Basic Instinct — The Acid
— Сколько ты выпил? Тэхён внимательно вгляделся в лицо Чонгука и попытался уловить малейшее доказательство того, что он достаточно пьян, чтобы произнести подобные слова. Но ничего. Чонгук, может, и выпил, но не больше самого Тэхёна. — Подвинься, золотко, — выдохнул Чонгук, намереваясь сделать свой заказ. На разговор не настроен. — Я ещё недостаточно пьян, чтобы говорить с тобой на… — Переживёшь! — громко произнёс Тэхён, не веря своим ушам. Он с силой надавил ладонью на грудь Чонгука и резко отодвинул его на шаг назад от барной стойки. — Какого хрена, Чонгук? Какая измена? — Парни, свалите, — послышалось сбоку. Тучный мужчина жаждал получить свою порцию пива и пока ещё оставался нейтрально недоволен тем, что ему мешают это сделать. Его красное рыхлое лицо, покрытое тонким слоем пота, находилось прямо под тусклой лампочкой и отбрасывало причудливую тень. В максимальной степени недовольства находился только Тэхён. Злость, как пузырящаяся лава, сначала забурлила в животе, а после сварила глотку и язык. С джин-тоником, растёкшимся по уставшему телу, чувства ощущались ярче и в тысячу раз острее. Физическая боль притупилась, но всё остальное… Тэхён плохо с этим справлялся. Чонгук спокойно выдохнул, бросил взгляд на барную стойку и толкнул кончик языка во внутреннюю сторону левой щеки. Всё же не от всех привычек избавился. Тэхён несдержанно и довольно усмехнулся. Совсем некстати. Чонгук крепко взял его за запястье, обхватив горячей ладонью место чуть ниже часов, и резко потянул к выходу из бара. Тэхён, запнувшись, поспешил следом. Так даже лучше. Никаких лишних ушей и никакой душной толпы, состоящей из потных пьяных тел. На улице с наступлением ночи дышать стало легче. Прохладный ветер остудил горящие пурпуровые щёки, и Тэхён всего на секунду забыл, зачем он здесь. Они отошли к дороге. Подальше от настежь деревянной распахнутой двери, ведущей в бар, и любителей покурить. Тэхён выдернул своё запястье из руки Чонгука и сильно нахмурился. Земля под ногами горела. — Какая измена, Чонгук? В солнечном сплетении зашевелились гадкие черви обиды и бешенства. Носоглотку сдавило то ли из-за того, что Тэхён пытался сдержать себя от нервного смеха с подступающими слезами, то ли застрявшего крика, потому что наорать хотелось просто до ужаса. — Двадцать шестое ноября девяносто девятого. Пятница. Ты возвращался домой вместе с Колином. — Чонгук, произнося эти слова, смотрел на Тэхёна. И только на него. Зелёные листья на деревьях приятно зашуршали от ветра. Но их быстро заглушили пьяный смех и Dirty Diana Майкла Джексона, доносящиеся со стороны бара. Тэхён мог почувствовать, как вязко-горькие злость и обида, ядовитые и сжигающие, защипали всю кожу. Безумное желание забиться в тупой злости и истерике пронзило тело. Рана, которую Тэхён безуспешно пытался залечить то пластырями, то бинтами, разорвалась. Она закровила с новой силой. Почти как 23 ноября 1999. — Тебя это уже не касалось тогда, — произнёс Тэхён. Чонгук состроил простое выражение лица, означающее «твоё право», лениво кивнул и опустил уголки губ вниз. Он вытащил красные «Честерфилд» из заднего кармана джинсов и, щёлкнув железной квадратной зажигалкой, закурил. — Как скажешь, Тэхён. — И всё-таки озвучил свои мысли вслух. — Это был твой выбор. — Чонгук безразлично пожал плечами и расслабленно затянулся. Тэхён, смотря на это, понимал, что собирается убить его и прикопать там же, где они закопали Югёма. — Только я вот одного понять не могу. Зачем ты разводил столько сырости и разбрасывался обещаниями и громкими словами о великой любви, когда я уезжал? Насмешливость и пренебрежение в его словах по-настоящему ранили. Не просто сделали неприятно, как лёгкий укол или тычок в рёбра. Это не было синяком и не было пощёчиной. Тэхён ощутил это гораздо сильнее. Почти как оторванная конечность или пробитая грудь. Тэхён защищающе отступил назад, совсем ничего не понимая. Он сморгнул обиду и гулко сглотнул. — Я не врал тебе, Чонгук. — Вдруг вся злость исчезла. Вспышка погасла. Будто бы весь разгоревшийся пожар потушили с воздуха, вылив несколько тонн воды. Тэхён провёл ладонями по лицу и покачал головой. — Я никогда тебе не врал о своих чувствах, придурок. Я прождал тебя двенадцать часов на вокзале. Весь замёрз и изревелся, как… — Тэхён поджал губы и посмотрел Чонгуку в глаза. — Я ждал тебя весь День благодарения на вокзале. Но ты не приехал, хотя ты обещал, что… Ты обещал, что приедешь, что вернёшься. И будешь возвращаться на все каникулы. Сначала я подумал, что с тобой что-то случилось, потому что я верил, что ты не мог так поступить со мной. Тогда, где-то к восьми вечера, я пошёл к твоей маме, чтобы спросить, не звонил ли ты. Или, может, я что-то перепутал. Дни или время твоего прибытия. Ещё я думал, что, может, ты решил устроить и мне сюрприз, и своей маме, поэтому приехал на день раньше и ничего не сказал. Но когда я пришёл к вам, мисс Чон сказала мне, что ты звонил ей где-то полчаса назад. Сказал, что у тебя всё в порядке и тебе жаль, что ты не смог приехать к ней на День благодарения. — Тэхён почти не сбивался в своих словах. Он покручивал тот день тысячи раз. Каждый день до конца 1999 года. И весь 2000 год. А потом ещё и ещё. — Ты был в порядке, Чонгук. Говорил со своей мамой и просто… — он судорожно выдохнул, — просто не приехал ко мне. Ты бросил меня, Чонгук. Ты сделал это и ничего мне не сказал. Даже смелости не нашлось отправить мне письмо? Когда мы увиделись на следующие рождественские праздники, возле лавки мистера Пака, ты просто прошёл мимо меня. Даже не посмотрел. — Тэхён сделал ещё один шаг куда-то назад. — Так какая тебе разница, кто провожал меня до дома после того, как ты меня оставил и не удосужился расстаться по-человечески? Чонгук продолжал стоять на том же месте, не пытаясь сократить между ними увеличивающееся расстояние. Он спокойно слушал и, мысленно цепляясь за каждое произнесённое Тэхёном слово, делал свои выводы. Чонгук не пытался перебить и не пытался остановить его. Тэхён же пытался унять своё сердце, потому что казалось, что ещё немного — и его самого переломит от боли на маленькие части. Теперь, после откровений, он не хотел смотреть на Чонгука. Не хотел видеть его глаза и сожаления. Если он вообще собирался их чувствовать. Рука снова потянулась к бабочке на шее. — Соён передала тебе, что я дважды звонил вам в День благодарения? — спросил Чонгук. Тэхён поморщился и отрицательно помотал головой. Соён никогда не передавала ему ничего подобного. Он бы точно запомнил. — Нет… Чонгук безмятежно вскинул брови. Тэхён же ничего не мог понять. — Я должен был приехать с самого утра… — В восемь двадцать, — уточнил Тэхён. — Ты должен был приехать в восемь двадцать утра. Я нервничал, поэтому пришёл на вокзал на сорок минут раньше. Чонгук слабо улыбнулся. — Да, в восемь двадцать. Вечером двадцать второго ноября меня ограбили. — Чонгук наклонился к земле и потушил окурок, но не выкинул его. — Я должен был переночевать на вокзале, чтобы рано утром сесть на поезд. Я шёл туда из магазина, в котором купил тебе и маме подарки. Парней было трое. Один из них подошёл сзади и ударил меня битой по голове. Сразу меня не вырубило, поэтому я попытался отбиться. Ничего не вышло, у одного из них был нож. Он пырнул меня. — Чонгук задрал футболку и указал пальцем на старый кривоватый шрам между ребёр с левой стороны. Он говорил так спокойно и так безмятежно, словно бы всё это не произошло с восемнадцатилетним Чонгуком, который только-только поступил в Кадетский корпус Техасского университета и в одиночку переехал в новый город. — Ничего серьёзного. Когда они поняли, что я всё ещё на ногах, они ударили меня по голове ещё раз. Вот только тогда я отключился. Кто-то вызвал скорую, и меня отвезли в медицинский центр «Колледж-Стейшн». Я очнулся только в День благодарения в первом часу дня. На поезд, как понимаешь, я опоздал. Врач сказал, что у меня сотрясение третьей степени. Мне не разрешали подниматься с постели и покидать палату, но это был День благодарения и в медсёстры мне досталась прекрасная женщина по имени Луис. Я знал, что ты ждёшь меня на вокзале. Но я надеялся, что ты вернёшься домой как можно раньше. После долгих уговоров Луис помогла мне добраться до телефона. Она дала мне пять минут на разговор. Я сразу же позвонил тебе домой. Трубку взяла Соён. Она сказала, что тебя нет дома, и я попросил передать тебе, что я позвоню ещё раз в семь вечера или чтобы ты сам позвонил в медицинский центр «Колледж-Стэйшн». Попросил передать, что это срочно. Вечером я позвонил тебе, как и обещал, и трубку снова взяла Соён. Сказала, что ты пришёл домой, она передала тебе мои слова, а после ты просто снова ушёл. Куда именно — она не знала. Но перед этим я набрал маме, чтобы поздравить её с праздником и сказать, что я в порядке. Я бы ни за что на свете не признался ей, что попал в больницу с сотрясением мозга и ножевым ранением. Она бы потратила последние деньги на лекарства и на билеты, чтобы прилететь первым же рейсом. Я не хотел беспокоить её, поэтому ждал звонка от тебя. Но ты не перезвонил. Я думал, что Соён тебе всё передала. — Чонгук покрутил между пальцами зажигалку. — Я приехал в Лэйтон-Бэй, как смог. Врачи и Луис ругались, не хотели выписывать. Но я приехал. Сразу пошел к тебе… — Тэхён не хотел слушать дальше. Он плотно сжал губы, чтобы не заскулить побитой собакой. — Ты возвращался домой. С Колином. — Чонгук чуть склонил голову вбок. — Он проводил тебя до двери, а после поцеловал. И, знаешь, я бы не ушёл. Тогда многие в школе были влюблены в тебя. Меня не было в городе уже несколько месяцев. Кто-то и правда мог попытаться поцеловать тебя и влюбить в себя. Я ждал, что ты оттолкнешь его, Тэхён. Но ты ответил на поцелуй. После я не хотел ни видеть тебя, ни слышать. Поэтому в следующем году на рождественские праздники, когда мы пересеклись, я сделал вид, что не знаю тебя. Ты прождал меня на вокзале двенадцать часов, а я ждал от тебя звонка несколько суток. Из больницы я звонил тебе каждый день, но тебя не было дома. Тэхён трясущимися руками коснулся своих щёк и закрыл глаза. Он решил, что обязательно разберётся со своими чувствами после. Наверное. Если сейчас начнёт, то уже не остановится. — Соён ничего мне не сказала, — пробормотал он, зажмурившись. Виски загудели с такой силой, что ноги почти перестали держать его. — Я правда не знал, что ты звонил мне, Чонгук. Меня действительно не было дома всё это время. Я был у Юнги и у Хосока. Колин встретил меня, когда я возвращался домой. Впервые за несколько дней. — Тэхён укусил себя за губу в попытке унять эмоции. — Сначала я ответил на его поцелуй. Назло. И тебе, и… себе, видимо, тоже. Думал, что это поможет. Но это не помогло. Ничего не помогло, Чонгук. Я оттолкнул Колина и убежал в дом. До второго курса в университете у меня больше не было отношений. — Тэхён горько усмехнулся. — Как же глупо… Одиннадцать лет раскрошились прямо на глазах. Непрерывные сожаления за все 4015 дней полились рекой. Сколько упущенного времени и сколько упущенных возможностей. Тэхён чувствовал себя сдутым шариком. Внутри не осталось ничего, кроме тошнотворного ощущения глупости. Бесконечное «если бы» перед глазами. Если бы у них были мобильные или пейджеры, если бы Чонгук всё рассказал мисс Чон, если бы Соён всё рассказала, если бы Тэхён пришёл домой раньше, если бы он не позволил Колину проводить себя до дома, если бы не ответил на поцелуй… Если, если, если… Тэхён накрыл лицо ладонями. Слишком много. Он не может справиться со всеми мыслями. Желудок, наполненный лишь джин-тоником, пусто ухнул. В него обвалилось сердце, которое когда-то разметалось по всему вокзалу Лэйтон-Бэй. — Тэ… — Нет. — Тэхён помотал головой. — Не хочу… Не могу говорить. Я не… — Всё в порядке, Тэхён. — Чонгук сделал к нему один небольшой шаг, но Тэхён отступил назад. — Ничего не в порядке, Чонгук, — тихо ответил он. — Почему Соён ничего мне не сказала? Одиннадцать лет я думал, что ты бросил меня в День благодарения, когда на самом деле в это время ты лежал в больнице с сотрясением мозга и ножевым ранением и пытался хоть как-то связаться со мной. Ты хоть на секунду понимаешь, что и сколько мы упустили за одиннадцать лет? Поверить не могу. Это… несправедливо. Несправедливо и неправильно. Я не заслужил всего того, что пережил в тот день, сидя на вокзале, как и ты, когда ждал моего звонка. Я… — Тэхён громко выдохнул, не зная, что сказать или сделать. Голова напоминала футбольный мяч, который с разной силой сотни раз отпинали во время матча. — Я хочу уйти. Мы можем договорить после? Пожалуйста. Тэхён измотанно посмотрел на Чонгука влажными от слёз глазами. Тупое бессилие подвело к самому краю. Уйти сейчас — это просто привилегия. Тэхён знал, что не сможет сбежать. Да и не собирался, если честно. — Конечно, золотко. Тэхён тихо и нелепо рассмеялся, пролив первые горячие слёзы. — Прекрати это, — отмахнулся он. Чонгук улыбнулся: — Тебя обнять? — Даже не вздумай, — ответил Тэхён, вытирая пунцовые щёки. И не то чтобы Чонгук правда нуждался в его ответе. Потому что они оба знали правду. Потому что едва ли Тэхён оказался в когда-то родных, но всё ещё надёжных и крепких руках, едва ли успокаивающие объятия укутали его от внешнего дерьмового мира, на этот раз сопровождающегося сменившейся песней Майкла Джексона, стало лучше. Тэхён не успел даже пошевелиться. Его руки остались зажаты между Чонгуком и им самим, поэтому он просто расслабился. Объятия были самыми уютными, крепкими и большими. Но не удушливыми. Тэхён подумал, что к концу этих выходных он просто сойдёт с ума. Сначала новости о Югёме, теперь о бессмысленно убитых одиннадцати годах его жизни. И, наверное, хорошо, что Тэхён такой, какой он есть. Тяжело, но терпимо. Тэхён закрыл глаза. Старая привычка, работающая только с этим человеком, вынудила в привычном жесте положить зажатые ладони на грудь Чонгука и аккуратно уместить голову на его плечо. Удивительно, как много помнил Тэхён, когда дело касалось Чонгука. Он никогда не проверял этого специально, но сейчас всё происходило так, как нужно. Словно само собой разумеющееся. Их сближение пугало, но не удивляло. Тэхён почувствовал, как Чонгук прижал его ещё ближе. Чужая щека коснулась виска. Медвежьи объятия. Самые успокаивающие и всегда тёплые. И это тепло было необходимо даже в такую жаркую погоду. — Я тебе футболку соплями измазал, — шепнул Тэхён и шмыгнул мокрым носом. — Останется на память, — ответил Чонгук. — Мне позвать кого-то из вашего клуба весёлых и находчивых? Проводить ты себя не позволишь, но я не могу отпустить тебя одного. Тэхён слабо улыбнулся, поднял голову с плеча и посмотрел на Чонгука блестящими глазами. Они переливались слезами, джин-тоником, их объятиями и откровениями. — Это Лэйтон-Бэй, офицер Чон, а не ваш преступный Нью-Йорк. Я дой… — Он запнулся о свои же мысли. Вспомнил о полученном письме. — Хотя… да. Да, можешь сказать им, что я хочу уйти домой? — Тэхён знал, что кто-то, Джин или Хосок, выйдет к нему, чтобы уйти вместе. Юнги до сих пор ждал Намджуна. Или уже дождался? Тэхён не знал. Не видел за разговором с Чонгуком. — Поговорим позже? — Да, конечно, — спешно пообещал Тэхён. — Останешься? — Если ты всё ещё злишься, как одиннадцать лет назад, то у меня нет выбора, золотко, — серьёзно заявил Чонгук с таким же серьёзным лицом. Тэхён широко улыбнулся и шлёпнул его ладонью по плечу. — Останусь. — Спасибо. Чонгук улыбнулся. Он поднял левую руку и, не пытаясь быть осторожным или скромным, убрал чёлку с глаз Тэхёна, чтобы прекратила цепляться за густоту ресниц. — Жди тут. Тэхён кивнул и, отчётливо понимая, что не хочет отходить, вынужденно сделал шаг назад. Чонгук осмотрел его с ног до головы ещё раз, будто бы проверял, может ли он оставить Тэхёна или нет, и ушёл в бар. Тэхён отошёл к старому поваленному дереву и присел на него, почувствовав сильную слабость и растерянность. Он был прав. Ничего не в порядке. Шестерёнки в голове закрутились. Необратимый процесс. Ни он, ни Чонгук не воспитывались в обеспеченных семьях, чьи мамы могли бы себе позволить купить им самые простые мобильные телефоны или даже пейджеры. Они жили в крошечном затхлом Лэйтон-Бэй, где вместо интернета в их распоряжении была городская библиотека. Во всём классе Тэхёна, состоящем из двадцати трёх человек, у троих был пейджер и только у двоих раскладная серебристая «Моторола». И речи не шло, чтобы у него или у Чонгука появилось своё личное устройство для связи. Все сбережения мисс Чон шли на обучение сына. Чонгук был зачислен в Кадетский корпус Техасского университета, и Тэхён так сильно гордился им. Чонгук долго и упорно шёл к этому ещё со средней школы. Он всегда хотел работать в полиции. Мотивы до банальности простые, но от этого не менее важные. Чонгук собирался стать тем, кто попытается сделать этот мир безопаснее и лучше. И если практически все вокруг него твердили, что это подростковые наивные бредни, навеянные романтичными неправдоподобными фильмами, и что взрослая жизнь его сломает, то мисс Чон и Тэхён всегда были рядом, чтобы напомнить Чонгуку, что он всё делает верно. Мечты — это не глупо. Искренность — тоже. И честное желание помочь — не стыдно. Тэхён отказывается вспоминать ту неделю перед отъездом Чонгука. Было тяжело. Да и после легче не стало. 11 лет назад Август, 1999 Тэхён, свернувшись в позу эмбриона, лежал в мягкой кровати в комнате Чонгука и расстроенно наблюдал за своим капитаном, который разбирал шкаф с одеждой и решал, что возьмёт с собой на учёбу. Через три дня он уедет в Кадетский корпус Техасского университета, его учёба будет длиться четыре года. Когда Тэхён закончит школу, Чонгуку останется два года. Потом два года в армии, а после ещё почти год в полицейской академии. Тэхён тихо выдохнул, и Чонгук, знающий все его привычки, в ту же секунду обернулся: — Тэ… — Я имею полное право грустить и расстраиваться, — сразу заявил тот и натянул на себя тёплое одеяло. — И не бери с собой эту футболку. — Так и знал, что она тебе не нравится, — рассмеялся Чонгук и, как было сказано, убрал серую футболку из кучи, которая чуть позже будет аккуратно уложена в чемодан. — И ты, конечно, можешь грустить и расстраиваться, Тэ. Чонгук сел на пол возле постели и, как щеночек, положил голову на её край. От Тэхёна, завёрнутого в одеяло, как буррито, остались видны только большие печальные глаза. Чонгук тяжело выдохнул и поднял руку, чтобы убрать чёлку с этих самых жалостливых глаз. — Ненавижу расстояние, — сердито произнёс Тэхён. — И человечество, которое до сих пор не познало телепортацию. И твой университет, потому что находится так далеко. И… — Меня? — с улыбкой подсказал Чонгук. — Не говори глупостей. — Тэхён высунул руку из-под одеяла и несильно ущипнул его за запястье. — Но да. Отчасти. Немножко. Вообще-то… — он откинул пуховое укрытие в сторону и перекатился на спину, — я просто буду скучать. Чонгук бросил своё занятие и резво заполз на кровать, чтобы нависнуть над раскисшим Тэхёном. Мягкая перина ощутимо прогнулась под их общим весом и задёргалась, как фруктовое желе. — Я тоже буду скучать… — Отвали от меня, — беззлобно сказал Тэхён, слабо упёршись ладонями в грудь Чонгука. — Давай, возвращайся на пол. Хватит отвлекаться. — Но я хочу отвлекаться, пока есть возможность. Тэхён закатил глаза: — На оставшиеся три дня у нас табу на любое упоминание о том, что ты уедешь. Ладно? Чонгук поцеловал его в уголок губ и согласно кивнул. Тэхён улыбнулся. — Ладно. — Больше не буду ходить на матчи без тебя, — прошептал Тэхён. Чонгук плюхнулся рядом и подтянул его к себе, чтобы надёжно обнять. Тэхён, разумеется, был не против этого. Он закрыл глаза и ткнулся холодным носом в его шею, чтобы украсть себе всё тепло. — Но ты любишь футбол. — Чонгук просунул ладонь под его рубашку и принялся поглаживать бок, переодически касаясь губами до виска. — Люблю. Но предполагаю, что залью трибуны соплями и слезами, если приду туда, а тебя там не будет. Чонгук, почувствовав неконтролируемый приступ любви, подмял Тэхёна под себя и крепко-крепко обнял, облепив его, как коала. — Ты стал таким чувствительным, Тэ… — Заткнись. Это всё из-за тебя. — Тэхён, нахмурившись, слабо пнул его коленкой в бедро. — Это ты и твоя романтическая натура. — Хорошо, колючка. Как скажешь. Но мы пойдём на прощальное свидание? — Прощальное?! — вскрикнул Тэхён и, как уж, принялся извиваться в его руках. — Пусти меня тебя задушить! Сейчас 3 июля, 2010 С наступлением учёбы они созванивались каждые выходные, когда Чонгуку разрешалось это делать. Он всегда и стабильно звонил маме и Тэхёну. И мисс Чон каждый раз заканчивала их разговор как можно скорее, чтобы дать сыну поговорить с Тэхёном подольше. А Тэхён в свою очередь пытался поторопить Чонгука, чтобы тот скорее позвонил мисс Чон. Тэхён, вспоминая это, улыбнулся. Глаза снова защипало усталостью и сожалением. На День благодарения Чонгук должен был приехать домой на четырёхдневный перерыв. Тэхён знал, они говорили об этом и ужасно сильно ждали предстоящих праздничных выходных. Не знала только мисс Чон. Чонгук хотел сделать ей сюрприз и приехать с подарком 23 ноября с самого утра. Тэхён и об этом знал. Он должен был встретить Чонгука на вокзале, чтобы после они вместе отправились к нему домой. Но Чонгук не приехал. И всё сложилось так, как сложилось. Тэхён откинул голову назад и посмотрел на звёздное небо. Жара давала свои плоды. В конце концов, они были всего лишь детьми. Тэхён не стыдился своей реакции и своих действий одиннадцать лет назад. И он точно так же понимал Чонгука. В шестнадцать Тэхён нуждался во внимании и постоянном напоминании своей нужности Чонгуку. В восемнадцать Чонгук страдал от собственничества. Оно не было жутким или маниакальным, но всё равно было. Они никогда не просили о своих комплексах. Они не справлялись с ними и не понимали, как бороться. Родители и все вокруг вроде как совсем не помогали. Тэхён не представлял, как Чонгуку помогла бы мисс Чон, которая готова была голыми руками вырвать себе сердце из груди, если бы это в чём угодно помогло Чонгуку. Он не понимал, как его собственная мама, всю жизнь прожившая с мужем-тираном, могла ему помочь. Вряд ли бы и сам отец как-то облегчил Тэхёну жизнь. Вместо помощи он подарил ему три глубоких шрама, два сломанных ребра, три сломанных пальца на правой руке, разбитую о стену голову и ненависть к пряжкам от ремня, потому что от них синяки были самыми болючими. Сокджин, Хосок и Юнги тоже никогда не были в порядке. У Хосока отец повесился прямо в коридоре между детскими комнатами, родители Сокджина не разрешали ему дышать или моргать без их ведома, а Юнги закопал родного брата на заднем дворе дома. В Лэйтон-Бэй одиноко и беспомощно. Психолог в школе всегда отсутствовала. Она жевала вишнёвую жвачку, красила ногти в ядовито-зелёный и советовала заняться чем-то полезным, чтобы глупые мысли поскорее покинули их детские неокрепшие умы. В библиотеке, что в школьной, что в городской, количество книг по психологии можно было пересчитать на пальцах одной руки. Тэхён уверен, что если прямо сейчас он заглянет в городскую библиотеку, то найдёт всё те же две старые книжки с изорванными страницами. И вряд ли ему удастся найти что-то новое. Сейчас Тэхён знал самого себя с макушки до пят. Он провёл огромную слезливую работу над самим собой, чтобы стать вот таким. И, конечно, это не было пределом. Поэтому Тэхён не считал шестнадцатилетнего себя излишне драматичным дураком. Как и Чонгука. Они оба имели право на свои чувства. Ему просто очень жаль. Все ошибаются. Они тоже ошиблись. И не по своей воле. И снова «если, если, если». — Тэ? Всё в порядке? — Сокджин взволнованно положил руку на его плечо и несильно сжал, стараясь показать, что рядом. — Как себя чувствуешь? — Всё в порядке. Просто хочу домой, — спокойно ответил Тэхён и поднялся на ноги. — Намджун пришёл? — уже тише спросил он. — Да, пару минут назад. Хосок останется с Юнги. Идём домой. Нужно было тебе просто остаться и лечь спать. Тэхён обернулся. Чонгук стоял возле входа в бар, снова курил и смотрел на него. Провожал взглядом. Тэхён напоследок подарил ему маленькую нежную улыбку. — Вас долго не было. Мы думали, что вы уже поубивали друг друга, — сказал Джин, когда они вышли на пустую дорогу. Пешком до дома тридцать минут. Это хорошее время, чтобы проветрить голову и успокоить нервы. — Он не бросал меня. — Тэхён натянул рукава рубашки на ладони и подопнул маленький камушек. — Ночью перед Днём благодарения на него напали. Его ограбили, и он попал в больницу с ножевым и сотрясением мозга. Когда Чонгук очнулся, то сразу же позвонил мне домой. Соён взяла трубку, и Чонгук попросил передать мне, чтобы я либо перезвонил в… — он замолчал, забыв название больницы, — туда, куда его привезли, либо просто дождался звонка Чонгука. Но Соён мне ничего не передала. Помнишь, я рассказывал, что Колин Джонс поцеловал меня? — Только не говори мне, что Чонгук это видел… — Он видел, — невесело усмехнулся Тэхён. — Сказал, что думал, что я оттолкну Колина. Но я этого не сделал. Ну, сразу не сделал. — Ничего тупее не слышал. Тэхён тихо рассмеялся и помотал головой. Да, он тоже. Когда он рассказал всё Сокджину, с плеч упал груз. — Мы договорились поговорить с Чонгуком, но позже. Сейчас я удрал, как Бэмби от пожара. Я не готов. Не знаю, что тут вообще можно сказать. В Лэйтон-Бэй практически не было фонарей, но ни Тэхён, ни Сокджин в них не нуждались. Ноги сами вели их домой, помня дорогу от и до. — А что дальше? — А что дальше? — переспросил Тэхён и посмотрел на друга. — Мы все знаем, чем это закончится, — протянул Сокджин. — Ничего мы не знаем. — Знаем. Тэхён поджал губы, чтобы подавить улыбку. Он залез в задний карман шортов Сокджина и достал чуть измятую упаковку «Ньюпорт». Чем ближе к лесу, тем прохладнее и темнее. — Раньше здесь не было так жутко, — заметил Сокджин. — Раньше нам никто не угрожал, — напомнил Тэхён и щёлкнул зажигалкой. — Мы так и не поговорили с Юнги. Да и вообще ничего не сделали. Даже список не составили. — Оставь это на Хосока, — отмахнулся Сокджин. — С Юнги поговорим завтра. У меня тоже голова не особо варит после сегодняшнего дня.***
Воскресенье, 4 июля, 2010 Тэхён проснулся от шума. Он с трудом открыл припухшие глаза и приподнял голову с тёплой подушки. Не выдержав и секунды в таком положении, Тэхён лёг обратно. — Прости, я не хотел тебя будить, — виновато шепнул Юнги, стоя возле подоконника. — Я собирался открыть окно, чтобы немного проветрить комнату. Сегодня пасмурно. С самого утра дождь. Тэхён сонно промычал и, зевнув, перекатился с живота на спину. Он чувствовал себя смертельно разбитым. Кажется, ему нужно ещё пару дней сна в прохладной комнате. — Сколько сейчас? — хрипнул Тэхён и потёр горячие глаза. — Двенадцать двадцать четыре, — ответил Юнги и сел на край его постели. — Поспишь ещё? Настроение поганое. Тэхён зябко завернулся в одеяло и пожал плечами. — Вряд ли. Ты поговорил с Намджуном? — Да. — Юнги сбросил оранжевые шлёпки на пол и улёгся на соседнюю подушку. Тэхён поделился с ним одеялом. — Хозяйку собаки зовут Пейдж Тёрнер. Что-то знакомое, да? Я пытался вспомнить, но не смог. — Стопроцентно слышал где-нибудь. Это же Лэйтон-Бэй. — Тэхён повернулся на бок и уткнулся носом в край подушки. — Когда пойдём к ней? — Как только ты соберёшься, — улыбнулся Юнги. — Джин рассказал о вас с Чонгуком. Мне очень жаль, Тэ. Отстойно вышло. Тэхён тихо простонал и, соскользнув с подушки, зарылся лицом в простыню. Всю ночь ему снились дурацкие сны. Вокзал, военная форма, Соён, Колин и конверт. Всё это мелькало в подсознании чаще, чем хотелось. — Разве тебе не нужно в полицейский участок? — опомнился Тэхён. — Нужно. — Юнги лениво развалился и подогнул колени к животу. — Я схожу туда после того, как поговорю с Пейдж. Намджун будет там. — Он сказал что-нибудь ещё? Тэхён, снова зевнув, еле-еле принял сидячее положение. Теперь и до него донёсся шум дождя. Он с силой колотил по дырявой крыше и выступам дома и путался то в высокой траве, то в густой листве дубов. Тэхён наклонился в сторону окна. Солнца не было. Небо сегодня мглистое и тусклое. — Нет. Он был очень уставшим и посидел буквально пятнадцать минут. Ладно, вставай давай. — Юнги резво слез с кровати и поправил на себе тёплую толстовку. — У нас, вообще-то, уже обед, но я могу сделать тебе тосты. Тэхён, не поверив его словам, мягко рассмеялся. — Ты можешь? — Ну, Джин может. Так тебе делать? — Да. После того, как Юнги ушёл, Тэхён кособоко застелил за собой кровать, надеясь, что Хосок этого не увидит, взял из чемодана всё для мытья и умывания, полотенце с чистой одеждой и направился в душ. В ванной комнате до сих пор пахло хлоркой после уборки. Это почему-то успокаивало. Тэхён не боялся снять с ног тапочки и ступить босыми ступнями на голый кафель. Зная Хосока, здесь можно было бы оперировать. Тэхён посмотрел на две длинные полки под старым исцарапанным зеркалом и заметил на них личные вещи каждого. Три шампуня, три геля, пены для бритья, станки, лосьоны, чтобы успокоить кожу лица, и кремы. Рядом в стеклянном красном стаканчике стояли зубные щётки и неаккуратно лежали дорожные зубные пасты. Тэхён растянул губы в улыбке и привалился спиной к стене, поняв, какие же они одинаковые. У всех по стандартному набору. И ничего, совсем ничего в них не отличалось. Даже фирмы. Только вкусы и ароматы оказались разными. Ну хоть какие-то приятные глупости с утра. Тэхён поставил свои баночки к остальным и разделся. На самом деле, здесь совсем не развернуться. Раковина и ванна были нелепо огромными и занимали слишком много места. Он то и дело что ударялся локтями или плечами. Тэхён принял горячий душ, надеясь, что это поможет прогнать раздражающий ком в горле. Мысли постоянно возвращались к Чонгуку. Взятое время не помогло. Тэхён всё равно не знал, что сказать. Он отказывался начинать думать о том, как справлялся Чонгук, веря, что это Тэхён предал его. Он отказывался думать о том, как ему было больно и страшно находиться в той больнице. Без денег, без вещей и без того, в ком он нуждался. Он отказывался думать о том, как Чонгук вопреки всем запретам беспечно сорвался в Лэйтон-Бэй. К нему. Как сильно Чонгук извёл себя за то время, что провёл на больничной койке? Тэхён надел на себя тонкий тускло-синий свитер с длинными рукавами и низким горлом, боксеры и, прихватив обычные свободные джинсы, которые он любил носить по выходным, спустился на первый этаж. Он надеялся, что страшно болезненные мысли остались в ванной комнате, застряв между идиотско-огромной ванной и раковиной. Мокрые волосы намочили горло свитера. Тэхён кинул джинсы на диван в гостиной, а сам завернул на кухню, где с ногами залез на оставшийся свободный стул. Юнги сидел на столешнице, Сокджин занял место на подоконнике, и только Хосок спокойно выбрал для себя такой же обычный стул. Видимо, спустился самым первым. Тэхёна уже ждал его завтрак: хрустящие тосты, глазунья и кофе без сахара. От одного взгляда на тарелку во рту скопилась голодная слюна, а желудок неприятно свело. — Уже придумал, как расстанешься с Итаном? — поинтересовался Юнги, когда перестал жевать тост с клубничным джемом. Тэхён поперхнулся яичницей. Он поднял на него уточняющий взгляд. — Почему я должен это делать? — Ладно, давай по-твоему, — к разговору подключился Хосок, — когда поговоришь с Чонгуком? — Не знаю? — неуверенно ответил Тэхён и беспомощно уставился на Сокджина. — Скажи им что-нибудь. Тот сделал глоток кофе и пожал плечами. Дождь за его спиной неистово заливал окна. Он принёс с собой ощутимую прохладу, которая вылилась в холодные ступни и озябший нос. — Ты вчера поздоровался с Чимином? — Тэхён повернул голову к Юнги. — Да, он сам подошёл к нам, — ответил Сокджин. — Такое ощущение, что будто бы и не было этих одиннадцати лет. Совсем не изменился. — Только развёлся с женой и развил семейный бизнес, — кивнул Хосок. — Оказывается, их лавки стоят в трёх соседних городах и пользуются спросом. Оно и понятно. Люди всегда нуждаются в товарах для дома. Тэхён удивлённо вскинул брови. За все эти годы он ничего и ни о ком не слышал. И совсем не стремился этого сделать. — Он был женат? — Да, семь лет брака, — кивнул Юнги. — Сказал, что развёлся три года назад. Я не знал этого. Скажем так… — он поставил кофе рядом с собой и взял в руки открытую банку с джемом, из которой торчал нож для масла, — я вообще ни о ком ничего не узнавал за всё это время. — Да, я тоже, — согласился Тэхён. — Так странно. Он взял тост и за один раз откусил от него почти половину. Сладкий персиковый джем осел на языке и как будто поднял настроение на пару мгновений. — А моя мама как источник всех новостей. — Хосок поставил локти на стол и подпёр правой ладонью голову. — Она сказала, что Чимин женился на своей однокласснице после того, как вернулся в Лэйтон-Бэй после учёбы в колледже. Вообще-то мама много чего сказала, но я и половины не запомнил. — Твоя мама — чудесная женщина, — улыбнулся Джин, и все остальные активно закивали головами. Что правда, то правда. — Я бы сказал, что она чудо-женщина. Не каждая сможет достать обделанный труп своего мужа из петли. Я вот до сих пор помню его подсохший кончик языка и запах фекалий… Юнги застыл с ножом, которым доставал джем из банки, во рту. Сокджин же ещё подавил в себе натуральный рвотный позыв. — Я понял. Больше никаких издевательств о грязи и живности, — сказал он, пнув коленом Хосока по локтю. — Какой ты засранец. — Как будто ты трупа не видел. — Тэхён откинулся назад и посмотрел на друга. Юнги сморщился. — Не то чтобы это входило в мои планы, — ответил Сокджин. — Мы должны составить список всех, кто может быть причастен к тому письму. Сегодня уже воскресенье. Мы собирались задержаться здесь только на выходные. Тэхён отряхнул свитер от крошек и невнятно повёл плечом. Кажется, Хосок был прав. Они здесь, как минимум, на неделю. Дурное предчувствие заскребло грудь. После завтрака-обеда Юнги запустил стиральную машину с их вещами, Тэхён натянул джинсы и кеды на ноги, и они все вместе направились к машине. — Я за руль? — уточнил Джин, и Тэхён тут же кинул ему ключи. — Окей, с этим разобрались. Сейчас к этой… К Пейдж? — Да, — забираясь на заднее сиденье, ответил Юнги. — Её дом стоит рядом с мэрией. Единственный дом с выкрашенной черепицей. Не прогадаешь. — Напомните мне, почему Намджун до сих пор одинок? Все трое обернулись на Хосока, усевшегося сзади рядом с Юнги. Тэхён слабо рассмеялся и кивнул ему на ремень безопасности. — Потому что ты ни за что на свете не вернёшься в Лэйтон-Бэй, даже если Намджун окажется мужчиной твоей мечты, — ответил он и, открыв бардачок, достал три леденца, которые сразу же протянул Юнги. — Ты придумал, что скажешь Пейдж? — Ну типа. — Надёжный план. — Сокджин перехватил руль покрепче и выехал на дорогу. Они могли бы пройтись пешком, но на улице продолжал лить сильный дождь. Да и за продуктами придётся заехать. У них остался один день, за который они ничего не решат и не найдут. Тишину в машине нарушила трель телефона. Тэхён, почувствовав вибрацию в заднем кармане джинсов, быстро достал мобильный и ответил на звонок. Это был Итан. — Привет, — улыбнулся Тэхён. — Как ты? — Привет, Тэ. — По голосу слышно, что тоже улыбнулся. — Всё в порядке. Как ваши дела? Как Юнги? Полиция что-то сказала? Тэхён посмотрел в окно. Совесть лениво перебрала лапами по сытому животу. Он почти и не вспоминал об Итане с момента их поездки. — Относительно нормально. — Тэхён мельком глянул на Юнги. Тот вопросительно вскинул брови и одними губами произнёс имя Итана, уточнив, кто звонит. В ответ получил кивок. — Полиция пока молчит. Что они могут сказать?.. Это убийство, они начнут расследование, и всё. — А если убийца где-то рядом? — спросил Итан. — Это может быть опасно для вас. Самое худшее в этом то, что Тэхён хотел закончить их разговор как можно скорее. — Всё хорошо, Итан. Не беспокойся. — Разве я могу не беспокоиться? — Он устало выдохнул прямо в динамик. Тэхён закрыл глаза, откинулся назад и на несколько секунд отвёл телефон от уха. Сердце загрохотало. Он прикусил костяшку большого пальца. — Как ощущения после долгого возвращения? — Если честно, то никак. — Тэхён, проведя языком по нижнему ряду зубов, посмотрел на дорогу. Ещё пару минут, и они подъедут к дому Пейдж. — Это не то место, куда бы я хотел возвр… — Тэ, извини. Мне нужно бежать. Я позвонил тебе на перерыве. От неправильности между ними сдавило горло. Тэхён нахмурился и невнятно кивнул, будто бы Итан мог его увидеть. Всё не должно быть так. Люди устают друг от друга, это ничего страшного. Но это была не усталость. Тэхён потёр холодную щёку ладонью и тихо-тихо выдохнул, лишь бы Итан не подумал, что он расстроился из-за окончания их разговора. — Да, хорошо. Всё в порядке… — Мне пора. Прости. Позвоню вечером. Люблю тебя. Гудки. Так просто. Тэхён посмотрел на горящий экран телефона. — Кольцо, кстати, не в твоём вкусе. — Хосок просунул голову между водительским и пассажирским сиденьями и указал пальцем на ладонь Тэхёна. Юнги еле остановил свой смех. — Приехали. Они все посмотрели влево. За залитыми окнами среди яркого зелёного газона стоял небольшой двухэтажный домик с выкрашенной в серый цвет черепичной крышей. На лужайке перед домом лениво гулял бигль, а на дорожке, сделанной из гранита, стоял пластиковый чемодан. Дверь в гараж была открыта. — Она уезжает? — Хосок озвучил их общий вопрос. — Кажется, да. Так, я пошёл. — Юнги быстро выпрыгнул из машины и спешно направился к дому. Остальные проводили его взглядом и остались ждать в машине. Тэхён посмотрел на бигля, который совершенно никак не отреагировал на появление незнакомца. Юнги забежал на крыльцо и дважды постучался в дверь. Уже через несколько секунд он был приглашён зайти внутрь. Дождь, кажется, и вовсе не планировал заканчиваться. После обеда поднялся хлёсткий ветер, взволновавший тишину и кроны деревьев. С самого пробуждения Тэхён всё никак не может отделаться от беспокойного предчувствия в груди. — Пейдж Тёрнер, — пробормотал он. — Как будто что-то знакомое, нет? — Я не знаю ни одну Пейдж. А Тёрнеров вокруг целый вагон. Даже в Лэйтон-Бэй их, как минимум, с десяток, — ответил Сокджин. — У нас был одноклассник Дин Тёрнер. Он вылетел в выпускном классе, помните?.. — Точно! — ахнул Тэхён. — Он был придурком. Чонгук однажды подрался с ним. — Чонгук и с твоим отцом дрался, — усмехнулся Хосок. Тэхён не готов тонуть в воспоминаниях. Шрам под лопаткой, оставленной пряжкой ремня, неприятно заныл. В голове загудели чужие голоса. Тэхён поморщился. Он приоткрыл окно и поглубже вдохнул аромат сырой земли и стылого дождя. Непривычно для июля. Тэхён вспомнил март девяносто девятого. 11 лет назад Март, 1999 Тэхён вздрогнул от звука разбившегося стекла. Кажется, чуткость сна досталась ему вместе с кучей дурных привычек и комплексов, щедро надаренных отцом от всего сердца. В комнате было душно. Спать с Чонгуком то же самое что и с раскалённой печкой. Сон Чонгука отличался особой невосприимчивостью к окружающему миру. Тэхён завидовал. Он приподнялся и сонно посмотрел на электронные часы, стоящие на тумбочке. 04:21 Снизу раздался ещё один звук битого стекла, а после вскрик Киён, мамы Тэхёна, за которым последовал сдержанный плач. Тэхён резко подорвался с постели и, с треском распахнув дверь своей комнаты дрожащими руками, кинулся на первый этаж. — Сука, это и мой дом тоже! — Невнятная пьяная речь разлетелась по всей гостиной, а за ней жалостливый всхлип и скулёж. Тэхён пока бежал по их скрипучей лестнице с тонким ковром, чуть дважды не свалился кубарем прямо вниз. Когда он влетел в гостиную, то увидел Киён, сидящую на полу. Два светильника были разбиты, а журнальный столик — перевернут. Журналы и ваза с цветами валялись рядом. В стеблях свежих кустовых роз забились осколки, а тонкие страницы, пестрящие обилием картинок, утонули в воде. Его отец, Ким Джевон, стоял среди этого хаоса и крепко держал бывшую жену за волосы. До такой степени, что некоторые волоски впивались в его кожу до режущего чувства. — Отпусти её! Тэхён, не раздумывая, кинулся на отца. Все тормоза сорвало в одну секунду. Рациональность забилась в угол. Она уступила место злому бешенству и обиде. Джевон, не ожидающий такого, резко отпустил Киён. Та без сил упала на спину. Тэхён пустил в ход кулаки. Он совершенно не умел драться, но изо всех сил старался врезать отцу в нос или в челюсть, чтобы было больно, чтобы пошла кровь, чтобы запомнил… Тэхён не учёл сразу двух важных вещей: он всё ещё не умел драться, а Джевон был на голову выше его самого, втрое шире и тяжелее. Тэхён пытался ударить отца по лицу, но тот до синяков перехватывал его руки и заламывал за спину. Тэхён вырывался и снова нападал. Этого было недостаточно, чтобы сделать Джевону больно. Но достаточно, чтобы выбесить его. Джевон перехватил левое запястье сына и до хруста неестественно вывернул в сторону. Острая невыносимая боль вспыхнула во всей руке. Тэхён громко и болезненно вскрикнул. Голос сорвался. В глазах появились непроизвольные слёзы. Запястье запульсировало огнём, но после эта боль на короткое мгновение потерялась на фоне разбитого носа. — Выблядок. — Джевон пошатнулся и с силой швырнул Тэхёна на разбитые светильники. — Херового ты сына родила, Киён. Даже постоять за себя не мож… Его слова были впечатаны обратно в глотку тяжёлым кулаком с чётким ударом прямо в челюсть. Хруст коснулся каждого уголка в этом доме. Соён, спрятавшаяся в своей комнате, точно услышала. Чонгук, босой и одетый в одни только пижамные штаны, которые кое-как успел натянуть, резко развернул к себе Джевона, не дав ему упасть, и ещё раз со всей силы ударил его по лицу. Из рассеченной скулы чавкнула кровь. Джевон ударил Чонгука в ответ. — Чонгук! — Тэхён болезненно всхлипнул и поднялся на ноги. Это было сумасшествием. Настоящий дурдом. Тэхён думал, что задохнётся от захлестнувшей его паники, но почти сразу решил, что справится с ней позже. Он кинулся к телефону, чтобы вызвать полицию, но было уже поздно. Разъярённый Чонгук, до визжащей боли врезав Джевону ещё несколько раз и сбив костяшки, скрутил его и с силой вытолкал за дверь. Тэхён бросил трубку и подбежал к маме. Та ухватилась за него, как за спасательный круг, и судорожно попыталась одновременно и утереть слёзы, и подняться с пола. — Мам, держись за меня, — тихо произнёс Тэхён. — Пойдём в твою комнату. Когда они встали, Тэхён посмотрел на тяжело дышащего Чонгука, который молча наблюдал за ними. — Чонгук, ты можешь, пожалуйста, проверить Соён? — тихо попросил Тэхён. — Я отведу маму и всё тебе объясню… Ладони вспотели. Тэхён изо всех сил старался проглотить слёзы и стыд за всё произошедшее. — Нет, Тэхёни, я в порядке. Сама проверю Соён, — успокаивающе произнесла Киён. — Лучше умойтесь и обработайте друг другу раны. Я здесь уберу. — Нет. Я сам. — Тэхён посмотрел на маму. Страшно было осознавать, что облегчение ему принесла лишь одна разбитая губа на её лице. Не подбитый глаз, не рассечённая скула, не сломанный нос, а просто губа. — Ляжешь с Соён? — Да. — Она поцеловала его в лоб. — Чонгук, спасибо, что помог. Мне жаль, что тебе пришлось увидеть это. — Всё в порядке, — тут же отозвался Чонгук. — Отдыхайте. Мы здесь уберём, и я позабочусь о Тэ. Киён ласково улыбнулась и, шмыгнув носом, направилась на второй этаж. Тэхён взволновано поднялся на пару ступенек, чтобы убедиться, что она в порядке. Когда он обернулся, Чонгук смотрел на него. — Не смотри так, — выдохнул Тэхён, поправив съехавшую футболку с плеча. — У Юнги ещё хуже. Стой там. Я принесу тапочки и то, чем можно будет это убрать. Дай мне, пожалуйста, десять минут тишины. Пожалуйста… — Наверное, его голос был жалостливее мокрых глаз и разбитого носа. Чонгук помотал головой. — Мы можем молчать сколько угодно, просто иди в комнату, — спокойно ответил он. — Я сам всё уберу. В больницу поедем? — Это просто разбитый нос… — Рука, Тэхён. Он и забыл. Значит, как говорил отец, недостаточно больно. Тэхён приподнял запястье. Уже опухло и отёкло. Он поджал губы и, без сил опустившись на лестницу, упёрся виском в перила. — У тебя тоже синяк. Прости. — Это не твоя вина, — успокоил Чонгук. Он продолжал держать дистанцию. Не спрашивал и не давил. Тэхён чувствовал непомерную благодарность за это. — Сегодня моя мама на смене. Если не хочешь говорить с кем-то другим или показываться, я просто отвезу тебя к ней. А потом на обратном пути куплю тебе пончиков. Тэхён не сдержался. Что-то внутри сломалось. Он широко улыбнулся и вместе с тем горько и тихо разрыдался. Болело всё. И нос, и рука, и сердце, и то, что называлось душой. Для Тэхёна она пряталась где-то в солнечном сплетении. Оно вот тоже болело. Чонгук подошёл к нему и сел рядом, чтобы просто обнять. Их десять минут тишины уже начались. Тэхён, ища успокоения, крепко прижался к нему. Он чувствовал себя, как эти разбитые разлетевшиеся по сторонам светильники. Пришёл какой-то ублюдок и сломал их, в очередной раз сломал Киён и в очередной раз сломал самого Тэхёна. В шестнадцать проблемы должны быть совсем другими. — Ладно. — Тэхён отодвинулся назад и быстро вытер слёзы здоровой рукой. Чонгук ему помог. Он ласково положил свои ладони на его щёки и осторожно утёр всю мокрость. Тэхён коротко улыбнулся этому жесту. — Я сейчас всё расскажу, а потом мы помолчим. Хорошо? Чонгук опёрся спиной о стену. — Ты не обязан, если не хочешь. Тэхён усмехнулся и слабо пихнул его ногу своей тощей коленкой. — Мой отец дважды ударил тебя по лицу. — Тэхён закинул ноги на бёдра Чонгука. Разговоры отвлекали. Раньше это было привилегией Тэхёна. Побег, но мысленный. — А ещё ты со своим характером просто свихнёшься, если я всё не расскажу в ближайший час. — Неправда… Тэхён взял правую руку Чонгука в свою и посмотрел на опухшие костяшки. — Правда, — шмыгнул носом. — На самом деле, здесь нечего рассказывать. Родители развелись год назад. А девять месяцев назад отец, наконец, окончательно съехал из этого дома. К Дженнис Харпер. Знаешь её? Работает в мэрии. Она была его любовницей последние три года. В общем, это неважно, — отмахнулся Тэхён. — Все те годы, что мама жила с отцом, он бил её. Поначалу это происходило редко. Но с каждым разом всё становилось хуже. Он бил маму, когда напивался. Или когда доходило до обычных ссор, которые он же и начинал. Или когда рабочий день был плохим. Но дело в том, что с каждым годом плохих рабочих дней становилось больше и больше. Мы прятали все ножи в доме и вели себя так тихо, как могли. Сначала он бил только маму, но потом начал и меня. Примерно тогда, когда мне исполнилось пять или шесть лет. Точно не помню. Соён, пока та была маленькой, он не трогал. В одиннадцать я впервые попытался дать ему отпор. А в четырнадцать у меня впервые получилось это сделать. Когда он сильно пьяный, то с ним легче справиться. Сегодня он был пьян лишь слегка. — Тэхён посмотрел в сторону входной двери и обвёл взглядом гостиную. — Мама подала на развод, когда он впервые ударил Соён. Не знаю, что именно перемкнуло в её голове, но это послужило хорошим толчком. Она постоянно винит себя за то, что не сделала этого раньше, но я вроде как не злюсь, — пожал плечами. — Или делаю вид. Не знаю. Отец испортил всё. Обычно запоминаешь и хорошее, и плохое. Но хорошего правда не было, поэтому я запомнил только плохое. — Тэхён указал на шрам под правой коленкой. — Ты спрашивал откуда он. От ножниц. Один раз, когда отец напился, я забыл о них, они висят у нас на крючке над плитой, и он швырнул ими в меня. Отвечая на вопрос, чем аргументировалось его поведение… — Тэхён запнулся. Чонгук успокаивающе провёл тёплой ладонью по его щиколотке. Повисла недолгая тишина. Тэхён подлез к Чонгуку под бок, молча прося обнять себя. Он перешёл на шёпот. — Мама для него всё делала не так, а я рос недостаточно сильным для мужчины. Он хотел, чтобы я пошёл на футбол, а я пошёл в школьный кружок лепки из глины. И всё, что я когда-то слепил, давно перебито и выкинуто, как наказание. Он хотел, чтобы я научился водить машину в одиннадцать, а я в одиннадцать хотел гулять и бегать по площадке… До прошлого года не доставалось только Соён. Наверное, потому что она каждый день вела себя как мышка. Боялась разозлить его. До одиннадцати лет я тоже боялся. Отец приходил в семь вечера. После семи я и Соён никогда не выходили из комнаты. Мама разогревала ему ужин, поднималась к нам на несколько минут, чтобы проверить, а после возвращалась вниз к своим обязанностям его прислуги. Курица слишком пресная, пиво недостаточно холодное, телевизор плохо работает — за всё это первым делом получала мама, потом уже я. По глазам вижу, что хочешь спросить про полицию. Мама запрещала звонить им. Ей было и до сих пор стыдно за то, что она не смогла сохранить семью, что вот такая она плохая жена. Глупости, да? Ей тоже страшно. После развода отец заявляется к нам раз в два месяца, где-то так. Он напивается и идёт сюда. Обычно мама не открывает. Не знаю, почему сейчас она это сделала. Ты точно купишь мне пончиков? Это же не та уловка, которую проворачивают с детьми, да? Сейчас 4 июля, 2010 Рыхлые ускользающие воспоминания прервались глухим хлопком дверцы. Тэхён резко повернул голову назад. — Ничего. Она ничего не сказала. — Юнги плюхнулся на своё прежнее место и расстроенно откинулся на мягкую спинку. Джин тоже обернулся к нему. — Точнее… Пейдж приехала сюда на пять дней своего отпуска. Она уехала из Лэйтон-Бэй шесть лет назад, чтобы начать новую жизнь после развода с мужем. У них есть дочь, ей десять. Пейдж была расстроена, когда говорила, что хотела бы взять её сюда с собой. Но, кажется, сейчас она с отцом. Поэтому Пейдж просто… — Юнги пожал плечами, — отдыхала одна? Каждый день она вместе со своей собакой гуляла по лесу. Кажется, она и правда очень любит природу. Вся её гостиная завешана подобными картинами и фотографиями, которые она делает сама. У неё на журнальном столике стоит самодельная миска из шишек. Сейчас Пейдж возвращается домой в Шривпорт, потому что отпуск подошел к концу. Она работает воспитательницей в детском садике. Напоследок Пейдж сказала, что не знала Югёма лично, она слышала о нём из-за Ханны Фишер, но всё равно очень сочувствует моей утрате. Тэхён вновь посмотрел на её дом. К концу рассказа Юнги Пейдж вышла во двор, чтобы загрузить чемодан в багажник своей чёрной «Кии». Пейдж была невысокого роста, где-то метр шестьдесят пять или около того. Облегающие тёмные джинсы и кашемировая красная водолазка остро подчёркивали её сильную худобу. Тэхён всерьёз забеспокоился, что Пейдж просто переломается пополам, если поднимет свой чемодан, и даже уже потянулся к ручке на дверце. Но этого не случилось. Пейдж закрыла багажник и, обхватив себя руками, чтоб хоть как-то спастись от холода, быстро забежала обратно в дом. Её короткие волосы, подстриженные под пикси и аккуратно уложенные после утреннего душа, взъерошились. Тэхён закрыл окно. — Что думаешь на её счет? — Он обратился к Юнги. — Не знаю. Обычная женщина. Я её вообще не помню. Тем более не помню её рядом с Югёмом. — Мне вообще непонятно, кому надо мстить за Югёма. — Джин почесал кончик носа. — После смерти Ханны каждый в Лэйтон-Бэй готов был заживо сжечь его на костре. Хосок сухо улыбнулся. — А если Югём это только повод? — предположил Тэхён. — Если кто-то хочет навредить именно нам, а это отличный повод для манипуляций? В полицию нам не обратиться. За дополнительной помощью — тоже. Сокджин и Юнги одновременно протяжно и тяжело выдохнули всю свою усталость. — Сейчас везём Юнги в полицейский участок к Намджуну, потом едем за продуктами, а дома обязательно составляем список всех, кто может быть причастен к этому, — решил Джин. — Когда нам вообще уезжать отсюда? Никто из них не знал ответа на этот вопрос.***
В полиции Юнги почти ничего не сказали. У него просто собрали данные о том, когда он в последний раз видел Югёма, вёл ли он себя странно перед тем, как пропасть, и были ли у него враги. Глупые вопросы, которые Намджун не хотел озвучивать. Юнги чувствовал себя неуютно, но всё равно продолжал убедительно врать прямо в лицо представителю власти и вместе с тем дорогому ему человеку. — Мне кажется или?.. — Хосок, едва ли успев выйти из машины, застыл. Он прищурился, пытаясь понять, правильно ли он видит. Тэхён посмотрел туда же. На крыльце лежали то ли два конверта, то ли просто две записки. Что-то бумажное и сложенное. Он поставил пакет с продуктами обратно в багажник и первым направился к дому быстрым шагом. В животе что-то ухнуло, скользкий холодный страх вернулся на своё место. Тэхён присел на корточки. На крыльце лежала одна обычная записка и один конверт с лёгкой выпуклостью. Сокджин подошёл следом. Он взял в руки конверт, а Тэхён записку.«У меня нет твоего номера, золотко. Но нам всё ещё нужно поговорить. Если ты готов, то я буду ждать тебя на пожарной вышке. Чонгук».
— Пожарная вышка? Детский сад, я туда не полезу. — Тэхён повернул записку ко всем остальным, собираясь добавить, что эта вышка опасна, но замолчал. В руке Сокджина лежал кулон, который был надет на Югёме в ночь его смерти.