I don't need a future, I don't need your past
Мне плевать на будущее и всё равно, что было у тебя в прошлом,
I just need a lover
Мне просто нужен любовник,
So gimme me what I want, or I'll give it to myself
Так что дай мне то, чего я хочу, или я возьму это сама.
So if you think it's torture, you don't have to ask
Если ты думаешь, что это пытка, тебе не нужно спрашивать,
I just need a lover
Мне просто нужен любовник,
So gimme me what I want, or I'll give it to myself
Так что дай мне то, чего я хочу, или я возьму это сама.
M. Cyrus
«[…] мои руки всегда холодные не потому, что я мёрзну, а потому, что я принадлежу этой бренной земле уже несколько сотен лет, и ни одна душа не способна согреть меня…» — прочла Тамара перед сном и откинула незамысловатую книжку в сторону с тяжёлым вздохом. Это начало новой истории
любви очередного расставания. Она была уверена, что пройдёт месяц-другой и Виктору надоест бегать за ней хвостиком, ловить её в самых необыкновенных местах — то в момент, когда она пытается тайком стащить из Галининой подсобки бутылку вина, то вечером на заднем дворе во время уединения с зимним спокойствием. И каждый раз завязывался незамысловатый диалог с заметной заботой:
«Вы бы не стояли на улице без шапки… Заболеете. Пойдёмте чайку налью? С имбирём. Как вы любите». И ведь добавит
как вы любите — наблюдательный чёрт.
Если сначала были мысли о том, что вся игра в любовь пациента к врачу, вещь наигранная и даже лично выдуманная, но со временем становилось ясно — у пациента явные планы на лечащего врача. Бежала-бежала от его светящихся глаз да и не заметила в какой момент сама остановилась на месте, обдумала всё, как следует и решила делать самостоятельные решительные шаги вперёд — по направлению к предмету воздыхания. И когда только успел
Витюша стать предметом воздыхания, а не предметом её изучения? Не поняла сама и думать вовсе перестала, — зачем, когда, кажется, ясно, к чему ведут подобные затяжные беседы.
Но Тамаре мешало прошлое — и его последствия. Не хотелось наступать туда же — в ту же лужу, но и в это же время хотелось прижаться к кому-то, быть под чьей-то защитой. Хотелось просыпаться не в одинокой постели, а рядом с кем-то, кто обнимет, поцелует в плечо и позволит ещё мгновение побыть в царстве Морфея. Даже без банальности — без завтрака в постель. Простое объятие, простое
люблю. Достаточно искренней улыбки и чашки кофе.
Та прогулка закончилась на пороге школы — распрощались и ушли по разным комнатам с одной и той же мыслью:
«Я не против продолжения, но не сейчас». А когда?! — но вопрос остаётся открытым для двоих. И в очередной раз, зайдя в комнату, Тамара проводит руками по лицу и садится за стол, спрашивая себя: как долго будет продолжаться подобное общение? Под подобным она подразумевала — неясное, как бы и рядом, но недостаточно; вот предложи он посидеть при свечах или же простое чаепитие на кухне в полумраке. Будь приторно романтично, но женщине казалось, что с этим человеком всё должно завязываться именно так, ещё и со стихами какого-нибудь отчаявшегося поэта-самоубийцы, который покончил собой из-за неразделённой любви. Странные мысли посещали женщину в одиночестве, и отгонять их совершенно не хотелось.
Вновь одинокий вечер. Вновь экономия света — только три небольшие свечи на столе и расстроенная Тамара, всматривающаяся в глубь комнаты.
Да ну к чёрту! — плюёт на всё женщина и, потасив свечи, решает устроить себе небольшой пир — чай успокаивающий, плюшки и Володины пирожки, которые, как заранее узнала Тамара, тот припрятал для какого-то учителя на завтра. Но, увы и ах, чему бывать — того не миновать. К тому же, она почти относится к разряду учителей! И без зазрения совести она идёт в сторону кухни, всякий раз оглядываясь. А вдруг!
— Так, кто посреди ночи пирожки ворует?! — откуда не возьмись прозвучал голос рядом с Тамарой.
— А я это… как… — не ожидала такого поворота женщина и не знала, как себя оправдать.
— Тамара Алексеевна?! — удивлённо произнесла Галина, стоя за спиной врача. — Неожиданная встреча. Чего, как мышь, пробрались? Сказали бы, я бы и для вас припрятала.
— Вы только не подумайте, — начала уже Тамара, но её беспордонно прервали.
— Даже и не собиралась. В таком случае, раз мы с вами тут встретились, прям на месте преступления, — Галина по-доброму ухмыльнулась. — Винцо тоже вы… культурно взаимствуете?
— Если бы рядом с вашим лесом был бы хоть один захудалый магазин, я бы… И вообще! Почему я перед вами отчитываюсь? — возмутилась Тамара, смотря на Галину. — Вон, ловите своих учеников!..
— Ну, лес уже отчасти и ваш тоже, — всё с той же ухмылькой ответила Галина, прищурившись. — Ладно, идите вы уже с пирожками, скажу Виктору, что одиннацадтиклассники ночью прокрались на кухню и пробрались к его неприкосновенным запасам. Пусть повредничает на уроке, заставит их лишний доклад написать. Правда ведь?
— Отличная идея, — как ни в чём не бывало ответила Тамара, не отводя взгляда. — С вашего позволения, я пойду к себе.
— Да-да, конечно. Спокойной вам ночи, Тамара Алексеевна. И… если вам нужны наши запасы, мы всегда рады одолжить всё необходимое для вашего вечернего пира.
— Премного благодарна, — коротко ответила женщина.
Хоть виду и не подала, но совесть у Тамары проснулась — нельзя вот так съесть пирожки, предназначенные
её пациенту.
— Раз вы так любезно разрешаете пользоваться вашими запасами. Могу ли я позаимствовать у вас одну кружку и фруктов? — внезапно спросила Тамара уже у выхода из кухни.
— Да пожалуйста, — с неизменной ухмылкой ответила Галина. — Верните только завтра. Кружку.
***
Галина не внушала Тамаре доверия — она вечно смотрела на неё искоса, пыталась как-то задеть; либо же женщине лишь казалось, что «прекрасная» знакомая Виктора ищет в ней недостатки.
Встреча на кухне немного разозлила врача, но злость сменилась на тревожность, когда она вышла из кухни и поняла, что назад дороги нет.
Если гора не идёт к Магамеду — Магамед идёт к горе, хотя в её случае горой является весьма прекрасный мужчина. Вот так просто нагрянуть на ночь глядя с чайком да пирожками без весомой причины. И наконец набравшись смелости, Тамара решается постучаться в личные апартаменты
любимого учителя литературы.
— Да? Входите, — практически сразу отозвался Виктор Николаевич.
— Извините за позднее… внедрение в личную жизнь, — начала Тамара, но, увидев широкую улыбку Виктора, поняла, что оправдываться ей не стоит. — Должна признаться, что чуть ли не опустошила запасы пирожков, которые были припрятаны Галиной Васильевной для вас… И не смогла этого сделать. Совесть, зараза такая!
— Да что вы говорите? Совесть? — искренее рассмеялся мужчина, аккуратно повесив пиджак на спинку стула. — Замечательно. И решили, что лучше опустошить запасы лично со мной?
— А вы имеете что-то против ночного обжорства? — ухмыльнулась Тамара и поставила еду на стол, пристально смотря на Виктора.
— За кого вы меня принимаете? Я? Против? Ещё и вместе с вами?
— Ну, раз не против, значит, ставьте чайник, — как ни в чём ни бывало произнесла Тамара и хотела сесть на стул, стоящий напротив кресла Виктора, но хозяин апартаментов помешал, схватив её за руку. — Что такое?
— Сюда садитесь, а я чайник поставлю да переоденусь, — отозвался мужчина, указывая на своё кресло.
Тамара хотела возразить, но спорить уже было не с кем — Виктор ушёл в ванную, оставив женщину наедине со своими мыслями. Она всё же села в его кресло, запрокинула голову на спинку кресла и прикрыла глаза. Ещё некоторое время назад жизнь преставляла собой серые рабочие будни, счастливые моменты с сыном и постоянные загоны —
невезучая, зависимая, одинокая, никому не нужная, брошенка и ещё куча обвинений, — и ещё огромный жизненный багаж. Но возникает на горизонте кареглазое чудо и заставляет таять — хочется взвыть, взяться за голову и прекратить этот фарс, каким-то волшебным образом вразумить себя, но выходит ровно наоборот! Вот она сидит в его кабинете, в его кресле, и ждёт манны небесной.
— Я смотрю, вы успели заскучать, — произнёс Виктор с улыбкой, выйдя из ванной в простой повседневной одежде. — Устали небось за день? Плюс я вас уморил прогулкой…
— Не говорите ерунды! Никто меня не умаривал… Или как правильно? — с улыбкой ответила Тамара, не открыв глаза.
— Да не важно. Зелёный или чёрный чай?
— Зелёный, — коротко ответила женщина, поудобнее устроившись в кресле.
