Сумерки. Обратная сторона луны

Январь. Всю ночь я не сомкнула глаз. Смогла заснуть лишь под самое утро. По этой причине будильник впервые за несколько месяцев звонит по назначению. Совершенно разбитая, поднимаюсь с постели и, постанывая от усилий, плетусь в ванную. Смотрю в зеркало, отстранённо отмечая синяки под глазами и полный бардак на голове. Тяжело вздыхаю, наклоняясь над раковиной, начинаю умываться. Прошёл месяц. Целый месяц с тех пор, как Джаспер говорил со мной у школьного поля. Один долгий месяц ожидания, нервов и головной боли от потока неконтролируемых мыслей. Сказать, что я безгранично возмущена, озадачена и расстроена, — ничего не сказать. Чувствую злость и досаду, потому что, так или иначе, думая о визите Джаспера, вспоминаю его брата, и всё моё существо неизбежно скручивает от невыносимой боли. Я злюсь на вампира, который, так внезапно появившись, разбередил мне всю душу, напомнив о своей семье и о тех днях, когда всё ещё было нормально. Злюсь, потому что не понимаю, зачем он вообще приходил, если не собирался со мной говорить. Злюсь потому, что не могу избавиться от вспыхнувшей в душе надежды на его возвращение… *** — Белла, ты отправляешься в Джексонвилл. Отрываюсь от созерцания хлопьев в своей тарелке и озадаченно смотрю на Чарли. Что из нашей беседы, если она была, я успела пропустить? — В смысле? Отец тяжело смотрит на меня исподлобья. — Белла, — вздыхает он, отчего я напрягаюсь сильнее. — Давай честно признаем, что ты не справляешься. Хмурюсь в ответ, всем видом выражая полное недоумение. — Ты о чём? Чарли хватается рукой за голову, ерошит подёрнутые сединой короткие волосы. — Послушай, ведь ты не первая и не последняя, с кем в жизни случилось нечто подобное, — тщательно подбирая слова, говорит он. — Когда твоя мама уехала, прихватив тебя, я тоже впал в самую настоящую депрессию. Но я нашёл в себе силы с этим справиться. Киваю, не спуская с него глаз. Отец какое-то время смотрит на меня, но, не получив какой-либо реакции, тяжело вздыхает. — Белла, я думаю, что тебе необходима помощь. — Ты хочешь отправить меня к психоаналитику? — Помощь профессионала могла бы пойти тебе на пользу и… — Нет, пап, это исключено. — Тогда, возможно, отъезд в Джексонвилл, смена обстановки и мама… — Я никуда не уеду из Форкса, — энергично качаю головой, и плечи Чарли обречённо опускаются. — Ты же понимаешь, что он не вернётся. Нужно как-то жить дальше. Всё, что могу, — лишь качать головой, не поднимая моментально наполнившихся горячей влагой глаз от тарелки с недоеденным завтраком. В кухне повисает молчание. Слышно, как ветер за окном шевелит ветвями могучих деревьев, и, шурша шипами на резине, мимо проезжает чей-то внедорожник. — Я беспокоюсь за тебя, Белла, — разрывая тишину, тихо говорит Чарли. Чувство неловкости и стыда срывает меня со стула, и я, схватив тарелку с хлопьями, бросаю её в раковину. — Пап, не нужно. Я сегодня же поеду с Джессикой и Анжелой развлекаться. Чарли лишь сильнее напрягается. — Белла, я вовсе не это имел в виду! — Правда, пап. Тебе совершенно не нужно переживать. Со мной всё в порядке. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя. А сейчас я чувствую, что готова попробовать вновь общаться с друзьями, как раньше. Чарли недоверчиво смотрит на меня, а я пытаюсь унять дрожь в руках и не разбить очередную тарелку, которую слишком долго держу под струёй ледяной воды. — Ты уверена? — Да, пап, абсолютно. Сегодня можешь не ждать меня к ужину. *** Перед кабинетом мистера Варнера делаю глубокий вдох и обречённо переступаю порог, словно путь мой лежит на плаху, а не к парте одноклассницы, которую я собираюсь позвать погулять. — Джессика, привет, — натягиваю на лицо улыбку. Оторвав глаза от сумки, подруга с преувеличенным удивлением смотрит на меня. — О, Белла со мной заговорила! Сегодня снег, что ли, выпал? — Эм, нет, — старательно делаю вид, что не замечаю неприкрытого сарказма в её словах. — Джессика, ты свободна сегодня после занятий? — Смотря для чего, — подозрительно осмотрев меня с ног до головы, отвечает она. — Ну, я подумала, может быть, рванём в кино? Так давно вместе никуда не выбирались. — И почему ты решила обратиться с этим предложением именно ко мне? — Потому что для девичника лучшей компании не найти! А мне сейчас просто необходима женская поддержка. Очень надеюсь, что мои слова звучат более убедительно, чем мне самой кажется. Джессика недоверчиво смотрит на меня. Прилагаю усилия, чтобы сохранить приветливое выражение на лице, и мои потуги не пропадают даром, когда губы подруги расплываются в типичной для неё легкомысленной улыбке. — Что ж, тут не поспоришь. На какой фильм пойдём? *** Мысль о том, что Джессика согласилась ехать со мной развлекаться, в том числе преследуя цель разжиться свежей информацией для сплетен, посещает меня, когда ею поднимается тема внезапного отъезда Калленов из Форкса. — Так что же всё-таки случилось, ты не знаешь? — как бы невзначай говорит она, когда мы выезжаем за границу города, держа курс на Порт-Анжелес. — Ты о чём? — включаю я дурочку. — Ну, Каллены так внезапно уехали. Нам, конечно, скормили байку, что Доктору Карлайлу сделали внезапное и очень выгодное предложение, но вот всей семье-то зачем так скоропалительно бросаться за ним вслед, да ещё и в самом начале учебного года. Как-то нелогично. — Да, пожалуй. Не дождавшись от меня более подробного ответа, Джессика продолжает: — Как-то это всё подозрительно. Они в принципе странная семейка, но это почти за гранью нормальности, на мой взгляд. Как будто сбежали от чего-то. Как думаешь, это связано с чем-то незаконным? Ты наверняка могла что-нибудь об этом слышать, ведь твой отец — шериф. — Я ничего такого не слышала. — Какая жалость. Не дождавшись от меня какой-либо ещё реакции, Джессика всё-таки меняет тему и переключается на трескотню о своих ухажёрах. Обхватив себя руками, глубже зарываюсь в пассажирское кресло и отворачиваюсь к окну. С чего я вообще решила, что Джессика — лучший вариант для того, чтобы с минимальными потерями усыпить бдительность Чарли? Всё, что даёт мне эта гениальная затея, — ноющую боль, разрывающую грудь на части, и удушающие слёзы, которые нет возможности выпустить наружу. Весь путь до Порт-Анжелеса проходит как в тумане. Джессика продолжает без умолку болтать, вскользь касаясь темы отъезда известной семьи, а я пытаюсь собрать себя по кусочкам и хотя бы немного успокоиться. Рыдать в машине со сплетницей Стэнли — однозначно не вариант, иначе рискую стать главной героиней горячих школьных обсуждений на неделю вперёд. К счастью, Джессика забывает о Калленах окончательно, стоит нам припарковаться у кинотеатра. — Ты уверена, что хочешь посмотреть фильм именно про зомби? — О, да. Ты сама говорила, что твой отец очень хвалил его. — Ну, да, было такое, — неуверенно тянет Джессика, всё же оплачивая билет. Запасшись закусками, мы рассаживаемся по местам в зале, и я занимаю свой рот попкорном, чтобы не вступать с соседкой в диалог до начала сеанса. Как только гаснет свет, Джессика замолкает, сосредотачивая своё внимание на открывающих фильм титрах. — Мы, что ли, перепутали сеансы? — напряжённо шепчу на ухо подруге, когда вижу на экране романтические кадры с влюблённой парочкой. — Где же обещанные зомби? — Имей терпение, это же самое начало, — шипит Джессика в ответ, и я оставляю её в покое. Мои опасения сходят на нет, когда несколько минут спустя на экране появляется живой мертвец. Зал погружается в атмосферу нарастающего напряжения, и слышатся первые вскрики. Сидящая рядом подруга нервно покусывает палец. Невидящим взглядом смотрю в экран и не чувствую ничего. В опустевшем сознании проносится мысль, что в этом зале сейчас сидит один самый настоящий зомби, и вот это действительно страшно. Впадаю в оцепенение до конца сеанса и прихожу в себя лишь в тот момент, когда загорается свет. Удивлённо моргаю, видя на экране финальные титры. — Уже всё? Джессика бросает на меня странный взгляд, и я спешу успокоить её: — Да меня так увлекло, что не заметила, как всё кончилось. Классный фильм! Должно быть, мои слова звучат убедительно, так как Джессика оттаивает и задаёт вопрос об ужине. — В конце улицы есть круглосуточный Макдоналдс, давай зайдём туда? Я соглашаюсь, и мы выходим из кинотеатра. Воздух на вечерних улицах Порт-Анжелеса влажный и очень холодный — пробирает до костей. Не знаю с чего, но мы решаем пройтись до кафе пешком. Солнце уже давно село, и почти все магазины на нашем пути оказываются закрытыми. Дорогу едва освещают тусклые фонари, стоящие на приличном расстоянии друг от друга. Это обстоятельство насторожило бы меня, если б мои мысли не пребывали в некотором оцепенении. Не сразу замечаю, что рядом идущая Джессика резко замолкает и ускоряет шаг. — Что случилось? Джессика коротко кивает на противоположную сторону улицы, я прослеживаю её обеспокоенный взгляд: напротив нас горит вывеска единственного открытого в этот час заведения. Прочитав яркие неоновые буквы над входом, понимаю, что это бар. У самых дверей толпится небольшая компания парней. Судя по громким голосам, доносящимся до нас, они явно навеселе. Замедляю шаг, не спуская глаз с шумных ребят напротив. — Что ты делаешь? — в панике шипит Джессика. Как под гипнозом, замираю на месте. — Они мне, кажется, знакомы, — бормочу самой себе под нос. — Да ты с ума сошла! Они же очевидно старше нас, откуда нам их знать? Не слушаю её. Меня накрывает внезапным чувством дежавю, а следом за ним — необъяснимым волнением. Такое уже было со мной раньше. В этом же городе, в это же время, только год назад. Сердце в груди с силой бьётся в рёбра, посылая болезненный импульс по нервным окончаниям. Тело дрожит от подскочившего в крови адреналина, дыхание спирает. Я узнаю ребят у бара. Замираю посреди тротуара в ступоре и не могу пошевелиться. Один из парней замечает меня, быстро осматривает с ног до головы и кивает своим приятелям. Они оборачиваются, на их лицах расплываются нехорошие улыбки. — Привет, крошка. Чего застыла посреди улицы? Иди к нам. Стою, не в силах сдвинуться с места. Какой-то частью мозга понимаю, что надо развернуться и бежать со всех ног, но тело не слушается. Смотрю на коренастого парня, обратившегося ко мне, и вспоминаю тех, кто год назад загонял меня в городской тупик. — Белла, я ухожу! — сквозь шум крови в ушах доносится громкий, с нотками истерики голос Джессики. «Белла, немедленно уходи», — слышу знакомый бархатный баритон в своей голове, и мои внутренности скручивает в болезненном спазме. Один из парней делает шаг в мою сторону. Сердце обрывается в груди, нервное напряжение достигает того пика, когда ещё чуть-чуть, и я рискую потерять сознание. — Что, малышка, подружка с нами не пойдёт? — осматривая меня сальным взглядом, говорит парень, широким шагом сокращая расстояние между нами. В тот самый момент, когда сознание готово покинуть меня, один из его приятелей вдруг машет рукой и громко кричит: — Да ну, брось! Оставь её. Нафига нам проблемы с легавыми ещё и из-за связи с малолеткой? Его товарищи в растерянности переглядываются, а взгляд стоящего рядом со мной парня мутнеет. Я чувствую внезапное облегчение, тёплой волной разливающееся по телу. Мне становится спокойно от возникшего ощущения безопасности. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Придя в себя, осматриваю опустевшую улицу — парни скрылись за дверью бара. Оглядываюсь за спину и вижу Джессику, спешно удаляющуюся в сторону горящей невдалеке вывески Макдоналдса. Будто в похмелье, заплетающимися на ходу ногами спешу за ней. — Джессика, подожди! — охрипшим от недавнего шока голосом окликаю её. Подруга реагирует тем, что ускоряет шаг. Бегу за ней, смутно понимая, что сейчас придётся придумывать оправдания. — Ты совсем двинутая, Белла? — гневно выплёвывает прямо мне в лицо, когда я догоняю её у самого входа в кафе. — Если тебе приключений в жизни не хватает, ищи их себе без меня! — Да, ты права, — бормочу в ответ, решив, что лучше со всем соглашаться. — Прости, что напугала. Те ребята показались мне знакомыми, но я ошиблась. Ничего страшного не произошло. Джессика продолжает дуться, но после двойного чизбургера с картошкой фри и молочного коктейля, которыми я угощаю её в знак примирения, немного отходит. Пытаюсь завести непринуждённую беседу, но она игнорирует все мои неловкие попытки. Подозреваю, что ей не меньше меня самой хочется поскорей закончить наш «девичник». На обратном пути до Форкса Джессика со мной не говорит. Поймав любимую радиостанцию, она делает звук громче и занимает себя тем, что подпевает льющимся из динамика песням. У меня появляется возможность, не отвлекаясь, обдумать случившееся. Парни у бара совершенно точно были теми же самыми, что напали на меня в прошлом году — я узнала их лица и голоса. Рецидив пережитого стресса вызвал во мне шок, что повлекло за собой ступор и слуховые галлюцинации. При воспоминании о любимом голосе, предупреждением звучавшем в моей голове, на глаза моментально наворачиваются слёзы, а дыхание перехватывает. Необъяснимое чувство покоя, что держало меня на ногах последние сорок минут, начинает слабеть, и я ощущаю подступающую к горлу постстрессовую истерику. Дышу глубоко и очень тихо, не отрывая взгляда от бокового окна, чтобы Джессика ничего не заметила. Намерения тех парней были вполне очевидными. Если бы не внезапная перемена настроения одного из них, страшно представить, что могло бы со мной произойти… В голове вспышкой молнии щёлкает мысль, заставляющая всё тело напрячься, а слёзы — моментально высохнуть. Очевидно недружелюбные намерения компании подвыпивших хулиганов. Внезапная смена атмосферы. Согревающее чувство покоя и безопасности. Нет, не может быть… Это не мог быть… *** Полностью погружённая в свои мысли не сразу замечаю, как машина тормозит у подъездной дорожки дома Чарли, а Джессика, не убирая руки с руля, всем своим видом намекает, что мне пора выходить. Спешно отстёгиваю ремень безопасности, неловко улыбаюсь подруге, которая даже не смотрит в мою сторону, и выхожу на улицу. Как только за мной захлопывается дверца, машина срывается с места и исчезает за поворотом. Что ж. На какое-то время от повышенного внимания Джессики я буду избавлена. Как во сне добираюсь до крыльца, открыв дверь, вхожу внутрь и сталкиваюсь нос к носу с недовольным Чарли. — Белла, где ты была? — Как это где? В кино с Джессикой. Я же говорила тебе утром. Отец испытующе смотрит мне в лицо. Стоически держу его взгляд. — Да, точно. Вспомнил, — увидев, что хотел, он успокаивается. — Ты голодная? Я заказывал пиццу, там ещё осталась пара кусочков. — Нет, пап, спасибо. Мы с Джессикой поужинали после кино. Я устала, пойду прилягу. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, Беллз. Похоже, план по усыплению бдительности Чарли срабатывает, и я хоть немного, но чувствую удовлетворение. Быстро поднимаюсь наверх, спеша укрыться в своей комнате. Закрыв дверь, с тяжёлым вздохом прислоняюсь к ней спиной, закрываю глаза. Пережитый за последние двенадцать часов эмоциональный стресс наваливается на измученный организм резкой слабостью. Медленно сползаю вдоль двери на пол, обнимаю колени руками, утыкаюсь в них лицом. — У тебя талант притягивать к себе неприятности. Вскинувшись, резко подскакиваю на ноги, судорожно оглядываю комнату в поисках незваного гостя. Сердце в груди бьётся так, что рискует проломить рёбра. Бью рукой по выключателю слева. Загоревшийся свет на мгновение ослепляет. Мечущийся по комнате взгляд останавливается на кресле в тёмном углу у окна. — Джаспер! — Белла, — вампир едва заметно кивает в ответ. Повисшее в комнате молчание давит на уши. Стою у двери на ватных ногах, не сводя глаз с незваного гостя. Какое-то время мы играем в гляделки, пока мои нервы не выдерживают. — Все вампиры так невоспитанны, что позволяют себе врываться в комнату девушки без приглашения? — не тот вопрос, на который мне хотелось бы получить ответ, но голова отказывается адекватно соображать. Лицо Джаспера остаётся непроницаемым. Он испытующе смотрит на меня, прежде чем ответить. — Приношу свои извинения, мэм. — Хах! И это всё? Чувствуя, что не способна контролировать начинающуюся истерику, широкими шагами буквально подлетаю к сидящему в кресле вампиру. Не успеваю приблизиться, как Джаспер оказывается в противоположном углу комнаты, и я, споткнувшись о собственные ноги, лечу в это самое кресло. Падаю на колени рядом, упираюсь руками в мягкое сидение и понимаю, что больше не могу сдвинуться с места. Глаза мгновенно наполняются слезами, которые крупными каплями падают на светлую обивку. Я больше не могу сдерживать душащих меня рыданий. Зажимаю рот ладонью, чтобы заглушить собственный вой. Мне больно. Мне так больно. Сквозь судорожные всхлипы не сразу замечаю, как моё тело невесомо подхватывают и аккуратно переносят с пола на кровать. Чувствую холодную руку у себя на плече и внезапное тепло, исходящее от места прикосновения. Внутреннее напряжение начинает медленно спадать, отпуская натянутую до предела пружину нервов. Мышцы расслабляются, рыдания затихают, и я перестаю содрогаться. Вместе с успокоением приходит полное выключение чувств. Веки тяжелеют и не желают подниматься. Я лежу на подушках не в силах пошевелить даже пальцем. Чувствую, как стремительно погружаюсь в беспамятство. Делаю над собой титаническое усилие, чтобы едва слышно прошептать: — Не уходи… «Только не снова, пожалуйста». Не дождавшись ответа, проваливаюсь в глубокий сон без сновидений.