смотрела на любимого. Это было что-то совсем новое. Штольман деловито закатал рукава рубашки и, поймав тень от очага на стене, сложил руки, приложив одну ладонь к другой. Какой он сейчас был увлеченный, одухотворенный и красивый! - В жаркой-жаркой Африке высоко в небе летала птица. - Яков ловко сложил кисти рук в фигуру орла и его птица уверенно летела по стене, отбрасывая узнаваемую тень. Аня залюбовалась мужем. Его сильными руками, длинными пальцами и смотрела во все глаза. - И однажды он встретил прекрасную голубку. Яков сложил пальцы супруги, и вот уже у Анны на стене порхала голубка. Аня склонила голову и наблюдала как ее голубка плавно машет крыльями. Вышло красиво. Яков улыбнулся. - И вот орел увидел голубку и влюбился в нее. Как можно было ее не полюбить? Он летал и не мог насмотреться на такую красоту. Руки Штольмана изогнулись и его орел летал, пикировал и вновь подымался над маленькой Аниной птичкой. Наконец вдохновенный рассказчик продолжил: - А еще он зорко, своим орлиным взором смотрел, чтобы голубка не попала ни в какие неприятности, и никакая беда и близко не подобралась. - Какая беда? - спросила Аня. - птичка, она же ловкая. Раз и улетела. В доказательство своих слов Аня быстро похлопала крылышками у своей птички. - Это просто голубка легкомысленная. - улыбнулся Яков. - Она тоже посматривала на орла, иногда так увлекаясь, что не замечала, как внизу, в озере, плавали злые и очень, очень голодные крокодилы. - Анечка, Вы умеете делать фигуру крокодила? - спросил Яков. - Нет, - пожала плечами Анна. - Ну тогда двигайтесь ближе, будем учиться. - распорядился муж. Он сложил Анины руки так, что на стене появилась зубастая пасть. Аня несколько раз сложила ладошки и ее крокодил ожил и заклацал зубами. - Вот от таких крокодилов и защищал орел голубку. Долго защищал. - А потом крокодилы ушли? - заинтересовалась Анна. - Крокодилы отчаялись найти что-нибудь вкусное, голубка им не попалась, и они потопали строем в другое болото. - засмеялся Штольман. - А голубка и орел полетели вить свое гнездо. - предложила свой вариант Аня. Она любила сказки с хорошим концом. - Очень большое гнездо, - подтвердил Яков. - Чтобы хватило и на орла, и на голубку, и на маленьких птенчиков. Он поцеловал жену в нос. Супруги увлеклись. Они вместе делали на стене и маленьких крабов, и прыгающих кенгуру, и брязливых кроликов, сочинив еще несколько сказок. Фигуры в основном показывал Яков, иногда привлекая супругу для помощи, и за компанию. Аня смеялась и глаза ее горели восторгом. - Откуда, откуда Вы все это знаете? - Спросила она. - В детстве я был довольно нервным ребенком и боялся темноты. Иногда такая тоска находила ближе к ночи. Фигурки успокаивали меня, и я ими увлекся. Сочинял сказки. Позже, когда подрос, мне попалась книга про театр теней, и я загорелся выучить все фигуры. Часть фигур забыл, но большинство помню. - признался супруг. - Мне очень понравилось. - восхитилась Анна, и Яков усадил супругу к себе на колени. - Я тоже боялась темноты. - призналась Аня. - Как справились? - поинтересовался муж. - С мной в комнате спала няня, довольно долго. А теперь Вы спите со мной в одной постели, и я точно ничего не боюсь! - засмеялась Аня, а страстный Яков Платонович опять начал целовать жену за ушком. - А могу я задать вопрос? - невинно поинтересовалась Аня. - Задавайте. - сглотнул Штольман. - Признайтесь, а в какой момент Вы меня полюбили? Она знала, что Яков не любит откровенничать, но он иронично улыбнулся и поцеловал ее снова: - В такую сказочную ночь хочется признаний, Анна Викторовна? - Хочется! - подтвердила Анна. - Практически сразу. По роду службы я много наблюдал за людьми, а вот такую прекрасную и чуткую барышню увидел впервые. И чем больше узнавал Вас, тем более удивительной Вы мне казались. - улыбнулся Яков. - Но Вы не общались со мной. - нахмурилась Аня. - Мне, чтобы любить, достаточно было того, что Вы просто есть. Не так-то просто было держаться от Вас в стороне. Но я был уверен, что таков мой долг. Вы были так юны. И сейчас юны. - усмехнулся Яков. Аня вздохнула, вспоминая дни и недели разлуки. - А Вы бы уехали без меня, да? Если бы я не сказала Вам, что люблю. И разбили бы мне сердце. - Сложный вопрос. Я слишком к Вам привязался, слишком привык, чтобы просто так уехать. Если бы уехал, умер от тоски через неделю, как бездомный пес. - улыбнулся Штольман. - Но не будем о грустном. Давайте, Анна Викторовна, сознавайтесь тоже. Откровенность за откровенность. Я Вам про свою любовь рассказал, теперь Вы мне расскажите. Яков невесомо щекотал жену. - Сознаюсь. - остановила его руку Анна. - только пощадите, Вы же знаете, я не переношу щекотки. Она посмотрела на мужа своими удивительными глазами и сказала: - Когда Вы помогли дяде избежать тюрьмы и нашли убийцу, я почувствовала какое-то необычайное доверие к Вам. Мне не нужно было ничего объяснять про господина следователя, я чувствовала любой Ваш взгляд, любое прикосновение. Казалось, я знала Вас всю жизнь. Все стало ясно и понятно само собою. - Я оправдал Ваше доверие? - усмехнулся Яков. - А Вы сомневаетесь? - воскликнула Аня. - Вы самый-самый, Яков Платонович. Никогда не сомневайтесь в себе. И в моих чувствах к Вам. Яков смущенно улыбнулся. - Споете мне? - попросил он. - Ложитесь. - согласилась жена. Яков лег обратно в постель, а Аня начала тихо петь, поглаживая его лицо. Снился мне сад в подвенечном уборе, В этом саду мы с тобою вдвоем. Звезды на небе, звезды на море, Звезды и в сердце моем. Листьев ли шепот, иль ветра порывы Чуткой душою я жадно ловлю. Взоры глубоки, уста молчаливы: "Милый, о милый, люблю!" Тени ночные плывут на просторе, Счастье и радость разлиты кругом. Звезды на небе, звезды на море, Звезды и в сердце моем. Она допела и тихо легла к мужу на грудь. Через несколько минут молодожены крепко уснули. Долгий день подошел к концу. Волшебная сказка продолжалась.