Сумерки. Обратная сторона луны

Те часы, что я вынуждена проводить в одиночестве после окончания школьных занятий, становятся всё невыносимее. Вырвавшиеся из-под гнёта апатии чувства не дают покоя, шквалом противоречивых эмоций раздирая грудь на части. Меня бросает то в жар, то в холод, и эта какофония начинает потихоньку сводить с ума. Завершает весь этот хаос бесконечный поток скачущих в голове мыслей. Впервые с таким нетерпением я жду возвращения Чарли с работы. Едва справляясь с нервным ожиданием, провожу время на кухне: готовлю ужин и параллельно учу заданные сегодня уроки. Пока в духовке томится цыплёнок, склоняюсь над одним из учебников, но смысл уже несколько раз прочитанного абзаца продолжает ускользать от моего сознания. В раздражении тру пальцами ноющие от натуги виски. Как бы я ни старалась сконцентрировать внимание на всемирной истории, мысли продолжают разбегаться и скатываться к бурлящим внутри переживаниям. В который раз за вечер бросаю взгляд на висящие над дверью часы и тяжело вздыхаю: Чарли не будет дома ещё как минимум час. Обречённо отодвигаю учебник, откидываясь на спинку стула — в таком состоянии бессмысленно занимать голову уроками. На свой страх и риск отпускаю мысли в свободный полёт, и они, ничем не ограниченные, начинают вертеться вокруг недавних разговоров о загадочном звере и человеческих исчезновениях, о которых хочу подробнее расспросить Чарли, когда он вернётся домой. Эти новости острой занозой впиваются в мозг и беспрестанно о себе напоминают ещё со вчерашнего дня, когда я впервые услышала их, сидя в нашей гостиной. Не могу избавиться от зудящего внутри нехорошего предчувствия: в прошлом году происходило нечто подобное, когда в Форкс явились Джеймс и его компания. В народе тоже говорили о «звере», правда, никто его не видел. Откуда бы взяться свидетелям, если они же и становились жертвами? После встречи с таким «зверем», как Джеймс или Виктория, не выживет никто. При воспоминании о хищной парочке меня пробирает холодный озноб. Если мужчину-вампира можно уже не опасаться, то его рыжая подружка бродит по свету живая и невредимая. А вдруг история с ней ещё не закончилась, и она зачем-то могла вернуться в Форкс?.. Мрачный ход моих мыслей прерывает звук открывающейся входной двери. В ужасе напрягаюсь, ожидая чего угодно: хоть нападения огромного зверя, хоть вторжения рыжей вампирши. Абсурдность того, что кто-то из них мог воспользоваться парадным входом, чтобы добраться до своей жертвы, не доходит до моего напуганного до полусмерти сознания. Слышу голос зашедшего в дом Чарли и чувствую облегчение, шквальной волной обрушившееся на меня в тот же момент. Нервы мои совсем расшатались… — Беллз, я дома, — отец входит на кухню, удивлённо приподнимая брови. — Чем занимаешься? — Привет, пап, — выдавливаю из себя севшим от пережитого страха голосом, пытаясь вдохнуть в лёгкие как можно больше воздуха. — Да вот, пока готовится курица, учу историю. Будешь ужинать? — Конечно! Что за глупый вопрос. Чарли отходит помыть руки, а я старательно выравниваю дыхание в попытке успокоить свои нервы. Попутно убираю со стола книги и накрываю его к ужину. К возвращению отца на кухню я уже вполне держу себя в руках. Не заметив ничего подозрительного, Чарли помогает мне вытащить противень из духовки, разрезать готового цыплёнка на кусочки и разложить его по тарелкам. Мы рассаживаемся за столом и приступаем к еде. В повисшей на кухне тишине слышно лишь, как стучат друг о друга столовые приборы да тикают часы на стене. Исподтишка поглядываю на Чарли, пытаясь понять его настроение и одновременно набираясь решимости завести разговор на интересующую меня тему. — Как дела на работе? — пробую начать издалека. Отец удивлённо приподнимает брови, замирая с почти донесённой до рта курицей. — Как всегда, — настороженно отвечает он и, подумав, откладывает вилку с едой в сторону. — Почему вдруг спрашиваешь? — Просто спрашиваю, — от возникшего внутри волнения пальцы начинают мелко дрожать. Чувствую себя как на допросе, где меня поймали на лжи и выкрутиться едва ли получится. — Я что, не могу спросить у тебя, как прошёл день? — Можешь. Но обычно не делаешь этого просто так. Не решаюсь поднять глаза от тарелки, понимая, что очень глупо попалась. Чувствую на себе пристальный взгляд Чарли. — Тебя не проведёшь, — давлю из себя покаянную улыбку. — Прости, папа. Я очень рада, что твой день прошёл без приключений. Помолчав пару секунд, отец примирительно фыркает и возвращает внимание курице с овощами в своей тарелке. — Так что ты хотела спросить? Подняв глаза, замечаю добродушную усмешку в уголках его губ и чувствую небольшой прилив уверенности. — Сегодня в школе Анжела рассказывала, как в субботу ездила с родителями на горячие источники к северу от города и видела там, на полпути к курортной зоне, огромного чёрного зверя, — отец заметно напрягается, услышав эти слова. Исподтишка смотрю на него и осторожно продолжаю: — Вчера в гостиной ты тоже о чём-то подобном упоминал. А ещё я слышала, что люди снова начали пропадать. Как в прошлом году… Чарли молчит, мрачно глядя в тарелку. Кладёт вилку с ножом на стол, складывает ладони в замок и тяжело вздыхает. — Я не хотел говорить об этом, чтобы не нагнетать. Тебе сейчас и без того непросто. Его слова смущают меня, вынуждая неловко заёрзать на стуле. — Всё нормально, папа. Я благодарна тебе за заботу, но ты сам понимаешь, что для моей же безопасности лучше быть в курсе происходящего вокруг. Чарли, вздохнув, согласно кивает. — В общем, началось с того, что в конце прошлого года на туристических маршрутах в лесу пропало несколько человек: двое в ноябре и ещё один в декабре. На местах исчезновений были обнаружены следы крови и брошенные вещи. Ни тел, ни следов борьбы найти не смогли. Расследования ведутся до сих пор, но пока безуспешно. Спустя несколько недель после последнего исчезновения появились сообщения об увиденном в туристической зоне звере-переростке. До сих пор никакой достоверной информации о вероятности его нападений на людей мы не имеем. — Ты думаешь, что пропавших туристов утащил этот зверь? — Не уверен. На местах исчезновений не было найдено следов животных, и это меня настораживает. Егеря продолжают патрулировать лес. Пока особых поводов для паники нет, но прогулки на природе стоит отложить до лучших времён. Чарли замолкает, выразительно глядя мне в глаза. — Ты меня услышала, Белла? С трудом подавляю порыв нервно сжаться под его пристальным взглядом. — Да, папа, конечно. Никаких вылазок в лес. Отец строго смотрит на меня ещё какое-то время и, наконец, удовлетворённо кивает, возвращаясь к уже успевшему остыть ужину. — Не подумай, что не доверяю тебе, в последнее время ты вообще редко выходишь из дома куда-то кроме школы, работы и продуктового магазина. Но я беспокоюсь, Белла. — Не стоит, пап, мне всё понятно. Погода сейчас не слишком вдохновляет на прогулки, и, тем более, я никогда не была фанатом пеших походов по дикой природе, ты же знаешь, — вымученно улыбаюсь ему, старательно скрывая охватившую меня нервозность. — Да, верно. Но я всё же положу новый баллончик в твою сумку, — усмехается Чарли, и я, не удержавшись, закатываю глаза. — На всякий случай. Он кратко смеётся в ответ на моё немое возмущение, а мне становится ясно, что тема зверя больше им не поднимется до тех пор, пока данное ему обещание не ходить в лес не будет нарушено. Покончив с ужином, мы, вполне удовлетворённые друг другом, расходимся по своим делам: отец в гостиную к телевизору, а я после уборки на кухне — в свою комнату. Мне нужно в тишине обдумать услышанное. Новости весьма тревожные, и это сбивает с толку. Ситуация очень похожа на ту, что сложилась в прошлом году, когда компания Джеймса устроила охоту в окрестностях Форкса, и вполне можно было бы ожидать повторения чего-то подобного сейчас, если б не загадочный зверь, который смазывает своим появлением всю картину. Сколько бы я ни ломала голову, размышляя над фактами и вертя их со всех сторон, сделать какие-либо однозначные выводы не получается. Все мысли сводятся к тому, что мне нужно поговорить об этом с Джаспером. Прижимаю руку к груди, пытаясь унять вспыхнувшее внутри волнение. Меня начинает беспокоить такая острая реакция на каждое воспоминание об этом вампире. С момента нашей последней встречи я совсем потеряла способность контролировать свои чувства, и теперь они создают внутри полнейший хаос, смешивая мысли, сбивая с толку и превращая всё моё существо в комок оголённых нервов. Что с этим делать — не имею ни малейшего понятия. В голове стучит набатом лишь одно: я хочу увидеть Джаспера. Со стоном отчаянья прячу лицо в ладони. За последние четыре дня в моей жизни произошло столько волнительных событий, сколько не случилось за все четыре месяца, проведённых мной в самоизоляции от мира. Губы кривятся в горькой усмешке: я почти отвыкла от активности, которую приносят в мою жизнь приходящие в неё вампиры. Это было бы даже смешно, если бы не было так грустно. Может быть, Джаспер прав, и я просто магнит для самых ошеломительных неприятностей, которые могли произойти с одной-единственной человеческой особью? Резко мотаю головой, надеясь таким образом вытряхнуть из неё все скопившиеся глупости. В любом случае, независимо от моего эмоционального состояния, увидеться с Джаспером необходимо. Он сам объяснял своё нахождение в Форксе тем, что мне грозит опасность, и в его планах — выяснить её источник. Значит, любая информация может оказаться ему полезной, а у меня имеются некоторые мысли на этот счёт. Проблема заключается лишь в том, что я не знаю, когда он решит вновь объявиться. Ориентироваться на наши предыдущие встречи бесполезно — их график совершенно непредсказуем. Искать его самостоятельно тоже не вариант, так как мне неизвестно его точное местоположение. Пусть меня и посещала мысль, что Джаспер вполне мог остановиться в доме своей семьи, но на самом деле он может быть где угодно. Остаётся только ждать, других альтернатив пока не вижу. Тяжело вздыхаю и падаю на кровать, сверля недовольным взглядом ни в чём не повинный потолок. Неизвестность убивает меня больше всего, ведь совершенно непонятно, насколько затянется ожидание и что может за это время произойти. *** Медленно пережёвывая завтрак, разглядываю знакомый во всех деталях вид за окном. Унылый в это время года пейзаж навевает тоску: небо давит свинцовой тяжестью нависающих над землёй туч и вот-вот разразится проливным дождём. Лишённые листьев деревья чернильными линиями темнеют на фоне тусклых серых стен стоящих напротив домов. Кажется, что внешний мир отражает моё настроение. Сегодня четверг. Известий от Джаспера по-прежнему нет. Тяжело вздыхаю и опускаю ложку в тарелку, задумчиво мешая размокшие в молоке хлопья. Внутри всё как будто зудит от беспокойного ожидания, в котором пребываю вот уже который день. Находясь в состоянии постоянного нервного возбуждения, не могу спокойно сидеть на месте. Сосредоточить внимание на чём-либо полезном тоже не получается: суетливые мысли крутятся вокруг не выходящего на связь вампира, и это начинает немного раздражать. Сидящий напротив Чарли кидает на меня короткие взгляды поверх читаемой им газеты: до сих пор не может привыкнуть к моим ранним появлениям на кухне. Мы крайне редко встречаемся по утрам, ведь обычно я спускаюсь вниз уже после его ухода, но в последние дни ходящие по кругу мысли не дают мне спокойно спать, а порождённая ими лихорадочная суетливость гонит прочь из комнаты, и потому отец теперь всё чаще видит меня за завтраком. Пусть мы почти не говорим друг с другом, сидя за одним столом, но присутствие рядом живого существа действует более умиротворяюще, чем беспокойное блуждание из угла в угол в одиночестве. Выплываю из мыслей в реальность, услышав, как громко вздыхает Чарли. Поднимаю на него вопросительный взгляд. — Что случилось? Хмуря тёмные брови, он сворачивает газету, кладёт её на самый край стола и упирается тяжёлым взглядом в сцепленные замком руки. — На этой неделе стало известно, что в Сиэтле тоже пропадают люди. Возникшая после его слов тишина гранитной плитой ложится мне на плечи. — Ты думаешь, к этому мог быть причастен местный зверь?.. Чарли поджимает губы и неопределённо поводит плечом. — Я ни в чём не уверен, но этой вероятности не исключаю. Осторожно опускаю ложку на край тарелки, опасаясь выпустить её из вмиг одеревеневших пальцев. Леденящие душу догадки острой вспышкой проносятся в голове, а липкий ужас волной нервной дрожи окутывает тело: нутром чувствую, что исчезновения в Сиэтле как-то связаны со случаями, произошедшими в Форксе. Моя реакция на это не была бы столь острой, если бы я точно знала, что угроза исходит от простого животного или даже человека, но такой уверенности у меня нет. — Постарайся нигде не задерживаться после школы и сразу езжай домой, — как сквозь воду слышу голос Чарли. — Я сегодня, скорей всего, задержусь в участке: надо помочь ребятам собрать все материалы по делам с исчезновениями и отправить их в Сиэтл. Сказав это, он поднимается на ноги, снимает форменную куртку со спинки стула и направляется к выходу с кухни. — Удачи в школе, Беллз. — Спасибо, папа. И тебе хорошего дня. Погружённая в мрачные мысли, не замечаю, как Чарли, хлопая дверью, выходит на улицу, и прихожу в себя в тот момент, когда со двора выезжает его патрульная машина. Всего за несколько дней перескочив из четырёхмесячного состояния вялости и апатии в не поддающуюся контролю нервозность, почти не могу отличить реальность от кошмарного сна, на который она всё больше становится похожа. Мои нервы, измученные переживаниями, едва выдерживают разом навалившуюся эмоциональную нагрузку. В душе творится хаос, а поговорить об этом совершенно не с кем — тот единственный, кто является частично виновником такого состояния и потенциальным целителем, ходит неизвестно где. Я так больше не могу. С противным скрежетом ножек стула о пол резко отодвигаюсь от стола и решительно поднимаюсь на ноги. Схватив лежащий на подоконнике телефон, быстрым шагом направляюсь к выходу из дома. По дороге к пикапу набираю сообщение для Анжелы, в котором извещаю её о своём сегодняшнем отсутствии в школе по причине плохого самочувствия. Садясь в машину и заводя мотор, мысленно отмахиваюсь от назойливого голоса совести, нудящего мне о возможном недовольстве Чарли — это сейчас волнует меня меньше всего. Я подумаю о последствиях позже. Гоню пикап по шоссе почти на предельной для него скорости и пытаюсь вспомнить, где находится нужный мне поворот на дорогу, ведущую через лес к особняку Калленов. Игнорирую вялые попытки разума убедить меня в отсутствии гарантий, что Джаспер сейчас живёт в доме своей семьи, пусть это и выглядит вполне логично. Гонимая лихорадочной надеждой, цепляюсь за любую, даже призрачную возможность приблизить нашу встречу. Я больше не могу сидеть на месте и ждать, когда он соизволит появиться, мне необходимо увидеть его как можно скорее. Выехав за границу города, сбавляю скорость и внимательно смотрю по сторонам. Насколько помню, тот поворот почти невозможно заметить с дороги, если не знать, куда смотреть. Почти теряю надежду обнаружить его, как вдруг вижу едва заметный просвет между плотно растущими деревьями. Энергично выворачиваю руль, съезжая с асфальтированного шоссе на размокшее от постоянных дождей бездорожье, и мысленно благодарю создателей своего автомобиля за его феноменальную проходимость в любых погодных условиях. Дорога через лес сильно заросла, и я ничего не могу узнать. Растущая в груди тревога приходит на смену адреналиновой вспышке, сорвавшей меня с места. Идея поехать в особняк Калленов и отыскать там хоть какой-нибудь намёк на присутствие Джаспера уже не кажется мне достаточно хорошей: а вдруг я ничего не найду или, хуже того, обнаружив и дом, и хозяина, лишь разозлю последнего своим неожиданным визитом? Кроме того, есть вероятность, что, находясь от людей на безопасном расстоянии, Джаспер может не так строго держать инстинкты хищника в узде, и своим внезапным появлением я подвергаю нас обоих риску повторения неприятной ситуации, имевшей место быть на моём злосчастном дне рождения. Об этом я как-то не подумала… Резко бью по тормозам, останавливая машину среди пышных зарослей тёмно-зелёного папоротника. Держа руки на руле, невидяще смотрю вперёд, пытаясь выровнять сбившееся от волнения дыхание. Какая глупая затея — рвануть, толком не помня куда, без гарантий встретить того, кого ищу. Тем более прямиком в лес в не самое безопасное время. Джаспер просил меня не совершать глупостей, и что я делаю буквально сразу — усердно помогаю ему уберечь себя же от неприятностей, не иначе. Со стоном прижимаюсь лбом к скрещенным на руле рукам. Прекрасно, Белла, просто прекрасно. Стоит ли удивляться, почему в моей жизни происходит столько неприятных событий, если я сама же их и провоцирую своими поступками? Подавив острое желание побиться лбом о руль, вскидываю голову и тянусь к рычагу передач с твёрдым намерением повернуть машину в обратную сторону, но боковым зрением цепляюсь за неестественно светлеющее среди плотного зелёного моря пятно. Фокусирую взгляд в этой точке и различаю стены стоящего невдалеке дома, который едва заметен среди густой растительности. Замираю на миг с занесённой над рычагом передач рукой, колеблясь. Внутри борются противоречивые чувства: с одной стороны, я твёрдо решила двинуться в обратный путь, осознав, что мой порыв приехать сюда достаточно глуп, а с другой — вот она, искомая цель, совсем близко, и было бы обидно не дойти до неё, находясь почти на финишной прямой. Поднявшееся в груди волнующее предвкушение горячей волной пробегает по телу, тем самым перевешивая чашу весов. Переключаю мотор на холостой ход и решительно выхожу из машины, не закрывая водительскую дверь — нелепая предосторожность на случай, если придётся спешно убегать. Вряд ли я успею добраться до машины при самом скверном развитии событий, но иллюзию какой-то надежды на положительный для меня исход это действие всё же даёт. Медленно иду в направлении дома, не спуская с него глаз. По мере приближения, вглядываюсь в панорамные окна, за которыми пытаюсь увидеть внутреннюю обстановку. Некоторые из них не до конца зашторены, и можно частично рассмотреть большой зал на первом этаже: плотные чехлы на мебели, отсутствие цветов в вазах, которые так любит Эсми, тишина и темнота уходящих в глубь дома коридоров — всё увиденное создаёт впечатление, что внутрь никто не заходил уже довольно давно. Замираю в нескольких метрах от парадной двери, осматриваясь в поисках дополнительных подсказок: на влажной земле подъездной дороги нет свежих следов от колёс, которые могли бы указать на то, что здесь недавно проезжали, а обычно свободный от растений участок перед зданием без надзора хозяев начал медленно зарастать. Всё вокруг кажется покинутым. Совсем как я. Горло перехватывает от удушливой тоски и волны разочарования, хлынувшей в тот же миг из глубины души. Джаспера здесь точно нет: он наверняка услышал бы моё появление издалека и как-то обозначил своё присутствие, если бы находился в доме. На что бы я ни надеялась, ожидания мои не оправдались — в этом месте мне никого не встретить. Прижимая руки к ноющей груди и прикусывая до боли губу, медленно пячусь прочь от кажущегося мёртвым здания. Не глядя под ноги, разворачиваюсь спиной к приводящим в уныние стенам и, едва не споткнувшись, замираю на месте, когда замечаю в нескольких метрах от себя тёмную фигуру человека. Внутри всё вмиг переворачивается калейдоскопом разнообразных эмоций: от удивления и пронзившей сердце надежды, до тревоги и скрутившего внутренности страха. Прищурившись, вижу перед собой высокого черноволосого мужчину с мертвенно-бледной кожей. Я не могу представить, как он смог так близко и незаметно сюда подойти, если только… В груди стынет от леденящей душу догадки — вампир. — Белла? Моргаю в недоумении, услышав своё имя из уст незнакомца. Напрягая глаза, присматриваюсь к нему внимательней и чувствую волну иррационального облегчения, когда узнаю его лицо. — Лоран! — слишком громко восклицаю, удивляясь собственной радости. — Как неожиданно тебя здесь увидеть. Карлайл говорил, что ты уехал на Аляску, к семье в Денали. — Так и было, — осторожно отвечает вампир, внимательно рассматривая сначала меня, а потом дом за моей спиной. — А что-то разве изменилось?.. Лоран ведёт носом по воздуху и делает едва заметный шаг в мою сторону. С поднимающейся в груди тревогой наблюдаю за его непонятными действиями. — Ничуть. Вампир замирает на месте, на этот раз внимательно осматриваясь по сторонам. От его странного поведения мне становится не по себе. Может быть, он прибыл сюда с целью навестить Карлайла, но всё ещё опасается его семьи? А увидев меня, пытается вычислить, насколько далеко находится Эдвард, который в последнюю их встречу вёл себя достаточно агрессивно, ведь повторять столкновение не хочется? Внутренне горько усмехаюсь: моего бывшего парня можно больше не бояться — его здесь уже не увидишь. — И как давно Каллены покинули свой дом? — слышу его тихий мелодичный голос с лёгким французским акцентом. Моё измученное сердце невольно пронзает острой болью: значит, мне не показалось, и здесь действительно со дня отъезда всей семьи никто не появлялся. — Ещё осенью, — не задумываясь, отвечаю как на духу. Лоран резко поворачивается в мою сторону, пристально глядя в глаза. Едва заметно вздрагиваю, ощущая себя жертвой, попавшей под цепкий взгляд охотящегося хищника. — И что, они так просто оставили тебя одну? Ты же была для них чем-то вроде любимой домашней зверушки. Словно под гипнозом, неспособная отвести глаз от стоящего напротив вампира, никак не могу сообразить, что меня так сильно в нём настораживает. Идущие мимо сознания слова сами вылетают изо рта: — Вовсе нет. Меня навещает Джаспер. Вы разве ещё не встречались? Лоран едва заметно напрягается, услышав это, а я чувствую, как странный гипнотический туман постепенно отпускает сознание, и в голову вспышкой молнии врывается понимание — глаза вампира багровые, словно загустевшая на воздухе кровь. Резко накативший ужас мгновенно сковывает тело. Лоран, очевидно, улавливает смену ритма моего пульса и, чуть наклонив голову набок, улыбается краешком изящных губ. — Нет, пересечься нам не довелось, — едва заметный шаг, приближающий его ко мне. — И как часто Джаспер навещает тебя? От страха у меня немеют пальцы, а сердце, кажется, начинает биться где-то в районе горла. Из головы испаряются все мысли, кроме одной панически-оглушающей: «Бежать!» — Периодически, — с трудом сглотнув подкативший к горлу ледяной комок, сиплю в ответ севшим голосом. — Сегодня мы договорились встретиться здесь. Он вот-вот должен будет подойти. Лоран не спускает с меня своих страшных глаз и улыбается шире, слыша откровенную ложь в произнесённых мной словах. — Предлагаешь подождать его вместе? Кровь стынет в жилах, когда вдруг осознаю, что вампир стоит на расстоянии чуть меньше вытянутой руки от меня, а я не могу пошевелиться, абсолютно парализованная страхом. Он наклоняется ближе, втягивая воздух рядом с моей шеей. — Ты дивно пахнешь, когда боишься, — почти мурлычет мне на ухо. — Не понимаю, как у них получается так долго терпеть и не поддаваться соблазну, когда буквально под носом течёт живая ароматная кровь. — Я думаю, тебе стоит поговорить об этом с Джаспером — ему тоже приходится нелегко, — слова вылетают сами, минуя скованное страхом сознание. Лоран тихо хмыкает. — Хочешь сказать, он тоже иногда мухлюет? В ужасе вскидываю голову, услышав подтверждение своих догадок: Лоран вовсе не исправился, уехав на Аляску, он по-прежнему пьёт человеческую кровь, и сейчас я вполне могу стать случайной жертвой очередного его «мухлежа». Успев мысленно попрощаться со своей никчёмной жизнью, вдруг отмечаю резкую перемену в поведении вампира: его лицо как будто каменеет, когда он настороженно к чему-то прислушивается и начинает медленно отступать прочь от меня, опасливо озираясь по сторонам. Не смея лишний раз пошевелиться, изумлённо наблюдаю за этими странными действиям — что же могло так испугать самого опасного в мире хищника? Если только не другой такой же хищник… Яркой вспышкой в голове проносится: «Джаспер!» Но мысль мгновенно испаряется, когда, рискнув выпустить вампира из поля зрения, прослеживаю его полный ужаса взгляд: в нескольких метрах от дома из густых зарослей зелёного папоротника на дорогу выходит огромный чёрный зверь. Он скалит усыпанную острыми зубами пасть и, утробно рыча, медленно движется в нашу сторону. Наблюдая за тем, как Лоран пятится прочь от надвигающегося на нас чудовища, едва слышно бормоча: «Так вот о чём она говорила», осознаю, что до этого момента боялась ещё не очень сильно. Если бессмертное существо, наделённое нечеловеческой силой, ведёт себя подобным образом, встретив, казалось бы, всего лишь большую зверушку, что же тогда остаётся мне, абсолютно беззащитному смертному? От испытываемого шока резко отключаются все чувства, и я становлюсь лишь отстранённым наблюдателем, неспособным пошевелить даже пальцем от парализовавшего тело ужаса. Словно не замечая меня, огромный чёрный зверь проходит мимо на расстоянии нескольких метров. Сомнений нет — это то самое чудище, что уже несколько месяцев держит в напряжении всю округу. Едва дыша от страха, краем сознания отмечаю, что он, в самом деле, похож на жуткую помесь обычного волка и крупного гризли: очертания покрытого густой и плотной шерстью тела вкупе с типичной для небольшого лесного хищника пластикой, очевидно, принадлежат волчьей породе, но из-за гигантского размера издалека его действительно можно принять за медведя — кто ещё может быть настолько большим и массивным. Одного мне не удаётся понять: что же так сильно пугает Лорана, способного одним движением руки свернуть шею любому, даже самому крупному хищнику? Уловив едва различимый сквозь шум крови в ушах шорох сухой листвы, опасливо поворачиваю голову на звук и вижу двух таких же чудищ, вышедших из тех же зарослей, что и первый, а следом за ними — ещё двоих. Держась на почтительном расстоянии от своего главаря, они клином движутся в сторону вампира, не спускающего с них изумлённо-испуганного взгляда, а меня, более близкую и лёгкую добычу, продолжают игнорировать. Чуть не лишаюсь чувств, услышав оглушающий рык вожака страшной стаи, громовым раскатом прокатившийся по округе, когда Лоран, достигнув границы свободной от растений дороги, в мгновение ока исчезает в высокой траве. Следом за ним, в пару гигантских прыжков преодолев разделяющее их расстояние, среди густых зарослей скрываются и волки. На поляне воцаряется обычная для лесной глуши тишина. Сложно сказать, сколько времени я неподвижно стою на месте, пребывая в ступоре от пережитого шока, прежде чем, судорожно вдохнув обжигающий лёгкие воздух, словно во сне неуверенно шагаю в сторону дороги, где был оставлен работающий пикап. Каждое сделанное мною движение отдаёт ноющей болью в одеревеневших от страха мышцах, но я упорно продолжаю идти. В какой-то момент мои чувства начинают оттаивать, и нарастающая внутри паника срывает меня на бег. Несусь вперёд, не разбирая дороги, и нервно оглядываюсь по сторонам. Внезапно налетев на что-то каменно-твёрдое, не сдерживаю истерический крик, когда это «что-то» хватает меня за предплечья. — Белла. Белла, тише, успокойся, — мягко шелестит голос у меня над ухом. Узнав его, я чувствую почти болезненное облегчение и перестаю судорожно вырываться. Ледяные пальцы осторожно касаются моих горящих от лихорадочного бега щёк. Приподняв голову, вижу перед собой красивое лицо Джаспера, обеспокоенно смотрящего на меня. Замираю на месте, заворожённо глядя в его тёплые янтарно-жёлтые глаза, и не могу избавиться от странного чувства дежавю — мне это уже снилось… Джаспер едва заметно хмурится, а мой взгляд невольно падает на его плотно сжатые губы. Волна жгучего стыда накрывает меня в тот же момент. Не выдержав собственных эмоций, закрываю глаза и с тихим всхлипом падаю ему на грудь.