Наказанный

      Приглушенный желтый свет и шуршание упаковок, которые Джаред доставал из холодильника, создавали внутри Виктора приятное «домашнее» ощущение. Не его дом и, смотря правде в глаза, не его человек — по крайней мере, пока, — но атмосфера этого места сейчас и правильность того, что происходило, которая ощущалась на уровне тихого шепота внутреннего голоса, дарили кратковременное, зато почти абсолютное счастье. Как в сериале про Сабрину — маленькую ведьму, Виктор хотел свести указательные пальцы и заморозить этот момент.       — Тебе помочь? — парень застыл на высоком стуле и наблюдал, как Джаред высыпает что-то на сковородку.       — Нет, тут делов-то… — проговорил мужчина в пол-оборота, — ты мне лучше скажи, что ты пить будешь? У меня есть вино, хорошее, как говорят.       — Напоить меня хочешь? А что потом? — Виктор игриво улыбнулся, хотя флирт между ними был уже пройденным этапом.       — Гм… — Джаред-таки развернулся с тонкой маньяческой улыбкой на лице, — наверное, подвешу тебя крюками за лопатки к потолку и буду тыкать электрошоком, — он спокойно направился к стойке с бутылками, — как тебе план, Виктор?       — Было бы очень смешно, если бы я тебя не знал, — парировал швед, чувствуя мурашки на тех самых лопатках.       — Может, я не смеюсь? — Джаред поставил бутылку на столешницу, плавно опираясь на гладкий мрамор прямо напротив Виктора, который застыл, как с ним случалось постоянно под действием лазурных глаз.       Вот зачем это небесной красоты существо снова подыскивает (и успешно находит) способы выбить его из колеи? Когда ты уже думаешь, что тебя ничего не пугает…       — Я не верю, — напряжение за выдавленной улыбкой скрыть не получилось. С любым другим человеком это был бы смешной бредовый треп, но только не с Лето: о степени его погруженности в неоднозначные практики швед наверняка судить не мог. Как ни банально, он снова боялся.       «А он же, сука, снова дико счастлив, что смог меня напугать», — раздраженно думал Виктор, наблюдая, как Джаред с довольной ухмылкой отлипает от стола и по-кошачьи мягко обходит барную стойку, приближаясь к его стулу сзади. Виктор не шевелился, чувствуя напряжение в позвоночнике каждым позвонком в отдельности.       Швед вознес хвалу всем богам, когда при соприкосновении ладоней мужчины с кожей плеч они не вздрогнули позорно. Ладони сжали, разминая, вызывая сладкое тянущее удовольствие в мышцах, и парень сам не заметил, как откинул голову на плечо своему маньяку. Как эти прекрасные руки могут вообще причинять боль? Хотя этот опыт он тоже отлично помнил.       — Маленький глупыш, — он шепнул прямо в ухо, — одна рука залезла под майку и неопределенно устроилась на животе, без активных провокаций, а пальцы второй обрисовали пару засосов на шее. Швед постепенно привыкал к его пальцам на ней и смог выдержать прикосновения спокойно, чувствуя возобновляющийся жар в паху от хозяйствующей на прессе ладони, — к твоему сведению, протыкание кожи и электричество, особенно сильное, это уже хардкор. Я таким никогда не занимался, — Виктор высвободился и повернулся к Лето лицом, крутанувшись на стуле. В глазах мужчины снова читалась снисходительность, оставляющая мерзенький осадок в душе, — но ты бы хоть уточнил, что тебя ждет, прежде чем во все тяжкие пускаться.       — Я же импульсивная малолетка, — Виктор поджал губы, потому как Лето умел не только пугать, но и подбешивать.       — Я заметил, — мужчина веселился; тут на сковородке что-то зашкварчало, и он быстрым шагом двинулся к плите, — такого, как ты, реально бы запереть где-нибудь, воспитать под себя… Жалко, у меня для лайфстайла времени нет, да и надоедает это все равно быстро, — закончил он задумчиво, говоря будто бы на полном серьезе.       — Что это такое? — Виктор был не уверен, что хочет знать, но его цели требовали ознакомиться хотя бы с терминологией.       — Это когда на постоянку тематические отношения, — Лето поставил на столешницу плоскую тарелку с нарезанными овощами, — то есть никакого Джареда и Виктора, только господин и саб, двадцать четыре на семь.       — Это… — Виктор не мог найти правильные слова, отлично понимая, что концепция его конкретно напрягла, — действительно похоже на рабство.       — Да, но с той пометкой, что все добровольно, само собой, — Джаред не считывал или просто не обращал внимания на его замешательство.       Виктор нашел точку на мраморной столешнице и начал гипнотизировать ее взглядом. Мысли путались, но первостепенной была та, которая орала, как же все это дико. Когда, наоборот, всю жизнь стремишься к свободе, самовыражению, хочешь чего-то добиться…       — Эй, Виктор, — его имя прозвучало мягко, выгоняя из ступора: Лето снова был напротив, теперь ставя бокалы на столешницу. Удивительно, но он больше не лыбился и даже не напирал, — я, наверное, зря все это несу, да? — он отодвинул бокалы на тонких, почти незаметных ножках и протянул по столу руки с раскрытыми ладонями, взглядом показывая на руки Виктора, который с заминкой неуверенно погрузил свои ладони в его. Их лица были близко, и парень, зачарованно уже по сотому разу разглядывая большие круглые глаза и острый подбородок, подумал, что если бы их сейчас сфотографировали в профиль, кадр был бы на миллион.       — Забей, ладно? — наконец тихо сказал Лето. — Такого ты можешь не бояться, это точно. И я говорил уже, но скажу еще раз: все происходящее между нами будет сугубо добровольно. Ты понимаешь? — он нахмурил лоб.       — Спасибо. Что повторил. — Виктор посчитал, что Джаред должен увидеть его нормальную улыбку, — я знаю.       — Славно, — Лето снова стал задумчивым, и парень почувствовал, что сыграл успокоенность недостаточно убедительно. Все еще немного хмурясь своим мыслям, мужчина начал раскладывать по тарелкам жареные овощи с тофу.       — Вино откроешь? — Джаред достал из ящика штопор и положил на столешницу. — Пойду переоденусь.       Пока возился с бутылкой, Виктор пытался все проанализировать. Сейчас он чувствовал себя в зоне военных действий, во время боя, где ситуация меняется каждую минуту, и решения нужно принимать быстро. Сомнения Лето повисли в воздухе и не улетучивались, даже когда их создатель вышел из комнаты. Безусловно, Виктор понимал, чем они вызваны: за один день швед кардинально преобразился, словно его подменили, переход от черного депрессивного «дропа» к состоянию, когда типа готов на все, был стремительным.       Открытое явно дорогое вино опустилось на стол. Остановив взгляд на темно-зеленом стекле и подперев щеку рукой, парень думал, что было бы, конечно, прекрасно уделить этой теме время и разобраться в себе — вот только времени у них не было, поэтому приходилось руководствоваться голыми чувствами внутри, интуицией или чем-то там еще, но вряд ли разумом. Ну да, он был по-молодому импульсивен, но он уже поступал так раньше: Виктор вдруг вспомнил, как подписал свой первый контракт с модельным агентством через пару дней после разговора со скаутом, который выцепил его после уроков в школе. Часового разговора с этим не суперприятным липким типом для него стало достаточным, чтобы вычленить для себя суть: это то, что ему нужно. Мир, который ему всегда был близок, блестящие перспективы, большие деньги. Может, с Джаредом все так же, и нужно просто довериться себе и рискнуть, как собирался?       Из оцепенения вывели шаги сзади: Виктор обернулся, наблюдая Джареда, который переоделся в простую белую майку и треники, но даже в этом незамысловатом прикиде умудрялся выглядеть изумительно хорошо. Швед не смог сдержать внутреннего ликования, наблюдая за его движениями, тем, как мягко шевелились при ходьбе уложенные волосы, которые так невероятно ему шли, при этом не делая похожим на бабу; едва заметная «рассудительная» морщинка между бровями, которую он так и не убрал, еще сильнее подчеркивала взгляд. Любуясь, Виктор не обратил внимания на кофту в руках у мужчины: подойдя, Джаред резко накинул ее на голые плечи шведа.       — Я заметил, ты теплый только в постели. В остальное время руки ледяные, — бросил он между прочим, и оба почувствовали двусмысленность сказанного.       Виктор просунул руки в рукава спортивки, которые, естественно, оказались коротки, но маленький акт заботы моментально согрел лучше ткани, отчего он широко улыбнулся в ответ на тарелку, протянутую Лето.       Когда с приготовлением стола и наливанием вина в бокалы было наконец покончено, Джаред уселся напротив: стойка не была узкой, но и достаточно широкой — тоже, поэтому парень сразу ощутил упирающиеся в его ноги чужие коленки.       — За знакомство? — с робкой улыбкой предложил Виктор, когда они подняли бокалы.       — Да, детка, — ответил Лето и легонько звякнул своим бокалом о бокал шведа, — теперь ешь. У тебя явно анемия, ты о себе не заботишься.       — Мне нельзя толстеть, поэтому и ем мало, — Виктор не хотел набрасываться на еду, но пахло очень вкусно, а на вкус оказалось еще лучше: видимо, он реально недоедал последние дни.       — При твоих нагрузках такой подход тебя убьет, — мужчина скептически его оглядел, — не знаю, я бы с ума, наверное, сходил, если бы пришлось двадцатилетнего сына отпустить в эту профессию, да еще в такую даль и постоянные разъезды.       Виктор понимал, о чем он говорит, но считал несправедливым всех моделей грести под одну гребенку.       — Джаред, что бы ты не думал, — передразнил он его частое высказывание, — я очень правильный мальчик, — жуя, Виктор начал загибать пальцы, — кроме алкоголя, ничего не употребляю, почти не курю, да и пью редко. Тусуюсь мало. Сплю только с резинкой.       — Тоже мало? — синие глаза вдруг вспыхнули, показывая, как его неподдельно интересует этот вопрос.       Швед потупился, чувствуя проявляющийся румянец на щеках. Он не знал, хотелось ли ему обсуждать это с Лето, но врать смысла тоже не видел.       — Я дома последний раз был два месяца назад. Расстался с одним типом. С тех пор ничего не было. Это часто или не очень? — снова вскинул взгляд, пытаясь считать мысли собеседника.       — То есть у тебя никого нет? — размышлял Лето.       — То есть думаешь, я бы согласился сейчас с тобой, когда бы меня кто-то ждал? — понимание еще раз болезненно кольнуло, поднимая тему, о которой Виктор старался не думать: ясное дело, Джаред не моногамен, так сколько еще у него таких, как шведская модель? Может, даже кто-то из его коллег с подиума…       Мужчина помолчал, застыв с непроницаемым лицом.       — Рад, если это так. В первую очередь, это вопрос безопасности.       «Боже, ты меня убьешь быстрее голодания», — Виктор злился, на него и на себя: глупо, конечно, от такого, как Лето, ждать, что кроме вопроса безопасности он тут видит что-то большее. Чувства, верность… Засунь себе в одно место, Виктор.       — Я чист. Если хочешь, справку принесу, — полностью сдержать холодность в ответе не получилось.       — Не злись, мальчик, — спокойно ответил Джаред, подливая им по чуть-чуть, — станешь постарше, поймешь, что собственное благополучие — первостепенное, о чем стоит париться.       Виктор уже собирался что-то ответить старой мудрой зажравшейся звезде, но Лето посмотрел прямо, давая понять, что хочет переключиться на другую тему. Над столешницей повисла тишина: мужчина отрешенно покрутил вино по стенкам бокала и начал:       — Меня сейчас не это беспокоит, Виктор, — он сделал маленький глоток и вновь пристально посмотрел на парня.       — Я видел тебя пару раз до нашего фееричного знакомства в гримерке, когда приходил к Алессандро. Ты выделяешься, даже среди прочих фактурных, — он слегка улыбнулся, видя блеснувшие от его слов глаза напротив, — поэтому когда я застал тебя с моим телефоном в руках, поймал твой испуганный взгляд, я даже не думал особо: идея с наказанием родилась сама, и тогда она казалась идеальной, — он потыкал тофу вилкой, но так и не отправил кусочек в рот, — ты мне понравился, и я просто воспользовался ситуацией. Если нет причин себе отказывать, я всегда беру то, что нравится по-настоящему, — он плавно зачесал ловящему признания блондину локон за ухо.       — Но суть не в этом, — Джаред отвернулся к панорамному окну, щурясь и вглядываясь в городские огни, — я не собираюсь извиняться, но должен сказать, я теперь жалею об этой затее с сессией, Виктор. Это было в нарушение всех правил. Так нельзя. Мне очень захотелось, а потом пришлось расплачиваться беспокойством о тебе, пока я стоял за дверью полчаса, а ты не открывал. Мне казалось, я поседею, уже хотел полицию и скорую вызывать, — он снова перевел взгляд на лицо шведа, так и застывшего с бокалом в руке, — а сейчас ты говоришь мне, что якобы чего-то хочешь… Но ты сам себе противоречишь по несколько раз на дню, — мужчина вытащил бокал из тонких несопротивляющихся пальцев и наклонился чуть вперед, — Виктор, ты сам не знаешь, чего хочешь. По-настоящему ты к этому не готов. Ты маленький еще, а может, это просто не твое. Одно дело — лайтово пару дней поэкспериментировать, другое — выстраивать что-то более серьезное. Так зачем…       — А ты этого хочешь или нет? — Виктор прилагал все усилия, чтобы глаза не увлажнились. Он правильно истолковал задумчивость Лето. А еще мужчина зрил в корень, и от этого было еще больнее — особенно после его слов, что он выделял Виктора среди прочих.       — Сейчас не обо мне речь, — голос звучал твердо, спорить с ним было трудно, — ты даже вопросов никаких не задаешь. Ты, дорогой, даже не кот в мешке — ты дракон: спалишь все вокруг, и себя, и меня, мы прекрасно, но недолго повеселимся, — Лето скептически изогнул бровь, — сабами становятся те, кому это все нравится — мазохизм, подчинение и прочее. А тебе это зачем?       — Ты видел, мне нравилось сейчас, в кабинете, — швед был не намерен сдаваться без боя, — и я уж точно хорошо разглядел, как это нравится тебе. Так что не надо мне заливать, что тебя моя психика волнует, — он нервно постучал пальцем по столешнице, — ты ответственности боишься? Что я истериками задолбаю, да? Так вот не волнуйся, — он сделал знак ладонью, не давая Лето сказать, — я тоже не дурак и не враг себе. Давай проверим.       — Что? — мужчина нахмурился еще сильнее.       — Ты такой опытный, придумай для меня какой-нибудь короткий тест, м? — Виктор уже был в ужасе, но идея казалась очень верной. — Сделай прямо сейчас что-нибудь, чтобы мы оба поняли, подходит мне это? Ты прав, может, я не знаю точно, чего хочу. Но если ты не поможешь разобраться, знаешь, что я сделаю, Джаред? — парень осмелел и обнаглел окончательно. — Я пойду к кому-нибудь еще за советом. Кому-то из твоей темы, пусть мне покажут, как правильно.       — Ты совсем дебил? — последние слова мужчину явно неприятно удивили. — Ты инфантильный и гиперчувствительный, куда ты лезешь, Виктор?! — Лето повышал голос.       — Я изначально никуда не лез, меня в это втянули, — спокойно ответил парень, понимая, что надавил верно, — проверка, Джаред, — он спрятал улыбку, смотря прямо и отпивая вина, чувствуя, что эмоции вкупе с алкоголем начали давать в голову. Отлично, может, от этого будет не так страшно.       Лето явно полыхал изнутри. Несмотря на страх, Виктор ощутил некоторую гордость за себя: сейчас казалось, что они играют с мужчиной на одном уровне, может, он даже ведет. Не стоит списывать его со счетов, даже если он на двадцать лет младше.       — Ну хорошо, — прозвучало притворно мягко, драпируя ярость, — давай проверим. Вставай. — Лето встал и двинулся ближе к окну, где было свободное пространство. Виктор на ватных ногах слез со стула и поплелся на эшафот.       Они стояли друг напротив друга. По Джареду было не понять, о чем он думает, но парень почему-то чуял, что копнул еще глубже, понемногу обнажая сущность мужчины.       — Два очень коротких этапа, слово плюс действие, — наконец проговорил он, буравя блондина мрачным взглядом, — для начала послушай меня, Виктор, — помолчал несколько секунд, — да, я такой, — мужчина вскинул брови, — может, я чудовище. Извращенец. Мои желания — отклонение от нормы. Я разносторонний, но этого, — Лето интонацией дал понять, что имеет в виду, — я всегда буду хотеть, время от времени. Это моя потребность. И мне совершенно плевать, что ты или кто-либо еще обо мне думает, но еще больше веселит, — он зло усмехнулся, — что ты, маленький самовлюбленный ублюдок, думаешь, что сможешь меня перевоспитать. Хочешь превратить в своего сказочного ванильного принца, который на единороге скачет по радуге? — Джаред шагнул ближе. — Так вот, этого никогда не будет, Виктор.       Зацепило и ударило об землю. Виктор слушал чудовище и поражался тому, как хорошо оно его понимало. Ему не осталось, что скрывать, — словно Лето прочитал о нем в научно-популярном журнале. Казалось, он знал о Викторе то, в чем даже парень сам себе не признавался, всегда будучи на шаг впереди. Тело снова подставляло, и глаза защипали — эту влагу уже было видно со стороны, и Лето, стоящий в паре шагов, точно ее видел. Больно, но еще же второй этап: гортань изнутри сжималась от спазмов, контролирующих истерику, и Виктор весь стал ожиданием.       — Ты помнишь, я тебя по лицу ударил во время сессии? — сказал Лето как ни в чем не бывало.       Ох, Виктор помнил: фактически первый контакт с его телом, который запомнился на отлично. Дальше тоже было много болезненного и унизительного, но именно эта простая несильная пощечина возвышалась над всем остальным: она предназначалась для его моральной боли.       — Так вот, если ты еще не передумал, — Джаред подождал несколько секунд, но Виктор застыл с каменным лицом и никак не отреагировал, — мы ее повторим. Тогда я ударил совсем легонько, сейчас ударю сильнее, — на последних словах уголки тонких губ немного приподнялись, и это выглядело жутко, думал Виктор, смотря на их мизансцену будто со стороны. Душа задвоилась, отлетела, и та, что под потолком наблюдала за действом, сейчас решала, насколько действительно игра стоила свеч. Решение было не за горами.       — Синяка не останется, не бойся, — еще мягче проворковал Лето. Виктор вдруг оторвал взгляд от притягивающего лица, смотря теперь ниже и находя еще одно подтверждение тому, что Джареду происходящее доставляло удовольствие: из-под спортивных штанов выпирал красноречивый бугорок.       — Да, мне это нравится, я уже говорил, — мужчина проследил за его глазами, — мне нравится разное, и в сексе, и в отношениях, но твои слезы меня заводят, Виктор, у меня на них колом стоит, — парень вздрогнул и не заметил, как все-таки упустил слезинку, которую мужчина тут же подхватил пальцем и слизнул, — и мне будет нужно иногда видеть тебя таким, пусть и во время игры, — зареванным, отчаявшимся, беззащитным. Я еле сдержался сегодня, когда увидел тебя на фотосете, — он уже шептал, и слова проходили навылет через грудь парня, — эта игра — часть моей жизни, темная сторона. Ну так как, можно тебя ударить?       Несмотря на испытываемый ужас, душа вычленила из монолога одно ключевое слово: «часть». Ради хорошей части стоит терпеть плохую? Логика, конечно, говорила четкое «нет», но… Виктор вернул взгляд на его лицо. Это было ужасно, но швед вдруг понял, как капитально влип: Лето его не только приобщил к сомнительным практикам, не только приручил, — он сделал с ним нечто, заставляющее выбирать в пользу варианта, где он позволяет так с собой поступать. Джаред ему правда очень — очень сильно — нравился вопреки всему. Чувство было особенным, мужчина был особенным, один на миллиард. Виктор точно знал, что такого он больше никогда не встретит: это будет долбанное путешествие в страну чудес, где чудеса, как в Зазеркалье, далеко не всегда приятные, но… Нужно было просто вытащить мозг и отодвинуть в сторону за ненадобностью и принять мнение сердца, говорившего, что цель в данном случае оправдывала средства. Влюбленные люди — все глупцы.       — Да, — он зажмурился.       Буквально через секунду боль от звонкого удара обожгла щеку, голова вывернулась вбок, а шею свело от резкого движения. Виктор позволил пролиться еще порции слез, шумно вдыхая сквозь нос, но продолжая неподвижно стоять с закрытыми глазами. Опустилась внезапная пустота — он словно перешагнул через нулевой меридиан, начал все сначала. Почему-то это было даже хорошо, хотя тело дрожало, а плач просился наружу.       Тут швед внезапно ощутил на себе горячие, как ожог от удара, объятия мужчины: он прижимал к груди, очень крепко, и Виктор, не глядя и не думая ни о чем, кроме своей пустоты, уткнулся лицом ему в плечо. Пальцы начали часто гладить блондинистую голову.       — Все, Виктор… Все закончилось, — в этом человеке точно было больше одной личности, потому что голос изменился до неузнаваемости, — тише, мальчик, — Лето самозабвенно наглаживал его, успокаивал. Тогда, после их первого раза, он нуждался именно в таком объятии.       — Забери меня в свою страну чудес, Джаред, — забубнил он плечу почти в бреду, продолжая дрожать, — забери, если нужен. Может, пожалею еще сто раз… Но ты все равно это сделай, ладно?       — Хорошо, — эхом откликнулся мужчина будто с другой планеты.       Когда он отстранил от себя уже не такое дрожащее тело шведа, то сразу приложил ладонь к его покрасневшей щеке, потом поцеловал куда-то в переносицу, и легкое касание отозвалось вспышкой в голове блондина. Лето молчал, будто бы сомневаясь, стоит ли говорить, но потом все-таки произнес:       — Кроме твоих слез, Виктор, мне еще нравится твоя улыбка. Улыбнись для меня.       Даже после всего парень не смог не улыбнуться: от щемящего грудь признания почти забыл, как дышать. Он не ожидал: его только что благословили самыми нужными словами, даруя свободу — от сомнений, страха и боли, и он в первый раз смог проговорить про себя кое-что очень противоречивое, но оттого не менее очевидное: «я влюбился».       Лето наконец прекратил всматриваться в его лицо нечитаемым задумчивым взглядом, моргнул пару раз, как будто выходя из ступора, и проговорил:       — Пойдем на диване посидим. И допьем вино. Я не пью вообще-то, но ты выбиваешь меня из колеи.       Джаред долил им и подхватил бокалы, подходя к парню, устроившемуся с ногами на диване. Диван находился в той части комнаты, которая была уже гостиной, а не кухней; прямо напротив висела средних размеров плазма.       Лето протянул ему оба бокала:       — У меня есть клубника. И сливки на соевом молоке… Специфические довольно, но вкусные, как по мне. Будешь? — он смотрел сверху вниз на скрестившего длинные модельные ноги шведа.       — Давай, — Виктор пребывал в прострации: произошедшее только что казалось очередной реперной точкой в их с Джаредом отношениях, и он все пытался осмыслить важность момента. Интересно, для мужчины это хотя бы что-то значит?..       Он отпил немного, в конце концов распробовав вино — оно было плотным и вяжущим, а еще, похоже, дополнительным афродизиаком: он сейчас хотел клубнику, эти странные сливки и Джареда, и желательно, чтобы последний накормил его десертом с рук, а потом отымел. Виктор считал, что вполне заслужил очередную порцию улетного секса.       Мужчина вернулся с большой миской, покрытой горкой белых завитушек, из-под которых проглядывали ярко-алые бочка ягод. В части гостиной свет не горел, и уютный полумрак добавлял в ситуацию романтичности, что Виктору нравилось невероятно. Лето устроился рядом, прислоняясь к худому бедру, вытащил из рук парня свой бокал и поставил на деревянный подлокотник. Зацепил клубнику в сливках единственной принесенной вилкой:       — Открой ротик, — Виктора не нужно было упрашивать. Смотря робко, как олененок Бэмби, он встретился с неподвижными, впитывающими его образ глазами напротив.       — М… —удовлетворенно промычал парень, — очень вкусно, и сливки отличные.       — Запей, — тихо сказал мужчина.       — Я и так уже пьяный, — Виктор лукаво улыбнулся и сделал глоток, — зачем подначиваешь?       Не отвечая, Лето избавился и от второго бокала в руках любовника, а затем медленно, явно с удовольствием от происходящего, смял в кулаке горловину его майки и потянул на себя: на вдохе завороженного Виктора губы соединились, обоюдно мягко целуя, а швед в процессе оседлал колени «хозяина», не разрывая терпкое соприкосновение.       Губы саднило: Джаред целовал неспешно, почти ласково, но огонек все равно постоянно пробивался, напоминая о его настоящем темпераменте; расплавленному ласками Виктору самому хотелось до ужаса, хотелось проявить инициативу и довести мужчину до той кондиции, когда у того наконец не останется масок и он все будет делать в полную силу. Усталость и пережитые за долгий день нервы давали дорогу опасным желаниям.       — Так, сиди смирно, — Лето наконец отстранил парня, — я для кого клубнику сделал?       Виктор хмыкнул, все еще сидя у него на коленях и наблюдая, как Джаред тянется за тарелкой: видимо, он решил крайне ответственно подойти к содержанию «саба», следя за соблюдением полноценного режима питания. Лето протянул вилку, но Виктор перенаправил ее ко рту мужчины:       — Ты сам даже не попробовал. Давай, — он слегка надавил, ломая сопротивление и смотря на приоткрывающиеся узкие губы и белые зубы, откусывающие половину ягоды. На губах осталось немного сливок, и когда мужчина облизнулся, возбуждение горячей волной прошибло тело Виктора. Чувствуя его стояк и ухмыляясь, Лето безмолвно отправил вторую половинку клубники в рот любовника.       Они съели еще по паре ягод, и Виктор взмолился:       — Джаред, очень вкусно, но я бы и от кое-чего другого не отказался…       — Такой нетерпеливый, — мужчину выдавала животная улыбка, подтверждавшая, что тому явно тоже не терпелось, — придется заняться твоим воспитанием, Виктор, — он отпил из бокала и резко притянул шведа за подбородок. Засос с вином, перетекающим изо рта в рот, стекающим убежавшими каплями вниз, делал тело нематериальным и состоящим из одного только пламени между ними.       Швед был не в состоянии больше сдерживаться: он начал нападать на любовника своими губами, руками, нетерпеливо забираясь под майку, безнадежно испачканную винными каплями, гладя, целуя шею и грудь. Лето тяжело дышал, откинувшись на спинку дивана и проходясь рукой по светлым волосам.       Но вдруг все резко прекратилось: Джаред отстранил его, заглядывая в затуманенные глаза.       — Детка, мы сейчас по-быстрому закончим и спать пойдем, поздно уже, окей? — сказал он как-то не до конца уверено, но все равно твердо.       — В смысле? — Виктор воскликнул разочарованно. — Джаред… — он запнулся, недоумевая, — я вообще-то всего хочу, а не просто «по-быстрому закончим». Ты же тоже хочешь, — он видел то, что видел, а именно его шальные глаза с расширившимися зрачками, а еще чувствовал каменный стояк, таранивший внутреннюю поверхность бедра шведа.       Мужчина молчал, вдруг опустив взгляд куда-то во впадинку между ключицами парня.       — Джаред? — что, блин, с ним такое?! — Я что-то сделал не так? — он снова начал ненавязчиво гладить грудь, ловя пальцами его мурашки.       — Виктор, твою же мать, — вдруг сказал Лето зло, вытаскивая его руки из-под майки и соединяя запястья перед собой, — ты все слишком так делаешь, и знаешь что? — он смотрел вплотную, вытягивая шею вперед. — Я расскажу тебе, если сам не догадываешься.       Он перехватил запястья несопротивляющегося парня одной рукой, другой грубо притягивая ближе за поясницу, но большего себе не позволяя. Их лица были в сантиметрах друг от друга.       — Последние несколько дней — не знаю уж, ты тому виной, фазы луны там, приливы-отливы или бог знает что еще — мое либидо работает на максимуме, — швед дурел от вибраций его грудного голоса, расходящихся по коже и заставляющих вздрагивать, — и мне это не нравится: я обычно не такой озабоченный. А в эти дни мне только и хочется, что все время трахаться, — губы растянулись в напряженную улыбку, почти касаясь пухлых губ шведа, — знаешь с кем, Виктор?       — Так в чем тогда… — слабо попытался поинтересоваться Виктор, отстраненно размышляя, что «по-быстрому» — это сейчас как раз про него: от того, как мужчина сжимал его и шептал в лицо, хотелось кончить без лишних прикосновений.       — Не перебивай, — Лето был явно на взводе, — не думаешь ли ты, что у этого есть обратная сторона? Тебе сейчас нужно молиться на мой самоконтроль, потому что если я сорвусь, — улыбка стала шире и опаснее, — я тебе гарантирую: последнее, о чем я буду думать, это о твоей не восстановившейся дырке, уж прости за прямоту. До полумертвого состояния я умею доводить и без всякого БДСМа, — на этих словах он отпустил парня, отпрянул, раскидывая руки по спинке дивана и смотря почти агрессивно.       Виктор так и сидел у него на коленях — слезать он не собирался. Заторможенность от прекрасного голоса сменилась ясностью: он слегка улыбнулся, глядя на любовника в упор. Какое нереальное милосердие с его стороны, охренеть можно. Парень медленно стянул с себя спортивку, оставаясь в майке и шортах, делавших его облик еще более юным. Одной рукой он плавно уперся в плечо Лето, привставая на коленях:       — Я в восторге от твоего самоконтроля, — сказал он с улыбкой и облизнул губу, отмечая, как опять застыло лицо Джареда — только глаза горели яростным, расходящимся огнем, — но еще знаешь, от чего я в восторге? — он сплюнул на пальцы второй руки и полез себе в шорты сзади.       — Что ты…       — А-ах, — не удалось сдержать стон и проявляющийся румянец на щеках, когда средний палец смог проникнуть внутрь наполовину, — от твоего члена в себе… Хозяин. И я уже готов, — он медленно насадился еще глубже, разминая изнутри, — иначе придется трахать себя самому.       Выражение лица напротив невозможно было передать. Виктор вытащил палец и прилежно уселся перед любовником, сквозь разомлевшее и перевозбужденное состояние понимания, что теперь уже, скорее всего, точно доигрался.       — Три секунды тебе форы, — у Лето даже голос сел, — ты знаешь, где спальня. Поймаю тебя раньше, чем добежишь до кровати, отымею на том же месте, а в коридоре ни смазки, ни презиков, если что. Три…       Осознавая, что это вряд ли шутка, Виктор рывком соскочил с коленей и, не давая себе заржать не вовремя, кинулся по направлению к коридору, ведущему в спальню.       Джаред действительно не шутил, потому что как только швед подбежал к кровати, на него налетел вихрь, сметая с ног. Еще одна ипостась мужчины, которую Виктору удалось раскрыть, имела суть охотника: казалось, эта его суть не помнит ничего об остальной жизни, воплощая в себе хищника из животного мира, главная цель которого — догнать добычу, пустить в нее когти и поглотить. Пока тело Виктора под его руками рассыпалось на тысячи ртутных шариков, душа рядом плясала отчаянную безумную пляску. Джаред сейчас был иным, словно утратившим все человеческое, но ощущалось, что наконец удалось добраться до его сердцевины: как и пристало пойманной добыче, было по-животному страшно, но одновременно Виктор чувствовал восторг — он первооткрыватель, получивший сакральное знание об этом существе.       В мгновение ока Лето расправился со своей одеждой, чтобы не мешала, а майку на парне просто разорвал одним легким движением, отбрасывая бесформенные клочки на пол. Туда же отправились подцепленные пальцем и стащенные шорты. В голове голого и разложенного на кровати шведа играла песня по шелестевшему радио, которую они слушали с друзьями в машине пару лет назад: это же был он, яростный и уверенный в себе, рассказывающий историю охотника*… Вот, значит, какой ты на самом деле, Джаред. Офтопом появилась мысль — как раз когда мужчина за бедра резко перевернул на живот, — что нужно послушать его музыку, может, всплывут и другие интересные параллели.       Все происходило очень быстро: Виктор уткнулся лбом в согнутые руки, морально готовясь к сильной боли — он достаточно восстановился для аккуратного медленного секса, но не для такого, это точно. Джареда сейчас не винил совершенно, ведь все шло по его собственному плану. Два пальца, к счастью, в смазке надавили и протолкнулись за раз, вызывая глухое мычание и желание что-нибудь немедленно сделать с болезненно стоящим членом; они задвигались, расширяя вход и пространство внутри, Виктор прогибался в пояснице, подстраиваясь. Швед уже ждал, что мужчина вот-вот закончит и взамен начнет его долбить, но вдруг услышал странные звуки сзади: обернувшись, уставился на любовника, передергивающего себе второй рукой.       Обида и непонимание обожгли, но их пересилил кайф от созерцания этой красоты: острые черты, длинные вздрагивающие ресницы, светлые кончики волос ниже ключиц, напряженный пресс и рука, судорожно скользящая по стволу. Еще несколько мгновений, он закинул голову и, издав несколько прерывистых то ли стонов, то ли криков сквозь зубы, кончил Виктору промеж ягодиц, пятная спермой нежную кожу и свои пальцы, находящиеся частично внутри парня.       Швед не смел пошевелиться, находясь под впечатлением от только что просмотренной порнушки. Когда глаза Лето сфокусировались на нем, мужчина вытащил пальцы из размятой дырки и прерывисто проговорил:       — Чтобы… не навредить.       «А говорил, тебя не будет это волновать»: до Виктора дошел его замысел, и, пока не начался второй акт, он приподнялся, становясь на коленях вплотную, и наполовину возбужденно, наполовину благодарно лизнул искусанные узкие губы. Привкус крови и его звериного возбуждения сводили с ума — казалось, швед только что слизал чистые гормоны. Джаред, неразговорчивый в этом состоянии, без пошлых шуточек и оскорблений, вперился в глаза Виктора и, нащупав его ладонь, переместил на уже начинающий постепенно твердеть член — не наврал про неутолимое либидо — и только потом засосал его губы сам, жадно и мокро, будто Виктор весь был самой вкусной еще не обглоданной косточкой.       Джаред целовал, облизывал, покусывал его плечи и шею, давая себе передышку и делая это не на такой реактивной скорости. Постанывающему Виктору казалось, что без его рук, удерживающих в районе ребер, он развалится, развоплотится и уж точно потухнет без касаний его вездесущих губ. Он упустил момент, когда член мужчины уже стал полностью готовым и рвущимся в бой.       — В коленно-локтевую вернись, — тихий конкретный приказ от уха направился прямиком в мозг, и Виктор сразу развернулся и лег, сильнее разводя ноги. Словил пару шлепков по половинкам ягодиц, отчего закусил запястье сверху, давясь очередным стоном.       Горячая плоть одним плавным движением заполнила изнутри, заставляя шумно выдохнуть через рот: мужчина задвигался сразу, впиваясь подушечками пальцев и короткими ногтями в светлую идеально гладкую кожу бедер. Жжение уравновешивалось расходящейся дрожью по всей нижней части туловища от давления на особенное место внутри; обливаясь потом и тихонько поскуливая, Виктор вознес немую благодарностью мужчине за то, что первый раз тот спустил самостоятельно: сейчас Джаред двигался напористо, с амплитудой, но почти что неторопливо. Первоначальный голод был утолен, настало время растянутого в моменте удовольствия.       Когда парень, больше не в состоянии терпеть сладкое трение, украдкой потянулся к члену, «охотник» это заметил и настойчивым движением перехватил руку, выкручивая ее за спину.       — Джаред, ну пожалуйста… — Виктор глотал воздух, как выброшенная на сушу рыба.       — Терпи, — услышал он короткое отрывистое сверху, не сулящее скорой разрядки.       Сладкая пытка, наполненная вводящими в транс монотонными движениями, длилась еще энное количество времени, реально долго для одного раза, и потом швед почувствовал, как любовник накрывает своим телом, сплетая их пальцы рядом с головой блондина: темп вдруг резко вырос, вынуждая дрожать и выгибаться с новой силой. Виктор хныкал и облизывал его кисть поверх своей, понимая, что это единственная свобода, сейчас ему доступная. Он снова был его продолжением — не более чем. Чужой член хозяйствовал в его нутре естественно, будто бы Виктор был для него предназначен, и остатками сознания парень силился представить, сколько еще мужчина может не кончать.       Наконец все закончилось: пульсация внутри, пульсация собственной плоти в пальцах мужчины и оргазм, от которого сводило ноги, а крик тонул где-то внутри матраса.       Виктору не дали долго полежать: тело против воли приняло вертикальное положение, за руку куда-то потянули, заставляя шагать. Он чисто физически не мог заставить себя открыть глаза. Немного в себя привело только ощущение струй воды на коже. Вода лилась сверху: когда парень все-таки посмотрел прямо, он стоял напротив Лето в душе, под созданным руками человека тропическим ливнем.       Лазурные осколки снова прошивали изнутри. Без улыбки, неподвижно, он просто смотрел на блондина, пока вода смывала те следы их секса, которые реально было смыть. Вдруг изваяние шелохнулось, доставая рукой до жидкого мыло за головой парня: пальцы опустились на плечи и заскользили ниже. Виктор находил что-то очень интимное в том, чтобы мыть друг друга: он отзеркаливал движения Джареда, наслаждаясь процессом, с гудящей, ничего больше не воспринимающей головой.       Из душа тоже вылезли вместе, и Лето накинул на блондина пушистое черное полотенце.       — Ты как черный лебеденок, Виктор, — тихий смешок.       — Такие милые словечки от тебя… Непривычно слышать.       — Я говорил, что бываю разным. Ну как, твоя душенька довольна? — он сделал полшажка и очертил пальцем острую косточку челюсти шведа: прежний подстебывающий Джаред вернулся, — или развернуть тебя сейчас спиной к стенке? — хищная улыбка осветила лицо.       Виктор вдруг ощутил, со всем этим опустошающим счастьем внутри, что сейчас хочется быть ласкающимся и покорным. Он мягко взял уже опустившуюся руку мужчину и поцеловал раскрытую ладонь, затем потерся о нее щекой и заглянул в глаза, уникальнее которых не видел: глаза говорили, что мужчина явно кайфует от его поведения.       — Уверен, что ты способен на большее, но я и так затрахан до полусмерти. Как ты и обещал. Отпусти меня спать, — прошептал он.       — Тогда марш в кровать. И помажь вот этим, — мужчина достал тюбик из тумбочки.       Когда Виктор вернулся в спальню, кровать была разобрана, испачканное покрывало валялось на полу, и кто-то уже свернулся калачиком под одеялом. Без размышлений парень проник в плотную тьму и тут же был заключен в кольцо рук. Такие правильные, гармоничные, эти их вовсе не ванильные отношашки… Виктор улыбался.       — Ты как? — зверь был сыт и засыпал.       — Все прекрасно, — ответил Виктор.       — Спи тогда, детка, — горячие губы машинально, но все равно как-то душевно коснулись губ в пожелании доброй ночи, почти сразу после чего парень отключился.