«– Вы стали слишком мягкосердечны, Рокэ, и совершили огромную ошибку, отпустив герцога Окделла. Так что я решил вмешаться, чтобы помочь её исправить. Ради вашего же блага…»

«…Под подбадривающие крики кэналлийцев, марикьяре и разнообразных гостей своей вотчины Рокэ летящей походкой шагал по бортику украшенного цветами фонтана с вином и наслаждался каждым прожитым мгновением и каждым сделанным вдохом. Сейчас жизнь казалась потрясающей. Идеальной почти. Не хватало лишь одной детали – у неё были серые лучистые глаза, непослушная пушистая чёлка и северное очарование, не оставившее равнодушным ещё ни одного южанина. Как Рокэ мог избежать его влияния?»

Итак, сначала был хвост. И хвост этот был везде. Иногда Рокэ мог не видеть оруженосца, но хвост видел всегда – ускользающий за угол в направлении спальни, исчезающий между стеллажами библиотеки, мелькающий в дверном проёме кухни… Хвост вообще имел удивительную способность появляться из ниоткуда, когда его совсем не ждёшь, и так же внезапно исчезать в никуда, а ещё обладал разрушительной силой – уцелевшие вазы, как и ни разу не запнувшихся о него слуг, можно было по пальцам пересчитать.

«Ворон пах морисскими благовониями, порохом и теплом – и подобное сочетание кружило голову сильнее любого алкоголя, потому что благодаря ему Дикон чувствовал себя дома. По-настоящему дома…»

Письмо из Надора доставили поздно вечером. Слуга-мальчишка принёс его вместе с новой бутылкой вина для соберано, расположившегося на террасе за ужином – если «кровь» можно считать ужином – и десятками старых бумаг из библиотеки. Короткого взгляда на содержимое письма хватило, чтобы понять – творчество явно было коллективным, и никто из писавших или дополнявших его не пребывал в трезвом уме.