Федюша, ты ли?

Федька красуется перед зеркалом при свете лишь одной свечи, дабы отец его не увидел. Надел на шею бусы жемчужные матери своей, уложил волосы на плечи, на руки браслеты нацепил, да крутится вокруг себя, всё заглядывает в зеркало, любуется. Смотрит на новые свои серьги с драгоценными камнями, что подарил ему государь. Уши он только недавно проколол себе, специально, чтобы надеть царев подарок. Теперь смотрит он на себя, ещё шире улыбается. Нравится ему, как серьги звенят. Федор улыбается, тихо смеется, танцует так, чтобы не слышно было, наступает босыми ногами на холодный деревянный пол, случайно спотыкается: неудобно без сапог ему танцевать. Он тихо ругается себе под нос, да продолжает. Ночь поздняя, ложился бы он спать, а Федя всё пляшет в комнате своей, в родном своем доме. Он помнит, как застал его за этим делом однажды отец, как схватил он его за ворот рубахи, да кричал на него, попутно сбрасывая с шеи и рук дорогие украшения, грозился обрезать его смоляные волосы, а сам впивался пальцами в чёрные кудри и тянул их назад, так что слезы катились по Федькиным щекам. Сильно плакал он той ночью, обидно за себя ему было, да болели теперь руки, на которых от сильной отцовской хватки синяки остались, голова от слёз его болела, спина болела от жестоких, сильных ударов. В любви отцов мало слов. О любви отца говорят его поступки... С каждым разом Фёдор осознавал, что никакой любви между ним и отцом не было и никогда не будет ... Помнил Фёдор, как хотел он проколоть свои уши. Как стоял перед зеркалом с иглой швейной, что успел украсть он у матери, пока не было той в доме, и поднеся ее к уху никак он не решается. Не боится что будет больно, не боится, что будут о нем в Слободе думать, боялся только, что отец увидит. А от него такое не укроется - не нравится ему, что сын его как баба наряжается, да еще и перед царем в таком виде пляшет, словно шут какой. И уже не ребенок ведь его Федька, соображать должен, а он только все играется, даже сыном своим назвать такого стыдно. "Детям нужны примеры, а не критики"* Решился Федька, надел серьги, порадовал царя своего, что надел дорогой подарок, долго потом избегал Алексея, дабы тот не отругал снова, не оставил синяки на руках, да первым шутом после не выставил. Матери, как помнится, очень даже приглянулось невинное украшение, когда сын её домой приехал, и соврал Фёдор, что сам царь ему подарок такой сделал, говорит, купцы в Слободу приезжали, вот он и присмотрел. Вот тогда отец его серьги и заприметил. Пока жена его радовалась приезду мужа и сына, не решался он отругать Федора за цацки его женские, зло только смотрел на него, пока обедали они, и сердито шикнул на него, уже грозясь вырвать серьги из ушей, да вновь твердить о том, что он не для того, чтобы царя развлекать на службу к нему шел. Слова оказывают потрясающее влияние. Впечатление от отцовских слов может привести в движение целую тенденцию жизни*"