Pame Finale

      — Итак, вы сказали, что мне придётся детей учить, — тяжело вздохнув, произнесла Тамара и притянула к себе зелёную кружку с цветочками.       — Я не говорил, что придётся. Вы сами согласились, — ухмыльнулся я и сел напротив своей собеседницы. — Даже могу сказать, что у нас с вами сделка — с вас дополнительные занятия с учениками, а с меня конфеты.       — Маловато: конфеты едва на один одинокий вечерок, а занятия явно не один день придётся проводить.       — А если за каждое занятие? — предложил я и посмотрел с улыбкой на Тамару.       — Нет, я не настолько сладкоежка... — призадумалась женщина, помешивая чай.       — Как придумайте, чего вы хотите, сообщите, — рассмеялся я.       И мне действительно стало интересно — что творится в её голове. За неделю изменилось буквально всё — её поведение, её взгляд, намерения. Конечно, мне нравились подобные изменения, но причина неясна, а спросить в лоб — нужно решиться.       — А я придумала, — резко произнесла Тамара, всматриваясь вглубь комнаты. — Каждый день вы будете дарить мне что-то... странное. В плане, я не требую от вас бриллиантов, новую машину или... в общем, это не важно. Подарок от души — будь то открытка или маленький цветочек. Странное, наверное, предложение с моей стороны, но...       Я не дал ей договорить, воскликнув:       — Без проблем! Только, может, вы объясните, с чем связано ваше предложение, — сделал глоток чая и, прищурившись, посмотрел в её хитрые глаза.       — Просто я люблю спонтанные, ненужные подарки, — заливисто рассмеялась женщина, откидываясь на спинку кресла. — Представляете, просыпаюсь, умываюсь, завтракаю, захожу в свой кабинет, а там бац! И маленькая записочка с, предположим, старой книгой из библиотеки. Таинственно и невероятно романтично.       — Уж за что, а за романтичные подарки я вполне могу отвечать, — ухмыльнулся. — А ещё я неплохо рисую по мнению Галины Васильевны. Может, попробовать нарисовать вас?       — Конечно! Это вы так завуалированно предлагаете позировать вам в чём мать родила? — улыбается Тамара и не отводит взгляда.       — Вы меня раскусили! — в этот раз рассмеялся я.       И дальше возникла ничем не заполненная тишина. Порой тишина между людьми уничтожает, но в тот момент — она была к месту. Я спокойно изучал черты лица своей собеседницы, совершенно не боясь каких-либо последствий; казалось, что мы давно вместе, давно живём в этой комнате, и с давних пор каждый вечер сидим в тишине и смотрим друг на друга, пытаясь высмотреть что-то новое. Для меня она была глотком воздуха — я поистине восхищался её всегда прекрасно уложенными чёрными волосами, которые кудрями спускались по её плечам; что говорить о том, как мне пришлось сдержать себя и не впиться поцелуем в её манящие губы. Что говорить и зачем? Ни к месту.       И казалось сном её нахождение со мной в столь позднее время. Но это ни капли не смущало — как будто всё и должно было быть так и не иначе. Все наши встречи, мимолётные взгляды говорили о том, что впереди — зарождение великого чувства.       — А давайте перейдём на «ты»? — неожиданно произнесла Тамара, выпрямившись, и прикусила нижнюю губу.       — А давай, — тут же переметнулся, опустив взгляд на её руки, которые потянулись к моим и, как только её руки накрыли мои, я посмотрел в её глаза. — А ты точно пришла, чтобы пирожки со мной разделить?       — Ты думаешь, что причина другая? — она смотрела на меня невинно, пряча улыбку.       — Я уверен, — произнёс и чуть наклонился к женщине.       — Теперь ты меня раскусил, — на выдохе ответила Тамара, смотря то на мои глаза, то на мои губы, и это не могло от меня ускользнуть.       Как только до меня дошли её слова, я наклонился к ней максимально близко, но реакция этой женщины меня удивила — она тут же вновь откинулась на спинку кресла и тяжело выдохнула, обхватив себя руками. И закачала головой.       — Тамар, что-то не так? — обращаться к ней на «ты» оказалось до жути легко.       — Всё хорошо, — твердо произнесла Тамара, но её поведение говорила о другом.       — Такое чувство, что ты боишь... — теперь не договорил я, так как она перебила своим шепотом: «Я не боюсь». — Тогда почему ты от меня, как ужаленная отодвинулась? Думаешь, я кусаюсь?       Она покачала головой и встала с кресла, решая, уйти или остаться. Я заметил в ней внутреннюю борьбу и до последнего надеялся, что она вновь сядет напротив и улыбнётся, но вместо этого — Тамара кивает головой, шепчет: «Спокойной ночи, Виктор» и уходит к себе, оставляя меня в недоумении.

***

      Но события ночные были началом странностей — Тамара стала игнорировать моё существование; конечно, процедуры мы продолжили, но разговаривала она только о состоянии моего организма и не больше. А я не забыл о том, что она хочет взамен на занятия и принялся думать, что дарить моей молчуньи.       День первый. Я оказался банальным и оставил записку с текстом: «Можешь молчать сколько угодно, но вижу, что я тебе не безразличен. Поговорим вечером у меня?» и книга — «Гранатовый браслет». Но позже моя записка оказалась в мусорном ведре, а книгу она лично поставила на место с надменным выражением лица.       День второй. Пришлось покреативить — попробовал нарисовать свою благоверную по памяти, с распущенными волосами да в излюбленном халате, внизу зарисовки подписался и задал вопрос: «Долго ещё будем играть в кошки-мышки?». Оставил в кабинете, пока Тамара была в отъезде. Судьба рисунка неизвесна.       День третий. Тамара помрачнела, кажется, ещё минута и расплачется. И это заметил ни только я, но и всевидящая Галина Васильевна, которая после обеда осторожно подошла ко мне и спросила: «Что это с нашим врачом? Виктор, ты уже успел обидеть девушку?», но я лишь покачал головой и проводил взглядом, уходящую из столовой Тамару. Что в твоей голове? И на этот раз не оставил её без подарка, договор дороже денег, и не смотря на то, что дополнительных занятий она ещё не проводила. В этот раз упросил Володю сделать красивый пирог с вишней, — и помощь свою предложил да не принял он её, обоснуя всё тем, что я только мешать буду. Вечером, когда Тамара вышла из своего кабинета, оставил пирог на столе, едва успев выбежать. Надеюсь, пирог понравился.       День четвертый. День пятый. День шестой. День н-ый. И в один прекрасный миг мне надоедает наша игра.