Может быть, это не настолько плохая идея. Сердце чешется — мозг воет противной сиреной, ругается трехэтажным матом, чтобы думал и не лез туда, куда не стоит. Только Хэйдзо сказочно насрано на собственное мнение, он полезет и схватит этого мудака за задницу крепкой хваткой, не желая уступать свое законное место под солнышком дурацкой интуиции. Потому что побыть счастливым хочется гораздо больше.

Возможно, Хэйдзо слишком сентиментален. Возможно, слишком сильно влюблен. Оправдываться нет смысла, ему просто очень трудно дышать без его поддержки, настолько, что простить настолько долгое отсутствие в своей жизни — сущий пустяк. И граница у этой болезни слишком очевидна, но он закроет глаза и шагнет через край, потому что на другом конце протянут руку, за которую не схватиться не получится: все равно поймают.

Холодный воздух отрезвляет мысли, помогая немного прийти в себя, но Скарамучча думает, что ему уже никакой свежий воздух не поможет, раз он подумал о самом идиотском и банальном дерьме в этом мире: позвонить тому, кому как бы и не следует звонить, но очень, мать его, хочется.

Все даже идет хорошо и плавно, никаких неловкостей — почти — Хэйдзо не испытывает, и они даже спать ложаться тихо и мирно. Только вот заснуть не удается от слова совсем. Кровать просторная, конечно, но места в ней недостаточно для того, чтобы отодвинуться от теплой спины Кадзухи, чтобы не слышать его тихое сопение в подушку. Чтобы, черт возьми, не думать о том, как хорошо бы Хэйдзо себя чувствовал, если бы он прижался к нему со спины, заключив в свои крепкие руки.

Хэйдзо искренне надеялся, что этот день никогда не наступит. Надеялся, что кто-то там сверху смилостивится над ним хотя бы немного, хоть раз в жизни услышав его молитвы. Но сейчас он стоит здесь, собирает своего лучшего друга в свадебный костюм, помогая застегнуть все пуговицы и веревочки, а через пару минут будет сидеть на самом заднем ряду и глотать свои слезы в одиночку. Жаль только, что не счастья.