Наказанный

      — Виктор, проснись… — хотелось остаться в блаженном сне, но голос любовника повел за собой, вытаскивая: парень открыл глаза и увидел нависающего сонного Лето, сжимавшего его плечо, — тебе на работу во сколько? Сейчас девять.       — Блядь!!! — Виктор рывком встал, подкинутый адреналином чуть ли не к потолку. Вываливаясь из кровати, он заметался по комнате в поисках своей сумки с одеждой. — Час назад уже должен был быть там! Боже-боже-боже…       Микеле его убьет. Ну что за дурак такой, второй раз за сутки забыл про будильник! А могло бы быть идеальное утро, если бы не это…       — Джаред, умоляю, вызови такси! — он бы поржал над комичностью ситуации — он же ненавидел слово «такси» после знакомства с Лето; но сейчас просто требовался телепорт.       — Спокойно, я отвезу, — Джаред встал с кровати и задвигался значительно более плавно, но все равно оказался одетыми в черное худи «Гучи» и джинсы быстрее, чем кипишующий Виктор.       В машине он парился нереально, стуча пальцами по обшивке двери. Их арт-директор ненавидел, когда опаздывали: одно дело — прогулять, сославшись на болезнь, максимум — получить за это штраф, если не сумеешь доказать, что тебе действительно было плохо, а не просто перепил накануне. Но опоздать на предпоказный прогон — это совсем другое.       — Не парься ты так, — Джаред аккуратно обгонял машины, — ты что, не опаздывал никогда?       — У Микеле — никогда, — ответил парень, открывая зеркальце над лобовым и оттягивая ворот кофты, — бля…       Виктор с ужасом понял, что засосы выглядят просто кошмарно: может, не суперяркие, но зато в большом количестве и все равно очень заметные, демонстрируя, как основательно поработал над ним Лето. Что ж, сам все разрешил…       Они остановились на светофоре, обогнав всех конкурентов. Джаред развернулся, ловя парня взглядом: взгляд был спокойный и уверенный, но не безразличный. Он ничего не говорил, но Виктор очень четко почувствовал, что мужчина сейчас пытается поддержать, понимая, почему он так волнуется. А еще вызвался подвезти… Даже сквозь нервозность нутро наполнилось теплом, и швед не смог не улыбнуться слабо в ответ. За три секунды до переключения на зеленый Джаред слегка опустил веки, отчего ресницы дрогнули, и быстрым движением притянул его за подбородок: короткий поцелуй, рассыпаясь внутри эндорфинами, сработал лучше таблетки от нервов.       Когда они подъехали, Виктор показал нужный поворот:       — Там служебный, попробую прошмыгнуть, — он был на низком старте, — спасибо большое, что подкинул. И что разбудил, кстати, тоже.       — Обращайся, — Лето хмыкнул. Шведа подмывало спросить, правильно ли он понял, что после работы нужно будет вернуться к мужчине домой, но Джаред избавил от сомнений: — звякни как закончишь. Забрать не обещаю, но уж состыкуемся как-нибудь.       — Конечно, — ответил довольный Виктор. Противоречивое утро нравилось ему все больше.       Когда GMC остановился, швед выпрыгнул и опрометью понесся к служебке, нащупывая в кармане джинсов электронный пропуск: он уже почти тянулся к двери, чтобы приложить его, как она сама отворилась.       С незажженной сигаретой во рту, в сером старушечьем кардигане ему навстречу вышел его текущий начальник. При виде Виктора глаза Алессандро Микеле, утро которого тоже явно не было идеальным, грозно блеснули:       — Виктор! Это что такое?! Тебе часы подарить?!       Швед так и застыл перед ним, карем уха ловя звук тронувшегося авто. В голове проскочили две конфликтующие друг с другом мысли: одна про себя орала на Джареда, почему он копается и до сих пор не уехал (Микеле точно знал его машину), а вторая, не очень справедливая по отношению к мужчине, обижалась за то, что он его сейчас бросил.       Виктор все прекрасно понимал про конфиденциальность и про щепетильное отношение Лето к этому вопросу; поэтому в следующую секунду испытал шок от того, что услышал: машина, не проехав, наверное, и десяти метров по переулку, резко тормознула. Алессандро, который уже был готов разразиться яростной тирадой, закончил ее, не успев начать: хлопнувшая дверь отвлекла внимание, и темные глаза в неверии расширились.       — Алессандро, салют! — Джаред подошел быстро, приобнял шокированного друга и в приветствие сымитировал чмок в щеку.       На маленьком крыльце между тремя людьми повисла тишина. Немая сцена все длилась и длилась (по крайней мере, Виктору казалось, что время растягивается до бесконечности). Наконец Микеле достал из кардигана зажигалку и прикурил висящую изо рта сигарету.       — Не приведи боже ты сейчас скажешь, — начал он тихо, обращаясь к Джареду, — что ты встретил его на улице и решил подбросить.       — И не собирался, — Лето улыбнулся, продолжая источать спокойствие, хотя было очевидно, что друг в ответ не улыбнется.       — Что, решил не бросать мальчика? Зачем вышел-то? — он выпустил струйку дыма им под ноги.       — Я частично в ответе за его опоздание, поэтому можешь поругать нас обоих, — Джаред подпер стенку, скрещивая руки на груди. Вросший в свое место Виктор наблюдал за диалогом, словно это была сцена из фильма.       Алессандро вдруг перевел тяжеленный взгляд на шведа, осматривая с ног до головы: из-под кофты выглядывало несколько засосов, для сокрытия которых Виктор даже не успел прихватить какой-нибудь шарф. Итальянец протянул руку к вороту кофты и немного оттянул, отчего парень со стыдом прикрыл глаза, не в силах выносить выражение лица напротив.       — Вашу мать… Вашу мать!!! — от разрывающих воздух слов Виктор вздрогнул и внутренне сжался. — Вы совсем охренели?! — дальше посыпались ругательства на итальянском.       — Алекс, милый, — Джаред выставил вперед раскрытые ладони.       — Джаред, ты мне друг вообще или как?! Простите за прямоту, мальчики, но ты знаешь, твою мать, сколько компании стоит это тело?! — он ткнул пальцами с зажатой сигаретой в сторону Виктора. — Он должен закрывать показ меньше, чем через неделю! Мне его снимать что ли?! Ты же знал про показ!       Виктора прошиб холодный пот. Боже… Он, конечно, подозревал проблемы, но не думал о таком масштабе. Хотя, по правде, из-за своей глупой влюбленности он вообще об этом не думал.       — Визажисты прекрасно это замажут, — Лето, казалось, был непрошибаем.       — Да что ты?! И, кстати, с каких это пор ты на мальчиков переключился? — тут до Виктора дошла еще одна причина негодования Микеле: в голосе явно сквозила обида, — ты, конечно, скрытный сукин сын, но мне — и к тому же с учетом того, что он моя модель — ты мог бы рассказать!       Он замолк, продолжая выдавать глазами молнии.       — Ну и?       — Что? — Джаред уже не улыбался, смотря прямо. — Я… Собирался сказать.       — Ой, не пизди мне, Джей, знаю я тебя, — отмахнулся итальянец, — бережешься так, словно я побегу это журналистам сливать. Скажи только, это же не вчера началось?       — Нет, — Джаред мотнул головой, — но реально совсем недавно. И я правда думал тебе рассказать. Просто это не только моя тайна, — впервые с начала ссоры он перевел взгляд на вибрирующего от нервов шведа.       — Угу… То-то меня вчера что-то дергало, когда я на вас вместе смотрел — но решил, воображение разыгралось. А вот оно что, оказывается. С виду железобетонный натурал, Джаред, а на самом деле на оба лагеря играешь? — видимо, обида никак не отпускала: Микеле дерганно выбросил бычок в мусорку.       — Бамбино, ну не злись, — Джаред взял его за руки, опять растягивая губы в улыбке, примирительной на этот раз, — не злись, ты же и правда прекрасно меня знаешь, ну? И за засосы я очень извиняюсь.       — Ах, Джей, — Микеле помотал головой.       — Я просто… — Джаред обхватил себя руками, явно не в восторге от того, что приходится проливать свет на личное, — я потерял контроль. Но впредь такого не повторится. Особенно перед шоу, — он хмыкнул.       — Виктор, напомни, сколько тебе лет? — Алессандро вдруг вспомнил про присутствие шведа.       — Двадцать.       — Извращуга ты старый, Джаред, — сказал он громко, но в голосе теперь все-таки чувствовалась оттепель.       — Каюсь, мамочка, — Лето опустил голову, пряча за волосами хищную улыбку.       Микеле выдохнул тяжело, погрузившись в свои мысли, и опять потянулся за пачкой с сигаретами. «Как же курить хочется», — подумал Виктор, поглядывая на волшебные палочки: они всерьез интересовали, только когда он перенапрягался, и сейчас затянуться бы не повредило. Итальянец, видимо, заметил голодный взгляд парня и, продолжая сверлить друга темными глазами, протянул ему раскрытую пачку.       Пальцы позорно дрожали, но Виктор просто взял предложенную сигарету, ожидая, когда ему дадут прикурить. После себя Микеле следом протянул и зажигалку, и парень чиркнул, прикрывая огонек ладошкой.       — Боже… — проговорил он еле слышно, блаженно закрывая глаза и выдыхая дым. На следующей быстрой затяжке ухватил взгляд наблюдавшего за ним Лето: губы недовольно поджаты, но глаза подернуты какой-то неоднозначной эмоцией.       — Мало того, что накуриваешь моего мальчика, так еще и в такой стресс вгоняешь, Алекс, — проговорил он наконец, — я вчера полдня занимался восстановлением его внутренней гармонии, так сказать, и все старания псу под хвост.       — Ой, не загоняй, Джей, — сказал Микеле скептически, — знаю я это твое порнушечное выражение лица, когда тебя что-то цепляет… Че, нравится двадцатилетний красавчик с сигареткой в зубах? Бьюсь об заклад, ты в восторге.       Джаред с мягким укором посмотрел на друга:       — Насквозь меня видишь, да?       — Будь уверен. А еще ты эту его гармонию восстанавливал после того, как сам же изничтожил, да? — Микеле решил высказать все до конца. — А я все вчера гадал, откуда эти его слезы литрами, которым Терри так радовался, нереальная самоотдача и депрессняк чернее черного. Смотри, талантливого пацана погубишь, Джей, — закончил он тихо и на полном серьезе.       Зажав сигарету между тонких пальцев и пропуская затяжку, «пацан» смотрел, как мужчина наклоняет голову немного вбок, возвращая Микеле сложный взгляд.       — Не будет такого, — наконец ответил он так же тихо и твердо.       Задумчивый итальянец только пожал плечами и выкинул очередной бычок.       — Ты меня осуждаешь, Алекс? — спросил Джаред, и Виктор почувствовал себя конкретно лишним в этом разговоре — еще более неуместным, даже чем когда они говорили о нем в третьем лице.       — Ты знаешь, как я тебя люблю, Джей, — усмехнулся итальянец, — потому даже такое готов простить, если обещаешь держать себя в руках в будущем, — Лето на этих словах приложил левую руку к груди, а правую поднял ладонью вверх, типа давая клятву, — но честно тебе скажу: своего сына или дочку в двадцать лет я бы к тебе на пушечный выстрел не подпустил.       — Ты меня дискредитируешь, — мужчина хмыкнул, — что со мной не так?       — Бэд гай и красавчик, — Микеле округлил глаза, — и влюбляешь в себя на три, два, раз. Это как минимум.       — Я бэд гай? — Джаред возмутился сквозь смех. — Если Виктор меня бросит после этого разговора, ты познаешь мой праведный гнев, Алессандро.       — Вот уж вряд ли, — мрачно парировал итальянец, — с ним то, что на три счета, уже произошло. Прости, птенчик, что мы все это при тебе несем, — Микеле обратился к застывшему шведу, — так, подойди к Сандре и шепни ей на ушко, чтобы гримировала тебя в отдельной гримерке. И еще скажи, что Микеле просил язык не распускать.       — Вы меня не снимете? — дрожащим голосом задал такой волнующий вопрос.       — Если ничего нового на тебе не появится, — сказал Алессандро, наконец улыбаясь, но было ясно, что он не шутит, — и запомни: если этот извращенец снова попытается тебе шкурку подпортить, сразу бей по лицу — он же тоже этим местом работает, пусть прочувствует, каково это, — мужчина стянул с себя неприметный темный шарф и пару раз обернул вокруг длинной шеи блондина.       — Але-е-кс! Чему ты его учишь? — застонал Джаред.       — Ну-ка цыц! И на тебя управа найдется! — итальянец погрозил звезде пальцем.       — Спасибо, Алессандро, — облегченно сказал Виктор, чуть не кланяясь, — и это… Я тоже извиняюсь за опоздание и за засосы. Я сам напросился, — сказал он, чувствуя, как розовеют щеки, и смотря на Микеле, который только мученически возвел глаза к потолку. Затем обернулся к своему мужчине.       Джаред продолжал улыбаться, скрестив руки на груди и подпирая стену. Было еще только утро, а Лето реально преуспел на поприще добрых дел по отношению к новому любовнику; к «разбудил» и «довез» прибавилось самое важное: пойдя на деанон, он его не бросил на растерзание разъяренного начальника. Парень знал Джареда недавно, но догадывался, что для него признаться кому-то в подобном, пролить свет на личное — жест очень сильный.       Так хотелось его сейчас поцеловать, поблагодарить — эта слишком хорошая версия Джареда приятно удивляла почти до слез.       — Позвони мне, — сказал Лето весело, приложив пальцы к уху в имитации разговора по телефону.       Виктор улыбнулся открыто, радостно и, оглядев просматриваемое пространство рядом с крыльцом, на котором стояла троица, послал Лето беглый воздушный поцелуй, после чего поспешил скрыться за дверью.

***

      День выдался крайне тяжелым. Рабочий процесс затягивался, в частности, из-за опоздания Виктора, отчего он ловил на себе косые взгляды коллег. Микеле так и не изменил своего грозного и придирчивого настроения, шикая на всех, включая блондина: когда дело касалось работы, он всегда пользовался случаем, чтобы высказать критику.       Коллекция «Гучи» от кутюр этого сезона была чем-то невероятным: образы отражали по-гениальному ненормальный внутренний мир креативного директора, и закрывающая модель должна была демонстрировать самый грандиозный образ коллекции. Даже не говоря про сам наряд, можно было поразиться наличию гигантских черных крыльев размахом метров пять, концами заворачивающихся вверх. Сегодня Виктор наконец-то должен был их мерить и репетировать походку в полном образе.       Как можно было предположить, крылья оказались адски тяжелыми, а еще отдельным элементом пытки выступали ремни, которые по типу лямок ранца держали их на плечах: множественные тонкие кожаные хлыстики вызвали стойкие ассоциации с плетками Лето. Впиваясь в кожу даже через одежду, они жали, давили и натирали, и после третьего прогона, сопровождаемого отрывистыми требованиями Микеле, Виктор уже чувствовал, что на плечах и груди останутся кольцеобразные болезненные следы.       В обеденный перерыв креативного директора торкнуло дополнительно: только швед успел дожевать свой салат с руколой и обезжиренным сыром, сил на пережевывание которого уходило больше, чем взамен приходило калорий, как его позвали обратно в студию. Алессандро решил доделать пару элементов в его образе и кое-что перешить, из-за чего Виктору почти два часа без перерыва пришлось стоять на круглом подиуме и слепнуть от яркого света со всех сторон.       В результате, после еще нескольких серий изнуряющих прогонов, перекуров (Виктор решил, что раз уж начал, сегодня ему можно) и двух двойных эспрессо рабочий день закончился. Почти плача от усталости и боли, швед стягивал проклятые сапоги, ко всем чертям стершие места выше пяток, не удивляясь проступившей крови на белых носках. Про себя посетовал, что нужно было сказать, попросить пластырь, но почему-то он весь день чувствовал себя обязанным Микеле, что тот не применил к нему крайних мер, и потому останавливать напряженный процесс не решился. К счастью, в трюмо нашлась пачка пластырей, и он кое-как заделал дыры, чтобы хотя бы доехать до пункта назначения.       А еще было почти десять вечера: один из двух драгоценных дней, которые он должен был провести с Джаредом, фактически прошел. Телефон молчал с трех, когда после смс-ки мужчине на тему того, что Виктор, видимо, сильно задержится, тот ответил плоское «ок».       Стоя в одиночестве и темноте на том же крыльце рядом со служебным, где они сегодня выясняли отношения, парень докурил сигарету и принял решение не сообщать Лето о своем скором возвращении: почему-то казалось, что хозяин квартиры уже давно дома.       Добравшись на пойманном такси до высотки, Виктор поднялся наверх и позвонил в звонок. Усталость была всеобъемлющей и отбирала часть радости от встречи с его мужчиной. Когда замок начал открываться, в голове парня проскочила мысль: а что, если Джаред сейчас захочет поиграть в свои «веселые» игры? Может, он даже готовился, и Виктору нужно будет прям с порога отыгрывать саба? Парень честно себе признался, что после физического и морального давления на работе он был к этому совершенно не готов.       К счастью, мужчина, выглядевший обычно, вроде бы ничего подобного не замышлял. Виктор вымученно улыбнулся для приличия, входя в квартиру.       — Что, Микеле в ударе был? — спросил Лето спокойно, прислоняясь к стене. В нем снова ощущалась расслабленность и уверенность, и швед про себя поблагодарил его за отсутствие предъяв из-за позднего прихода.       — И не говори… Ай! — он забыл про больные ноги, рывком стащив кед.       — Что?       — Да ничего, ноги стер. Для таких показов обувь всегда не самая приятная, пора бы уже привыкнуть.       — Дашь мне взглянуть потом, — слова Лето прозвучали естественно; но Виктор не мог им не порадоваться: он осознал вдруг, что уже зависим от заботы мужчины.       — Сначала еда, — Джаред продолжал свое мягкое доминирование, — затем, думаю, залезем в ванну — она есть во второй ванной комнате.       — Ух ты, звучит как мечта, — Виктор будто половину усталости скинул от озвученного плана, наполняясь энергией.       — Звучит, как должно быть у нормальных людей, — Лето скептически изогнул бровь и двинулся на кухню, — хотя, конечно, молоденькие модели обычно так время не проводят, а идут бухать по клубам.       — Хорошо знаешь привычки молоденьких моделей? — Виктор хмыкнул, но сразу понял, что не так уж ему и весело от этого вопроса. Лето меж тем опять зашуршал пакетами в холодильнике:       — Реально хочешь сейчас об этом?       — Не особо, — швед поспешил закрыть портящую ему настроение тему бурной личной жизни звезды.       — Садись, — Джаред поставил в микроволновку картонную коробочку, — я заказал вок, я знаю, где в этом городе лучший. Свой уже съел, когда понял, что рано тебя ждать бесполезно.       — Была бы моя воля, я был бы у тебя значительно раньше, — Виктор устало потер лицо. Глаза болели и чесались, но мягкий свет на кухне успокаивал, — посидишь со мной?       — Да, — Джаред поставил перед парнем коробочку, из которой призывно пахло тушеными овощами и соевым соусом, и налил им воды, — потом каркаде заварю, после ванны — самое то.       Швед принялся за еду; сюрреалистичный диссонанс не покидал: не верилось, что можно вот так по-домашнему общаться с Лето, сидеть вместе под латунной лампой на кухне, разговаривать о прошедшем дне… Вся соль жизни была в таких маленьких моментах: Виктору казалось, что они летят на космическом корабле в далеком космосе, оставшись единственными людьми во вселенной. Столько обманчивого благополучия было в этой ситуации, что швед уже боялся, как будет жить послезавтра, когда они с Лето расстанутся на неопределенный срок.       Видимо, напряг снова отразился на лице: мужчина потянулся к нему и провел большим пальцем по брови, отчего глаза непроизвольно закрылись.       — Ну что такое?       — Все хорошо, — все и правда было хорошо, поэтому Виктор улыбнулся, не желая расстраивать любовника своим нестабильным настроением.       — Мой сладкий мальчик, ты не умеешь ничего скрывать, особенно от меня, — сказал Джаред, и слова прозвучали почти нежно.       — Да просто… Я уже, кажется, скучаю, — попытался сформулировать чувства Виктор, — по этому месту, как ни странно, и по тебе, — он усмехнулся.       Джаред прищурился, опять анализируя собеседника и застывая на несколько секунд.       — Прав, значит, Алессандро? Влюбился?       — Боже, обязательно было это озвучивать? — парень спрятал лицо в ладонях, чувствуя, как краснеет.       — Чего ты стесняешься? Это нормально, — сказал мужчина буднично.       «Конечно, зараза, в тебя же все постоянно влюбляются, обычное дело», — парень так и не отнял ладони от лица, замыкаясь в себе.       Его нейтральный тон убивал: признаний швед не ждал, понимая, что вряд ли его восторженные эмоции взаимны, но искать этому подтверждений тоже не хотелось. Обсуждать, овеществлять, рушить эту романтичную недосказанность между ними.       Но тут вдруг он почувствовал обнимающие сзади руки и крупно вздрогнул от дыхания в шею. Сразу отзывчиво накрыл руки своими ладонями, сжав. Ощущалось, будто он погружается под толщу воды, плотной и поглощающей все вокруг, включая их космический корабль.       — Я тоже буду скучать по тебе, Виктор, — прошептал Джаред, касаясь губами кожи на шее, — но это же хорошо — значит, будем стремиться быстрее увидеться.       Умел же он подбирать к нему ключи… Это признание от Лето дорогого стоило: Виктор с наслаждением откинул голову на плечо мужчине, улыбаясь и вспоминая все ценные «подарки», которыми он одарил его за сегодня. Открывать глаза пока не хотелось — хотелось остаться в этой плотной уютной темноте, чувствуя его горячее тело сзади и тяжелые руки на себе.       — Спасибо.       — За что?       — За все, что ты сделал сегодня. Для меня. Я ценю, ты не представляешь как.       Мужчина легонько надавил на подбородок, откидывая голову любовника сильнее, и прикоснулся губами к губам: поцелуй поначалу получился какой-то задумчивый, но быстро перерос в однозначно страстный засос, заводя обоих с пол-оборота.       — Пользуйся. Сегодня у меня человеколюбивое настроение, и вымещаю я его на тебе, — проговорил Джаред в розовые влажно блестящие губы с налетом прозрачного тинта, оставшегося после работы, — хотя мой альтруизм не совсем бескорыстный, если понимаешь, о чем я, — он усмехнулся и очертил большим пальцем рот парня, проталкивая внутрь на фалангу, и Виктор незамедлительно его лизнул.       — За твою доброту тебе воздастся, — блондин открыл глаза, стыкуясь со смотрящими сверху голубыми омутами, менявшими цвет от его пошловатой улыбки, — я в долгу не останусь.       — Тогда я пошел набирать ванну, —Лето нехотя отлип от любовника, — доедай, раздевайся и приходи.

***

      Сквозь дверь Виктор слышал, как бурлит вода. Он завис буквально на пару секунд, вбирая в себя умиротворяющий звук — дома, тепла, вечера. Распахнув дверь, вошел в новое пространство: без майки, в одних тренировочных штанах, Лето сидел на бортике большой ванны, больше похожей на джакузи; босые ступни мысками касались пола.       Приковывающий к месту взгляд — как обычно бывало, когда он осматривал: Виктор потупил взор, больше играя застенчивость от своей полной наготы, чем испытывая ее на самом деле; неуверенная поза и опущенные ресницы идеально вписывались в любимый мужчиной образ жертвы — швед это знал. Он прислонился к стене, выпрямляя руки за спиной и держа ладонь в ладони, от чего грудь выгибалась вперед, обнажаясь еще больше.       — Откуда отметины? — Лето кивнул на красноватые полосы рядом с плечами, полукругами уходящие за спину.       — В «Гучи» я ангел, и у меня есть крылья, — усмехнулся блондин, — но никому крылья не даются просто. Ты, наверное, знаешь.       — Да ты поэт, — мужчина взял немного пены, горками возвышавшейся в ванне, смял в пальцах, не отрывая взгляда от любовника.       — Какие твои любимые позы, когда фотографируешься? — спросил, нарушая повисшее молчание, и Виктор понял, что пришло время продемонстрировать себя в своей стихии.       Он поднял глаза, почти незаметно улыбаясь словно на камеру, вставая поочередно в несколько отработанных модельных поз, которые превосходно демонстрировали достоинства его внешности: позы могли показаться излишне манерными — слишком много вога*, — но шведу, а обычно и фотографам, нравился этот стиль, подчеркивающий его изящество и длинные конечности.       Швед мягко приложил кисть к подбородку, упираясь им в самое основание ладони, а локтем — в стену, задирая лицо и по-лебединому выгибая шею, и посмотрел на мужчину в пол-оборота. Джаред наблюдал, и читавшееся по глазам желание было плотным и видимым, как пар от ванны.       — Есть еще одна, которая мне особенно нравится, — проговорил парень тихо, — но она не для фото, — не показывая коварную улыбку, он плавно развернулся к мужчине спиной, расставил ноги и прогнулся в худой пояснице, демонстрируя слегка разошедшиеся ягодицы со все еще видимыми полосами от порки; между ягодицами в глубине угадывалось волшебное отверстие. Опершись о руки, он смиреннически опустил голову ниже.       Тяжелый выдох почти слился с шумом воды из-под крана:       — Ах, Виктор-Виктор… Каждый день — в поисках приключений, — воду выключили, а насмешливый голос приближался.       Его руки прогладили острые лопатки, затем спину ниже, зависая на пояснице и добавляя нервных сладких вздрагиваний, и парень, кусая губы, подумал, что не может быть слишком уставшим для секса с Лето — ни за что: пока ему это доступно, он будет пользоваться каждой возможностью.       Звук рвущейся упаковки презерватива («Они у него в каждом кармане, что ли?» — отстраненно подумал парень), несколько секунд, и пальцы настойчиво таранят дырку, но не входят, распаляя. Виктор, одержимо ждущий проникновения, но не получающий даже полпальца, давится разочарованным тихим стоном. Внезапно, сразу без подготовки, на анус надавливает нечто большее, чем палец — такого подвоха он не ожидал.       — Прости, сегодня без нежностей, сам подставляешься, — шепчет Лето где-то сзади, привычно цепляясь за косточки на бедрах, но больше нигде его не касаясь — будто к снаряду подошел. Начинает входить, пресекая инстинктивную попытку встать на цыпочки; вскрик удается сдержать еле-еле, потому что не обманул: действительно решил не заморачиваться с растяжкой, вставляя без подготовки. Все ощущения концентрируются в одном месте, которое жжется огнем, вызывая первые за день слезы. Но не возникает ни одной мысли вырваться, прекратить все это, потому что даже сквозь боль чувствовать, как у него нереально на тебя стоит — по-мазохистски прекрасно.       Лето двигался аккуратно, хоть смазки от презерватива и не хватало, чтобы сгладить пульсирующую резь. Тело окаменело, но мужчина все равно протискивался, затем высовывая до конца и повторяя все по новой — движение за движением, толчок за толчком, отвоевывая для себя новые сантиметры. Ладони вспотели от напряжения, парень пытался не вгрызаться в себя, чтобы снова не оставлять следов, терпя бесшумно. Наконец почти полностью внутри, мужчина вдруг убрал цепкие пальцы с бедер, обхватил одной рукой поперек подрагивающего живота и просунул вторую к лицу шведа, нащупывая влагу на щеках.       — Виктор? — спросил на выдохе, мягко, в противовес слишком жесткому органу внутри. — Очень больно?..       — Все ок, — отрывисто, сквозь зубы, ответил куда-то в пол.       На самом деле, швед примерно такого и ожидал, памятуя вчерашний разговор: Джареду же нужно удовлетворять свои разнообразные потребности… К тому же его сейчас действительно как-то по-дурному заводила страсть мужчины, даже в таком проявлении — она казалась особенной.       — Пойдем в ванну? — кол покидает, оставляя пустоту и щипание на входе. Самое странное и смешное в этой ситуации, что не скроется от обоих, — это стояк блондина, гордо нависающий перпендикулярно полу — а ведь его член даже никто не трогал. «Становлюсь мазохистом, видимо», — отвлеченно подумал парень, вслед за мужчиной погружаясь в воду.       Содранная кожа над пятками, про которую с учетом остальных ощущений Виктор совершенно забыл, в миг будто обожглась кипятком. Он не успел ойкнуть — Лето сразу потянул на себя и усадил, и противостояние продолжилось: положил руки парня на свои плечи и уперся лбом в лоб.       — Давай сам, подстройся, как тебе будет хорошо, — проговорил Джаред, поглаживая по спине: казалось, его настрой немного утратил жесткость.       — Разве тебе не нравится меня… — Виктор запнулся, думая, не скажет ли сейчас некрасивую глупость.       — Что?       — Ну, типа насиловать, — он тут же осекся, — блин, звучит ужасно, но я же вижу, ты тащишься, когда мне… ну, не совсем приятно, — из песни слов не выкинешь.       Лето шумно выдохнул, и Виктор не рискнул заглядывать ему в глаза, боясь реакции. Наконец тот порывисто прижал крепче, мелко целуя шею.       — Не смей быть таким ни с кем, кроме меня, понял? — эмоции в голосе сильные, настоящие, но Лето говорил странно монотонно, словно мантру сочиняя. — Вообще больше ни с кем не смей… Ты только мой, со всей твоей открытостью, красотой… И твоей душой чистой. Виктор… — Джаред посмотрел снизу вверх своей ненормальной от страсти синевой, сильнее раскрывая блондину ягодицы и красноречиво показывая, что ждет продолжения.       А Виктору, зачарованному словами, хотелось, чтобы у Лето мозги вытекли наружу от перевозбуждения. Помогая себе рукой, он насадился до середины одним движением, отчего даже с эффектом горячей воды из глаз снова брызнули слезы. Еще одно маленькое резкое движение — зрачки внутри голубых радужек стали шире, рот приоткрылся в немом стоне от острого кайфа, но руки попытались остановить:       — Детка, не надо так… — он шептал еле слышно, пытаясь остудить нездоровый пыл любовника.       — Смотри на меня, Джаред, — швед сел почти полностью, чувствуя разрастающиеся ветки боли по всему телу, провоцирующие новые слезные дорожки, которые он принципиально не стирал. Заскользил потихоньку вниз-вверх, двигая бедрами: он смотрел слезящимися глазами в глаза любовника, запрокинувшего голову, который впервые сам был как раб, не имеющий возможности прервать контакт.       Они были очень близко, член терся о рельефный живот мужчины, и парень понял, что долго чувствовать только боль не получится: тело само подстраивалось, выбирало нужное положение — и твердый предмет внутри становился его удовольствием, заставляя выгибаться и теребить себя мокрыми от воды и пены пальцами за соски, стонать в голос. Пошло и жертвенно одновременно: Виктор чувствовал, что Джаред от него в восторге.       Мужчина наконец очнулся от своего созерцательного ступора: стискивая маленькие ягодицы и делая проникновение максимальным, он слизывал слезы с щек хныкающего блондина. В обоюдном экстазе, на одной волне, они оба не особо себя помнили. Еще несколько движений в унисон, и Виктор кончил первым, от остроты ощущений почти в истерике, а потом резко затихая и размякшим телом наваливаясь на партнера. Тому тоже не потребовалось много времени: череда острых выпадов в податливое тело — и член запульсировал внутри шведа, а мужчина подавился всхлипом, все-таки прикусывая светлое плечо.       После всего опустилась тишина: они застыли, обнимая друг друга, переплетаясь конечностями и волосами, словно парная статуя в колышущейся воде; от живого осталось только сбитое дыхание.       — Виктор… Что за красное пятно? — голос Джареда зазвучал словно годы спустя.       Швед нехотя обернулся, выходя из своей нирваны и слезая с обмякшего члена, сразу понимая, откуда в воде кровь. Но для Лето это было не столь очевидно:       — Мы что, так сильно… — напряженно начал мужчина, подлезая пальцами и пытаясь коснуться партнера там, но тот поспешил разуверить.       — Это не то, что ты думаешь, — разворачиваясь в объятьях и садясь спиной, Виктор дотянулся до частично отклеившегося пластыря, видимо, до этого хорошо блокировавшего происходившее под ним, отдирая его и шипя: к ноге даже рядом с местом повреждения прикасаться было больно.       Комкая пластырь в руке, он высунул ногу из-под воды, демонстрируя убитую кожу над пяткой. Парня передернуло: он не ожидал, что все настолько плохо — кровь мелкими, но видимыми ниточками струилась по щиколотке и капала в воду, расползаясь неровными красными пятнами. На второй ноге, он подозревал, было то же самое. И как ему с таким завтра работать?..       — Вылезай, — голос Лето привел в себя, — я позвоню своему врачу. И Микеле.       — Что?.. — Джаред поднялся, потянув за собой любовника и выходя из ванны.       — Не спорь, — он бросил ему полотенце, — жду снаружи.       Почти мокрый, с одним полотенцем на плечах, Лето быстро вышел из ванной, оставив обескураженного Виктора протекать кровью на белый пушистый коврик. Ноги жгло адски, но еще хуже было осознание, что мужчина собирался звонить его начальнику. И это после сегодняшнего?! Пока не произошло непоправимое, парень опрометью бросился за ним, роняя на пол мягкую ворсистую ткань.