«…Мы не знаем, у кого просить помосчи. Не знаем, сколька ещё сможем так жить. Они оккупиравали наш лагерь. Я единственный человек, который может говарить с ними по-английски. Этот мусчина — работарговец. Он хочет, чтобы мы отдали ему своих детей, тогда женсчины и мусчины смогут уйти. Матери готовы умереть с голаду, но не отдавать им своих сыновей и дочерей, а они только этаго и ждут. Окружили места нашего начлега и не дают нам возможности тот покинуть. Еды давно уже нет, из воды осталось только два кувшина на дватсать человек. У нас есть только одна сава, не знаю, сможет ли она асилить эту дорогу. Мы не просим деняк, мы не просим дамов. Только шанса спасти наших детей. Это письмо — наша последняя надежда.»
Ошибка на ошибке, почти в каждом слове, но это не помешало ей разглядеть в них отчаяние. Конечно, эти люди не говорят ни по-ирландски, ни по-английски, а уж тем более не пишут. По внешнему виду письма было понятно, что отправитель писал его в ужасной спешке, кое-где просматривалась грязь, чернила в некоторых строчках были едва заметны, а в других оставляли после себя кляксы. Но, что было куда важнее, оно содержало в себе их местоположение и крик о помощи. Отчаянный, полный боли, крик. Крик матерей, которые не могут постоять за себя и своих детей. Висенья чувствовала в груди болезненный, ужасно болезненный, ком. Он не давал ей нормально дышать, не давал возможности отвести взгляда от последних из написанных слов:«…Это письмо — наша последняя надежда.»
Сколько времени прошло, с тех пор как оно было отправлено сюда? Как долго они находятся в заточении там? Пока она ничего не подозревая прохлаждалась в Лондоне люди тут просили её о помощи. Конечно, они не знали, кому именно пишут. Послание пришло в фонд «Палочки помощи», но, видимо, Джулия Хогон посчитала, что ей необходимо увидеть его своими глазами. Действительно, что всего-то благотворительная организация может сделать в такой ситуации? А вот Висенья - совсем другое дело. Теперь она имела силу и власть влиять на подобные преступления, даже без официального разрешения от Министерства. «Работорговля. Просто немыслимо. Всю жизнь она наивно предполагала, что продажа живого человека — пережитки ужасного прошлого. Что ничего подобного давно уже нет. Вот, как обстоят дела на самом деле. Пока она сидела в четырёх стенах по Ирландии спокойно разгуливали чудовища, которые считают, что имеют право распоряжаться жизнью других людей.» Пальцы быстро пододвинули к себе перо и чернильницу. Перед глазами оказался чистый пергамент и Висенья принялась быстро писать, не выпуская из головы только одну мысль: «Не позволю твориться чему-то подобному у меня под носом! Не закрою на это глаза!»«Доброго дня, Мой Лорд.
Ставлю вас в известность, что нападение на поместье моей семьи было успешно предотвращено. Никто не пострадал, как и всё наше имущество. Так же довожу до вашего внимания, что из-за обстоятельств не имею возможности вернуться в Лондон сегодня, и смогу приступить к своим привычным обязанностям только завтра, на рассвете. Как и всегда, я буду ждать вашего провожатого у ворот ровно в восемь часов утра и не минутой позже. Очень надеюсь, что моё отсутствие не доставит Вам никаких ненужных хлопот.
Так же спешу сообщить, что мой отец просил выразить вам искреннюю благодарность за помощь в изготовлении портала.
Висенья О’Дану. Действующая десница Анвелла О’Дану, первого своего имени, главы чистейшего и древнейшего дома О' Дану, защитника западных земель и хранителя их берегов.»
Вместе с тем, как перо поставило на бумаге жирную точку один из эльфов, что нёс в своих тоненьких ручках стопку книг, которая по высоте была выше его самого, вдруг неловко споткнулся о собственные ноги и с громким звуком упал на пол, от чего девушка боязливо дернулась и задела рукой чернильницу, опрокидывая ту на ещё свежее письмо. Чёрные чернила вязкой лужей пролились на стол, и без того находящаяся на взводе девушка громко цокнула, что услужливый домовик, похоже, посчитал едва ли не смертным приговором. — Простите, хозяйка, простите, — тихо пропищал тот, низко кланяясь под осуждающие взгляды собственных сородичей. — Лило очень глупый и старый эльф. Лило заслуживать наказания. — Всё в порядке, — она была сосредоточена настолько, что даже не повернулась на что-то бубнящего себе под нос эльфа, только взмахнула палочкой и осмотрела критическим взглядом письмо в своих руках. Кляксы по воле заклинания исчезли с того так, словно их и не было. — Всё равно письмо вышло не слишком удачным. Девушка слегка изменила свое положение и поднесла то к ближайшей из ламп. Словно бы надеялась, что именно она поможет ей понять, что же с этим письмом не так. Пока О’Дану писала его ей казалось, что текст смотрится довольно складно и правильно. Но теперь, перечитывая его, Висенье вдруг подумалось, что планку настолько официальных посланий они с Лордом, вроде бы, перешагнули. Или всё-таки нет? Боги, как тяжело хотя бы сказать, в каких отношениях они находились. Странных. Всё ещё в их разговорах сохранялся деловой тон, но вместе с тем количество касаний при каждой встрече всё увеличивалось и увеличивалось. И к огромному ужасу Висеньи, росли они в геометрической прогрессии с обеих сторон. Сейчас она никогда бы не смогла объяснить себе, что на неё нашло этим утром. Для чего, а главное, зачем она вдруг решила схватиться за руку, черт возьми, Лорда Волдеморта. Ведь можно было добиться от него помощи по средствам языка речи, не тела. Как ей казалось сейчас в тот момент оно сделало это без её на то разрешения. Просто приклеилось к предплечью в рубашке словно каким-то заклинанием, вызывая внутри неё странные ощущения. Она знала, что ей нельзя его касаться. Понимала, что при первой же возможности предаст и убежит от него обратно, домой. Но не могла обманывать себя в том, что эти самые запреты её только притягивали. Спорить с этим смысла не было. То, что общение с Лордом не было похоже ни на одно другое, что по сей день между ними сохранялось странное, искрящее напряжение, её привлекало. Как привлекала когда-то свобода, которую не давал ей отец, как привлекает запретный плод, который ты не можешь сорвать. Она должна шпионить за ним по воле Анвелла, а пока получалось только глупо краснеть, забывать собственные мысли и охотно позволять Лорду нарушать между ними любые дистанции. Узнай отец, что творится в её голове, то снял бы с груди дочери блестящую брошь и выбросил ту прямо в глубокое море. Отправил шпионку, называется… Подушечка пальца мягко прикоснулась к слегка шершавому пергаменту. Чернила на том уже успели просохнуть достаточно, чтобы уже привычное «Мой Лорд» осталось все таким же нетронутым. Она всё сверлила взглядом написанные своей же рукой два заветных слова, как вдруг тут же вспомнила о другом обращении, которое употребила в его присутствии впервые всего несколько часов назад. Что за черти прошептали ей произнести его в слух девушка никогда и ни за что не признается ни одной живой душе, но тот факт, что они оказались правы, она убрать из головы уже просто не сможет. Висенья чётко видела, как после краткого «Повелитель» из её уст на мгновение, всего на мгновение, лицо Лорда Волдеморта замерло. Как он не ожидал этого. Не ожидал того, что она посмеет его коснуться, не ожидал, что она поставит себя на одну ступень с его подчинёнными. И, пусть боги будут этому свидетелями, она могла бы поклясться памятью своей матери, что Тёмному Лорду это понравилось. Висенья видела это в его глазах. Видела в том, как он касался её позже, ощущала каждой клеточкой тела в момент, когда слышала его вкрадчивый шёпот. Послушание с её стороны заставило его оттаять. Повести себя иначе, помочь ей. И не думать об этом будет довольно сложно. «Боги, что же с ней происходит? Это идиотское любопытство в сторону Лорда уже начинает уверенно приближаться к точке абсурда…» — Чушь, — раздражённо прошипела девушка, снова и снова перечитывая собственное письмо. Теперь оно казалось ей каким-то слишком длинным, слишком неправильным и хвастливым. Эти дурацкие строчки с перечислением титулов точно нужно убрать. — Тебя зовут Лило, да? — всё ещё стоящий на коленях эльф поражено поднял голову и удивлённо округлил глаза. Всё прочие домовики явно стали заниматься благоустройством библиотеки чуть тише, прислушиваясь к их разговору. — Мерлина ради, поднимись. И не надо бросаться мне в ноги, я этого не люблю, — домовик быстро кивнул и осторожно поднялся, беспокойно теребя край своего одеяния. — На секунду представь, что тебе нужно написать письмо человеку, с которым вы не слишком близки, но давно уже не придерживаетесь официального контекста. Точнее, только делаете вид, что придерживаетесь, — пока что её объяснение звучало довольно странно и глупо, но описать иначе их с Лордом «общение» она не нашла слов. Ведь действительно, его излюбленное «Мисс О’Дану» и её извечное «Мой Лорд» — игра. Соревнование. Кто нарушит регламент первым. — Как бы ты его написал? Эльф, как ей показалось, занервничал ещё больше. Его глаза-мячики забегали по комнате, а тонкие пальчики принялись сильно дрожать. — Лило никогда не писать писем, хозяйка. Волшебники никогда не обращаться к домовым эльфам с такими вопросами. — Да, но я просто… — сейчас она была готова ударить себя по лбу. Действительно, нашла у кого просить совета. Эльфы не пишут писем, и уж тем более не делят те на официальные и не очень. — Ладно, не важно. Возвращайся к работе. Тот было дёрнулся, чтобы откланяться, но похоже вспомнил о её запрете на это и тихо скрылся за ближайшими стеллажами, оставляя её размышлять над содержанием послания в полном одиночестве. Попросить помощи у Аластора или отца возможности не было. Хотя, конечно же, возможность была, но оба скажут, что письмо более чем пригодно для чтения и поспешат то отправить, даже не подозревая о её сомнениях. Вполне себе помочь составить его попроще могла бы Дарина, но тот факт, что Висенья пишет Лорду в стиле неофициальной переписки тут же дойдёт до отца. Смотрительница никогда не умела держать язык за зубами. И поскольку других вариантов не было, О’Дану зло смяла неудачное письмо и бросила то в горящий камин, самостоятельно принимаясь за новое. «Какого ещё «Доброго дня»?! Отправь она его сейчас, то письмо придёт в Лондон, в лучшем случае, только к вечеру. Неужели так тяжело было включить голову, прежде чем браться за чернила?!» О том, почему её вообще волнует, что подумает о письме Волдеморт, она решила не задумываться. Сейчас это было ни к чему.«Доброго вечера…»
«Какое из обращений выбрать? Придерживаться привычного?» Девушка пришла к умозаключению, что подумает об этом потом, и принялась писать дальше.«… Пишу письмо в спешке, так что прошу простить за короткое содержание и отсутствие более точных подробностей. Моя семья жива, Тир на Ног не пострадал и проникновение в поместье не принесло за собой никаких существенных проблем. Поскольку моим близким больше ничего не угрожает, я хотела бы приступить к своим привычным обязанностям уже завтра утром. Вероятно, это письмо будет доставлено в Лондон только к вечеру, потому ставлю вас в известность, что прибуду в штаб на рассвете.
Мой отец выражает вам искреннюю благодарность за помощь в создании портала…»
В сознание подкралась странная, интригующая нутро мысль. Стоит ли писать что-то подобное? Ведь, она уже благодарила его лично. Выказала признательность за услугу словами…«К его словам присоединяюсь и я.»
В очередной раз потешила его и без того непомерное эго? Пусть. Она хотела это написать, и написала. А что последует вслед за этим письмом, не так уж и важно. Ведь увидит Висенья его только завтра, да и то не факт. Осталось только написать имя получателя и отправителя. И, почему-то, сейчас это было для неё самой сложной задачей. Ещё несколько секунд она смотрела на темные строчки перед собой, перо зависло в нескольких дюймах над бумагой, а его обладательница, казалось, подвергается сомнениям, но в следующий момент то быстро написало что-то в правом нижнем углу, а после скользнуло чуть выше, выводя букву за буквой. Стоило ей вновь поднести послание ближе к свету, как тут же в до этого пустых строках в свете свечей стало проглядываться совершенно неофициальное «Висенья» и «Повелитель».***
— Беженцы в горах. Никогда не слышал о них раньше, — Анвелл внимательно читал послание о помощи в своих руках, напряжённо хмурясь. — Не знаю, в курсе ли о ситуации Фоули. — Это не важно, — две фигуры у статуи богини Дану в семейном хранилище были окружены сыростью, треском свечей и эхом собственных голосов. Меч бога Нуаду снова ярко блестел на своём пьедестале, как и вернувшееся на мягкую подложку яйцо. Сверкало оно как самое ценное, самое дорогое сокровище из огромного изобилия богатств детей Дану. Так оно и было. Ничего, даже горы золота, не сравнятся с тем, что хранит в себе чешуйчатая скорлупа. — Помощи от него ждать не приходится. Нужно действовать самим. Работорговля запрещена в нашей стране. Нельзя закрывать на это глаза, — Висенья горящими глазами смотрела в лицо отца, и отчётливо видела, что в отличие от кражи их сокровищ такая новость его не сильно впечатлила. Лицо главы дома выглядело сурово, но спокойно. — Эти люди могут умереть там. И они умрут, если мы не вмешаемся. — Эти люди, — тихо повторил за ней Анвелл, возвращая обратно письмо. — кто они? Португальцы? — мужчина тяжело оперся о свою трость и взглянул в её лицо прямым, не предвещающим ничего хорошего, взглядом. — Мы не можем нести ответственность за жителей другой страны, Висенья. Ирландия — вот наша главная забота. Мы дали клятву защищать наш народ, эту клятву мы и несём сотни лет. О лагере беженцев нужно сообщить Министру. Подобные вопросы — его юрисдикция. — Нельзя ему говорить, пока не схватим преступников за руку, — от того, с каким скептицизмом отнёсся к ситуации отец, девушка едва не взревела от негодования. — Если Фоули и успеет к тому моменту, пока беженцы ещё будут живы, то закон будет на стороне тех, кто обходится с ними как с животными! У женщин и детей там нет никаких документов, их просто вышвырнут их страны, а эти мерзавцы останутся на свободе! Анвелл предупреждающе сузил глаза, всё-таки пытаясь говорить ровным голосом: — Никаких доказательств, кроме слов этой женщины, у нас нет. Ни разу ещё до меня не доходили слухи о продаже детей в Ирландии, и о кое-чем это всё-таки говорит, — она попыталась было возразить, но отец не дал ей даже возможности подать голос, — Пойми, Висенья, многие люди хотят и будут пользоваться твоей добротой. Мы не обязаны нести ответственность за каждого, кто попал в тяжёлое жизненное положение. — Но… — щеки загорелись от гнева, она просто не была способна подобрать нужных слов. — Неужели, ты не веришь им?! Не веришь этой бедной женщине?! Ты ведь прочитал письмо! Они голодают, два кувшина воды на двадцать человек, а эти изверги не дают им шанса сбежать! Отец, если это правда, то это возможность узнать намного больше о том, что на самом деле происходит в нашей стране. Это ведь не может быть единичным случаем! А если это как-то связано с Уравнителями… — Если ты так хочешь этого, то мы окажем им материальную помощь. Обеспечим провизией… — Им нужна не провизия! — это больше походило на яростный визг, что эхом отразился от сырых стен тихого подземелья. — А мы! — Довольно, Висенья! — от крика Анвелла, казалось, с потолка на их головы принялся сыпаться грунт, она тут же опешила, замолкая на полуслове. — Жизни людей чужой страны — не наше дело! Находясь здесь незаконно они сами определили свою судьбу! — волшебник вдруг сильно закашлялся и голос его охрип, становясь свистящим и нездоровым. — Мы не можем бежать ко всем, кто просит нашей помощи. И тебе стоит запомнить это. Хватит на сегодня подвигов. Мой тебе приказ — не вмешиваться. На несколько секунд помещение погрузилось в тишину. Анвелл старался на неё не смотреть, в то время как голубые глаза Висеньи не были способны отвести взгляда от знакомого лица. Полного разочарования, полного горького осознания, взгляда. — То есть, кража меча беспокоила тебя куда сильнее двух десятков невинных жизней? — даже глухой услышал бы в её голосе осуждение. Не заметить этого было просто невозможно. — Голодающих детей? Они покинули свои дома не от хорошей судьбы. — Ты не поможешь всем, Висенья, — уклонился от вопроса мужчина, устремляя взор на высеченное из камня лицо. Словно хотел, чтобы Дану не судила его за подобные слова. — Ты сделала на сегодня достаточно, и я горд тобой. Находясь здесь всего один день ты уже совершила куда больше, чем могла бы. Воздух размеренно поступал в лёгкие, становясь тёплым, горячим. Перед глазами она вновь видела дрожащие строчки, представляла, как трясясь от боли и ужаса их писала измученная, отчаявшаяся женщина. Представляла полные слез глаза детей, пустые лица сломленных мужчин. Это письмо было их последней надеждой на спасение, а Анвелл прочитал его как новостную колонку в газете и отказался помогать. Отказался только из принципа. Из-за того, что они не ирландцы. « — Он не прав, — женским голосом озвучило вдруг что-то, что вполне себе могло бы быть совестью. — Он боится, а ты — нет.» — Но я могу сделать ещё больше, — теперь и девушка устремила взгляд на каменную фигуру Дану слева от себя и тоже смотрела той точно в глаза, пытаясь прочитать в них верное решение. — Она не делит детей на своих и чужих, и я тоже не буду. Люди обратились ко мне за помощью, значит, они её обязательно получат. На каблуках она развернулась, направляясь к ведущей наверх лестнице. Чувствуя, как волосы бьют её по лицу и слыша зов отца, что приказывал ей вернуться обратно, но не прислушиваясь. Только не в этот раз.***
Ужасная, пугающая ночь накрыла собой самую высокую гору на всём острове, отбрасывая на небольшой палаточный лагерь величественную тень. Защищая и оберегая от любых бед и горестей. Конечно, так думали эти несчастные люди, наивно предполагали, что смогут спрятаться в далеких краях. Тех, где холодный ветер пробирал до костей, где практически не ступала нога человека, но все их надежды были напрасны. Даже здесь, даже через целое море, их не приняла к себе в объятия лёгкая жизнь, заставляя пройти новые испытания. Ни у кого из них не осталось волшебной палочки. Временное пристанище превратилось в настоящую тюрьму, где не были слышны их мотивы, где боги не отвечали на слезы детей, где люди, такие же волшебники как они, были жестоки, словно дикие звери. Бесчеловечны, будто бы не было в их груди бьющегося сердца, словно они не возвращались домой к своим жёнам, не смотрели в глаза дочерей. С наступлением ночи они снова явились сюда. Выходили из-за кромки деревьев один за другим, разрушая на своём пути абсолютно всё. Тут уже не осталось еды, ни одной, хотя бы бронзовой, монеты, только половина кувшина с водой, которую на глазах у двух десятков людей безжалостно разбили. Заставили наблюдать, как последняя надежда на выживание постепенно исчезает среди сухой травы. Даже природа словно была не живой, давно мёртвой. Сейчас они считали, что это был знак от богов, что им не стоило устраивать ночлег именно тут. Забирать больше нечего. Потому люди, одетые в богатые, кожаные одежды, поставили их перед собой на колени. Последняя из палаток вспыхнула после громкого «Инсендио». Благо, что никого в ней на тот момент не было. Беженцы больше не прятались, в этом просто не было смысла. Все уже давно поняли, что им суждено умереть тут. — Без еды, вещей, и денег, — вальяжно расхаживал туда и обратно человек, которого они прозвали «дьявол». Именно ему подчинялись все остальные «демоны», которые лишили их всего. Устроили ад на земле. — Всё ещё уверен, что хочешь, чтобы ваши детки умерли с голоду, старик? Это предложение будет последним, учти. Отдайте их нам добровольно, или сдохните тут как стадо грязных свиней, — мужчина слегка взмахнул палочкой, и от возникших в воздухе красных искр беженцы испуганно отстранились. Матери принялись закрывать собственной грудью детей, а самый старший из пленников закрыл глаза, похоже в любой момент ожидая увидеть вспышку убивающего заклятия. — Боишься смерти? — дьявол неприятно улыбнулся рядом жёлтых зубов и громко рассмеялся, открыто насмехаясь над ними. Унижая. — Это правильно. Ведь если вы не отдадите их по своему желанию, то мы будем убивать одного из вас каждую ночь. А после всё равно заберём бедных сироток себе. Отдадим в добрые руки. Конечно, я буду милосерден и позволю выбрать вам самим, кто падёт от моей руки будущей ночью, — старик на коленях перед ним принялся что-то быстро говорить, но тот только сплюнул на землю и что есть мочи прокричал. — Ты! Переведи! Один из подчинённых едва не вышвырнул из толпы женщину. Её волос коснулась лёгкая седина, на тёмных глазах выступили слезы, а на коже то и дело проглядывались свежие синяки и ссадины. Сложно представить, как много пыток ей уже довелось пережить. Она выглядела слабой, обессиленной настолько, что ровно стоять на ногах у неё уже просто не было сил. Отважный старик, что в отличие от остальных не выказывал и капли страха, был её мужем. На которого она смотрела взглядом полным отчаяния. — Говори! Круцио! Женщина забилась в агонии пыток, упала навзничь, руки и ноги неестественно выгнулись, мышцы, казалось, вот-вот просто-напросто лопнут от напряжения, когда всё вдруг закончилось. Мужчина кинулся к ней, и это заставило дьявола опустить палочку и ударить того кулаком в лицо, от чего старый волшебник согнулся пополам. Абсолютно по-магловски. Абсолютно не по-человечески. — Я несколько раз повторять не буду, — с издевательской ухмылкой преступник опустился на один уровень с ним и грубо поднял за седые волосы, заставляя смотреть в глаза. — Не согласны отдать детишек добровольно? В таком случае выбирай первого, кто падёт жертвой твоего упрямства. Абсолютно каждый человек в лагере понимал, что в подобном «отборе» не было никакого смысла. Что дьявол делает это только для того, чтобы помучить их души. Они могли бы перебить их всех ещё в первый вечер, но не сделали этого. День за днём играли в эти коварные, садистские игры. Сначала деньги, потом едва, вода, а теперь и жизни. Одна за одной. — Há mais honra e dignidade no dedo de cada um de nós do que em você e seus bandidos juntos, — выплёвывая в ненавистное лицо каждое слово, начал говорить измученный волшебник. — E estamos prontos para morrer por nossos filhos. E eu sou pela minha teimosia. Его жена взревела, словно раненое животное: — Não! Por favor não! В этот раз он не потребовал её переводить слова мужа. Понял всё подсознательно, инстинктивно. Наблюдая за цепной реакцией беженцев, которую запустили за собой эти слова. Только по их лицам, по слезам и криками, он понял, что старик выбрал себя. И его выбор он с радостью примет. — Что ж, отлично. Дьявол поднялся на ноги и сделал резкий выпад палочкой, от чего стоящие на коленях люди ахнули, ожидая увидеть зелёную вспышку, но вместо этого их глазам предстало ужасное зрелище. Даже перед смертью он решил не оставлять старика в покое и заклинанием поднял мужчину за щиколотки, заставляя того обессилено повиснуть в пятидесяти футах над землёй, как какую-то тряпичную куклу. Толпа бандитов принялась громко гоготать, хлопать в ладоши и свистеть. Каждый их них наслаждался этим зрелищем. Наслаждался беспомощными криками волшебника и людей, что с болью в глазах смотрели на него не в силах помочь. Ношенные, грязные вещи повисли на нём мешком, лицо покраснело, а из носа на землю тонкими струйками капала густая кровь. Старик явно начал терять сознание, пока вдруг присутствующие не заметили в небе над ним тёмную тень. Она промелькнула так быстро, что дьявол решил, что ему показалось. Что эта тень была всего лишь мелькнувшей на мгновение иллюзией в его глазах, обманом зрения. Но его подельники тоже не отрывали взгляда от ночного неба. Кто-то по-прежнему смотрел на болтающего ногами в воздухе человека, а кто-то хмурился и щурил глаза, как и он, пытаясь разглядеть среди облаков и звезд странное видение. И тут он увидел её снова. Луна светила сегодня невероятно ярко, каким-то несвойственным себе, жёлтым светом. И в один момент этот самый свет закрыла собой большая, крылатая тень. И почти сразу же он осознал, что это такое. — Дракон! — о беженцах мужчина тут же забыл, и измученный волшебник упал на землю, каким-то чудом ничего себе не повредив. Жена тут же бросилась к нему и принялась оттаскивать подальше. Толпа людей в чёрной коже вертели головами и только стояли на месте, не веря, что это может быть правдой. — Быстрее в лес! Кому говорю, бестолочи?! Живо! Люди, повинуясь своему лидеру, метнулись в сторону леса. Одна за одной тёмные фигуры пересекали большую поляну, позорно убегая от тех, кого мучили на протяжении нескольких недель, но было слишком поздно. Их гость оказался быстрее. Едва первые из отступивших приблизились к деревьям, как тут же яркая вспышка осветила собой небосвод. Осветила красного дракона, что выпустил по деревьям столб горячего пламени, отрезая им путь. Несколько фигур сбило с ног ударной волной, и они отлетели в сторону, падая навзничь. Те, кто ещё был способен стоять на ногах, побежали в левую часть леса, в попытке скрыться там, но и тут нежданный гость действовал на опережение. Алая вспышка быстро облетела поляну по кругу, заключая своих врагов в огненное кольцо. Больше бежать было некуда. Они в ловушке. Температура воздуха нагрелась до немыслимых температур, дети плакали и кричали, показывая на снижающегося дракона пальцем, а их родители с замиранием сердца смотрели на то, как исполинские лапы коснулись земли, отделяя толпу беженцев от толпы бандитов. Земля принялась дрожать, преступники подняли палочки, следуя примеру своего главаря, но напрасно. Стоило только жёлто-оранжевым глазам взглянуть в их сторону, как Мейла тут же яростно взревела, и большая часть из них содрогнулась в крупной дрожи. У некоторых затряслись колени, у других палочки повыпадали из рук, а кто-то до последнего пытался строить из себя напускную смелость, но напрасно. Страх отчётливо просматривался на их мокрых от пота лицах, но это играло ей только на руку. Висенья пришла сюда с целью напугать их. Показать серьёзность своих намерений. И она напугала. Напугала настолько, что впервые видела обращенный к себе животный ужас. Это — холодный север, где драконам места нет. Эти люди, быть может, никогда в жизни не видели их, а уж тем более и подумать не могли, что кто-то из О’Дану лично придёт по их душу. А за содеянное им ответить придётся. Она об этом позаботится. Невысокая фигура спрыгнула с седла, и тут же все взгляды устремились на неё. Похоже, что до этой минуты наездника на фоне дракона никто попросту не заметил. Настолько вид диковинного животного их поразил. Дым от горящих деревьев устремлялся высоко в небо, свет от огня освещал лица присутствующих, но скрыться у них возможности не было. Кто-то, особенно трусливый и желающий избежать наказания, пытался затушить тот простеньким «Агуаменти», но всё безрезультатно. Конечно, ведь как и Адское пламя, драконов огонь обладал невероятно мощной магической силой, никакими заклинаниями его не затушить. Пока тот не иссякнет сам. Подводя итоги: выбор у работорговца и его помощников был невелик. Либо попытаться удрать и мгновенно изжариться в волшебном огне, либо выйти на диалог с ней. Другого выбора им Висенья попросту не оставила. Хотя, говорить будет только один, она уже поняла это. Работорговцем был он, в этом не было никаких сомнений. Крупный мужчина лет сорока, с блестящей лысиной на голове и странной татуировкой на шее, больше походившей на какое-то выжженное клеймо, которое уже успело зажить. Кожа в том месте была неровной, повреждённой, а сам знак рассмотреть она не имела возможности. Большую часть его закрывали тяжёлые цепи из золота и кожаные одежды, которые явно стоили немало. Этот мужчина богат, властен и беспросветно глуп. Промышлять чем-то подобным прямо на их земле и позволить улететь отсюда сове. Неужели рассчитывал, что до О’Дану эта новость никогда не дойдёт? А он всё смотрел ей прямо в глаза, нагло, с таким видом, будто это он поймал её за руку, но уж точно не она. Дерзко вздёрнул подбородок и сложил руки на груди. Словно бы это у него за спиной стояла гора мышц и мускулов. — Моё имя Висенья О’Дану, — громко начала девушка, держась перед бандой грязных преступников с таким достоинством, каким только могла. Казалось бы, какие огромные суммы они имеют с продажи людей, а выглядят как какие-то оборванцы, наряжённые в дорогую одежду. — Я дочь Анвелла О’Дану. Защитника Ирландии и её берегов. И от его имени… — Я знаю, кто ты, куколка, — перебил её работорговец и неприятно улыбнулся, похоже ощущая себя как на утренней прогулке. — Скажи, если я ущипну тебя за задницу, то твоя крылатая тварь меня сразу слопает или даст возможность насладиться моментом? Он хрипло рассмеялся, но похоже, кроме него никому из его подельников подобный выпад забавным не показался. А особенно после того, как дракон за её спиной сделал шаг и оскалился в сторону их лидера, наглядно считывая настроение своей кровной сестры. — Попытайся, и тогда быть может встретишься с остальными друзьями, которые тоже осмелятся проявить подобную дерзость, — несмотря на откровенное насмехательство в свою сторону Висенья ни коим образом не показала, что эти слова хотя бы немного вывели её из душевного равновесия. Только продолжала говорить всё так же чётко и звонко, чтобы все точно смогли услышать её слова. — Только, в таком случае придётся обыскать целый ад. Мужчина широко улыбнулся и кивнул, словно бы восхитился таким резким ответом с её стороны, но дожидаться от него очередной реплики Висенья не стала. Силясь донести до преступников об их незавидном положении. — От имени своего отца всех вас я объявляю преступниками против действующей власти, и даю вам выбор. Сдайтесь добровольно и будете арестованы, а в последствии судимы Визенгамотом, или попытайтесь оказать сопротивление, — по поляне прошёлся угрожающий, вибрирующий звук, от которого кровь была готова начать стынуть в жилах. — но в таком случае встретите смерть прямо здесь и сейчас. На несколько секунд поляна погрузилась в оглушающую тишину, нарушаемую только шумом ветра и треском горящих деревьев. Долго, так долго, что где-то внутри она начала чувствовать беспокойство, они смотрели друг другу в глаза. Волшебник не отрывал от неё долгого взгляда, а когда наконец сделал это, то устремили тот на гигантскую рептилию позади неё, что явно была настроена этим днем крайне воинственно. В наступившей ночи алая чешуя начинала походить на настоящую кровь. Густую, тёмную, будто бы зверь был целиком и полностью залит ею. И О’Дану не могла осуждать его за то, что от подобного зрелища работорговец свой пыл слегка растерял и бросил палочку на землю, с крайне недовольным лицом провозгласив: — Кто собирается пропечь кости в чёртовом костре — милости прошу, а кто ещё хочет поцеловать мамочку в щёчку — бросать палочки. Эта сука и её тварь сожрут нас одним махом и костями не подавятся. Одна за одной на траву упали волшебные палочки, и с каждой такой палочкой Висенья чувствовала себя так, словно совершила невозможное. Она была права с самого начала. Она поверила этим людям и не ошиблась. Вопреки запрету отца сделала так, как посчитала нужным. Поймала их сама. Не спуская с бандитов глаз, девушка потянулась к одному из специальных карманов сбоку седла и достала оттуда подпрыгивающий и дрожащий предмет. Это больше походило на светящийся бледно-голубым цветом металлический шар, который ощущался в руке поразительно лёгким, совсем как перышко. Так что посильнее размахнувшись она отбросила тот как можно дальше от себя, уже готовясь увидеть в темноте яркий свет. Так и случилось. Уже через мгновение ровно на том месте, куда упал магический предмет, вдруг возникла белая вспышка, а следом за ней водоворот, из которого друг за другом на поляне стояли появляться знакомые фигуры. — Хорошая вещь, правда? — чуть позже Аластор с лёгкой грустью перебрасывал из руки в руку теперь уже непригодный к использованию артефакт. А точнее — карманный портал, который работал по принципу обычного портала, только лишь с одним отличием — он мог перемещать людей друг к другу без каких-либо чар. Требовалось только чтобы с двух сторон у волшебников были «сестринские» артефакты. Чтобы переместиться в точное место, где и находился лагерь беженцев, Аластор отдал один ей, а второй оставил у себя, чтобы он мог переправить людей на эту поляну. В письме точное местоположение лагеря было указано довольно расплывчато, и Висенье пришлось немного полетать над округой, чтобы найти его. — Жаль только, что одноразовая. Во второй раз не попользуешься. — Точно, — девушка тоскливо взглянула на свой шар, что крепко сжала в ладони, а после перевела взгляд на измученных людей, которым в срочном порядке оказывали первую целительскую помощь. — Спасибо тебе за помощь, Аластор. Не знаю, как бы я смогла провернуть это без твоего участия. Тот весело пожал плечами. — Никак, но твой отец лично мне никакого запрета на участие в этой авантюре не давал, так что, я решился помочь тебе без мук совести. Хотя, от твоих выкрутасов за сегодня я успел уже немного устать, — зелёные глаза Кемпела скептически взглянули на наручные часы. Уже была глубокая ночь. — Подумать только, ты здесь всего сутки, а уже поставила всю Ирландию на уши. Признайся, Лорд даёт тебе зелье бесконечной энергии, а вместе с ним настойку беспросветной смелости и храбрости? По-другому объяснить твоё сегодняшнее поведение у меня просто не находится причин. О’Дану натянуто улыбнулась. «Да уж. Всего какие-то сутки, а произошло так много всего. Её появление здесь, Хэддл Холл, а теперь Висенья и вовсе посреди ночи находилась за километры от дома. В той части Ирландии, в которой и с роду не была.» Но, кончено же, дело было не в смелости или, да простит её Дану, отваге. Она просто устала сидеть на месте. Устала вечно слушать отца и опекающего её, как какой-то коршун, Лорда. Вырвавшись из-под опеки Анвелла она попала под крыло человека ещё большее контролирующего. Она ведь даже в Лондон не могла отлучиться без его провожатых. А теперь, дома, ей хотелось помочь чем она только сможет, пока снова не пришлось возвращаться в поместье Блэков, где день за днём не происходит абсолютно ничего. Где она тонет в рутине как в вязком болоте, отчаянно пытаясь дышать. «Да и, как она могла оставить этих несчастных людей? Кто вступится за тех, кто не может сделать этого сам, если не она?» «Я несу ответственность за каждого из них, — нечто ласковое тихо мурлыкало внутри, пока Висенья наблюдала за тем, как одна из девочек жадно укутывается в наколдованное одним из волонтёров «Палочки Помощи» одеяло. — И мне не важно, какой они крови и откуда приходятся.» — Лорд не даёт мне ничего кроме новой порции нервов на серебряном блюдце и уроков окклюменции, о которых попросил его мой отец. Я почти не пересекаюсь с ним, большую часть времени провожу лаборатории. Девушка попыталась отогнать от себя навязчивую мысль, что слегка ожесточает свою жизнь в доме Блэков в глазах кузена намеренно, чтобы он не стал задавать ей никаких других наводящих вопросов о персоне Лорда Воледомтра. — Начала увлекаться зельями? — она кивнула, не вдаваясь в подробности по поводу того, как именно очутилась под крылом Ванессы. Этого Аластору знать ни к чему. — Кто бы мог подумать. Правда, я бы предпочёл узнать об этом из писем, которые ты обещала мне писать. А в итоге за столько дней я не получил от своей невесты ни одной весточки, — тёмные брови напряжённо нахмурились и Висенья непонимающим взглядом скользнула по лицу Кемпела, в котором действительно увидела едва заметную обиду. — Если не рискуешь писать, то отправила бы патронуса с сообщением. Правда, не знаю, перелетел бы он целое море… — Твоя невеста написала тебе письмо в вечер своего приезда и, вообще-то, не получила на него никакого ответа, что несказанно её расстроило, — то, что кузен посмел обвинить Висенью в том, чего не делал сам, безумно её возмутило. — Не ты ни отец не написали мне ни словечками за целых две недели. Будто бы избавились от меня, отправив в Лондон на ссылку. Аластор остановился. Девушка остановилась тоже. — Да, ты написала мне одно, короткое письмо, что добралась до места назначения, и что с тобой всё в порядке, — всё не унимался кузен, чем выводил О’Дану из себя ещё больше. — Но я прислал тебе ответ той же совой. Твоим же письмом. Торопясь написал его на обороте, чтобы не заставлять ждать. А после того, как ты не ответила, написал ещё одно. Мы с Анвеллом решили, что, возможно, ты по какой-то причине боишься писать нам. Потому и не пытались больше связаться с тобой. В конце каждой недели Лорд присылает твоему отцу отчёт об использовании его средств и добавляет, что ты находишься под его защитой, в целости и сохранности. Мы ведь не знаем, какая ситуация обстоит в Лондоне, вдруг слишком больше количество отправлений привлекает внимание к поместью, — с каждым его словом Висенья начинала походить на серую тень, настолько сильно лицо её исказилось в непонимании. — Возможно, их перехватили? — Не знаю, — она задумчиво закусила губу, обдумывая услышанное. — С совой могло что-то случится в пути один раз, но ведь, ты писал ещё, верно? И до меня не дошло ни одно из твоих писем. Варианта только два: либо кто-то отчаянно надеется, что мы глупы настолько, что будем обсуждать серьёзные вопросы в личной переписке, либо письма всё-таки дошли до штаба Лорда, но почему-то так и не попали ко мне в руки. Ни о какой проверке приходящей в дом корреспонденции никто из живущих там никогда не упоминал, — в то, что её личную переписку с Аластором перехватил кто-то чужой, верилось с трудом. Но и то, что Лорд Волдеморт на досуге читает приходящие ей послания, звучало как бред сумасшедшего. С чего бы он стал интересоваться её личными переписками? — Что ты писал в них? Что-то что касалось мальчика или моего задания в Лондоне? К её удивлению Кемпел вдруг смущённо закашлялся и отвёл взгляд сторону, заставляя О’Дану начать нервничать только сильнее. — Нет, ничего такого в них не было. Едва ли кто-то кроме тебя и меня посчитает те письма достойными внимания. Я просто интересовался в них твоим состоянием, досугом, да и просто спрашивал почему ты перестала выходить на связь, — явно наблюдая на её лице настороженность кузен сконфуженно почесал затылок и к острым скулам вдруг прилила кровь. — Ну, возможно несколько раз так же упоминал, что в Тир на Ноге мне тебя сильно не хватает, и что я скучаю по твоему недовольному лицу, но ничего более откровенного. Переписка личная, но уж точно не интимная. Но, всё-таки, мне бы не сильно хотелось, чтобы кто-то из штаба Лорда читал её за чашечкой утреннего чая. — Да, мне тоже… Висенья даже боялась представить, что с ней будет, если досмотром почты занимается Волдеморт лично. Нет, это не может быть он. Прочитай Лорд послания от Аластора, то наверняка не упустил бы возможности подначить её за это. Сердце гулко застучало в груди, а дыхание тут же перехватило. Она вдруг вспомнила его слова этим утром. Фразу, подлинную суть которой она тогда не поняла.« …Вы не пробыли здесь и двух недель. Успели соскучиться по своему жениху?»
«Боги. Ну, нет, не может быть. Это просто совпадение…» — Выходит, мои письма до тебя попросту не дошли. Если честно, от этого знания мне стало немного легче, — девушка едва услышала его слова через гул собственных мыслей, и только безучастно кивнула, даже не потрудившись взглянуть в лицо Кемпела. — Утром ты вела себя немного не так, как обычно. Я уж было решил, что между нами что-то случилось. Вся рассеянная, абсолютно не хочешь слушать, что я тебе говорю. Совсем как сейчас. Пальцы Аластора щёлкнули её по носу и наконец-то Висенья вернулась из мыслей о Лорде в реальность. К своему жениху, который, вообще-то, стоял с ней рядом прямо здесь и сейчас. — Что ты сказал? — она обеспокоенно заглянула в его глаза, наблюдая дикую усталость от подобного отношения в свою сторону. — Прости, Ал. Последние сутки выдались для меня очень тяжёлыми, и мои мысли пока заняты немного другими вещами. Кто знает, когда мы вернёмся домой, а в девять часов я уже должна быть у комнаты Тимоти… — Всё в порядке, — поднял руки кузен, словно пытался показать, что сдаётся без боя. — Я всё прекрасно понимаю. На тебе много ответственности, и это тяжело, но ты обязательно справишься. После того как ты показала себя за послание сутки, вряд ли у кого-то в этой стране повернётся язык сказать обратное, — большие ладони коснулись девичьих плеч, успокаивающе поглаживая. — Не думай об этом. Ты в порядке, и это всё что меня волнует. Лучше расскажи о мальчике, уже адаптируется к волшебному миру? О’Дану расстроенно покачала головой из стороны в сторону. — Нет. Он очень травмированный ребёнок, и сейчас мне кажется, что на его подготовку понадобится гораздо больше времени, чем планировалось изначально. Тим почти не разговаривает, за весь день может выдавить из себя слово или два, но это даётся ему тяжело. Я почти уверена, что он догадывается о том, что внутри него сидит нечто. Что это именно оно убило ту несчастную женщину, и это его пугает. Он боится, что что-то подобное может случиться опять, потому и держится от всех на расстоянии. Но в последний мой визит он наконец пошёл на хоть какой-то контакт. Не хочу думать о том, как моя пропажа скажется на нём. Надеюсь, что этот день не вернёт всё к начальной точке. Зелёные глаза кузена внимательно смотрели на лицо напротив, похоже пытаясь понять, с чего бы это вдруг она так быстро прониклась какой-то сироткой. — Я не думаю, что один день сильно подпортит ситуацию, Висенья. И я бы рекомендовал тебе отоспаться в постели и уже после, на следующий день, трансгрессировать в Лондон. Наберись сил. — Я не могу, — наотрез отказалась Висенья, и на секунду не принимая такой вариант событий. — Я нужна этому ребёнку, Ал. Я единственный человек во всем мире, с которым он пытается найти хоть какой-то общий язык. Я не могу просто взять и оставить его на целых два дня в полном одиночестве. Так нельзя. По тому, как яро она отказалась, как бойко принялась заступаться за одинокого мальчика, Кемпел понял всё мгновенно. Знал её слишком хорошо. — Ты привязываешься к нему, весенняя. Не забывай, он — всего лишь твоё задание. — Знаю, — голубые глаза взглянули в сторону одной из пострадавших матерей, что крепко держала в своих объятиях грязного мальчишку, целуя его в обе щеки крепко-крепко. Так, как могут целовать только любящие матери. — Но как бы я не старалась я не могу остаться к нему равнодушной. Ты бы тоже не смог, поверь мне. Несмотря на всё то, что случилось, он чудесный ребёнок. Никогда не пойму матерей, которые отказываются от своих чад добровольно. Моя мама отдала за это свою жизнь. Тёплые ладони принялись медленно и осторожно спускаться ниже, к талии. Нежно, вкрадчиво, смакуя каждое движение. — Рассуждаешь так, словно хочешь быть на их месте, — кузен кивнул в сторону собравшихся вместе женщин, всё так же не отрывая сияющего взгляда от её лица. — Хочешь быть матерью. Это на тебя совсем не похоже. Пальцы едва ощутимо сжали под собой её кожу, и попытались мягко притянуть к себе, но Висенья убрала его руки, всеми силами избегая полного разочарования взгляда. — Да, ты прав. Это совсем на меня не похоже.***
— Поверить не могу, работорговля! — громко цокал и причитал действующий Министр Магии Ирландии, осторожно вышагивая шаг за шагом на первом этаже Тир на Нога, направляясь к каменной площадке. — Ещё и в наше время! Будто бы этим людям домовых эльфов мало! Лицо мужчины было красным от гнева, он, должно быть, шёл бы намного быстрее, но из уважения ступал в темп с человеком подле себя, который уже не имел возможности передвигаться так спешно, как раньше. Анвелл, хромая на покалеченную ногу, провожал Министра после долгого разговора в их кабинете. Правда, в этот раз их было не двое, как обычно, а трое. Висенья в подробностях рассказала о проделанной операции, с одним лишь важным упущением, что пострадавшими от рук преступников были именно беженцы, а не жители Ирландии. Нарочно умолчала об этом, только сказав, что все пострадавшие были отправлены в центр «Палочки помощи», где пробудут на попечении какое-то время. Приведенные Аластором волшебники доставили всех виновных прямо в Министерство Магии, где те были тут же заключены под стражу. Сначала Гектор Фоули крайне возмущался, что настолько масштабная миссия по освобождению не была согласована с ним, но после ужасающих подробностей быстро остыл, не развивая эту тему более. — Вероятно, что они отбирали детей у родителей и отдавали в чужие семьи за определённую сумму, — подала голос девушка, что крепко держала отца под руку, помогая ему идти ровнее. — Сомневаюсь, что кому-то из волшебного сообщества нужны рабы-волшебники, господин Министр. Как вы верно подметили, домовые эльфы выполняют все те же обязанности по фактам магического контракта совершенно бесплатно. Это просто не имело бы смысла. — Верно, верно, — тихо бубнил себе под нос Фоули, беспокойно накручивая кончик усов на палец. — Даже не знаю, чем бы это всё могло закончиться, если бы вы не вмешались, Анвелл. Оперативность операции вызывает искренне восхищение, — против воли Висенья гордо выпрямила плечи и ощутила, на щеках проступает предательский жар. Получить похвалу от Министра — то, чем могут похвастаться немногие. — Но я до сих пор не могу понять, как мы могли упустить из виду подобное безобразие?! Ведь один из них состоит у нас на службе! — Многие ради богатства и власти способны даже на настолько ужасные деяния, — подал голос глава дома, стоило и им ступить на твёрдые плиты каменной площадки. — Их допросят по факту связи с Уравнителями? Почерк очень похож на их. — Допрос уже идёт, насколько мне известно, — быстро отрапортовал Фоули, на ходу вытирая вспотевшее лицо платком из нагрудного кармана. — Пока они не желают ничего говорить, но даже к таким персонам мои ребята найдут подход, так что не беспокойтесь на этот счёт. Сыворотка правды быстро развяжет им язык в случае, если будут продолжать упираться, — Министр кивнул на прощание, уже собираясь трансгрессировать, как вдруг застыл на месте и так и не провернувшись в воздухе обернулся на стоящих позади, сверля их лица беспокойным взглядом. — Я ведь могу рассчитывать на то, что произошедшее останется только в кругу нужных людей, Анвелл? Мне не нужна паника в обществе. Волшебник кивнул. — Конечно, Гектор. Можешь на меня положиться. Тот нервно улыбнулся, а после продолжая что-то бубнить себе под нос исчез, оставляя две фигуры на каменной площадке наедине. Висенье тоже пора было отправляться. Поскольку пробовать трансгрессировать через целое море к дому Блэков она не рискнула, девушка приняла решение воспользоваться привычным способом перемещения. Порталом. А потому беспокойно поглядывала на часы, боясь не успеть к нужному времени. Поспать девушке удалось всего два часа, и проснувшись чувствовала она себя до крайности разбито и обессилено. Приключения вчерашнего дня и минувшей ночи давали о себе знать, О’Дану настолько истощилась как эмоционально, так и физически, что в зеркале вместо себя смогла наблюдать только абсолютно не эмоциональный овощ, который умел только передвигать ногами и вставлять слово или два в происходившие вокруг диалоги, и то невпопад. — Как себя чувствуешь, дочка? — голубые глаза Анвелла весело взглянули в её уставшее лицо, явно замечая, что она готова заснуть в любую минуту прямо на ходу. — Ночные переключения дают о себе знать? — Не то слово. Мейла по возвращению улетела в лес так быстро, что я едва успела стащить с неё седло. Боялась, что мне опять захочется геройствовать. Мужчина тихо хохотнул. — Её можно понять. Целых два перелёта в разные части острова за день. Благо, обе ситуации не потребовали от неё боя, ведь ты смогла решить всё мирным путем. — На секунду мне показалось, что работорговец не захочет сдаваться сам, — перед глазами вновь возникло его лицо. То, с каким выражением он смотрел на неё. Словно бы презирал и был уверен, что победит в любом случае. — Он выглядел так, будто бы был уверен в своей победе. Моё появление его совершенно не удивило. — Возможно, он понимал, что отпущенная по глупости сова с письмом принесёт за собой неприятности, и был готов к этому. — Я не могу избавиться от чувства, что что-то не так, — действительно, нечто в груди беспокойно съеживалось от мысли, что Висенья справилась слишком легко. Что никто из них особо и не сопротивлялся. — Никто даже не попытался напасть на меня. — А ты бы рискнула на их месте? Стала бы пытаться оказывать сопротивление наезднику существа, способного убить их всех только по одному приказу? В отличие от неё Анвелла сложившаяся ситуация нисколько не беспокоила. Мужчина выглядел куда менее напряжённым, чем в минуты их последнего разговора. Похоже смог наконец облегчённо выдохнуть от того факта, что вот-вот его дочь вновь будет под чутким присмотром Лорда. — Нет, наверное… Её голос уверенности абсолютно не внушал, так что рука отца настойчивым движением легла на острое плечо, заставляя отвлечься от тяжёлых мыслей. — Не думай об этом, ты свое дело сделала. И мне совестно, что я попытался не дать тебе его совершить. Пора смириться с мыслью, что теперь ты сама можешь отвечать за свои поступки, — тонкие губы расплылись в едва заметной улыбке, и девушка, как могла, попыталась улыбнуться в ответ, но получилось с трудом. Несмотря на признание своей неправоты она не чувствовала, что отец искренне одобряет её ярое стремление решать подобные ситуации лично. Он всегда предпочитал действовать через своих посредников. — Лучше расскажи мне, как продвигается твоя миссия в Лондоне. Успела узнать о Лорде что-нибудь полезное? О’Дану едва заметно сглотнула. Признаться, задачу завоевать доверие Тимоти она поставила на ступень выше чем получение информации о прошлом Лорда Волдеморта. Подружиться с сироткой было куда проще и легче, ведь на данном этапе её жизни в штабе розыск скелетов в шкафу Тёмного Лорда выглядел как невыполнимая миссия. До сих пор у неё не было ничего, хотя бы маленькой детали, с которой она могла бы начать свои поиски. Абсолютно ничего. Да и, не слишком ей хотелось углубляться в его личность ещё сильнее. Ведь это значило, что рано или поздно девушка может стать с ним ещё ближе. Чего допустить, ни в коем случае, нельзя. — В первую очередь я стараюсь заниматься мальчиком. Здесь хотя бы наглядно понятно, что нужно делать. А насчёт Лорда… — кожа ладоней вдруг вспотела от волнения и Висенья постаралась незаметно вытереть те о ткань дорожной мантии. Она никогда не умела врать Анвеллу, жутко стыдясь того факта, что нагло обманывает отца. — Мы видимся исключительно на уроках окклюменции и иногда в штабе. Пока у меня не было возможности узнать хоть что-то, с чего можно начать поиски… — Разве? — подозрительно сузил глаза Анвелл, прохаживаясь по ней напряжённым взглядом. — Ты знаешь, что он учился в Хогвартсе когда-то, и именно там так удачно сейчас работает домовой эльф, которого ты спасла от смерти. Неужели, он не сможет добыть для тебя ничего полезного? — Да, но нужно узнать хотя бы его настоящее имя или примерные года обучения. Хогвартс успели закончить сотни тысяч учеников… — с дрожью в голосе принялась оправдаться девушка. Боясь смотреть в голубые глаза отца. — Из крупиц тяжело собрать полную картину. — А как ещё она должна собираться, Висенья? — голос Анвелла звучал ровно, спокойно, но на подсознательном уровне она поняла, что её ответ главу дома сильно разочаровал. То, что за столько дней она***
Когда головокружение наконец закончилось, а каблуки туфель коснулись каменной брусчатки девушка зажмурилась от непривычного чувства тошноты где-то на уровне глотки и принялась жадно вдыхать колющий лёгкие воздух. Даже не поднимая головы она точно знала, что попала туда, куда нужно. Вместо морского бриза чувствительные рецепторы стали ощущать приятный запах цветущих круглый год цветов Друэллы, что были высажены вдоль дорожки, ведущей к поместью. После шума слышать в ушах тишину было непривычно и странно. Раннее утро, все обитатели дома Блэков, должно быть, увлечённо трапезничают, одна лишь Висенья застыла у калитки и пыталась привести себя в чувства. Ужасная усталость и бессонная ночь сделали её перемещение куда более неприятным, чем могли бы. Подводя итоги, чувствовала себя О’Дану крайне паршиво, потому сразу даже не обратила внимание на то, что под тенью ближайшего дерева за ней наблюдала пара глаз. Внимательно следила за каждым движением. Тихо, вкрадчиво. Светло-голубые радужки обвели взглядом её взмокшее после перемещения лицо, подметили то, что вместо ночного пеньюара на ней была более приличная одежда и едва заметно скользнули к волосам, которые она всё так же предпочла оставить в косе. Девушка выпрямилась и почти позволила себе облегчённо вздохнуть, как вдруг заметила наблюдающего за ней Лорда Волдеморта. Мужчина вальяжно оперся о толстый ствол дерева позади себя, руки его были крепко сложены на груди, а выражение лица исказилось в лёгком удивлении. Будто бы он не ожидал, что Висенья прервет его одиночество так скоро. О’Дану тут же быстро сменила позу и выпрямила спину, наконец переставая походить на человека при смерти. — Мой Лорд. Голова склонилась в уважительном кивке, в то время как глаза всеми возможными способами избегали зрительного контакта с ним. От воспоминаний об отправленном письме щёк коснулся лёгкий румянец. Теперь, когда они встретились снова, девушка корила себя за то, что поддалась той слабости в семейной библиотеке. Предала значение отключающему мозги наваждению, мороку. Она совершенно не ожидала, что встреча с Волдемортом тет-а-тет произойдёт так скоро и неожиданно. Что он, возможно, спросит с неё за послание уже так скоро. И даже несмотря на то, что ничего такого в том письме не содержалось, ощущала себя О’Дану так, словно провинилась в чем-то ужасном. Будто бы каждый диалог с Лордом всё больше и больше приближал её к тому, что в решающий момент предательство дастся ей не так легко, как она на то рассчитывала. Вся семья упорно твердила, что нужно держать его на расстоянии вытянутой руки, а пока что девушка только и делала, что позволяла появиться между ними, какой-никакой, нити, поверх которой могут начать наслаиваться всё новые и новые воспоминания. Нет, общение с ним нужно свести до минимума. Зря она написала это письмо, очень зря. — Висенья, — тёмный маг слегка склонил голову вправо и взглянул на наручные часы. — Вовремя, кто бы мог подумать. Возвращение на родину хорошо повлияло на ваши пунктуальные привычки… Она натянуто улыбнулась, оглядывая лужайку перед поместьем на наличие своего провожатого, но никого, кроме конечно Волдеморта, тут больше не было. Что могло означать только то, что диалог с ним свернуть как можно быстрее уж точно не получится. Жаль, ведь она хотела этого. Искренне хотела убежать от этого человека как можно дальше, ведь теперь ситуация в корне изменилась. Отец отдал ей прямой приказ, и выполнить его она обязана. С какой-то стороны встреча с ним, напротив, должна была Висенью только обрадовать. Небывалая возможность попытаться выведать что-то важное только наедине. Что же пошло не так? «Я не знаю. Я не знаю. Я не знаю.» Отрицать и бороться с этим больше просто не было сил. Не было сил покрывать мишурой из всяческих оправданий тот факт, что несмотря на целый букет неприятных ситуаций, обид и ещё десятков различных причин загадочность, властность и раздражающая дотошность Лорда, в какой-то степени, её притягивала. Сложно назвать это чувство одним конкретным термином. Интерес, заинтересованность, настороженность. Обязательства и любовь родных требовали от неё не чувств, а твёрдого рассудка, но поблизости от него девушка не могла думать ни о чём кроме этих холодных глаз, глубокого голоса, запаха… Это получалось рефлекторно, машинально, будто бы на уровне инстинктов. Словно бы каждая молекула в её теле отчаянно тянулась к нему, пытаясь опять ощутить на себе сильные руки. Это же чувство воспротивилось объятиям Аластора несколько часов назад и посоветовало ей не прерывать его сон пред своим уходом. Уйти не прощаясь. Теперь руки будущего мужа на талии ощущались как-то неправильно. Ни одной восторженной мурашки не проступило на коже, бабочки в животе упорно молчали, а всё внутри неё спуталось и смешалось от противоречий. От понимания, что её же собственное тело предательски реагирует на любое упоминание Лорда Волдеморта. Всего-то упоминание. Никогда ещё Висенья не думала так долго над тем, какие слова подобрать для письма. Не задумывалась над обращениями, над собственной подписью. Ведь никогда ещё всего-то строчки на листе бумаги не имели для неё настолько огромное значение. — Висенья! — собственное имя вырвало её из мыслей и от неожиданности О’Дану всё-таки посмотрела Лорду точно в глаза. Мужчина даже успел выйти из тени дерева и приблизиться к ней. Взгляд у него был такой, словно Волдеморт смотрит на пациента с явными нарушениями в душевном здоровье, и от этого взгляда она раскраснелась ещё больше, чувствуя себя круглой дурой. — Вы вообще слышите, что я пытаюсь до вас донести, или мне всё-таки попросить мисс Бриджитон проверить ваш слух на факт каких-либо серьёзных отклонений? Что-то мне подсказывает, что большую часть моего монолога вы пересказать не сможете. В голосе слышались уже привычные ей, едкие нотки. Без дозволения хозяйки из груди вырвался еле слышный вздох, насквозь пропитанный чувством досады. Тёмный Лорд и без того пребывал не в лучшем настроении, а её рассеянность вывела его из себя только сильнее. Ничего нового. С чего она вообще решила, что тот странный эпизод в каморке хоть как-то мог сблизить их? « — Не нужно обманывать себя ложными надеждами, — дал отрезвительную пощёчину разум, вынуждая взять себя в руки. — Делай свое дело, а после беги без оглядки. Туда, где тебя будет ждать муж и совместное будущее вместе с ним.» — Не смогу, — Висенья глубоко выдохнула и постаралась говорить чётко и раздельно, чтобы у него не было возможности вновь зацепиться за какую-нибудь мелочь. — Прошу меня простить, Мой Лорд, у меня выдалась тяжёлая ночь. Я совсем не успела отдохнуть и выбилась из сил. Густые брови едва заметно приподнялись, а бледное, с четко выверенными чертами лицо, осталось всё таким же беспристрастным, как и до этого. — И что же за нападение всё-таки случилось прошлой ночью в Тир на Ноге, раз уж оно потребовало от вас столько физических сил? В своём довольно коротком письме ничего конкретного на этот счёт вы так и не написали. — Это был Иден… — признаться, рассказывать о подобном Лорду было даже как-то странно и непривычно. Они стояли совсем одни на лужайке у штаба и, вроде бы, просто беседовали. Она могла бы ожидать, что он закидает её претензиями, вопросами, но вместо этого мужчина лишь смотрел на неё в ожидании, даже ни разу не перебив. — Он украл из хранилища одну из реликвий. Хотел присвоить их себе. — А вы не дали. Это явно не был вопрос. И подобная интонация лишь усилила живущие где-то глубоко внутри неё подозрения. — Верно. Украденное вернулось туда, где ему самое место. — Что ж, — начал он с довольно очевидной долей скептицизма. — Я очень рад, что ваше полуголое дефиле оказалось не напрасным. Мадам Блэк была бы очень разочарована, если бы такое безобразие в её доме не дало никаких результатов. От такого, настолько выразительным взглядом одарили её светло-голубые глаза, О’Дану вновь захотелось стыдливо укутаться в шёлковую накидку от ночного наряда как в защитный кокон. Даже несмотря на то, что сейчас одежда на ней была более чем приличная. — Да, мне очень жаль, что я поставила её в такую не удобную ситуацию, и вас тоже… — её глаза исподлобья взглянули на мужчину напротив. Изо всех сил стараясь не замечать того, как же чертовски хорошо Лорд Волдеморт смотрелся в исключительно черной одежде, в какую решил облачиться сегодня. Она, невзирая на стыд, продолжила говорить, пока у неё хватает смелости на это. — Я надеюсь, что утреннее происшествие не оставило у того человека никаких предрассудков о вас и вашем штабе? Оправдываться перед ним девушка совсем не планировала, но слова лились из неё рекой, не прислушиваясь к голосу разума. Всё-таки в какой-то мере это больше походило на извинение с её стороны. Впервые на своей памяти Висенья искренне просила у него прощения. Чувствовала себя виноватой из-за случившегося. Из-за того, что могла доставить Лорду серьёзные проблемы. Тёмный маг слегка опустил голову вниз, одна из его рук потянулась к карману брюк и уже через секунду в длинных пальцах оказалась зажата толстая сигара. По щелчку она загорелась сама собой, и пока мужчина проводил над той все необходимые манипуляции голубые глаза позволили себе скользнуть по его лицу чуть ниже, к тонким губам. Те самые бабочки, которые, казалось, давным-давно забыли какого это — парить высоко в небесах, вдруг восторженно затрепетали маленькими крыльями, по всему телу прошёл приятный, тёплый ручей, а на долю секунды сердце перестало биться в привычном ритме, когда О’Дану наконец увидела то, чего никогда ещё не имела возможности наблюдать. Он улыбался. Не так, как раньше. Оказывается, Висенья никогда ещё не видела его искренней улыбки. Она не была нежной, или напротив, издевательской. Её вопрос по-настоящему развеселил его. «Интересно… Почему?» — Крайне иронично, что именно вы задаёте этот вопрос, Висенья, — край сигареты коснулся губ и между ними вместе с запахом табака повисло едва заметное напряжение. Девушка с опаской ждала, какой же вердикт Лорд сейчас озвучит. — Определённые предрассудки появились, но не могу сказать, что это является проблемой для репутации штаба. Даже напротив. Мой долгожданный гость изъявил желание погостить у нас какое-то время, если только вы, конечно, примите его знаки внимания. От шока и неожиданности воздух сдавил горло и Висенья крупно закашлялась, цветом лица начиная напоминать сочный и спелый томат. Даже несмотря на холодную погоду температура тела явно подскочила на несколько градусов, заставляя её ощутить ужасный, окативший с ног до головы, жар. «Примет?! Знаки внимания?! От кого? От того дряхлого старика?! Да он годится ей в отцы, если конечно не дедушки!» — Что?! Да он ведь… — она клацнула зубами, не найдя подходящих слов для подобного хамства. Пелена ярости постепенно покрывала собой все прочие эмоции, разве что кроме омерзения подобным предложением. — Я в его глазах похожа на женщину, которая согласится на что-то подобное с женатым мужчиной?! У него наверняка есть семья! — Есть, — её бурная реакция Волдеморта явно позабавила, и он вновь медленно затянулся. Клубы белого дыма обводили аккуратными мазками каждый сантиметр его губ. — А ещё крупная сумма в ячейке банка, часть из которой он так любезно согласился выделить нашей организации. Люди подобные ему могут купить что угодно, Висенья. Как правило, при таких обстоятельствах большая разница в возрасте и наличие выводка из детей женщин волнует мало. — Легкодоступных и не уважающих себя женщин, — тут же вставила она. О’Дану уже была готова начать шипеть, как разгневанная кошка. Её глаза метали молнии, одна из которых обязательно угодила бы прямо в макушку мужчины, что стоял рядом с ней. Настолько злым взглядом она его сверлила. — Я себя к подобным не отношу. Так что, вынуждена попросить вас иметь это в виду, если ваш «друг» поднимет эту тему в разговоре снова. Он ответил не сразу. Позволил тишине проглотить их на несколько долгих секунд. Всё это время никто так и не прервал зрительного контакта. Очевидно, специально. Висенья смотрела на него с требовательным ожиданием, а вот что означал взгляд Лорда разобрать было невозможно. Но смотрел он долго и прямо, похоже надеялся, что она закончит эту негласную борьбу первой. Сигарета затухла. Но то, что медленно, искряще, зарождалось прямо здесь и сейчас затухать совершенно не спешило. — Не поднимет. Я понятным языком разъяснил ему, что один мужчина уже имеет на вас определённые планы. Кончики пальцев трепетно покалывало. Язык прошёлся по пересохшим вдруг губам и О’Дану попыталась отогнать от себя назойливый вопрос о том, кого именно этой фразой маг имел в виду. Ведь всё и без того очевидно. Конечно же, Аластора. Его и только его. — Да, всё так, — спина выпрямилась, плечи едва заметно напряглись, а с губ сорвался вопрос, который, признаться, не так уж и сильно её волновал сейчас. Девушка, как могла, пыталась перевести довольно щепетильную тему их разговора в нейтральное русло. Пока вновь всё не переросло в мужские ладони на её руках. — Мой Лорд, близкие сообщили мне, что несколько раз пытались отправить сюда письма на моё имя. Но, почему-то, ни одно из них я так и не получила, — пальцы нервно сжимали старый подсвечник в своих руках, она как раз была сосредоточенно именно на этом, потому совершенно не заметила того, как в светлых глазах напротив резко, от одного только упоминания писем от Аластора, разгорелась красная вспышка. Как лицо Волдеморта вновь вернулось к без эмоциональной маске, одна только линия челюсти вдруг стала проглядываться чуть сильнее, чем того полагала ситуация. — Я могу узнать, с чем это связано? Перехват совы в дороге маловероятен, тем более, дважды… Она даже не успела закончить мысль. Как гром среди ясного неба относительно миролюбивую атмосферу и более-менее складный диалог уничтожило в клочья резкое: — Приходящая в штаб почта тщательно досматривается из соображений безопасности, мисс О’Дану. Вы, в общем-то, и сами могли бы об этом догадаться. Девушка напряглась и опасно сузила глаза. Резкая перемена тона в голосе мужчины ей совсем не понравилась. Снова его настроение сменилось так же быстро, как от порывов ветра меняет своё положение металлический флюгер на крышах домов. Буквально за одно мгновение, не успеешь даже моргнуть. Ведь их беседа протекала не так уж и плохо, что опять ему не понравилось? В этот раз Висенья решила не испытывать судьбу и попыталась смягчить все острые углы, а не безрассудно идти на те со знанием, что рано или поздно что-то уколит тебя точно меж рёбер. — Да, конечно, — несмотря на то, что она всё-таки старалась держать себя в руках, голос девушки стал твёрже и громче. Будто бы это хоть как-то могло ей помочь защититься от наступающих атак. — Я только хотела сказать, что никто в штабе до этого не упоминал… — Видимо, потому что это и без того очевидно, — снова отрезал Волдеморт, бесцеремонно перебивая. — Абсолютно все письма проверяются на наличие секретных шифров и следящих чар. Не думайте, что под проверку попали исключительно вы. Никто в этом доме ещё не получал подобной привилегии, и не получит. Или наивно полагаете, что хотя бы одному человеку здесь интересно читать ваши любовные переписки? О’Дану возмущённо выдохнула, и сжала руки в кулаки от накала эмоций. От того, как я очередной раз Лорд несправедливо перекрутил ситуацию в свою сторону, хотя она имела в виду совсем другое. — Я ничего не полагаю. И среди других жителей штаба себя никак не выделяю, — подобный выпад задел её гордость. Причём очень сильно. Так что теперь она больше не пыталась удержать с Лордом хоть какой-то контакт. Пусть катится к черту со своими привилегиями. — Я только хочу всё-таки получить свои письма. Я ведь имею на это право? — Конечно имеете, — издевательски протянул маг, недобро ухмыляясь. — И сегодня вечером я отдам их вам лично, раз уж потеря корреспонденции так сильно беспокоит вашу нежную душу, — главная дверь дома хлопнула, и из неё навстречу к ним по брусчатой дорожке зашагали два человека. Нотт и Эйвери, если быть точнее. — Как вы удачно прослушали в начале нашего разговора, сегодня вечером я жду вас в своём кабинете. Как я вижу, с усталостью вы справляетесь в высшей степени превосходно, так что несколько часов упорных попыток возведения ментальных щитов никак на вашем здоровье не отразятся. С лица девушки сошла былая краска, глаза расширились от шока и ужаса, а Лорд Волдеморт только едва заметно кивнул в её сторону и трансгрессировал вместе с худощавым Ноттом, перед этим прибавив едкое: — И в этот раз, надеюсь, вы найдёте в себе мужество дойти до постели самостоятельно.