– Сегодня красивая ночь, так не хочется возвращаться, на самом деле, – заговорил Эштон. – Это да, – согласился с ним блондин, смотря на полную Луну на небе. – Это свидание, не находишь? – по-доброму усмехнулся Люк. – Да? Это оно? – брови кудрявого взлетели вверх. Это немного удивило его, так как свиданий у них не было так давно. – Да, это оно. У нас, кажется, давно не было свиданий, и я сожалею по этому поводу. Мне бы хотелось водить тебя на свидания чаще, чем один раз в год.

Он не сможет отказаться от частички себя. Не тогда, когда в его руках тот человек, который заставляет его испытывать в одно и то же время злость, ревность и самые нежные чувства.

В тот раз Эштон, кажется, дал Люку возможно целовать его. Он прерывисто дышал, а его ресницы часто трепетали, и Люк полагает, что ему это нравилось. Эштон прикрывал глаза на секунды, когда Люк ловил его губы своими, а сердце останавливалось в груди, когда блондин кусался. Эштон еле слышно не то скулил, не то вздыхал. Люк не скажет точно, но ему однозначно нравились звуки, издаваемые кудрявым. Его мальчик хныкал, ведь Люк дарил ему ленивые, тягучие и вязкие поцелуи.

В тот день помимо контакта мокрых полуобнажённых тел были ещё объятия на пляжу в лучах заходящего солнца. Солнце жидко освещало их фигуры на тихом и безлюдном пляже. Они лежали тогда вместе на расправленном пледе. Майки тогда положил свою голову на колени Калуму и чувствовал, как тот запустил пальцы в его колючие волосы. Они вместе смотрели на закат. Смотрели, как солнце оставило после себя малиновые мазки на синем небе, словно художник на чистом холсте.

Эштон попятился назад, позволяя Люку войти в квартиру. Блондин вошёл, снял обувь, но чемоданчик так и не выпускал из рук. Зачем-то окинул взглядом убранство его квартиры, а Эштону подумалось, что Люк выглядит не как парень на час, а как муж на час, который сейчас пойдёт прямиком в кухню и в ближайшие два часа Эштон его не увидит, потому что тот будет возится под раковиной.