Разлом

— Что? Как это произошло? — послышался голос из коридора, наполняя всё пространство эхом, заставляющим каменные стены содрогнуться. Миран резко развернулась, пристально вглядываясь в дверной проём. Толку от этого было крайне мало: видимая часть коридора была абсолютно пустой, однако, судя по звукам, немного дальше намечалось что-то интересное. Голос явно принадлежал Акаме, которая испарилась несколько секунд назад, что было весьма странно. — Иллюзии такого уровня не действуют на меня, — говорившим оказался Итачи, из-за чего девушка тут же поспешила выйти из комнаты. «Значит, она действительно просто пыталась сбежать, обманув меня с помощью техники!» — догадалась куноичи, мысленно ругая себя, что не сообразила об этой уловке сразу. — Ясно, — протянула женщина. — Выходит, ты и есть тот самый Итачи Учиха, о котором так много говорят за океаном, — она оценивающе смотрела на нукенина. — Приятно встретить достойного соперника, разумеется. Но, как я уже сказала твоей подруге, у меня другие планы. Мураками вновь испарилась, но, видимо, на этот раз трюк с иллюзией сошёл ей с рук: Учиха молча смотрел на место, где раньше стояла говорившая, округлив глаза, совершенно не понимая, куда она могла деться так внезапно. — Если это снова иллюзия, а не какая-то техника, то должен ей отдать должное, она неплох справляется, — отметил Итачи. — Ты как вообще? — Нормально, — пожала плечами куноичи. — Нашла Сэберо? — Он мёртв. Учиха не стал скрывать своего изумления. — Как? — Эта женщина… Она мать Сэберо, Хизоки и Кеиджи. И она собственноручно прикончила Сэберо, — пояснила девушка, хотя слова давались ей с большим трудом. Даже думать о таком было чем-то немыслимым, невозможным, что переходило всяческие рамки, а уж говорить так тем более. — Но зачем? — Этого я толком не поняла. У неё был свой план, и на войну здесь, и на Стальной синдикат. Можно сказать, что она и была тем самым человеком, кто всё время дёргал за ниточки, из зала руководя всем представлением на сцене. Сэберо ослушался её приказа, когда напал на Запад, вот и результат. — Зачем ей вообще понадобилось устраивать всё это? — Я не знаю. Это мне непонятно от слова совсем. Девушка вновь задумалась о словах Акеми касательно королевской власти и ненависти к владыке Запада. Откуда у неё вообще взялось желание внезапно завоевать весь мир, причём тут её клан и его честь — на все эти вопросы Миран не находила ответы, но время на их поиски было крайне неподходящим, так что, переборов интерес, Кагаяки, нахмурившись, скомандовала: — Она не могла далеко уйти, если это снова была иллюзия. Полагаю, сейчас она по-прежнему в замке. Если дадим ей выйти за стены, то подпишем себе приговор. Идём! Отступница горделиво прошла мимо парня, остановившись чуть поодаль. — А ты не видел Акайо, пока шёл сюда? Он должен был быть тут. — Нет, не видел. Вообще нигде, к слову. — Чёрт. Так и знала, что пешки Стали остаются пешками Стали до конца. — Ты это к чему? — К тому, что у Акеми Мураками появился сторонник, который вполне может помочь ей отсюда выбраться. — Ты не догадывалась, что Акайо может быть предателем? — Я была к этому готова. В любом случае, он свою роль выполнил. Об остальном теперь позаботимся мы. — Как тогда предлагаешь искать невидимую женщину, которая бродит по огромному замку? — Если бы тебе пришлось сбегать от врагов, куда бы ты направился? — К чёрному выходу, на который, вполне вероятно, никто не обратил внимание. — Именно. — Ну… И как ты думаешь искать туда дорогу? Миран задумалась, а через несколько секунд без раздумий побежала вперёд, надеясь, что ещё не поздно, и они успеют. Коридоры с каждым новым поворотом становились всё уже, окна в них встречались реже, а начищенный до блеска паркет постепенно утратил блеск, а после и вовсе стал обыкновенными досками, местами прогнившими и скрипучими. Бежать пришлось не так долго, как ожидалось. Совсем скоро перед глазами замаячили кривые ступеньки узкой лесенки, ведущей вниз. Спустившись, отступники обнаружили настежь открытую дверь, которая вела прямиком на задний двор. — Чёрт, она всё же нас опередила, — выругалась куноичи, выбегая из замка. Задний двор замка представлял собой поистине роскошные сады, заросшие самыми красивыми цветами, дарящими невероятный сладковатый аромат, наполняющий всё вокруг. Повсюду стояли какие-то диковинные скульптуры, журчала вода в фонтанах, вокруг которых располагались небольшие узорчатые лавочки. Невдалеке находилась белая беседка, рядом с которой стоял Акайо, держащий под руку Акеми. Напротив них переминался с ноги на ногу Кеиджи, будучи крайне растерянным от внезапного столкновения с матерью и бывшим членом Стали. — Что здесь вообще творится? — прошептала Миран, осторожно подходя ближе, стараясь спрятаться за густо разросшимися кустарниками, так удачно расположившимися неподалёку. Девушка внимательно наблюдала за всей троицей, выжидая наилучшего момента для нападения. — Слышала, ты снова струсил, — теперь Мураками отчитывала своего младшего сына. — Даже не решился сразиться с братом. — Я не желаю сейчас это выяснять, — Кеиджи нахмурился. — Твоего брата, к слову, больше нет. Твоя Кагаяки Миран самолично его прикончила. «Боже, она что, все убийства будет на меня спихивать? — мысленно возмутилась куноичи. — Никого другого найти не может?» — Сэберо был не меньшим тираном, чем Хизока. Если ты хочешь, чтобы я встал от этого на твою сторону, то ты ошибаешься. Я в тот раз не решил плясать так, как тебе хочется, и в этот раз тебе свой план выполнить не удастся. — Я спокойно могу обойтись и без всех вас. — Да? Что-то не верится, судя по тому, что всё, чем ты занималась, так это отдавала приказы, прячась по всем углам. Только вот теперь нет больше ни одного угла, за которым можно спрятаться. И что ты будешь делать? — Ты такой же предатель… Женщина достала из кармана ещё один кинжал. — Такой же, как и… Миран резко встала со своего места и вышла из засады. — Давно не виделись, трусиха, которая только и делает, что убегает, — не без улыбки произнесла она. — А ты, — теперь уже девушка обращалась к Акайо. — Так и знала, что доверять такому, как ты, — гиблое дело. Бравый воитель, обвинявший своего короля в трусости, сам стал трусом. Как иронично всё складывается. — Что ты здесь делаешь? — Акеми развернулась, продолжая крепко сжимать своё оружие в руке. — Я же сказала, у меня на сегодня не входит в планы с тобой разбираться и убивать тебя. — У меня тоже не входит в планы умирать сегодня, — пожала плечами куноичи. — Другое дело — ты. Всегда планируешь убегать, когда настаёт момент, чтобы постоять за свои цели? — Если моё бегство поможет мне выиграть следующую битву, то это не зазорно. — В твоём случае следующей битвы не будет. Кагаяки поспешно сложила печати. Секунда, и небывалой силы волна отбросила Акеми и Акайо в стену. Только Кеиджи успел увернуться от сокрушительного потока белой чакры, заставившей даже радужку глаз девушки побелеть. — Научилась этим фокусам и возомнила из себя неизвестно кого, — отрезала Мураками, отряхивая плащ. — Ладно. Пусть будет по-твоему. Женщина принялась складывать печати. — Кеиджи, отойди, здесь для тебя опасно, — рявкнула отступница прежде, чем её противница успела зарядить в неё потоком белого света, от которого девушка в последний момент сумела уклониться. — Чёрт, — тихо прошипела девушка, как вдруг впереди неё огромной стеной запылало чёрное пламя. Миран обернулась. — Что? — вопросительно посмотрел на неё Учиха. — Между прочим, эта техника издавна принадлежит только нашему клану. Выдохнув, Кагаяки успокоилась: возникшая пелена чёрных огненных языков была для неё полной неожиданностью. Девушка не могла признать, что испугалась, однако удивиться ей пришлось знатно. — Думаешь, меня смогут одолеть эти фокусы? — позади куноичи во мгновение ока оказалась разъярённая Акеми. Одной рукой она уже замахивалась для нанесения удара, но в последний момент Миран ловко схватилась за её локоть, лишая соперницу возможности действовать дальше. — Я сокрушала целые армии! — взвизгнула Мураками, будучи абсолютно растерянной от такого поворота событий, который был ей совсем не на руку. — Ты думаешь, что сможешь меня одолеть? Ха-ха! Как наивно! Отступница покачала головой, прищуривая глаза. — Наивно, Акеми, с твоей стороны считать, что все достижения Севера и Стального синдиката — твоя заслуга, — голос Кагаяки был спокоен, как будто сейчас был вовсе не разгар битвы, а простая беседа. — Ты ничего не сделала сама. Только убегала и пряталась. Без армии, без Стали, без банально Акайо — ты никто. Просто слабая трусиха, единственное умение которой — громко раздавать приказы. Но ты не способна ни на что больше. Действовать из самого скрытого и тёмного угла, где тебя никто не найдёт… По-твоему, это достойно той, кто желает стать королевой? Первое же восстание — тебя сметут, как ветер сухой лист. От тебя ничего же не останется. А ведь всё ещё могло быть так, как захотелось тебе. — Что ты несёшь? — глаза женщины распахнулись и налились гневом, та изо всех сил пыталась вырваться, однако каждая из попыток заставляла куноичи только сильнее сжимать её руку. — Правду, от которой ты бежала и продолжаешь бежать. У тебя была опора в виде своих сыновей. Но каждого из них ты пожелала свести в могилу. Неужели желание сидеть на троне в одиночку убило в тебе мать? — Как ты смеешь меня отчитывать? — Мураками злобно оскалилась. — Ты понятия не имеешь, что мне довелось пережить за свою жизнь! — Ничем невозможно оправдать то, что сделала ты. Акеми раскрыла рот, дабы что-то ответить, но слов у неё, видимо, больше не находилось. — Я никогда не стану оправдывать Хизоку. И никогда не решу, что Сэберо — хороший человек, — продолжала Миран. — Но ты сделала их такими. Ты превратила собственных детей в орудия для достижения собственных целей. И цена тому — тысячи и тысячи людей. Десятки, сотни. Сколько жизней ты сломала? Сколько семей ты успела разрушить? Однажды я увидела то, что не забуду до конца своей жизни. Кагаяки сделала глубокий вдох. — Представь: огромные здания, в которых над живыми людьми: чьими-то детьми, отцами, матерями, сёстрами, братьями, женихами и невестами, друзьями, просто над обычными людьми, которые всю жизнь жили, не думая ни о чём, над всеми ними жестоко издеваются. Разрезают живьём… Я ненароком зашла в крематорий. Там было тело мальчика. Совсем маленького. Его глаза до сих пор перед моими. Да, ты винишь в чём-то короля Запада, но чем перед тобой провинился невинный ребёнок? Тысячи невинных людей? Слова давались куноичи с большими усилиями, но она продолжала говорить, хотя понимала, что большую часть сказанного ею не поймёт та, кто лишь играла в это, наблюдая и руководя всем процессом откуда-то издалека, не видя ничего, кроме королевской короны. — Так скажи мне… Разве хоть что-то стоит того? Трон, которого ты так рвалась достичь, не стоил и одного волоса, упавшего с головы женщины, крики которой разносились по всем коридорам того ада, сотворённого руками твоего сына по твоему приказу. Взгляд Акеми был пустым. Может, она что-то поняла, может, просто устала бороться, понимая, что её прижали к стенке, что теперь пути отступления закрыты. — Заткнись, — прошептала женщина. — Почему? Почему ты хочешь, чтобы я замолчала? Я же просто говорю о твоих достижениях. Гордись собой. Этого ведь ты хотела? — Я знаю, чего ты добиваешься, — голос Мураками дрожал. — Но я не могу отменить технику, которой был запрограммирован разлом заокеанского континента. Я не умею. Не знаю. Я только лишь отдала приказ… Во второй руке Акеми продолжала сжимать кинжал, который был предназначен Кеиджи. Ещё один короткий миг — он оказался воткнутым в неё. — Ты даже погибаешь, как трусиха, — вынесла вердикт Миран, глядя на содрогающееся тело. — Не можешь смириться с неудачей, понести наказание, погибнуть достойно королевы… Просто берёшь и убиваешь саму себя, потому что тебе страшно прожить ещё хоть миг. — Что теперь? — к девушке подошёл Итачи. — Если не Сэберо, не она… Никто не отменит разлом всего материка. — Всё кончено, — на одном дыхании сказала Кагаяки. Откуда-то донёсся тихий, хрипловатый голос: — Почему же кончено?