Последняя роза лета

      Стоя в крепких мужских объятиях, Катя сильно зажмурила глаза, тем самым стремясь остановить безостановочный плач. Поцеловав дочь в лоб, Роман пустил скупую мужскую слезу, которую тут же вытер тыльной стороной ладони. — Хватит уже сырость разводить, — князь попытался улыбнуться. — А-то я так в путь и не отправлюсь. Кто в поместье нашем дела решать будет? Сама-то уверена, что пока здесь с Никитой остаться хочешь?       Опустив смущенный взгляд, Катерина коротко посмотрела на стоящего около входа во дворец Басманова, который общался с Вяземским. Кажется, это совершенно не ускользнуло от Романа Ильича, который хитро прищурился.       После случившегося с Катей князь на некоторое время отбросил всякие мысли об её нежеланном замужестве. Считал он это Божьим знаком, что не стоит с Катериной так поступать. Вдруг Всевышний действительно пытался предупредить о том, что может случиться непоправимое, если Серебряная за нелюбимого человека пойдет? Признаться, раньше Роман никогда не считал себя глубоко верующим человеком и сейчас был убежден в том, что это было довольно большой ошибкой: может, это и есть причина всех его неприятностей?       Но сейчас, видя то, как дочь смотрит на Фёдора, мужчина внутренне радовался; он ведь не рассказал детям настоящую причину своего отъезда. В поместье случился страшный пожар: хоть и слуги успели спасти некоторые вещи, дела требовали особого вмешательства. Роман понимал, что скорее всего они теперь разорены, и был счастлив от того, что Катерина не захотела возвращаться домой, ведь скорее всего единственное, что теперь поможет Серебряным сохранить свое положение — удачный брак Кати. И если она действительно сможет полюбить Басманова, на что Роман возлагал огромные надежды, это будет лучшим подарком судьбы.       Никита, стоявший рядом, тоже обнял отца. Затем младшие Серебряный понаблюдали за тем, как князь покинул Кремль. Оба понимали, что и сами скорее всего пробудут здесь совершенно не долго: либо домой уедут когда Никита свои дела государственные завершит, либо когда сам Роман Ильич в Кремль вернется да лишь дочь заберёт.       Заметив стоявшую позади Анну, Катерина легонько кивнула, как бы здороваясь, но та лишь закатила глаза. Серебряная не понимала, почему боярышня на неё злиться: никто не просил её ехать за Катериной, бросать её и подбирать на дороге незнакомую крестьянку. Да, то сгоревшее тело по словам Ани принадлежало какой-то распутной женщине, которая попросила довести её до дома. Серебряная не понимала, почему Сабурова, которая совершенно спокойно бросила её одну ночью, так легко подобрала на дороге какую-то женщину, которой к тому же разрешила забраться в карету вместе со свечой из-за боязни темноты. Но Анна знала об этой женщине и кое-что ещё, о чем пока не решалась обмолвиться. Она, наверное, рассказала бы всё Кате при более благоприятном исходе, но сейчас пока молчала. Может, когда-то боярышня и поведает княжне о том, что же за тайну она узнала благодаря этой блуднице? Хотя сейчас, после смерти этой женщины, это уже не имеет никакого смысла.       Сабурова была сама виновата в том, что с ней случилось: поступи она с Катей по-человечески, сейчас бы не мучилась из-за своего болевшего уха и постоянного головокружения. Серебряная, в очередной раз переступив через себя, попыталась проявить хоть какое-то милосердие, но поняла, что больше этого делать не станет. На самом деле Анну можно понять: когда человек находится в стрессе, он просто не способен здраво реагировать на любую ситуацию. Но Катерина не хотела больше подходить к ней, спрашивать о самочувствии и сталкиваться с взглядом, полным презрения. Это Серебряная должна злиться. Это её чуть не оставили без возможности добраться домой. Пусть Сабурова хоть из кожи вот вылезет, но княжна не почувствует себя виноватой.       Взяв брата за руку, Катерина легко улыбнулась. Прижав сестру к себе, Никита простоял так несколько секунд, а затем поцеловал девушку в щеку. Смотря на неё, мужчина в очередной раз вспоминал о Елене. Сердце кровью обливалось, когда Серебряный понимал, что, возможно, счастье больше своё он не обретет, а судьба только и указывала на то, что худо придется и Катерине. Если б нашла сестрица себе кого-то доброго да порядочного, так Серебряному и спокойно было. А видя то, как она уже от Фёдора глаз оторвать не может, Никита понимал, что ни к чему хорошему это точно не приведет.       Ничего не предвещало беды. Идя по коридору дворца спокойным размеренным шагом, Маша машинально скрестила руки на груди. Путь ей преградил знакомый опричник. Мужчина несколько взволнованно взял свою шапку, на что девица не обратила никакого внимания и постаралась обойти его, но это не смогла; государев человек осторожно схватил её за рукав и несколько взволнованно и смущенно огляделся по сторонам. — Чего тебе? — крестьянка была не из робкого десятка и совершенно не опасалась этого человека, тем более всегда именно этот опричник внушал ей доверие, как и, наверное, всем в слободе.       Мужчина еле слышно кашлянул, забегав глазами: — Не пойми неправильно меня… — хрипло произнес он. — Я княжне твоей добра только желаю. — К чему ты это говоришь? — служанка изогнула бровь.       Он сделал вид будто бы засмущался, вновь натягивая на свою волчью сущность милую овечью шкурку: — Они ведь с Фёдор Алексеевичем довольно близки. — ответил опричник. — Все об этом знают. Только вот… Что-то он больно часто девиц других в свои покои водит.       Нахмурившись, крестьянка уперла руки в бока и угрожающе взглянула на мужчину. Не нравилось ей, когда и в её, и в жизнь княжны кто-то влазил: — Чего ты городишь? Тебе заняться больше нечем? — Да вижу я… — он заикнулся. — Как он постоянно к себе Настасью подзывает, служанку Катину, подругу твою. И сейчас вот…увидел, что девка в покои к Басманову зашла.       Пронаблюдав за тем, как Мария резко бросилась со своего места и побежала по коридору, опричник самодовольно усмехнулся: он не ошибся, что план его сработает.       Крестьянка ведь уже давно собиралась вывести Настю на чистую воду. Только и пыталась присматривать за ней, чтобы злые помыслы разузнать, но девка и подумать не могла, что Настасья как-то может быть связана с Басмановым.       Замедлив шаг, служанка пошла на носочках. Заветная дверь вскоре оказалась около девичьего уха. Маша затаила дыхание. — Только вечером вчера княжна вернулась. — послышался тихий голос Насти. — Уставшая вся; как на кровать упала, так сразу и спать завалилась. Только утром очи открыла: довольная вся.       Услышав это, крестьянка сжала кулаки и покачала головой. Увидит девку эту — руками собственными придушит. — Привезла она с собой что-то, но спрятала сразу. — продолжала служанка. — Только найти мне пока ещё не удалось; Машка под ногами постоянно крутится, подозревает меня. Думаю, как и письма прошлые, княжна всё в сундуки свои засунула. — Говорила Катерина что-то? — поинтересовался кравчий.       Этого короткого разговора крестьянке было вполне достаточно. Как можно быстрее отойдя от двери, дабы её не заметили, девушка покачала головой. Она даже боялась подумать, как княжна отреагирует на это известие: а молчать служанка явно не собиралась.       Сердце девушки быстро-быстро застучало, когда она остановилась перед спальней Катерины. Отворив дверь, Маша заметила саму Серебряную, которая кружилась около зеркала.       Быстро сменяя одно украшение на другое, Катя, с широкой улыбкой на устах, коротко взглянула на крестьянку. Лишь одного мгновения служанке хватило, чтобы понять, настолько сейчас Серебряная была одновременно счастливой и взволнованной. Даже одета княжна была куда краше обычного, будто сегодня был какой-то праздник, а в волосах её красовался маленький цветок сереборинника. А щеки красные-красные лишь только от бурлящей крови, а не от специальных девичьих средств. — Я хорошо выгляжу? — неожиданно спросила Катерина, вжимаясь пальчиками в края платья.       Маша лишь коротко кивнула, чувствуя, что вот-вот ей на глаза навернутся слезы. — Сегодня день такой хороший. — Серебряная посмотрела в окно. — Ты когда-нибудь любила, Маша?       От подобного вопроса крестьянка удивленно вскинула брови. — Признаться, я даже и подумать не могла, что меня настигнет это чувство именно на Руси. — Катя покачала головой. — Думала, что найду себе человека во Франции да там останусь. А сейчас… Поминаю, как была не права. Сердце бьется бешено-бешено, что просто выпрыгивает из груди. Мне страшно, Маша. Но должна ли я молчать? Я никогда не боялась говорить о своих чувствах… В этот ведь нет ничего постыдного.       Катерина перевела взгляд на служанку, которая, закусив губу, лишь покачала головой. Знали бы вы, как тяжело было смотреть крестьянке на влюбленное лицо Серебряной после того, что она сегодня узнала. — Он помогает мне, — продолжала говорить Катя. — Пусть и слова не всегда хорошие говорил, но это из-за того, что ему доселе были невиданны эти чувства. Верно? И мне тоже было тяжело принять всё. Но если я не скажу ему сегодня, то жалеть буду…       Серебряная уже была готова направиться к выходу, но девушка преградила ей дорогу. Рыжеволосая удивленно вздернула брови. — Погоди… — тихо произнесла Мария. — Добра ты княжна, а тебя обманывают кругом. — Что ты такое говоришь? — изумлённо произнесла девица. — Врет тебе Басманов. Всегда врал… — ответила крестьянка. — Говоришь, что помогает он тебе, а на деле — шпионит. — Маша, я не понимаю… — машинально ступив назад, Катерина покачала головой. — Я уже давно догадывалась, что нечисто что-то. — продолжала говорить девушка. — Ты, наверное, не слышала, что Настасья некогда барыню обокрала, которой служила. Она исправиться обещала, но когда брошь твоя пропала, я поняла, что это её рук дела. Думаю, Фёдор словил её на этом, да и шантажирует теперь, чтобы она доносила ему на тебя. Я только что их разговор услышала: она действительно информацию про тебя выдает… Думаю, опричник заставлял Настю и письма твои ему приносить.       Выдержав секундную паузу, княжна попыталась собраться с мыслями. Раз за разом прокручивая в голове слова крестьянки, Катерина до последнего пыталась уверить себя в том, что просто ослышалась. Она не могла поверить…не могла поверить, что всё это время общалась с человеком, который под притворной маской собирал про неё информацию. Может, Маша просто что-то не так поняла? — Ты уверена в этом? — Иначе бы я не стала так говорить.       Катерина доверяла этой девушке; знала, что она никогда её не предаст. Но сейчас Серебряная просто не хотела верить её словам. Княжна до последнего умоляла о том, чтобы всё это оказалось лишь какой-то уловкой.        Мог ли Басманов так с ней поступить? Может, после каждого разговора с Катериной он корчился от того, что девушка была ему противна, но никак не мог ослушаться воли государя? В том, что это был именно его приказ, у Кати не было и сомнений. Иначе зачем?       И каковы бы не были мысли в голове Серебряной, она не хотела рубить с плеча. Если сейчас не разберётся со всем лично, не поговорит с Басмановым, то, возможно, потом будет очень сильно жалеть.       Катерина все равно надеялась на то, что Маша ошиблась.       Выскочив из комнаты как ошпаренная, Катя побежала по коридору. Сердце уже отказалось биться, лишь просто сжавшись в одном устойчивом положении. Казалось, что даже кулон в форме лисицы начал болезненно давить на грудь, всячески мешая дышать. «Лишь бы это было ложью» — вертелось в голове. - «Господи, пусть она просто ошиблась!»       Но стоило девице завернуть за угол, она увидела преградивших ей путь опричников, из которых она узнала только одного: Малюту.       Непонимающе взглянув на мужчин, Катерина попыталась отойти в сторону, но один из государевых людей неожиданно хватил её на руки со спины. — Что происходит? — голос девушки содрогнулся. — Что вы творите? — Против государя идти решила? — жёстко произнес Скуратов. — Погубить царя вздумала?       Не успела девушка ответить, как во всему коридору раздался громкий хлопок от пощечины. Удержавшись на месте только благодаря державшему её опричнику, Катерина резко склонила голову на бок из-за обжигающего удара. На щеке девушки в одно мгновение разлилось красное пятно. — В темницу её!       Мужчина сковал её руки настолько сильно, что сопротивляться не было и сил. Тащил он её так, что ноги практически не касались пола. От нахлынувшего испуга Серебряная даже на некоторые время перестала осознавать происходящее.       Её бросили на пол, как какую-то безделушку. Темница встретила девушку неприятной сыростью и темнотой. Казалось, что Катерина услышала даже своё тяжелое дыхание. Совсем рядом послышался мышиный писк. Вжавшись спиной в стену, девушка заметила видимый в единственном лучике уже приглушенного света узкий длинный хвостик. Маленькие лапки быстро приблизились, отчего девушка громко вскрикнула и быстро отпрянула в сторону.       Но испуг быстро перешел в совершенно другое чувство, из-за которого Серебряная уже даже и не обратила внимание на всё это. Впервые в жизни Катерина поняла то, что значили слёзы ярости.       Он предал. Он действительно её предал! Обманул, выставил полной идиоткой, дурочкой, которая уже сегодня была готова броситься в крепкие мужские объятия. Что было бы, если Катерина ничего не узнала? Что произошло бы, если ни Маша, ни приказ царя не бы остановили княжну? Она бы рассказала Басманову о своих чувствах, будучи убежденной в том, что всё взаимно, а сейчас Серебряная лишь думала о том, что кравчий бы просто внутренне посмеялся над ней. Он просто не мог её любить, раз так поступил. Не мог даже чувствовать к ней совершенно ничего светлого, раз именно из-за его предательства девушку, возможно, уже сегодня отправят на казнь безо всякого разбирательства. А ведь Катя хотела попросить у него и помощи, думала, что он поможет отыскать этого сумасшедшего человека, который не давал ей покоя. Вдруг это и был сам Фёдор? Не лично, разумеется. Может, он просто подкупил кого-то из слуг, чтобы тем самым ещё сильнее приблизиться к княжне? Ведь если бы она успела ему всё рассказать, то он бы смог выставить себя настоящим героем и спасителем.       В таком состоянии Катя даже и не вспомнила об отравлении Хомяка, совершенно не подумав о том, что убивать кого-то для такого плана было слишком. Все мысли сейчас были заняты исключительно самим Басмановым.       Уже и перестав обращать внимание на этих мерзких зверей, Катерина упала на колени. Её платье, которое она так старательно выбирала, окончательно испачкалось, впечатал в шелковую бежевую ткань земляные пятна. Вырвав из прически цветок, Серебряная сжала растение в кулаке, а затем небрежно бросила в сторону. — Предатель… — прошипела она. — Жалкий предатель!       Нет, она не позволит себя казнить. Будет как змея вертеться, но живой останется. Посмотрит ему глаза. Просто заглянет в них, но ни одного не вымолвит. Больно Катерине было, больно. Будто кто-то взял и вырвал сердце из груди, небрежно его бросил да не просто растоптал, а хорошенько вбил в холодную землю.       Да и княжна понимала, что Никита так просто этого не оставит. Уговорит царя проверить всё, и тогда девушку точно не казнят, ведь единственное, что может быть против Серебряной — ей последнее письмо, но его содержание не наполнено никаким злым умыслом.       Катя даже и не догадывалась, что одним из опричников, её безумным воздыхателем, всё было предусмотрено. Девушку бы не казнили при любом раскладе. А вот их отношениям с Басмановым реально пришел самый настоящий конец.       Единственное, что радовало девушку — то, что эти глупцы не начали её обыскивать. Если бы под её юбками отыскали прикрепленные к ноге ножны, это бы вызвала в разы больше подозрений.       С наружной стороны темницы послышались чьи-то шаги. Между широкими решетками показалось большое мужское лицо. Быстро поднявшись на ноги, Катерина удивленно взглянула на Богдана, который, не переставая, глядел по сторонам. — Как ты узнал, что я здесь? — изумленно произнесла девушка. — Машка рассказала. — произнес он, протягивая Катерине небольшую буханку хлеба. — Всё, что достать смог. Поешь.       На глаза навернулись слезы. Почему конюх относится к княжне добрее, чем человек, которого она успела полюбить? Схватив мужчину за руки, девушка благодарно посмотрела ему в глаза. Лишь по одному его взгляду стало очевидно, что он и понятия не имел, почему девушка находилась в темнице. Катя дала понять, что объяснит всё потом. — Помоги мне… — Да как же я, княжна? — конюх развел руками. — Конечно, могу попробовать в темницу проникнуть, но… — Я не об этом. — её голос стал в разы тверже. — Если удастся выйти мне отсюда, то ты должен будешь отыскать одного человека. — Кого же? — Того, кто способен на всё. — ответила девушка, продолжая смотреть конюху прямо в глаза. От этого пристального, даже какого-то животного взгляда мужчина содрогнулся. — Я не шучу, Богдан: именно на всё.

***

      Узнал Басманов о том, что произошло с Катериной практически сразу. Но о причине её ареста мог только догадываться. Почему Грозный вообще обвинил девушку в измене? Кравчий ведь вообще ему ничего дурного о княжне не говорил.       Встретив в коридоре Никиту, который уже собирался лично отправиться к царю, Фёдор из последних сил убедил его, что ходить тому к Ивану не стоит; понимал Басманов, что такой человек, как Серебряный, совершенно ничего не добьётся: ни хитрости не проявит, ни просить сердечно государя не начнет. Хоть и волновался о сестре князь, а сердце его пылало от ужаснейшей несправедливости, нрав его мог сделать лишь хуже.       Не зная, что и думать, Фёдор поспешно вбежал в государевы покои, даже забыв постучать. Не отрывая глаз от бумаг, Грозный продолжал совершенно спокойно сидеть за столом; появление опричника не было для него особым сюрпризом. — Великий Государь!.. — запыхавшись, произнес кравчий. — Прояви ты волю добрую свою, расскажи, за что княжну Серебряную в темницу сослали. — А ты, Федюша, поди не знаешь? — царь отложил в сторону перо и оперся о спинку стула. — Да как же знать? — Басманов закачал головой. — Не сделала ведь она ничего дурного. — Прям таки не сделала? — Грозный усмехнулся. — Ты ведь мне верой и правдой клялся служить, Федюша. А сам девку какую-то выгораживаешь. Говорил, что следить за ней будешь, а на деле лишь укрываешь. Как смеешь ты приказа моего ослушаться? — В-велики… — Полно! — произнес он. — Будь бы на твоем месте кто-то другой, я бы ещё понял. Но ты!.. Я не узнаю тебя, Федора. «Да я сам себя не узнаю…» — Не сделала Катерина ничего дурного. — вновь повторил опричник. — Не пачкай ты руки свои в крови; будь милостив, государь. Я ведь действительно присматривал за ней, знаю, на что девка способна. Верна, верна она тебе!       Дверь неожиданно отворилась. В комнату вошел Скуратов в сопровождении нескольких опричников. Рядом с ними же стоял невысокий длиннобородый мужчина, личный переводчик царя. Недоумевающе оглядев всех, Басманов удивленно вздернул брови. — Всю спальню мы её обыскали. — Малюта низко поклонился. — Гляди, что нашли.       Опричник продемонстрировал царю широкий длинный кинжал с рукоятью из слоновой кости. — И почем же девке честной у себя в покоях оружие прятать? — царь изогнул бровь и взглянул на Басманова, который уже покрылся холодным потом. — Боится она просто государь, — неожиданно произнес Фёдор, отчего все перевели на него глаза. — С отцом её я недавно разговаривал. Говорит Роман Ильич, что Катя спит плохо. В замке французском осада была, вот и её кошмары мучают. Подумай сам, царь-батюшка, девка ведь без защиты почти пять лет прожила. Конечно, будет оружие с собой таскать!       Кравчий был готов начать говорить всё что угодно, лишь бы только оправдать девушку. Хоть и правду он сейчас говорил о княжне, но даже не догадывался, что кинжал этот должен был стать его подарком. — Может, и прав ты. — Грозный кивнул. — Малюта? — Ещё письмо нашли! — сразу ответил Скуратов, указывая на стоящего рядом переводчика. — Девка на языке дурном пишет.       Иван жестом указал, что готов слушать. Басманов же хоть и помнил, что в прошлых Катиных письмах совершенно не было ничего дурного, всё равно позабыл, как дышать. Вдруг действительно девушка что-то не так написала, и тогда её точно погибель ждет? Но кравчий сразу вспомнил и о своем недавнем предположении, что княжна писала во Францию не только принцессе, но и своему возлюбленному. Он ведь до сих пор об этом думал, и сейчас только мог гадать о том, не решила ли отправить Серебряная ему весточку вновь. И от этих мыслей легче не становилось. — Извольте, я начну. — переводчик вздернул подбородок и одним быстрым движением развернул пергамент, начав читать вслух. — «Моя любимая и дорогая подруга, принцесса Клод, я была безумно счастлива получить ваше письмо»…       От одного упоминания, что Серебряная писала именно ей, Басманову стало немного спокойнее. — «Признаться, вы даже немного застали меня врасплох, ведь я даже и мечтать не смела, что так скоро получу от вас подобные новости. Благодаря вам я даже позабыла обо всех своих невзгодах, но всё равно спешу сообщить, что у меня всё хорошо: государь милостив и ко мне, и к моей семье, так что сердце моему спокойно. Я безумно счастлива, что Филипп смог уладить дела в своих землях, и ваши родители одобрили ваш брак. Надеюсь, ваше замужество будет долгим и счастливым. Наконец, вы обрели своё женское счастье, ведь я прекрасно помню, как сильна ваша любовь. Я не просто ваша подруга; я девушка, которую тоже настигли подобные чувства. Я знаю, какого это смотреть на любимого человека, всячески отдергивая себя от того, чтобы к нему прикоснуться. Так позвольте же мне преподнести вам этот скромный подарок, который будет напоминать вам о первой встрече с Филиппом. Пусть, смотря на эту вещь, вы будете вспоминать о зарождении ваших чувств, о том, как по вашему телу впервые прошла волна жара. Мне безмерно жаль, что я не смогу побывать на вашей скорой свадьбе, но лишь надеюсь на это, что это письмо вам доставят раньше того момента, как священник благословит вас перед лицом Господа. Ваша подруга, княжна Серебряная.»       Закончив свою речь, переводчик неслышно кашлянул, пытаясь прочистить горло. Затем опричники вытащили из шкатулки черную карнавальную маску. Это и был тот самый подарок княжны.       Облегченно выдохнув, Басманов ощутил огромнейшее облегчение. Мужчина всячески благодарил Бога, что княжна вообще упомянула царя в положительном ключе. Одна коротка фраза уже говорила о том, что у Кати не было никаких дурных помыслов. Но следом в голову влезла и другая мысль: Серебряная явно дала понять в своём письме, что влюблена. И воспоминания об одном из прошлых писем Катерины всячески сбивали чёткий ответ на этот вопрос. Писала ли он о том, к кому некогда отправляла своё послание, или же говорила о…самом Фёдоре? — Так, выходит, не виновата княжна. — царь покачал головой. — Что ж, это радует. — Что прикажешь, царь-батюшка? — спросил Скуратов.       Иван на мгновение нахмурился: — За дверью ждите. — от приказа государя опричники лишь непонимающе переглянулись, но вышли. — Федя, а ты останься.       Стоя совершенно неподвижно, Басманов периодически поглядывал в сторону двери. Он даже и представить не мог, что сейчас могло происходить с княжной в холодной сырой темнице, набитой противными грызунами, которых она так боится.       Сведя кончики пальцев на руках меж собой, царь на мгновение нахмурился, а затем взглянул на опричника, неестественная бледность которого вызвала короткую усмешку. — Может, девицу всё же казнить стоит от греха подальше? — неожиданно вымолвил государь. — А, Федюша?       Из-за испуга за княжну, Басманов даже не обратил внимание на усмешку в его голосе. Поначалу опричник не мог вымолвить и слова, тем самым боясь сделать ещё хуже, но испуг взял верх. — Ты ведь не любишь руки свои в крови пачкать. — произнес кравчий. — Милостив ты, государь.       Грозный раскатисто засмеялся и с каким-то странным выражением лица посмотрел на Фёдора: — Как умело ты с темы на тему скачешь. Сразу обо мне говорить начинаешь, а не о княжне своей. Чего боишься так, Федора? Думаешь, и правда на казнь я Катерину отправлю?       Басманов не ответил, лишь ловя на себе цепкий царский взгляд. — Как засуетился-то, — продолжил говорить мужчина. — Может, ты и летничек свой достанешь да повеселишь меня? Смотрю, на многое ты ради княжны готов? А, Федора?       Басманов аж содрогнулся, но вновь промолчал, совершенно не выдавая ни единой эмоции, но царю это было не нужно. Он будто уже был в голове опричника, зная наперед то, о чем он только мог думать. — Беги уже к ней. — неожиданно произнес Грозный. — Выпускайте девку; негоже невиновной в темнице чахнуть.       Поклонившись, Басманов обычным шагом подошел в двери, но стоило выйти ему в коридор, как ноги тут же ускорились. Слегка удивленный Малюта шёл несколько позади, даже не собираясь бежать. Тяжело дыша, Фёдор обходил поворот за поворотом, пока ему не показалась тяжелая металлическая дверь, ведущая в темницу.       Практически вырвав ключи у Скуратова, Фёдор побежал дальше вдоль узкого холодного коридора: дыхание его отдавало эхом.       Катерина, стоящая до этого спиной, резко обернулась. Наблюдая за тем, как кравчий стал быстро прокручивать ключ в замочной скважине, она не повела и бровью. Девушка старалась не показывать виду, что она страдает и мучается, но всё против ее воли было написано на побледневшем и осунувшемся лице       Опустив глаза вниз, стараясь даже и не смотреть на опричников, Серебряная постаралась как можно скорее покинуть это место, но руку её сразу перехватили. — Катя!.. — обеспокоенно произнес Басманов, разворачивая девушку к себе. Только сейчас он заметил красующееся на её щеке красное от пощечины пятно.       Вырвав свою руку так резко, что мужчина опешил, Катерина лишь покачала головой. Фёдору стоило только столкнуться с взглядом её карих глаз, чтобы все понять: она обо всём знала. Девице не нужно было произносить и звука; взгляд, полный злости и презрения говорил сам на себя.       Серебряная продолжала молчать, как и Басманов, который просто не смел заговорить. Поспешными шагами девушка покинула темницу, а он продолжил стоять на месте, глядя на её удаляющийся стан. Сердце забилось пуще прежнего, когда Фёдор заметил валяющийся на земле цветок. Такой же одинокий, завявший и истоптанный, как чувства самой Кати, которые стали такими в этот ничего не предвещавший вечер.