Добро пожаловать назад, в Торонто

      Небо затянуло тяжелым рыжим полотном, отражающим свет, струящийся из города. Облака продолжили сгущаться, подул уже куда более сильный ветер, стремящийся обтесать стены домов.       Наконец все кругом побелело и с неба посыпались крошки снега. Видимость стала совсем низкой, мало что было видно, дальше метров пяти. Уже через пару часов контур горизонта, окончательно побелевший, слился с воздухом и густыми облаками, а веточки деревьев облепил иней. В городе воцарилась мертвая тишина и спокойствие. — Проснись и пой, Чейзи, — послышался голос с естественной сонной хрипотцой, когда Адам, чуть приподнявшись на одном локте, досаждал кареглазому, перебирая белые волосы. Тот в ответ поднял голову от подушки, мутным взглядом посмотрев в ответ. — Заткнись и спи, Гонтье. А вообще, сколько времени? — Честер поискал глазами будильник, но потом снова уронил голову на подушку. Все-таки в такую погоду невозможно быть активным и веселым — хочется только спать, спать и спать. — Уже половина третьего дня. «Я не хочу спать, я привык ночью бодрствовать» — ага, я вижу. — Адам улегся рядом, усмехнувшись. — Смотри, голова может болеть от пересыпа. — Меня не колышет, — невнятно донеслось со стороны Чеза. Глаза вправду слипались и болели, но вот разум уже стал пошевеливаться, вспоминая вчерашнее.       Кареглазый вздохнул, подобравшись ближе и обняв Адама, уткнулся носом ему в шею, с шумом вздохнув. Закончив что-то бормотать, видать матеря белый день, он снова затих, закрыв глаза. Гонтье посмеялся, погладив его по спине и поцеловав в ухо. — Грозный какой, а, зараза. Ну все, все, успокойся, — снова с подстебом ответил Адам, потершись своим носом о нос беловолосого, который на этот раз уже не возмущался.        Гонтье никогда не был склонен к таким бурным эмоциям, как Честер, но сейчас он чувствовал, как под ребрами появилось мягкое, почти щекочущее покалывание, а сердце словно стремилось подтянуться вверх. Наверное, так и ощущается счастье? Он слабо понимал даже, что с его взгляда случилось настоящее чудо, ведь Адам добровольно потерялся в этой белой или даже золотистой дымке, просто наслаждаясь моментом, безо всякой задней мысли об обиде.       Хотя вспоминать, как все произошедшее отразилось на нем самом, при всей его же хладнокровии, жутковато. Был ясный полдень, солнце еще едва начало назойливо подпекать. Адам подошел к окну, нервно дернув плечами, и уже собирался закрыть шторы, но засмотрелся вдаль и позабыл о том, что собирался сделать.       На столе лежала стопка из счетов, которые следовало бы заполнить за сегодня. А еще нужно было сходить за краской для печатной подушечки, которая уже почти высохла, несмотря на то что Адам регулярно подливал туда то спирта, то краски. Но ничто не вечно.       А еще нужно сходить за новым медиатором, потому что один расплавился, улетев на газовую плиту невесть каким образом, а другой совсем истерся. А еще за струнами тоже неплохо было бы прогуляться…       На столе завибрировал телефон, и только спустя пару секунд послышалась громкая, резкая мелодия. Он уже тысячу раз проклял того, кто посмел его потревожить — стопка на столе тревожила его больше, потому что испытательный срок работы подходил к концу только через пару недель, а он уже запутался в графике. Сероглазый прищурился, уставившись в экран, и недоуменно поднял брови. Майк? Шиноде то, ей Богу, что от него сейчас нужно?       Адам смахнул пальцем по экрану, сев обратно за стол, и взял ручку в руку. — Да, привет, Майк. — Они особо близко никогда не общались, но японец не вызывал у него ни капли антипатии, даже, скорее, наоборот. Он любил повторять, что друг его друга — его друг, и Чез здесь играл далеко не маленькую роль. — Что-то случилось? — Адам, прости, что беспокою, но. Я не мог этого не сделать, — голос его был совсем растерянным и словно запуганным, и оттого словно незаметно дрожал. Вообще, Майк всегда отличался довольно четкой и уверенной речью, бек-вокал и все дела, да и человеком он был далеко не слабым, с чуть бурным нравом. — Честер мертв. Я не мог не сказать.       Гонтье нахмурился, стукнув ручкой по столу. Первое, что пришло ему в голову — шутка. Конечно, у них у всех так или иначе были проблемы с прошлым, алкоголем и наркотиками, а то еще и с чем хуже — кому как отвесили на век, но это показалось ему… Немыслимым?        Но вот только сероглазый был достаточно проницателен, чтобы отличить ложь от правды. А уж судя по голосу — Майк точно не шутил. Разумеется, он слышал о смерти еще и Криса, куда уж там, да и всегда помнил, куда они с Честером попали.       «Они очень отважные люди», — решил Адз для себя, — «хотя бы потому, что открыли этот проект».       Проект заключался в помощи и покрытии всех немалых финансовых затрат сети учреждений, ими же созданными, помогающих детям и подросткам, пережившим сексуальное насилие. Благородная цель, с точки зрения морали. — В документах указывается три теста на наличие «экстази» — первый положительный, два других отрицательные. Алкоголь, снотворное. Он повесился на ремне, на ручке двери, — японец прерывисто вздохнул, снова замолчав.       А затем они ступили на точку невозврата — стали провоцировать скандал во властях и среди влиятельных людей, и высеванию среди них педофилов, главарей рынков детьми и другого рода, уже точно, нелюдями. Вот только у них — власть, да еще и предстоящие выборы президента подливали масла в огонь — ведь одна из кандидаток ой как была в этом замешана. «Правило двадцать второе — многие наркотические вещества распадаются в крови в течение двадцати — сорока часов после смерти употребившего. Это делается для скрытия следов, но если поторопиться…» — слова двоюродной сестры намертво врезались ему тогда в память. — Прости, Майк, мне… Нечего тебе сказать. Боюсь, мои слова ни тебе, ни мне не помогут. — Адам опустил глаза, посмотрев на моргающий монитор. — Мне, если честно, тоже.