Wipe Out 2 / Падение с доски 2

Кара и Лена всегда обладали сверхъестественной способностью общаться при помощи простого зрительного контакта. Больше, чем в любых обычных отношениях. Больше, чем свойственно даже самым близким партнёрам. Это замечали также окружающие и высказывались по этому поводу. Алекс однажды поддразнила Кару: «Такое впечатление, что вы глубокомысленно беседуете, не произнося ни слова. Это жутко». И это было абсолютной правдой, и даже больше. Они говорили так много и так мало одновременно. И их тела, конечно же, двигались в постоянной синхронизации друг с другом. Небольшие моменты, жесты и шаги каким-то образом идеально совпадали, будто отражение в зеркале. Возможно, именно поэтому их занятия любовью были настолько умопомрачительными. Помимо очевидных и невероятных навыков Кары, они словно были созданы специально друг для друга. Они подходили друг другу. Они двигались вместе. Они дышали вместе, делили между собой одно дыхание. Простое прикосновение могло направить другого, а простой взгляд мог передать целую вселенную эмоций. Так было и в те первые недели, когда Кара находилась дома после больницы и восстанавливалась. Потрясение и травма, причинённые её телу, были настолько сильными, что поначалу она была настолько слаба, что не могла даже стоять более пары секунд, не говоря уже о том, чтобы ходить или ухаживать за собой. Только однажды в начале, в первый день дома, Кара попыталась проявить твёрдость и заверить Лену, что справится с этим, как будто она не хотела быть обузой. Но, взяв лицо Кары в свои руки, Лена ответила: — Ты самый сильный человек, которого я когда-либо знала, Кара, — сказала она, а затем наклонилась к её уху, словно это было их секретом, и прошептала: — Позволь сейчас мне быть сильной ради тебя. Это ненадолго, любимая. Это был первый раз, когда она назвала её любимой. И Кара смягчилась и с этого момента позволяла ей помогать во всём. Даже в таких неловких вещах, как переодевание, поход в туалет и купание. И вот спустя две недели, когда Кара сидела, отмокая в ванне после особенно тяжёлого дня, устало склонив голову набок, она смотрела на Лену в дверном проёме. И они так и застыли обе. Неподвижно. В тишине. Небольшая ванная разделяла их, пока они смотрели друг другу в глаза. Благодарность Кары за всё, что Лена делала для неё, в тот момент звучала без слов. Было очевидно, что благодаря заботливому и уважительному отношению Лены, Кара не чувствовала ни стыда, ни осуждения, ни чувства обузы… она не чувствовала ничего, кроме чистой привязанности. И она отвечала единственным способом, на который была способна в тот момент — своими глубокими голубыми глазами. Пока обнажённое тело Кары омывалось в тепле ароматных масел и английской соли, которые, как была убеждена Лена, способствовали процессу выздоровления, их души купались в сиянии любви друг к другу через простой молчаливый взгляд. Точно так же они замечали друг друга в любом людном помещении и притягивались друг к другу, как магниты, перед лицом любой разлуки. Именно так на тех немногих вечеринках и мероприятиях, которые они посетили с тех пор, как были вместе, независимо от того, насколько большой или маленькой, насколько пустой или переполненной была комната — зелёный и голубой взгляды всегда находили друг друга, в любом пространстве, сквозь любые другие тела. Весь остальной мир исчезал, и они оставались только вдвоём. Они могли издалека говорить друг другу комплименты, могли ухмыляться и улыбаться, быть циничными, милыми или тронутыми чем-то, что происходит вокруг, передавая всё это друг другу посредством простого зрительного контакта. А иногда этот контакт сообщал о чём-то более мрачном, глубоком и опасном. О том, чего они хотели или в чём нуждались, но чего никогда не могли сказать никому, кроме как друг другу. То, что они даже не хотели облекать в слова. Или как в тот раз, совсем недавно, когда они решили провести редкий вечер в модном суши-баре в центре города. Лена надела чёрное платье длиной ниже колен, а Кара — чёрный облегающий костюм, потому что знала, как сильно Лене нравилось, когда она так одевалась. Чего не знала Лена, чего она не осознавала и не ожидала, пока её рука не легла на бедро Кары, когда они сидели в тихой кабинке и с тоской смотрели друг на друга за второй бутылкой вина, и она решила проявить дерзость и украдкой провела пальцами выше по ноге Кары… Был ли на Каре страпон? Прямо сейчас. Лена резко вздохнула, когда тыльная сторона её ладони наткнулась на длинный, толстый член, который она почему-то не заметила из-за тусклого освещения, тёмных брюк и длинного пиджака, которые помогли скрыть довольно внушительную выпуклость. Кара только посмотрела на неё с озорным блеском в глазах, как будто сюрприз, который она приберегала на потом, был преждевременно раскрыт, но её это ничуть не волновало. Лена сразу же потеряла способность глотать и, не успев осознать, что делает, вероятно, под влиянием «Мерло», неудержимо выскользнула из кабинки и направилась прямиком в туалет. И Кара последовала за ней, бросив на стол несколько стодолларовых купюр, чтобы оплатить ужин, который стоил всего половину этой суммы. Как только Лена вошла в туалет, она остановилась, увидев молодую женщину, моющую руки. Полагая, что Лене тоже нужна раковина, она быстро закончила и отошла в сторону, вежливо улыбнувшись, на что Лена ответила тем же, опустив глаза в пол, чтобы не показывать румянец на своих щеках. — О боже! — сказала девушка, как только Кара вошла следом: — Вы Кара Дэнверс! Это… это странно, если я попрошу сфотографироваться? Глаза Кары смотрели на Лену через зеркало, пока та просто мыла руки. Кара покачала головой и слегка улыбнулась незнакомке, не забыв про фотографию, и затем девушка поблагодарила её с глуповатой ухмылкой и, бессвязно болтая с широко раскрытыми глазами, сказала ей: — Вау, вживую вы ещё более… вау. Эм. В любом случае это… это честь для меня, — пролепетала она, прежде чем извиниться перед Карой и быстро уйти, чтобы вернуться к своей паре. А потом Кара снова посмотрела на Лену в отражении: Лена вытирала руки, ухмыляясь и соблазнительно приподняв бровь. — Кара Дэнверс, это честь для меня, — тихо и с придыханием поддразнила она. Кара, не глядя, протянула руку и — ЩЕЛЧОК — заперла дверь туалета. А затем она медленно скользнула за спину Лены. Продолжая стоять спиной к Каре, Лена не отрывала соблазнительных зелёных глаз от напряжённого, голодного взгляда голубых глаз в отражении зеркала. Губы Лены приоткрылись, а грудь покраснела, пока Кара поддерживала постоянный зрительный контакт, в то время как её пальцы, скользя по внешней стороне её бёдер, медленно поднимали платье выше ягодиц. Лена пристально посмотрела на Кару, предлагая ей опустить взгляд и увидеть сюрприз, который она для неё приготовила, поскольку под платьем у неё ничего не было. Она знала, что Кара хочет этого. Лена знала, как сильно Кара любит эту её часть, но вместо этого тело Кары просто прижалось к ней, придавливая её к краю столешницы, и когда Лена в полной мере ощутила, что было под тонкой тканью брюк Кары, прижимающейся к ней, это решимость, она слегка прикрыла глаза, и её дыхание перехватило И всё же, даже несмотря на это, ни одна из них не оторвала взгляда друг от друга в зеркале, когда расстёгивание брюк Кары лёгким эхом отдалось в пустом помещении среди призрачно-соблазнительного убаюкивания «Sugar Water» группы Cibo Matto, тихо звучащей в динамике. Они просто замерли на мгновение и смотрели друг на друга. Пока Лена, даже не моргая от пристального взгляда Кары, не опустила руки на прохладную мраморную столешницу перед собой, чтобы собраться. Лицо Лены покраснело, когда Кара запустила руку под передний край задранного платья, чтобы приложить к ней пальцы, от чего губы Лены приоткрылись ещё больше, а грудь стала вздыматься сильнее, несмотря на то, что челюсть оставалась крепко сжатой, в то время как другая рука Кары направилась ко входу сзади. Каре не нужно было смотреть вниз. Ей и не хотелось. Нет, на этот раз речь шла о чём-то большем. О чём-то напряжённом и опасном, что может дать только непрерывный зрительный контакт. То, как они смотрели друг другу в глаза, когда всё это происходило, наполнило комнату абсолютным эротизмом, которого ни одна из них никогда не испытывала, в особенности Лена. Ни за что на свете Лена не сделала бы этого в общественном месте с кем-либо другим. Но с Карой вдруг стало казаться, что это единственное, чего она когда-либо хотела, и завтра она могла бы умереть удовлетворённой, если бы получила это сегодня. И только когда Кара вошла в неё до упора, челюсть Лены наконец расслабилась и вырвался первый из множества лёгких вздохов. Кара двигалась медленно, методично и намеренно небрежно, что сводило Лену с ума, и не в хорошем смысле, потому что она специально избегала попадания в ту самую точку, в которой, как она знала, Лена так отчаянно её жаждала, чего Кара никогда не делала. Кара обычно попадала именно туда, где ей нужно было быть, позволяя Лене ощутить максимальное наслаждение, почувствовать всё сразу, никогда не промахиваясь, и это всегда очень быстро сводило её с ума, снова и снова. Но не в этот раз… сейчас Кара лишила её возможности ощутить эффект от такого идеального положения. И Лена смотрела на Кару горящими глазами в отражении зеркала, а Кара просто смотрела в ответ, почти ухмыляясь, пока её голова немного не наклонилась, как будто говоря Лене, чтобы она просто дала ей знать, что ещё ей нужно. И Лена ответила, схватив руку Кары на своём бедре и вместо этого переместив её на грудь, заставляя обхватить и сжать, в то время как Лена двигала бёдрами навстречу пальцам Кары спереди и фаллосу, который был у неё внутри, сзади, и её дыхание начало учащаться, пока она практически сама пыталась попасть в то самое место. А голубой взгляд так и не отрывался от зелёного, пока Лена тщетно пыталась добиться желаемого. И когда Кара перестала помогать, когда она практически совсем прекратила свои движения, и даже намеренно немного отодвинулась, чтобы не дать Лене найти то, что ей нужно, зелёный стал напряжённым, глядя в голубые глаза беспомощно и умоляюще, и это было всё, чего хотела Кара. Ей хотелось, чтобы Лена умоляла не словами, а взглядом. Подпитываемая похотью, вином и любовью, Кара хотела проверить глубину их невербальной связи. Поэтому, как только она увидела знак и получила нужный сигнал в отчаянных, почти со слезами умоляющих изумрудных глазах, Кара сместилась, изменив угол, что заставило Лену слегка податься вперёд, а её ладонь для опоры легла на зеркало, когда Кара сделала толчок вперёд, который заставил Лену перестать дышать, а её глаза — широко распахнуться. И всё же она не оторвала взгляда от глаз Кары в отражении. Для Лены это был момент чистой необузданной уязвимости. На эти несколько секунд она стала ходячим человеческим нервом, выставленным на всеобщее обозрение, бесстыдной вершиной потребности и неизбежной кульминацией удовольствия, которая уже приближалась, несясь к ней, как товарный поезд, который Кара видела за милю в отражении изумрудных глаз Лены — поскольку именно она заправляла двигатель, на полных оборотах двигаясь с той исключительной целью, к которой Лена так привыкла, и тогда пальцы Кары возобновили одновременные движения. И после этого потребовалось всего лишь мгновение. Другая рука Кары, вовремя прикрывшая рот Лены, заглушила крик, который в противном случае разоблачил бы их. И впервые они разорвали зрительный контакт, но только потому, что глаза Лены закатились, а её тело обмякло и задрожало, но каким-то образом устояло на ногах благодаря сильным рукам Кары, удерживающим её в вертикальном положении. И когда Лена наконец-то смогла снова сфокусировать взгляд, то обнаружила, что глубокие голубые глаза Кары так и наблюдали за ней сквозь волну удовольствия, — она увидела раскрасневшееся лицо Кары, её расширенные зрачки и быстро вздымающуюся грудь, понимая, что Кара — хотя тише и более контролируемо — тоже достигла кульминации, просто из-за чистого эротизма и напряжения от всего этого. И она почти жалела, что упустила этот краткий миг, когда дошла до пика. Почти. И пока голубой взгляд всё ещё удерживал зелёный, рука Кары соскользнула с лица Лены, опустилась на грудь, и рука Лены легла поверх её ладони. А затем они закрыли глаза, обе наконец впервые разорвав зрительный контакт, когда голова Кары опустилась, и её лоб уперся в плечо Лены сзади. Они дышали вместе. Успокаивались вместе. Каждая из них была продолжением другой. Всё время в контакте.

***

Лена не слышит мужского голоса позади себя. Она не слышит ни крика ребёнка у себя на руках, ни испуганного хныканья старшего мальчика, которого бросила Кара и, к счастью, его поймала мать, которая теперь лежит, съёжившись, вместе с ним на полу. По крайней мере, не сразу. Она слишком занята тем, что в ужасе смотрит на дверь, где в последний раз видела успокаивающие, красивые, спокойные голубые глаза Кары, в которых всегда было так много эмоций. — Кара… КАРА! — наконец каким-то образом вырывается хрипом из горла Лены, она рвётся вперёд и касается изогнутого металла, чувствуя вибрацию от силы ревущей воды на другой стороне, её широко раскрытые немигающие глаза смотрят вниз, глядя на место, где нижний край двери слегка искривился, выпуская непрерывный поток, который хлещет у её ног и с пугающей скоростью прокладывает себе путь по плитке позади неё. Ей хочется выломать дверь. Спасти Кару или умереть вместе с ней… В шоке, растерянности и в ужасе Лена не замечает, как женщине помогает отважный охранник, который находился на пятом этаже и проводил последнюю опасную проверку, прежде чем отправиться наверх по лестнице, расположенной в конце коридора. — Мэм. Мэм, мы должны идти, она может не выдержать. Другая лестница чистая до девятого, но я не знаю, надолго ли. Но всё, что может делать Лена, — это открывать и закрывать рот снова и снова, пока она отчаянно пытается произнести слова. Запротестовать. Снова выкрикнуть имя Кары. — Нет… — наконец едва слышно произносит она, когда мужчина хватает её за руку. — НЕТ!!! — кричит она, когда он тянет сильнее. — НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕТ! КАРА!!! — Её больше нет. Она погибла. Пожалуйста! — теперь умоляет мать. — Мне очень жаль, — говорит она с лицом, полным слёз, понимая свою роль в этом. — Но, пожалуйста, мои дети. После этих слов Лена ослабляет свою борьбу с мужчиной, не сдаваясь, но больше и не сопротивляясь ему, пока он оттаскивает её от двери и тянет за собой по коридору. И всё, что Лена может видеть, снова и снова вспыхивающее в её сознании, — это успокаивающие, красивые, спокойные голубые глаза Кары, которые всегда вызывали столько эмоций… смотрящие на неё в те последние секунды с извинениями… За нарушенное обещание вечности, которой у них никогда не будет. И всё же… По мере того как первоначальный, смертельный шок начинает ослабевать, когда Лену оттаскивают всё дальше и дальше от двери и преследующего их небольшого, но непрерывно усиливающегося потока воды, она, как ни странно, обнаруживает, что не чувствует пустоты и холода, как, вероятно, должна была бы. Она чувствует… страх. Она чувствует отчаяние. Она чувствует глубокую боль в сердце и ужас в душе. Она знает, что и то, и другое она бы не почувствовала, если бы по-прежнему не боялась за Кару, а это значит, что в глубине души, несмотря на только что увиденное, она всё ещё верит, что Кара жива… каким-то образом. Что она сможет выжить. Потому что Кара Дэнверс — самый сильный человек из всех, кого Лена знала, как физически, так и как-либо вообще. Кара Дэнверс обладает выносливостью чемпионки мира. Кара Дэнверс бесстрашна. В Каре Дэнверс горит огонь, который не смог погасить даже океан, который она так искренне любит. Она доказывала это снова и снова. Лена видела это лично. Она знала, что если кто и сможет найти способ выжить… то это её возлюбленная. Её лучшая подруга. Её будущее. Её мир. Её Кара.