Сумерки. Обратная сторона луны

Крупные капли воды с силой бьются в окна классной аудитории, дорожками дождевых слёз стекая по стеклу. Они сливаются друг с другом в маленькие реки и становятся похожи на древо кровеносных сосудов, наполненных прозрачной кровью. Заворожённая этим своеобразным рисунком, сосредоточенно изучаю его и невольно игнорирую звуки внешнего мира. Слова преподавателя долетают до меня как сквозь воду, минуя сознание и память. Сложно даже сказать, какой именно сейчас идёт урок — так велика моя отстранённость от реальности в данный момент. В голове хаотично гуляют обрывочные мысли, отказывающиеся складываться в хоть сколько-нибудь логическую цепочку, и я бросаю затею собрать их в кучу после нескольких бесплодных попыток. Моя безупречная успеваемость в последние месяцы учёбы пока играет мне на руку, позволяя беспрепятственно отвлекаться на уроках. Без зазрения совести пользуюсь этим и вываливаюсь за пределы действительности, полностью погружаясь в себя. На задворках сознания лениво ворочается мысль, что подобное состояние можно объяснить пережитым вчерашним утром шоком и последовавшими за ним волнениями, но я не ощущаю ни страха, ни беспокойства, словно их выжгли из меня пристальным взглядом янтарно-жёлтых глаз и развеяли дым от оставшегося пепелища взмахом тёмных ресниц. Рука невольно тянется к нагрудному карману тёплой фланелевой рубашки и нащупывает лежащий там плотный, аккуратно сложенный тетрадный лист, оставленный вчерашним гостем вместо прощания. Причин носить с собой эту записку больше нет, так как указанный в ней номер телефона давно внесён в список контактов, но и особого повода расстаться с теперь уже бесполезной, по сути, бумажкой почему-то не находится. Старательно гоню от себя мысли об истинной причине того, почему я ношу её с собой: она написана Джаспером специально для меня. Из груди рвётся очередной тяжёлый вздох. Передо мной как наяву встаёт образ вампира, замершего в прозрачной темноте моей комнаты, и его пристальный, почти осязаемый взгляд, неожиданно эмоциональный и наполненный непонятной мне болью. Эта картина занимает собой всё моё воображение, до бесформенных акварельных пятен размывая реальность и уводя все прочие мысли на самый дальний план. Впервые я видела Джаспера настолько открывшимся, и это ошеломило меня до глубины души, ведь до вчерашнего дня он всегда был в моём присутствии крайне сдержанным и очень редко позволял себе даже едва заметную ухмылку. Сколько раз бы мы ни встречались, вампир всегда максимально себя контролировал как в эмоциях, так и в действиях. До тех пор, правда, пока рядом с ним кто-нибудь не резал свои пальцы обёрточной бумагой… Горькая усмешка невольно касается губ, и я прикрываю глаза, не в силах сдержать рвущийся из груди вздох досады от очередного воспоминания об одном из ужаснейших дней в моей жизни. Сглотнув мгновенно подкативший к горлу колючий комок, привожу резко всколыхнувшиеся чувства в порядок и вновь сосредотачиваюсь на белокуром объекте своих размышлений. Разумеется, думать о вампире, являющимся эмпатом, как о безэмоциональном существе весьма глупо, с этим сложно поспорить, но и приятным в общении собеседником его тоже едва ли можно назвать. С другой стороны, остаётся только гадать, как, вероятно, трудно ему вести себя приветливо и дружелюбно, испытывая мучительное желание впиться в чью-нибудь шею зубами и высосать из неё кровь, а если ещё добавить к этому зудящие постоянным фоном чужие эмоции, то некоторые отстранённость и нелюдимость в поведении Джаспера становятся вполне оправданными. «Вид у него какой-то болезненный», — внезапно всплывают в памяти слова Джессики, сказанные ею о Хейле в тот день, когда я впервые увидела Калленов в школе, и в свете последних моих размышлений эта фраза вдруг обретает неожиданно глубокий смысл, от осознания которого мне резким спазмом перехватывает горло. Джаспер, по словам Эдварда, не так давно, по сравнению со своими названными родственниками, отказался от человеческой крови и, несмотря на это, вместе со всеми ними регулярно посещал школу, переполненную живыми людьми и их разнообразными эмоциями. Мне сложно даже вообразить, в каком аду, вероятно, он жил в эти дни, ежесекундно борясь со своей хищной природой и наверняка испытывая при этом самую настоящую боль. После таких выводов его срыв на моём дне рождения выглядит ещё более тяжёлым, так как пострадавших от этого инцидента оказывается вдвое больше, чем просто одна глупая девчонка. От внезапно вспыхнувшего в голове предположения моё тело словно окатывает кипятком: а мог ли Джаспер испытывать стыд за тот нелепый случай, в котором, по сути, совершенно не виноват, и до сих пор от этого страдать? Только ли просьба Элис удерживает его в Форксе рядом с той, что стала виновницей жёсткого срыва, который едва не привёл его к убийству человека… Всколыхнувшиеся от этих мыслей чувства не поддаются адекватному анализу, что дополнительно выбивает меня из колеи. Напряжённо хмурю лоб и крепко сжимаю челюсть, словно пытаюсь физическим воздействием удержать бушующий внутри эмоциональный ураган под контролем, но выходит из рук вон плохо. Стоит мне только задуматься о том, что может ощущать сам Джаспер в сложившейся ситуации, внутри словно взрываются фейерверки: по телу пробегает нервная дрожь, в груди становится тесно, а воздух застревает на полпути в лёгкие. Не могу найти хоть какое-то рациональное объяснение такой острой реакции на эти странные мысли, захватившие воображение, но их интенсивность перекрывает собой даже страдания об Эдварде, образ которого всё так же неизменно и болезненно всплывает в памяти… Резко грянувший школьный звонок противным визгом бьёт по ушам, вырывая меня из плотного кокона собственных фантазий. Едва не подпрыгнув на стуле от испуга, растерянно верчу головой по сторонам. Мои одноклассники между тем активно собирают вещи и спешно покидают класс, а до меня только доходит, что этот урок был последним в сегодняшнем расписании. Слегка трясу головой в попытке отрезвить чуть затуманенное эмоциями сознание и торопливо убираю свои тетради в сумку. — Как твоё самочувствие, Белла? Чуть вздрагиваю от неожиданности, услышав почти над самым ухом чересчур бодрый для такого вопроса голос Майка Ньютона. Поднимаю на него глаза и вижу неуверенную улыбку на чуть загорелом лице. — Эм, всё хорошо, спасибо. Почему ты спрашиваешь? — Ну, — Майк порывисто поднимает руку и нервно треплет волосы на своём затылке. — Ты вчера пропустила занятия, Анжела сказала, что из-за болезни, и вот, просто хотел узнать, как ты сегодня и… ждать ли тебя завтра на работе? — Ох, — выдыхаю я, вдруг осознав, что совершенно забыла про субботнюю смену в магазине миссис Ньютон. — Да. Да, конечно. Конечно, буду! Надеюсь, твоя мама не сердится на меня за прогул на прошлой неделе? — Нет, что ты! Конечно не сердится. Шериф Свон позвонил перед самым открытием, но я уже был в магазине и открыл смену вместо тебя. — Да, верно, папа же звонил тогда. Спасибо, что подменил меня, Майк. Буду должна. Не успеваю даже сообразить, какие последствия навлекаю на себя сорвавшейся с языка неосмотрительной фразой, как на лице Ньютона уже расцветает широкая радостная улыбка. — В качестве благодарности принимается поход в кино, — ободрённый моей глупостью, на одном дыхании, будто боясь, что его внезапно перебьют, выпаливает он. Сижу, замерев с открытым ртом, смотрю на слегка порозовевшего от собственной смелости парня и не знаю, что ему ответить: такого поворота в разговоре я совсем не ожидала. — Ох, Майк… — не понимая, куда деть глаза от дикого смущения, начинаю лихорадочно копаться в сумке в поисках ключей от машины. — Это очень внезапное предложение, я даже не знаю… — Мы можем собраться компанией и вместе поехать в Порт-Анжелес, — перебивает меня Ньютон, видя, что я вот-вот готова сбежать, и спешно добавляет: — Позовём Анжелу и Эрика, Лорен с Джессикой, Тайлера и толпой рванём в кино. Я ради такого даже возьму свой минивэн. Так даже веселее будет, — без особой уверенности заключает он, взглядом побитой собаки глядя на меня. Молча смотрю на него снизу вверх, по-прежнему не зная, что сказать. Неприятная и необъяснимо мерзкая неловкость опутывает меня с ног до головы, словно паутина, но всплывшее почти одновременно с ней острое чувство страха перед собственным одиночеством эгоистически не даёт мне сразу же ответить Майку однозначным отказом. В нагрузку к этому на совесть давит ощущение вины за собственную нерешительность, из-за которой я невольно дарю чересчур напористому Ньютону ложную надежду. Но, с другой стороны, если нас соберётся больше двух человек, это же не будет считаться свиданием, верно? Почему бы и не воспользоваться так удачно складывающейся ситуацией и не попытаться в очередной раз вернуться к нормальному общению с людьми, к которому я вроде как не так давно приняла решение стремиться. — В принципе, ехать компанией неплохая идея, — давлю из себя слабую улыбку, вставая со стула, и пытаюсь обойти застывшего перед моей партой Майка. — Надо предложить остальным и посмотреть, что народ на это скажет. Вдвоём ехать было бы слишком скучно, — с нотками лёгкой паники выпаливаю в конце, криво улыбнувшись краем губ. — Да, пожалуй, — без энтузиазма отзывается Ньютон, фальшиво хохотнув, и тут же добавляет, с завидным оптимизмом игнорируя мой неуклюжий намёк: — Ну, тогда я сообщу ребятам, а завтра в магазине мы с тобой можем обсудить, какой фильм лучше посмотреть, что скажешь? — Мне кажется, ты слишком забегаешь вперёд. Мы же компанией поедем, значит, надо сначала всем собраться и уже совместно обсуждать. — Так-то оно так, но мы с тобой можем заранее накидать варианты, а потом предложить их остальным. Идя по почти опустевшим школьным коридорам, невольно ускоряю шаг, словно пытаюсь убежать от слишком напористого, буквально искрящегося нездоровым энтузиазмом Ньютона, но он всё никак не отстаёт от меня. Вполуха слушая его энергичную болтовню, вдруг с кристальной ясностью осознаю, почему при всём гипотетическом желании не смогла бы ответить ему взаимным интересом: я совершенно не представляю, о чём мне с ним говорить. Майк, по сути, неплохой ведь парень: весёлый, спортивный, симпатичный — обыкновенный. Он обладает вполне стандартным набором «идеального бойфренда» для какой-нибудь среднестатистической Джессики. Ну а мне отчего-то хочется выть от тоски, стоит лишь вообразить наше с ним возможное свидание. Что со мной не так? Может, во всём вновь виноваты пресловутые вампиры, активное взаимодействие с которыми ещё сильнее извратило мой и без того странноватый вкус? Не успеваю додумать эту, несомненно, очень интересную мысль, как в поле моего зрения внезапно вырастает входная дверь, в которую я едва не врезаюсь лбом. Мысленно благодарю Майка за то, что он успевает вовремя её открыть, тем самым предотвращая неизбежное столкновение. Пожалуй, пора прекращать витать в облаках, и без того хватает опасных для жизни ситуаций. Наполненный влагой холодный воздух резким порывом ветра бьёт в лицо, когда мы, наконец, выходим на улицу. Ещё совсем недавно активно ливший дождь за время, проведённое мной в классе, превратился в повисшую в воздухе мутную взвесь, противно липнущую к коже и волосам. Плотнее кутаюсь в тёплую куртку, ежась от неприятной сырости, и ускоряю шаг, стремясь как можно скорее добраться до своего пикапа, стоящего в дальнем конце парковки. — Что за странный тип на мотоцикле? Как его сюда пустили, интересно? — доносится до моего сосредоточенного на мыслях о теплой печке сознания отчего-то резкий голос Майка. — Кого? — рассеянно верчу головой по сторонам в поисках того, о ком говорит Ньютон, и буквально врастаю ногами в асфальт, когда вижу у самого выезда со школьной стоянки высоченного парня рядом со старым, но по виду всё ещё мощным харлеем. — Ох, — всё, что получается сказать, когда я, приглядевшись, узнаю в нём Джейкоба Блэка. — Видишь того бугая на байке? — машет в сторону выезда не заметивший моей реакции Ньютон. — Я его здесь раньше не видел, он точно у нас не учится. Подозрительный какой-то. Может, учителя позвать? Или охранника. — Погоди, — слова Майка вырывают меня из ступора, и я резко хватаюсь за рукав его куртки в судорожной попытке остановить. — Не надо никого звать, это мой знакомый: он сын друга моего отца. Ньютон хмурит светлые брови и, бросив в сторону Блэка-младшего ещё один взгляд, неодобрительно косится на меня. — Ну и знакомые у тебя, Белла. Он похож на бандита с большой дороги. Не сдержав ироничного смешка, внутренне соглашаюсь со словами своего одноклассника: аналогия очень точно описывает нынешний облик моего старого знакомого. Чувствую, как меня медленно охватывает смутная тревога: не представляю, что могло привести Джейка к школе, где, насколько я знаю, у него нет ни одного знакомого. Не ко мне же он приехал, в самом деле! Словно прочитав мои мысли, Джейкоб вдруг резко поворачивает голову в нашу с Майком сторону и пристально смотрит прямо мне в глаза, — с такого-то расстояния! — чем заставляет едва заметно вздрогнуть всем телом от внезапного испуга. — На нас уставился, — настороженно комментирует Ньютон и весь подбирается, словно готовится к драке. — Я подойду к нему. Он, наверное, хочет мне что-то передать… что-то для моего отца от Билли Блэка, — выпаливаю скороговоркой, торопливо отходя от своего на глазах мрачнеющего одноклассника. — До завтра, Майк. — До завтра, — бурчит он мне в спину. Через силу перебирая одеревеневшими от охватившей меня оторопи ногами, семеню к выезду, где в напряжённой позе стоит Джейкоб, не спускающий с моей приближающейся фигуры пристального взгляда. Попутно пытаюсь сообразить, что мне сказать ему и нужно ли вообще. Вид у него такой же неприветливый и совершенно не располагающий к разговору, каким был и в последнюю нашу встречу. Создаётся впечатление, будто его сюда палками пригнали, а смотрит он так, словно виновата в этом я. Почему-то эта мысль вызывает во мне злость, и оттого чувствую себя уже порядком взвинченной, когда останавливаюсь на расстоянии пары метров от застывшего у старого харлея парня. — Здравствуй, Джейк, — бросаю с некоторым вызовом. — Какими ветрами тебя сюда занесло? Решил посмотреть, как учатся бледнолицые? Он хмурит тёмные брови, и взгляд его становится ещё более грозным. — Меня отправили сюда тебя проведать, — через силу выдавливает ответ. — Зачем? Билли боится, что меня утащат садовые гномы? В чёрных глазах Джейкоба пылает едва сдерживаемое бешенство. — А тебе бы всё шутки шутить, да? — с глухой злобой цедит он сквозь зубы. — Какие уж тут шутки! — чувствую, что сама начинаю заводиться. — Выкладывай давай, что там опять нафантазировал твой отец? Какую ещё опасность он придумал для меня? В глубине души я понимаю, что веду себя неадекватно, и вряд ли произносимые мною слова имеют хоть какой-нибудь смысл. Поднявшаяся изнутри горькая обида на непонятную мне агрессивность со стороны Джейкоба срывает все краны, и до сих пор игнорируемые, полные негодования эмоции без сопротивления вырываются наружу: мне просто хочется сказать любую гадость, способную побольнее задеть собеседника, чтобы ему было так же неприятно, как и мне. — Нафантазировал, говоришь? Значит, надо было оставить тебя наедине с тем пиявкой, раз опасности никакой не было! — в сердцах выпаливает Блэк-младший и мгновенно осекается, сообразив, что наговорил лишнего. — О чём ты… — мямлю в испуге, моментально растеряв весь боевой запал, и вдруг вспышкой молнии ко мне приходит понимание. — Ты был там вчера, — поражённая своей догадкой, в волнении прикрываю рот ладонью. — Ты тоже… один из них. О Боже, Джейк!.. Напряжённое молчание повисает между нами и давит тяжестью открывшейся правды: Джейкоб Блэк является оборотнем! Он смотрит мрачным нечитаемым взглядом, а потом вдруг горько усмехается и в каком-то отчаянии прикрывает глаза. — Догадалась, значит. А я дурак, ведь сам тебе всё тогда рассказал. Лишь спустя несколько секунд до меня доходит, о чём он говорит: Джейкоб намекает на нашу с ним прогулку по Ла-Пушскому пляжу, когда я с помощью неуклюжего флирта пыталась выудить из него нужную мне информацию, а он, влюблённый в меня по уши, рассказал как на духу легенды своего племени, о которых не должен был особо распространяться. В свете открывшихся тайн его беззаботная болтливость из невинной беседы превращается в серьёзную ошибку, и я имею к этому непосредственное отношение. Если задуматься и разложить всё по полочкам, то ему вполне есть на что злиться… Краем сознания ловлю мысль, что лучше сейчас, да и потом тоже, не уточнять, кто на самом деле помог мне «догадаться». Проблем от этого только прибавится, и не только у меня. Закусив губу от досады и сжимая руки в кулаки, пытаюсь волевым усилием подавить нарастающее внутри неконтролируемое чувство вины. Когда же всё успело стать таким сложным? — Джейкоб, — из сдавленного болезненным спазмом горла слова звучат сиплым хрипом. — Как же так вышло? Почему ты? — Это закономерно, Белла, — горькая усмешка касается его сжатых в напряжении губ. — Я — неотъемлемая часть своего племени и его наследия. Это было неизбежно. — И теперь ты тоже… становишься монстром? — Монстром? — вскидывается Джейкоб, а в его голосе звучит неприкрытая обида. — Значит, так ты о нас думаешь — как о монстрах? — Я не знаю, Джейк. Ещё несколько дней назад я и не подозревала о существовании… — делаю паузу, набираясь решимости произнести это слово вслух. — …оборотней. А теперь мой мир словно перевернулся с ног на голову. Все чудовища из сказок становятся реальными, и мне… Я просто ничего уже не понимаю. Джейкоб, прищурившись, пристально смотрит в глаза. Под этим полным возмущения взглядом мне становится не по себе. — А мерзкие кровососы для тебя уже не монстры? Стою перед ним, беззвучно открывая и закрывая рот, не в силах сказать что-либо вразумительное. — Конечно. Я мог бы догадаться, ты же подружка вампира. Резкая вспышка острой боли пронзает моё тело и концентрируется прямо в сердце. Предпринимаю попытку сделать вдох, но воздух не проходит в лёгкие из-за сжатого удушающим спазмом горла, и мне кажется, что я начинаю задыхаться. Из головы вылетают все мысли, а мир вокруг меня плывёт, растекаясь кляксами. Стою неподвижно, боясь моргнуть, ведь тогда из глаз совершенно точно неконтролируемым потоком польются слёзы. «Бывшая подружка…» — Что ж, — как из-под воды слышу собственный голос. — Со мной, как видишь, всё в порядке. Спасибо за заботу. Передавай привет Билли. Резко развернувшись, делаю решительный шаг в сторону припаркованного в другом конце стоянки пикапа прежде, чем первая крупная капля успевает сорваться с ресниц. Почти бегом несусь к своей машине, надеясь за тяжёлой металлической дверью укрыться от мира, который причиняет мне сейчас слишком много боли. Но, не дав возможности преодолеть и половины расстояния, меня вдруг резко хватают за руку, вынуждая остановиться. — Подожди. Замираю на месте, не решаясь обернуться: по щекам вот-вот побежит горячая солёная жидкость, которую не успеет осушить даже порыв холодного ветра. — Мы вроде всё друг другу сказали, — едва контролируя голос, давлю из себя, предпринимая безуспешную попытку вырвать свою руку из крепкой хватки. — Пусти меня. — Белла, погоди. Я… я не хочу становиться врагами. Нотки глухого отчаяния в голосе Джейкоба и сказанные им слова заставляют моё сердце дрогнуть, и я, медленно повернувшись, пристально смотрю в его лицо. — А ты думаешь, что мы могли бы? Ты думал обо мне как о враге всё это время? Сложно передать всю гамму чувств, в мгновение ока поднявшуюся внутри меня при осознании, что добрый и улыбчивый парнишка, мысль о прежнем общении с которым греет мне душу до сих пор, может вдруг без объяснений оборвать со мной все контакты по совершенно нелепой причине: из-за дружбы с не убивающими людей вампирами, которые, к слову, уже покинули эти места. Видимо, мои слова и выражение лица настолько красноречивы, что заставляют его смутиться. На этот раз именно он становится тем, кому нечего сказать в ответ. — Белла, нам надо поговорить, — спустя бесконечное количество секунд вдруг произносит Джейкоб, и только я открываю рот, чтобы что-нибудь съязвить по поводу своевременности этой, несомненно, здравой мысли, как он тихо добавляет, склонившись ко мне чуть ближе: — Только не здесь: слишком много любопытных. Под влиянием последних слов обвожу взглядом почти опустевшую парковку и вижу у самого входа в школьное здание стоящих плотной компанией Майка, Тайлера и ещё нескольких ребят с параллели, которые, о чём-то переговариваясь, недобро косятся в нашу с Джейком сторону. Невольно передёрнувшись под их внимательными взглядами, молча киваю Блэку-младшему. — Встретимся у твоего дома, — добавляет он, отступая от меня в сторону своего харлея. Проводив его удаляющуюся фигуру глазами, медленно разворачиваюсь и, словно во сне, иду к своей машине. Острая боль, крепкой хваткой державшая сердце, немного отпускает, и мне становится легче дышать. Думать и анализировать не хочется совсем, вместо этого я быстро влезаю в кабину пикапа, завожу мотор и под аккомпанемент оглушительного рёва двигателя покидаю, наконец, школьную парковку. Подъезжая к дому Чарли, вижу оставленный у подъездной дорожки уже знакомый мотоцикл, но самого хозяина поблизости не наблюдаю. Хмуря брови в недоумении, выруливаю на своё привычное место справа от крыльца и, заглушив мотор, выхожу из машины. Озираюсь по сторонам в поисках высокой, не по погоде легко одетой фигуры молодого индейца и нигде его не вижу. — Долго же ты добиралась на своей колымаге, — слышу над самым ухом знакомый и неожиданно весёлый голос. Вздрогнув всем телом, резко разворачиваюсь в сторону говорившего. — Джейкоб, нельзя так подкрадываться к людям, можно же до инфаркта довести! — вырывается у меня возмущённо, но когда вижу вдруг искреннюю улыбку, расцветшую на смуглом, по озорному самодовольном лице, всё поднявшееся было негодование словно рукой снимает. — На этой «колымаге», как ты выразился, ещё твой отец катался, а ты, между прочим, самолично перебирал мотор, так что выбирай выражения. И вообще, имей уважение к пенсионерам, — немного успокоившись и даже повеселев, добавляю я. Джейкоб широко усмехается и гулко хлопает ладонью по ещё тёплому металлу капота. — Если б не Чарли и твой переезд в Форкс, он достался бы мне, и пришлось бы ездить на этом драндулете до скончания дней. Я бы не вынес его черепашьей скорости! От этой внезапной и непринуждённой болтовни у меня вдруг теплеет на сердце, будто мы с ним перенеслись в те времена, когда ещё не успели по уши увязнуть в мистическом кошмаре, творящемся вокруг. — Объясни мне, почему всем сверхъестественным существам так нравится большая скорость? — не подумав, выпаливаю я с весёлым смешком и осекаюсь, когда вижу его мгновенно изменившееся лицо: оно смурнеет на глазах, как если бы на яркое солнце резко наползла чёрная туча. Мысленно стучу себе по голове, мучаясь досадой на неосмотрительные слова, но вдруг замечаю, что Джейкоб даже не смотрит в мою сторону, настороженно к чему-то прислушиваясь. В недоумении хмуря брови, собираюсь задать вопрос, но не успеваю и слова сказать, как он срывается с места, широким уверенным шагом устремляясь к заднему двору дома. Растерянно похлопав глазами, бегу за ним и едва не врезаюсь в его широкую спину, когда он резко тормозит посреди засыпанной сухими листьями лужайки. — Джейкоб, что ты… — начинаю возмущённо и обрываюсь на середине фразы, так как, отступив в сторону на несколько шагов, вижу то, что заставило его опрометью броситься сюда. Сердце, пропустив удар, резко срывается на бешеный ритм, стуча где-то в районе горла, а я рискую захлебнуться от накатившей на меня неожиданной радости. — Джаспер! — восклицаю удивлённо. — Белла, — привычно сдержанным кивком приветствует меня вампир, застывший на самом краю лужайки Чарли, и переводит настороженно-вопросительный взгляд на стоящего рядом со мной индейца. — А к тебе по-прежнему так и липнут всякие пиявки, — без эмоций говорит мне Джейкоб и с вызовом бросает нежданному гостю: — Зачем явился, кровосос? — И вам доброго дня, юноша, — в тон ему отзывается Джаспер, но я как будто слышу лёгкую насмешку в его спокойном, шелестящем голосе. Повисает напряжённое молчание. Вампир и обротень сверлят друг друга немигающими взглядами, а я стою рядом и судорожно пытаюсь сообразить, как можно было бы без потерь разрядить с каждой секундой накаляющуюся обстановку. — Джейкоб, чего ты накинулся! Он ведь один из Калленов, — с нотками лёгкой истерики выпаливаю первое, что приходит в голову. Тот молчит, не спуская с замершего садовой скульптурой вампира угрюмого взгляда. — Каллен не Каллен, разницы в них никакой — все сосут кровь и убивают, — глухо произносит он. Это обвинение обухом бьёт меня по голове, заставляя подавиться воздухом. Весь мыслительный процесс внезапно отключается, и в голове звучит лишь эхо произнесённых слов. Перевожу обеспокоенный взгляд на вампира и пытаюсь по его лицу понять, что он чувствует, но сдержанный облик Джаспера не выражает ни одной сколько-нибудь явной эмоции. Открываю рот, чтобы что-нибудь возразить, но Джейкоб опережает меня. — Я повторяю вопрос, — с нажимом и угрозой говорит он, всё так же обращаясь к вампиру. — Зачем пришёл? Уголок губ Джаспера едва заметно дёргается, но отнюдь не от сдерживаемой улыбки. — Я здесь, чтобы присмотреть за Беллой. Как ты мог заметить, ей угрожает опасность. — Я заметил. Думаешь уберечь Беллу от своих же сородичей? А от самого себя защитить сумеешь? Меня резко пробирает холодный озноб. Прикусив губу от нахлынувших эмоций, нервно оглядываюсь на Джаспера и вижу едва заметную тень, пролёгшую меж его светлых бровей: Блэк, сам того не ведая, попадает своими словами в самое больное место. — Джейкоб, ты неправ, — словно со стороны слышу собственный слегка дрожащий голос. — Джаспер не причинит мне вреда. — Я бы не был столь уверен на твоём месте. — Джейк, давай поговорим об этом в другой раз, — заявляю решительно, всей душой желая, наконец, прервать это бессмысленное, а для кого-то и болезненное противостояние. — Я думаю, тебе нужно вернуться к Билли и сказать ему, что со мной всё хорошо. Эти слова заставляют Джейка оторваться от вампира и обратить своё внимание на меня, но то, что вижу в его словно остекленевших чёрных глазах, заставляет все внутренности сжаться от острого чувства вины: он смотрит так, словно я только что его предала. Не могу точно сказать, сколько времени он прожигает меня полным негодования взглядом, прежде чем резко разворачивается и размашистым шагом покидает лужайку, оставив мне горьким осадком одну лишь досаду: едва начавшаяся оттепель в наших отношениях вновь превращается в гололёд, стоит только одному из «хладных» появиться на горизонте. Из груди рвётся судорожный вздох, больше похожий на сдавленный всхлип. — Вынужден согласиться с ним. Едва заметно вздрагиваю, услышав совсем рядом тихий голос Джаспера. В недоумении хмурюсь и поднимаю на него вопросительный взгляд. — О чём ты? Джаспер молчит, мрачно глядя в сторону ушедшего Джейкоба. — Я бы не был столь уверен на твоём месте...